Глава 6. Местный помощник
— Доброе утро, мастер Атиноу, — администратор гостиницы в неизменном чёрном сюртуке вежливо склонил голову.
— Доброе утро, уважаемый, — Туран остановился возле стойки.
— От всего сердца желаю вам как можно скорее покончить с этим, – администратор на секунду замялся, – с этим пресловутом «проклятием нишранов».
Интересное дело – администратор пожелал как можно скорее покончить именно с «проклятием нишранов», а не найти убийцу главного инженера Варма Ксижена. Даже по лицу видно, что служителя гостиницы гораздо больше пугает мистическая месть давно изгнанного с этих земель народа. Другое дело, что администратор мнит себя таким умным, таким образованным, что не должен бояться какого-то там суеверия.
– Несомненно, уважаемый, несомненно, — Туран протянул ключ от номера. — Позвольте узнать ваше имя.
– Ах, да, конечно, конечно, – администратор распрямил спину и расправил плечи. — Разрешите представиться, Роин Евланич Технар, владелец этой замечательной гостиницы «Вольный казак».
– Очень приятно, — Туран улыбнулся.
Зимнее утро имеет свои прелести. На мгновенье Туран остановился на крыльце гостиницы и вздохнул полной грудью. Свежий морозный воздух наполнил лёгкие. Что интересно, утус Технар, владелец «Вольного казака», аж расцвёл от гордости, когда Туран поинтересовался его именем. А то ведь до самого отъезда можно было бы ходить мимо его стойки и пользоваться безликим «утус». Владелец гостиницы точно выходец из низов. Таким людям очень льстит, когда мастера, в их понимании земные боги, интересуются их именами. Впрочем, ладно.
Увесистый саквояж криминалиста оттягивает правую руку. На всякий случай Туран решил последовать совету мастера Лугана, полицмейстера Снорка. Накануне отъезда, в большом магазине купца Шестова на улице Кожаный ряд, Туран приобрёл чудный кожаный саквояж с металлическими углами и надёжным запором. Пусть дорожная сумка несколько громоздкая, зато в ней отлично уместился походный набор криминалиста с солидным запасом клейкой ленты для снятия отпечатков пальцев, переносной письменный набор и папка с чистыми листами. И насколько это всё актуально, Туран легонько тряхнул саквояж, очень скоро выяснится.
В маленьком городке всё близко. От гостиницы до Управления полиции буквально рукой подать. Движение на центральной площади Ничеево столь маленькое, что её можно смело пересечь прямо по диагонали. Однако Туран всё равно свернул на тротуар. Если пройтись по краю площади, то получится заметно длиннее. Но Турану захотелось размять ноги.
В некотором смысле даже хорошо, что мастер Бинтан, городской глава, задержал у себя до позднего вечера. У себя в номере, под тёплым одеялом и под размеренный треск чугунной батареи парового отопления, Туран уснул без задних ног. Хотя сон на новом месте не бывает хорошим, каждый раз приходится привыкать. По этой же причине Туран выбрался на утренний мороз лишь в десятом часу. Будь он в Снорке, то непременно опоздал бы на службу, а вигора Шандар принялась бы в жутком беспокойстве барабанить в дверь квартиры. Если её не впустить или хотя бы не отозваться, то со старшей дочери губернатора станется вытащить из постели домовладельца и потребовать у него запасной ключ. Но здесь, в Ничеево, начальник местной полиции не будет отмечать в табеле Турана время прихода и ухода. Командировка в другой город подразумевает, что он находится на работе круглые сутки. Хотя, естественно, работать всё равно придётся.
Как ни старайся, как ни тяни удовольствие, но не прошло и пяти минут, как Туран остановился перед массивной дверью Управления полиции. Вблизи оплот власти и правопорядка, вполне себе современное здание, давит казённым величием ещё сильнее. Хотя вряд ли в нём стоят чугунные радиаторы, а в подвале шипит и булькает котёл парового отопления.
Левая рука легла на продолговатую дверную ручку, достаточно потянуть её на себя, как тут же начнётся очередное расследование. Причём дело обещает быть комплексным, как любит выражаться Папаша, он же утус Бизин, наставник Турана. Пусть информации о происходящем почти на нуле, однако в глубине души Туран чувствует, что убийство главного инженера и «проклятие нишранов» крепко-накрепко связаны между собой. Если не разобраться со вторым, то найти убийцу Варма Ксижена не получится вовсе. Впрочем, Туран улыбнулся, это его работа и она, чёрт побери, ему нравится. Тяжёлая плотная дверь с тихим шипением отворилась.
В вестибюле Управления в нос тут же шибанул хорошо знакомый дух казённого заведения. К запаху чернил и страха обывателей примешивается аромат свежих сосновых дров. Городовой в чёрной форме, крепкий мужик лет сорока с пышными усами, как раз ловко закидывает в зев кирпичной печи колотые поленья. Как и положено, рядом со входной дверью письменный стол дежурного городового. У противоположной стены лестница на второй этаж. В левую и в правую стороны уходят коридоры. Керосиновая лампа под самым потолком едва-едва освещает вестибюль Управления.
Тяжкий вздох входной двери заставил дежурного городового резко оглянуться. Колотое полено с капельками янтарной смолы тут же выпало из его рук.
-- Мастер Атиноу, – давно немолодой городовой словно прилежный новобранец лихо подскочил к Турану и вытянулся в полный рост, – старший городовой Гис Итагун по вашему приказанию прибыл!
Туран прочистил горло, неловкая усмешка всё же выскочила наружу. Впрочем, городовой Итагун и сам сообразил, что сморозил глупость.
– Разрешите уточнить, – от смущения на щеках городового Итагуна выступил румянец, – вы и есть тот самый сыскной чиновник из губернии?
– Да, тот самый, – Туран кивнул.
Дежурный городовой повернулся боком и громко крикнул:
– Смаг! Живо сюда!
Из левого коридора тут же выскочил молодой парень в поношенной рубахе полицейского. Впрочем, воротничок старательно отутюжен, а большие пятна на рукаве тщательно застираны и почти незаметны. Посыльному от силы лет двадцать. На щеках едва заметна первая ещё мягкая щетина. Зато руки паренька по-крестьянски крепкие, ладони шершавые с хорошо заметными мозолями. Новенькие валенки на удивление мягко прошелестели по доскам пола.
– Смаг, проводи мастера Атиноу в кабинет витуса Никвока.
– Будет исполнено, – голос посыльного едва ли не звенит от усердия.
Эмоциональный фон молодого полицейского сверкает яркими огнями интереса, будто перед ним не живой человек, а экзотическая обезьянка с полосатой разноцветной мордой с далёких Таборских островов. И ни малейшего намёка на страх или робость. Для сравнения, эмоциональный фон дежурного городового переливается всеми цветами беспокойства. Для утуса Итагуна Туран – физическое воплощение очень большого начальства, от которого могут быть только одни неприятности.
– Прошу вас, мастер, – посыльный по имени Смаг показал на лестницу на второй этаж.
Недаром говорят, что о чиновнике можно смело судить по двери его кабинета. Если это действительно так, то витус Никвок большой педант. Дверь в его кабинет не просто утеплена, тёмная выделанная кожа прибита многочисленными бронзовыми гвоздиками, натянутые между ними ярко-жёлтые нити создают геометрический узор в виде ромбов. И, конечно же, табличка точно на четырёх блестящих гвоздиках с лаконичной надписью «Начальник полиции».
– Прошу вас, – Смаг остановился перед входом в кабинет, – я доложу о вас.
– Не стоит, – Туран выступил вперёд, – я сам. Можете идти.
– Как желаете, мастер.
Молодой посыльный спустился на первый этаж. В его эмоциональном фоне к жгучему интересу добавилось сожаление. Не иначе, этот самый Смаг надеялся поприсутствовать при разговоре с начальником.
Лёгкий стук в дверь и возглас «Войдите»! Кабинет начальника полиции Ничеево сверкает идеальным порядком. Тёмно-зелёная шинель витуса Никвока не просто наброшена на гвоздик, а повешена на плечиках на деревянном крючке. На большом кубическом сейфе, на полках ещё более большого книжного шкафа ни пылинки, ни соринки. Половые доски последний раз красили не больше двух месяцев тому назад, лаковую тёмно-коричневую краску не обезображивает ни одна полоска. Ну а главное, это рабочий стол витуса Никвока.
Письменные принадлежности, чернильница, баночка для песка, подставка под ручки и прочие инструменты, выстроены словно солдаты на плацу по идеальной прямой. По правую руку от самого главного полицейского большая серая папка. Перед самим начальником лежит наполовину исписанный листок.
Если вчера вечером в доме городского главы витус Никвок был одет в добротный сюртук, то на работе, как и полагается полицейскому, его фигуру облегает новенький, едва ли не с иголочки, тёмно-зелёный однобортный мундир. Пуговицы все до одной застёгнуты строго по уставу. На каждом погоне блестит надраенная звезда. Оказывается, витус Никвок не в таком уж и большом звании, всего лишь майор. Впрочем, вряд ли в полиции Ничеево найдётся хотя бы один офицер старше его по званию.
– Доброе утро, уважаемый. Пожалуйста, раздевайтесь и присаживайтесь, – холёная ручка с хорошим маникюром показала на стул для посетителей возле письменного стола.
– Доброе утро, уважаемый, благодарю вас, – Туран аккуратно повесил зимнее пальто на вешалку рядом с шинелью витуса Никвока и присел на предложенный стул.
Внешне витус Никвок сама невозмутимость и спокойствие, хотя на самом деле он чувствует себя не в своей тарелке и даже немного робеет. По представлению витуса Никвока перед ним, на стуле для посетителей, сидит очень большой начальник из самой губернии. Хотя на самом деле Туран всего лишь подпоручик, самый младший офицерский чин, который ему присвоили за раскрытие убийства купца Влига Амноса в 9255 году.
– Витус Никвок, хоть мы уже познакомились с вами вчера вечером на приёме у городского главы и вы знаете, с какой целью я прибыл в Ничеево, давайте, всё же, не будем отходить от принятых правил и процедур, – Туран подхватил с пола саквояж. – Вот мои документы.
На стол перед начальником полиции легли паспорт Турана и предписание от губернатора. От этих слов на душе витуса Никвока расцвели розы и запели соловьи. Не иначе, начальник полиции убеждённый жрец святого культа бюрократии, а свод правил и предписаний для него как святой Гексаан для верующих. Вполне возможно, что витус Никвок хороший администратор, а вот как полицейский, скорей всего, не очень.
– Благодаря нашему вчерашнему знакомству у меня было время подготовиться, – витус Никвок сдвинул в сторону прочитанные документы Турана. – Должен признать: особых успехов в деле раскрытия убийства Варма Ксижена достигнуть нам не удалось. Вот здесь все наши более чем скромные результаты.
Из правого ящика стола витус Никвок извлек тоненькую серую папку. А как же «проклятие нишранов»? Туран нахмурился, однако вслух вежливо произнёс:
– Витус Никвок, прежде, чем я ознакомлюсь с протоколами, не могли бы вы рассказать об этом деле, так сказать, своими словами?
Простая, казалось бы, просьба отозвалась в душе начальника полиции волной негодования, хотя на лице витуса Никвока не дрогнул ни один мускул.
– К сожалению, мастер Атиноу, более чем есть в протоколах утуса Снева, который до вас вёл это дело, мне добавить совершенно нечего.
Проклятье, начальник полиции совершенно не врёт. Туран распахнул тощую папку. Протоколы, протоколы и ещё раз протоколы. Вскрытие, опрос свидетелей, доклад начальнику полиции и… и всё. Негусто, совсем-совсем негусто. Может, при более глубоком чтении всплывёт больше деталей и подробностей? Туран захлопнул тощую папку, это вряд ли.
– Поймите нас правильно, мастер Атиноу, – глаза витуса Никвока пробежались по тощей папке, – убийств в Ничеево более чем хватает. Только все они простые, бытовые, часто откровенно глупые. Моим подчинённым крайне редко приходится проводить полноценное дознание. Обычно обыватели сами доставляют убийцу в Управление. Нередко преступник является сам, ибо не все могут вынести муки совести. Всё, что нам остаётся в подобных случаях, так это оформить необходимые документы и передать дело в суд.
– А как же беглые каторжники?
– С ними, в некотором роде, ещё проще, – вопрос с подвохом со свистом пролетели мимо цели, в эмоциональном фоне витуса Никвока ни малейшего всплеска. – Вы слышали об обычае обывателей оставлять в специальных ящичках у ворот или околицы хлеб, старые вещи и даже деньги?
– Да, приходилось слышать, – Туран кивнул.
– На самом деле беглые каторжники редко шалят. Иначе им остаётся только радоваться, когда обыватели доставляют их в Управление. Если же беглый вздумает покуситься на чью-либо жизнь, то обыватели нередко закапывают подобных типов прямо в лесу. И ладно, если предварительно разобьют ему голову топором. А то ведь могут привязать голым к дереву возле болота.
Настоящий бюрократ, Туран мысленно махнул рукой. Витус Никвок весьма тонко, можно даже сказать завуалированно, оправдался. Ладно, с этим придётся разбираться самостоятельно. Из внутреннего кармана сюртука Туран вытащил блокнот и пару карандашей.
– Если я правильно вас понял, – Туран развернул перед собой блокнот, – отдельного дела о «проклятии нишранов» вы не заводили. Это так?
– Совершенно верно, – витус Никвок кивнул. – Как вы сами должны понимать, мистические истории вне пределов нашей компетенции.
– Целиком и полностью согласен с вами, – Туран улыбнулся. – Только, как вы сами только что соизволили прочитать в моём предписании, мастер Шандар поручил мне разобраться и с этой мистической историей. Так что, прошу вас.
Ссылка на официальное предписание оказалось самым весомым аргументом. В эмоциональном фоне витуса Никвока рухнул последний барьер. Карандаш с остро заточенным грифелем замер в руке Турана над чистой страницей.
– Как сейчас помню, – витус Никвок тихо вздохнул, рассказывать о «проклятии нишранов» ему явно в тягость. – Всё началось 13 сентября этого года. Дело в том, что Ничеево находится на ближайшем от Снорке удобном месте для переправы через Витаку. Ниже по течению, буквально через километр, она разливается широкой губой, а выше берега поднимаются над уровнем воды до двадцати метров, местами ещё больше. Тогда как рядом с Ничеево дно каменистое, а берега пологие. Именно здесь испокон веков была переправа через Витаку, ей ещё нишраны пользовались. По этим же причинам именно здесь есаулу Ничееву было приказано построить опорный пункт. Не удивительно, что именно здесь правительство нашей Империи решило построить железнодорожный мост.
Это верно, Туран приподнял карандаш. За самой последней буквой осталась жирная точка. Судьбе нишранов можно только посочувствовать. Больше восьмидесяти лет назад их изгнали на Доупарские острова в студёном Сантарском море. Тогда же на карте Тиллурской империи появилась Снорская губерния. Она вобрала в себя все земли нишранов на севере материка Руния.
– Всё бы ничего, – витус Никвок недовольно поморщился, – только на правом берегу Витаки, как раз на пути будущей железной дороги, оказалось старое и давно заброшенное капище нишранов. По сути, оно представляло из себя большой камень с многочисленными примитивными рисунками. Всего-то и делов было заложить под булыжник пару десятков килограмм динамита и поджечь фитиль. Однако рабочие взбунтовались самым натуральным образом. Они все испугались «проклятия нишранов». Как-никак, а капище святое место, пусть и давно изгнанного народа. Даже капитан Язеф, куда уж образованный офицер из самой Навиры, и тот отказался поджигать фитиль.
Очень, очень интересно, Туран быстро записал последнее предложение. Очень интересный штрих к портрету капитана Язефа.
– Дело дошло до главного инженера. Подполковник Ксижен обругал всех матерно, капитана Язефа оставил без ежемесячной премии и лично поджёг фитиль. Колоссальный взрыв, – витус Никвок выразительно всплеснул руками, – и от капища нишранов осталась груда камней. Насколько мне известно, там уже сделана насыпь и уложены рельсы.
Если бы дело ограничилось только взрывом, то народ побурлил бы недельку другую, да и успокоился бы. Но, как на грех, и месяца не прошло, как произошёл несчастный случай. Насколько я помню, – витус Никвок скосил глаза в сторону, – в кессоне номер два что-то сломалось. В результате камера на дне реки в пару минут наполнилась водой и пятеро рабочих утонуло.
Бывает, Туран перевернул исписанный лист, не самая лучшая смерть. В кессоне на дне реки, где темно, сыро и трудно дышать, и без «проклятия нишранов» работать опасно.
– Именно этот несчастный случай придал «проклятию нишранов» силу, – витус Никвок отвёл глаза, начальнику полиции стыдно рассказывать мистическую историю с кровавыми подробностями. – Капитан Язеф нашёл вполне разумную и логичную причину технической неисправности, однако работники ему так и не поверили. Но, как бы то ни было, работы по строительству опоры номер два были продолжены.
Потом ещё какой-то парень пропал. Ещё какую-то бабу волки загрызли. Вы уж извините, – витус Никвок развёл руками, – подробностей я не помню, но дела должны быть, обыватели обращались, прошения писали. А в самом конце января в лесу недалеко от города был найден труп женщины. Её, вроде как, тоже волки погрызли, только она почему-то совершенно голой оказалась. Её муж что-то там говорил, но, опять же, дело смотреть надо.
И вот последнее преступление, смерть главного инженера Варма Ксижена, окончательно убедило обывателей в реальности «проклятия нишранов». Ведь это он взорвал то самое капище на берегу реки и тем самым навлёк гнев Пресвятой матери всего сущего. Это у нишранов богиня такая.
– Да, да, – Туран на миг оторвал глаза от блокнота, – я в курсе. Мне уже приходилось сталкиваться с нишранами, в том числе и допрашивать их.
– Ну, коль вы уже сталкивались с нишранами, то добавить мне больше нечего.
Начальник полиции выразительно умолк, словно артист на сцене, который только что закончил зажигательный и очень даже эмоциональный монолог. В душе витус Никвок приготовился к обороне. Туран задумчиво потеребил карандаш между двумя пальцами.
– Скажите, – Туран глянул в упор на витуса Никвока, – как по-вашему, Варм Ксижен пал жертвой «проклятия нишранов»?
Вопрос в лоб чуть ли не в буквальном смысле выбил начальника полиции из седла. Будь на месте Турана обычный человек, то витус Никвок солгал бы и глазом не моргнул. В эмоциональном фоне главного городского полицейского разразился шторм со шквалистым ветром, громом и яркими молниями.
– Понимаете ли…, – витус Никвок с трудом выдавил из себя пару слов, – современная наука может объяснить далеко не все явления природы. Обстоятельства смерти подполковника Ксижена носят слишком необычный и необъяснимый характер.
Туран тихо вздохнул. Как ни крути, как ни прикрывайся бессилием науки, а на самом деле витус Никвок уже списал убийство главного инженера на пресловутое «проклятие нишранов». Другое дело, что главный полицейский Ничеево прямо в этом ни за что не признается. Ну и ладно. Туран положил карандаш на распахнутый блокнот. По крайней мере, нарисовался некий набор фактов, с которым уже можно работать.
– Специально для вас, мастер Атиноу, я приказал подготовить отдельный кабинет, – начальник полиции поспешил сменить тему. – Вы пока займёте рабочее место утуса Тонка, моего помощника.
– Благодарю вас, – Туран захлопнул блокнот, – собственное рабочее место будет очень кстати. А то, признаться, я уже думал вести дела прямо в гостинице. А там, как вы сами понимаете, нет ни сейфа, ни надёжного подчинённого на входе.
– Позвольте показать вам ваш кабинет, – витус Никвок поднялся из-за стола.
В душе витус Никвок очень рад, что из губернии прислали чиновника сыскной полиции, да ещё мастера. Впрочем, ещё больше он рад закончить этот неприятный разговор.
Кабинет утуса Тонка нашёлся здесь же на втором этаже Управления полиции недалеко от кабинета витуса Никвока. Туран с интересом окинул взглядом своё новое рабочее место. В целом, очень даже приличная кубатура, хотя кабинет несколько меньше и проще, чем у Турана в Снорке. Впрочем, всё необходимое в наличии: добротный письменный стол, несколько стульев, книжный шкаф с пустыми полками и, самое главное, большой кубический сейф рядом со столом.
– Как вам? – витус Никвок протянул Турана пару больших ключей, на одном из них висит большая деревянная бирка.
Как и в Снорке, ключ от кабинета принято оставлять у дежурного городового у входа в Управление полиции. Второй ключ должен быть от сейфа, наверняка у начальника полиции есть дубликат.
– Очень даже хорошо, – Туран повесил пальто и шапку на вешалку возле входной двери. – признаться, думал, что будет хуже.
– Многим чиновникам из губернии кажется, будто у нас на улицах непременно грязь по колено, а казённые заведения непременно должны ютиться в низких кособоких избах с тараканами и клопами, – в эмоциональном фоне витуса Никвока замигала застарелая обида. – Смею заверить вас, это не так.
– Охотно верю, – Туран опустился на стул во главе рабочего стола, рядом на столешницу шлёпнулась тонкая папочка уголовного дела.
– На самом деле мы стремится во всём подражать губернии, – витус Никвок пропустил слова Турана мимо ушей. – Ведь нам, провинциальным чиновникам, тоже хочется работать в просторных и чистых кабинетах с паровым отоплением. Правда, – витус Никвок грустно улыбнулся, – парового отопления нет пока даже в Городской управе. Вам требуется что-нибудь ещё?
В душе витуса Никвока вновь проснулся прилежный бюрократ.
– Да, витус, – Туран щелчком поднял крышку чернильницы. – Как вы понимаете, в Ничеево я лицо абсолютно новое. Мне нужен помощник, один из ваших подчинённых.
– Зачем? – витус Никвок тут же нахмурился, перспектива передать под начало Турана одного из своих подчинённых пришлась ему не по душе.
– Чтобы он ввёл меня в суть дел местных, объяснил что к чему и почему, мог бы провести меня на будущую станцию или на то место, где было капище нишранов. Да и хотя бы мог подсказать, где можно вкусно и недорого перекусить.
– Хорошо, – витус Никвок кивнул, – в вестибюле Управления я соберу свободных городовых. Предлагаю вам спуститься и самостоятельно выбрать помощника.
– Буду вам премного благодарен, – Туран вежливо склонил голову.
Витус Никвок аккуратно прикрыл за собой дверь. В самую первую очередь Туран извлёк из саквояжа толстую стопку бумаг. Таскать с собой лишнюю тяжесть совершенно ни к чему. Полтора-два десятка чистых листов вполне хватит. Заодно в левом выдвижном ящике стола поместилась пухлая папка из плотного картона с липкой прозрачной лентой для снятия отпечатков пальцев. Саквояж криминалиста заметно сбавил в весе.
Чувствуется, что кабинет помощника начальника полиции буквально только что освободили и навели порядок. На пустых книжных полках остались тонкие полоски пыли, а на полу, как раз под столом, ещё не совсем высохла вода после мокрой тряпки. В другом выдвижном ящике нашлись ещё стопка чистых листов, с десяток новых серых папок и небольшая бутыль с чернилами. Вот, только, Туран щёлкнул по стальному перу, ручка для письма покрыта серой пылью. Утус Тонк, помощник начальника полиции, либо очень не любит писать, либо оставил на подставке запасную ручку. Впрочем, не важно.
Пока витус Никвок собирает подчинённых, имеет смысл ознакомиться с делом об убийстве Варма Ксижена. Туран распахнул тощую папку. Очень интересно! Труп главного инженера нашли в лесу двое обывателей Ничеево. Результат внешнего осмотра: на груди колотая рана и ещё одна на левом виске. По всем признакам убийство. Так почему же убийца до сих пор не найден?
Протоколы опроса свидетелей. Пока дело об убийстве главного инженера не попало к Турану, им занимался некий Наон Снев, околоточный надзиратель. Это несколько выше по должности, чем старший городовой. Только результат практически нулевой. Глаза быстро пробежались по куцым протоколам допросов.
Всё, что удалось выяснить утусу Сневу, так это то, что около двенадцати часов вечера 2-го февраля витус Ксижен на своих двоих покинул баню «Лёгкий пар». На следующий день рано утром труп главного инженера обнаружил мещанин Винар с сыном. Что произошло, каким образом Варм Ксижен не попал домой, а оказался в лесу в голом виде, установить не удалось в виду полного отсутствия свидетелей. Как на грех, в ночь со 2-го на 3-е февраля была метель, которая ещё больше снизила видимость и ослепила даже случайных прохожих. Пусть дорогу от бани «Лёгкий пар» до дома главного инженера нельзя назвать короткой, однако утусу Сневу так и не удалось найти ни одного обывателя, который видел бы в тот злополучный вечер главного инженера. Туран недовольно сжал губы. Если разобраться, то околоточный надзиратель просто прогулялся по Ничеево и поспрашивал людей не видел ли кто-нибудь, как убили Варма Ксижена. А на нет, как говорится, и суда нет.
Тощая папка с треском захлопнулась. Словно и этого мало, Туран гулко шлёпнул по ней ладонью. Теперь понятно, почему убийство Варма Ксижена не было раскрыто, хотя с момента обнаружения трупа прошло целых восемь дней. Пусть витус Никвок вовсю играет роль образованного человека, который верит только в науку, однако в глубине души начальник полиции давно списал смерть главного инженера на «проклятие нишранов». Чего уж ждать от утуса Снева, околоточного надзирателя. При таком подходе у местных полицейских нет ни малейшего шанса раскрыть убийство Варма Ксижена, да и прочих жертв пресловутого проклятия. По сути, расследование придётся начать заново. А это не есть хорошо, «горячие следы» давным-давно остыли.
Воздух в кабинете наполнился чужими эмоциями, Туран поднял голову. В коридоре перед закрытой дверью кто-то стоит, но почему-то не торопится ни войти, ни постучать. Причём, Туран улыбнулся, неизвестный фонтанирует жгучим интересом и сожалением. Но это явно не обыватель, в эмоциональном фоне нет ни намёка на страх или раболепие. Это даже интересно, Туран сдвинул папку с уголовным делом в сторону.
Способность читать чужой эмоциональный фон помогает не только в работе. Наблюдать за простыми людьми бывает так интересно. Особенно сейчас, когда человек не видит Турана, не стесняется собственных эмоций и, похоже, понятия не имеет о способностях правдовидов, так в народе называют эмпатов. Только насладиться эмоциональным «зрелищем» не получилось. В душе неизвестного острой иглой вспыхнуло служебное рвение, в дверь тут же постучали.
– Войдите! – тут же отозвался Туран.
– Мастер Атиноу, – на пороге показался Смаг, тот самый молодой посыльный, что провёл Турана к кабинету начальника полиции, – вас ждут в вестибюле Управления.
– Хорошо, иду, – Туран вытащил из кармана массивный ключ.
Пусть перед входом в Управление полиции сидит старательный и весьма дюжий городовой, однако оставлять уголовные дела, да и прочие документы, прямо на столе – дурной тон. Туран закинул тонкую серую папку на пустую полочку и захлопнул массивную дверцу сейфа. Хотя, нужно признать, любовных писем от замужних любовниц в этом хранилище лучше не оставлять.
Вестибюлю Управления полиции по размерам далеко до вестибюля Управления полиции в Снорке, однако Ничеево и размерами гораздо меньше. В местной полиции числиться всего десять человек или около того. Туран спустился по лестнице. Шестеро свободных полицейских выстроились неровной шеренгой. Здоровые сильные мужики от сорока до шестидесяти лет. Пышные усы и седые виски. Все в одинаковой форме чёрного цвета, на погонах лычки ефрейторов и унтер-офицеров. Иначе говоря, кто в каком звании вернулся из армии, в том и перешёл на работу в полицию. Но, но, но… Неспешным шагом Туран прошёлся вдоль кривой шеренги.
– Мастер Атиноу, – витус Никвок выступил вперёд, – разрешите представить моих подчинённых. Утус Наон Снев, околоточный надзиратель. Это он вёл дело об убийстве подполковника Ксижена.
Крайний левый в ряду полицейский с особо пышными усами вытянулся по стойке смирно и щёлкнул каблуками валенок. Получилось не так звонко и выразительно, будь на нём сапоги.
– Очень приятно, – Туран вежливо склонил голову.
– А это утус Гис Итагун, старший городовой.
Витус Никвок чувствует себя как продавец породистых коров на базаре. Если верить начальнику полиции, то все его молодцы как на подбор бравые ребята, ярые поборники закона и правопорядка. Только Туран в один момент потерял к полицейским всякий интерес.
Не то, не то, всё не то, Туран в последний раз вежливо склонил голову, когда витус Никвок представил последнего подчинённого. Пусть на лицах полицейских написано величественное спокойствие, однако у каждого в эмоциональном фоне огненным шаром пульсирует страх.
По меркам простых обывателей жалованье городовых, не говоря уже об околоточном надзирателе, довольно неплохое. Так старший городовой получает несколько больше квалифицированного рабочего на судовой верфи Ничеево. Однако служители закона, все до одного выходцы с низов, не отказываются от мелких подношений. Так ни один городовой в здравом уме и в твёрдой памяти не упустит возможность отобедать чем бог послал (особенно если на второе Великий Создатель послал бараний окорок и штоф водочки (квадратная бутыль 1,2 литра) для поднятия аппетита). Не брезгают стражи правопорядка и самыми настоящими взятками в вирт-другой.
Знают местные полицейские, что нехорошо принимать подарки от обывателей, от того и струхнули, капитально струхнули, при виде залётного начальника аж из самой губернии. Не дай бог правдовид узнает об их промысле мелкими взятками. Так ведь и тёплого местечка лишиться недолго. Ну а если помощник трясётся словно осиновый лист на ветру, то какой от него может быть прок? Да, Туран недовольно поджал губы, проблема.
– Прошу вас, выбирайте, – витус Никвок махнул рукой вдоль кривой шеренги подчинённых.
Что же делать? Туран в очередной раз окинул взглядом пугливое воинство. А помощник нужен, причём позарез. В вестибюле повисло неловкое молчание. Слышно, как в большой кирпичной печке мерно гудит огонь и трещат смоляные дрова. А это что такое? Туран распрямил спину и закрыл глаза.
Самое первое, чему учат молодых эмпатов, так это «слушать» эмоции. Окружающий мир будто подёрнулся серой плёнкой. Вот эмоции начальника полиции, витусу Никвоку и без того не нравится «распродажа». А это городовые, все как один мнутся и гнутся от страха и неуверенности. Все как один надеются, что залётный начальник выберет не его, а соседа. Или показалось? Туран расширил сферу восприятия. Нет, не показалось. Совсем рядом фонтанирует ещё один источник эмоций, жгучий интерес словно огненная струя в окружении всполохов зависти и ледяных камней разочарования. По крайней мере, Туран распахнул глаза, в новом источнике эмоций нет страха за собственную задницу.
– Мастер Атиноу, так кого вы выбираете? – в голосе витуса Никвока сквозит нетерпение.
Вместо ответа Туран развернулся на месте. Ну да, конечно же: двухстворчатые двери из вестибюля в один из коридоров на первом этаже плотно закрыты. Обычная ситуация – человек притаился за дверью и втихаря подслушивает. Шаг вперёд, Туран дёрнул ручку на себя. Дверь резко распахнулась.
– О, господи! – на пол вестибюля плюхнулся молодой паренёк. – Прошу прощения, мастер, – парень торопливо вскочил на ноги.
Это же, Туран сощурил глаза, тот самый посыльный.
– Я выбираю его, – Туран показал на молодого посыльного.
– Но почему? – от удивления из эмоционального фона начальника полиции разом испарились злость и нетерпение.
– Он единственный, кто не дрожит передо мной, словно осиновый лист.
– Но-о-о…, – протянул было витус Никвок.
– Кроме того, – Туран так и не дал начальнику полиции закончить, – он единственный, кто проявил ко мне интерес и горит желанием помочь.
Лёгкий, едва заметный вздох облегчения наполнил вестибюль Управления. Здоровые полицейские, каждый из которых прослужил в органах правопорядка не меньше десяти лет, облегчённо заулыбались.
– Хорошо, будь по-вашему, – витус Никвок тут же уловил общий настрой подчинённых. – Тус Руф.
– Я! – посыльный тут же вытянулся по стойке смирно.
– Вы поступаете в полное распоряжение мастера Атиноу. Так же я освобождаю вас от ваших прочих обязанностей. Временно!
– Слушаюсь, витус, – молодой посыльный энергично козырнул.
Эмоциональный фон только что назначенного помощника расцвёл от радости и счастья. Туран невольно усмехнулся.
– Остальные свободны, – витус Никвок махнул рукой.
Городовые лихо разбежались по коридорам Управления, будто перед ними упала граната с пылающим фитилём. Лишь утус Итагун остался в вестибюле и вернулся обратно за стол дежурного возле входной двери. Душа полицейского сверкает от радости и превеликого облегчения, будто эта самая граната взорвалась возле его ног, однако, по счастливому стечению обстоятельств, его не задело ни одним осколком.
– Благодарю вас, – Туран склонил голову.
– Не стоит, – начальник полиции поклонился в ответ. – Если потребуется что-нибудь ещё, обращайтесь.
Величественно и неторопливо, как и полагается большому начальнику, витус Никвок направился к лестнице на второй этаж. Его лакированные ботники с чёрными шнурками тихо заскрипели, едва начальник полиции вступил на первую ступеньку.
– Как тебя зовут, – Туран повернулся к только что назначенному помощнику.
– Смаг Слурич Руф, посыльный при Управлении полиции, – едва ли не во всё горло гаркнул молодой полицейский.
– Не так громко, – Туран недовольно поморщился.
– Прошу прощения, мастер, – гораздо тише произнёс Смаг.
– Отлично. А теперь скажи, ты знаешь, кто стал жертвой «проклятия нишранов»?
– Так точно.
– Тогда достань все связанные с ними уголовные дела и поднимайся в мой кабинет. То есть, – Туран махнул рукой в сторону лестницы, – в кабинет утуса Тонка, который я сейчас занимаю.
– Будет исполнено, – молодой помощник тут же убежал, двухстворчатая дверь в коридор на первом этаже Управления тихо захлопнулась за его спиной.
Откровенно говоря, полноценный городовой, и тем более околоточный надзиратель, был бы гораздо лучше, полезней. Но, Туран завернул на следующий лестничный пролёт на второй этаж, придётся довольствоваться молодым посыльным. По крайней мере, Смаг Руф местный и должен знать если не всех, то многих. Впрочем, если что, то заменить помощника можно будет в любой момент. Так что пареньку можно дать шанс отличиться.
Помощника всё ещё нет, может, ищет дела. Из кубического сейфа показалась тощая папка с делом об убийстве Варма Ксижена. Турану уже доводилось принимать чужие дела. В некотором роде он стал последней инстанцией для раскрытия самых сложных и запутанных дел. Даже Папаша, старший следователь и наставник, куда уж опытный полицейский и прожжённый сыскарь, и тот пару раз приносил уголовные дела.
Для начала не помешает более подробно ознакомиться с документами предшественника. Тощая серая папка легко раскрылась, двумя пальцами Туран подцепил ещё более тонкую стопочку листов. Увы, «наследство» утуса Снева весьма и весьма скудное. О полноценном расследовании не может быть и речи. Околоточный надзиратель лишь сумел узнать время, когда Варм Ксижен покинул баню «Лёгкий пар» и…, Туран отложил в сторону прочитанный лист, и всё. Найти свидетелей местному полицейскому не удалось. Правда, утус Снев не поленился тряхнуть местных барыг. Туран усмехнулся. Точнее, всего одного местного барыгу по кличке Совок. Но и тому ничего из вещей покойного никто так и не принёс.
Дела… Туран сдвинул стопочкой листы протоколов. Если разобраться, то околоточный надзиратель лишь прошёлся по городу и порасспрашивал обывателей, не убивал ли кто уважаемого главного инженера. Как и следовало ожидать, никто в тяжком преступлении так и не сознался. Туран скосил глаза, на дне папки остался один единственный протокол вскрытия тела Варма Ксижена. Убористый почерк местного патологоанатома покрывает бумажный лист сверху донизу. Левой рукой Туран подцепил слегка мятый лист, не исключено, что в этой бумажке содержится больше информации, чем во всех прочих трудах утуса Снева.
Торопливый стук. Лист протокола дрогнул в руке, Туран поднял глаза. Дверь в кабинет стремительно распахнулась.
– Разрешите, мастер, – на пороге показался Смаг Руф, молодой посыльный.
– Заходи, – Туран махнул рукой.
Лист протокола о вскрытии вернулся обратно, Туран захлопнул серую папку и сдвинул её в сторону.
– Это всё, что мне удалось найти, – Смаг остановился возле стола.
– Давай сюда.
Улов небогатый. Всего Смаг принёс пару тощих папок и тонкую стопку бумаг. Это, Туран развернул листы веером, прошения от обывателей и два уголовных дела, но они все подождут.
– Так, давай присаживайся, – Туран показал на стул для посетителей, помощник послушно плюхнулся на него. – А теперь своими собственными словами и как можно более подробно расскажи о «проклятии нишранов». Ну, что ты сам о нём знаешь или слышал.
– Мастер, – в эмоциональном фоне Смага засверкало и заискрилось самое настоящее, неподдельное удивление, – неужели вы верите во всю эту, эту, – молодой помощник на секунду замялся, – мистику?
Обычное дело, Туран развернул перед собой блокнот для записей. Обыватели через одного считают, что высокому начальству, тем более из самой губернии, верить во всякую чертовщину запрещено законом.
– Смаг, – Туран пощупал кончик карандаша, – верю я в «проклятие нишранов» или не верю – не имеет значения. Другое дело, что оно каким-то образом связано с убийством Варма Ксижена. Хотя, – Туран резко повысил голос, Смаг тут же послушно захлопнул рот, – не исключено, что между собой они никак не связаны.
Как такое может быть? То они связаны, то нет? Смагу Руфу потребовалось чуть меньше минуты, чтобы переварить эту логическую нестыковку.
– Хорошо, мастер, – Смаг кивнул, – я расскажу всё, что знаю или слышал. Бабушка моя, прости господи, весьма охочая до всяких слухов. Так вот, – на лбу молодого помощника появилась задумчивая морщинка, – вы знаете, что в прошлом году на той стороне Витаки железная дорога в капище нишранов упёрлась?
– Слышал, – Туран кивнул, – но ты всё равно рассказывай.
– Да, мастер. Так вот…
Молодой помощник почти слово в слово пересказал историю о взорванном капище нишранов на правом берегу Витаки. Пусть Смаг не озвучил ничего нового, однако Туран всё равно тщательно записал его рассказ. Единственное исключение, на капище невероятным образом уцелела вырезанная из камня фигура Превеликой матери всего сущего нишранов, хотя само капище было очень давно заброшено и по пояс заросло мхом и травой.
– Скажите, мастер, а что это такое? – словно пятилетний ребёнок, Смаг едва не ткнул пальцем в наполовину исписанный лист.
– А, это, – Туран улыбнулся, – так называемая стенография. Иначе говоря, скоростное письмо. Очень удобно, между прочим. И никакая это не тайнопись, – тут же уточнил Туран.
– А-а-а… – с умным видом протянул Смаг, будто и в самом деле всё понял.
Удивление молодого помощника можно понять. В Ничеево далеко не все обыватели умеют хотя бы просто писать. А писать быстро-быстро, да ещё какими-то загадочными символами, о подобном Смаг отродясь не слышал. Не исключено, что и все его коллеги по работе, включая витуса Никвока, также не имеют ни малейшего понятия о стенографии.
О несчастном случае в кессоне, где утонуло пятеро рабочих, Смаг не смог рассказать ничего путного, только повторить досужие домыслы обывателей, которые понятия не имеют ни в технологии строительства опор для мостов, ни в паровых машинах в целом. Туран распахнул папку с уголовным делом о несчастном случае в кессоне.
Чего и следовало ожидать, Туран собрал в стопку густо исписанные листы. Даже беглый осмотр протоколов позволил понять главное – это был несчастный случай. Язык профессиональных инженеров чем-то похож на феню, воровской жаргон. Какие-то клапаны, тяги, трубы. Как понял Туран, что-то там сломалось в шлюзе. Сначала резко упало давление воздуха, что удерживало воду вне кессона, а потом вода все же затопила кессон. Погибли все пятеро человек, которым не повезло работать в тот день. У них не было шансов выбраться наружу. Заключительный отчёт капитана Язефа однозначно указывает на причину и последствия несчастного случая.
Начальник полиции либо не хотел говорить, либо действительно не знал об ещё одной жертве пресловутого «проклятия». Так в конце октября пропал без вести молодой охотник Екид Божл. Его отец, Тин Божл, написал прошение в полицию. У этого дела отдельной папки не оказалось, лишь один протокол. Согласно показаниям Тина Божла, его сын ушёл на охоту 24-го октября, но к назначенному сроку, то есть к 27-му октября, так и не вернулся. Вместе с соседями и родственниками утус Божл обследовал место, где должен был бы охотиться его сын, однако так и не нашёл его.
– Смаг, – Туран тряхнул исписанный лист, – в прошении утуса Божла о пропаже его сына Екида Божла нет ни слова о «проклятии нишранов».
– Это так, мастер, – молодой помощник охотно кивнул. – Утус Лингау, который принимал прошение от утуса Божла, специально не велел писать «всякую хрень», это так он выразился. Но люди считают, что Екид Божл стал жертвой «проклятия». Вы же сами просили принести все связанные с этим «проклятием» дела.
– И то верно, – Туран подхватил со столешницы остро заточенный карандаш.
Молодой помощник продолжил рассказ. Не прошло и недели, как Ничеево потрясла ещё одна трагедия. На этот раз недалеко от города была найдена Вачиза Тинкун. Накануне ночью шёл снег, на котором и остались волчьи следы. Что особенно примечательно, женщина была полностью голой. О «проклятии» заговорили с новой силой по той причине, что взорванное капище было рядом, в какой-то сотне метров от места, где нашли труп Вачизы Тинкун.
Из тонкой стопки листов Туран извлёк протокол с места преступления. И опять никакого отдельного дела заведено не было. Не иначе с ведома, а то и с прямой подачи, начальника полиции убийство списали на волков. На вполне естественный вопрос, на кой хрен серым лесным хищникам потребовались дублёнка, шерстяная юбка, платок, лапти и даже нательная рубашка Вачизы Тинкун, в протоколе ни слова.
– Странное дело, если не сказать глупое, – Туран бросил протокол обратно на тонкую стопку. – Скажи, Смаг, может, Вачизу Тинкун убил и ограбил беглый каторжник? Как раз пропали тёплые вещи.
– Может быть, – Смаг пожал плечами. – Как раз в начале октября поймали парочку беглых, дело обычное. Только людская молва приписала смерть Вачизы Тинкун «проклятию». Дескать, оно силу набирает.
– Согласен, бывает, – Туран перевернул в блокноте исписанный лист.
Следующей жертвой стала Юрана Афрон. По словам её мужа, Тефана Афрона, жена ушла в деревню Починок, но домой так и не вернулась. Вместо этого на следующий день её нашли в лесу. Туран вытащил из общей стопки очередной протокол. И опять, как и в случае с Вармом Ксиженым, расследования как такового не было. Хорошо знакомый околоточный надзиратель утус Снев вновь прошёлся по городу и порасспрашивал обывателей. И опять никто ничего не видел и никто ничего не знает.
Туран перелистнул листы протокола. Смаг Руф знает гораздо больше витуса Никвока, хотя начальнику полиции по должности полагается быть в курсе всех без исключения происшествий в городе.
– Ну вот ещё и главного инженера убило, – Смаг тихо вздохнул. – Теперь говорят, дескать, «проклятие» до начальства добралось.
Странное дело, Туран поднял глаза на молодого помощника. Смаг рассказал много чего интересного, да у него и в мыслях не было запираться. Только, только… Только сейчас в эмоциональном фоне помощника мигает неуверенность. Даже хуже – самый настоящий стыд.
– Смаг, – Туран улыбнулся как можно более мягко и приветливо, – сейчас мы находимся на самой первой стадии расследования. Иначе говоря, собираем информацию. Официальные бумаги, то есть, протоколы, будут позже. А сейчас важна любая мелочь. Бывает, что даже слухи и домыслы, а то и откровенные заблуждения, помогают найти истинные причины и разоблачить преступника. Я же вижу: у тебя что-то на душе есть. Давай, не стесняйся, выкладывай.
Доброе слово и приветливая улыбка – вот и всё что нужно, чтобы разговорить человека. Заверения Турана словно целительный бальзам пролились на зудящую неуверенность в душе молодого помощника.
– Дело в том, мастер, – Смаг заговорил едва ли не шёпотом, – что хоть все эти жертвы и приписали «проклятию нишранов», однако самих убийств никто не видел. Но! Со смертью Юраны Афрон был не так, точнее, – Смаг вновь неуверенно замялся, – не совсем так. На самом деле свидетели были, только их показания так и не попали в официальный протокол.
А это уже очень даже интересно, Туран аж встрепенулся. Остро заточенный карандаш вновь завис над блокнотом.
– Накануне убийства Юраны Афрон, как раз днём и вечером, город накрыла метель. Как сейчас помню, – Смаг на миг скосил глаза в сторону, – идёшь по улице и едва дорогу различаешь.
Молодой помощник умолк, в его эмоциональном фоне вновь замигали неуверенность и стыд.
– Смелее, Смаг, смелее, – Туран улыбнулся. – Я не кусаюсь и, обещаю, смеяться не буду.
Наверно, именно последнего заверения для полной уверенности молодому помощнику и не хватало.
– В общем, – Смаг опустил голову, будто пригнулся, – несколько обывателей заметили на улицах города самого настоящего таёжного дьявола, – на одном дыхании выпалил Смаг.
Грифель карандаша чиркнул по бумаге, жирная линия перечеркнула последнее слово. Туран поднял на помощника глаза. Дьявол? Да ещё таёжный?
– Продолжай, – Туран вновь склонился над блокнотом.
– Да, мастер, – Смаг перевёл дух, будто только что закинул на телегу трёхпудовый мешок с мукой, – самый настоящий таёжный дьявол. По словам утуса Дингана, бурый такой, весь в шерсти как у медведя. А на голове рога самые настоящие. Да! Дьявол на ходу шатался, немного, правда, а всё потому, что на плече он тащил что-то большое, вроде как в мешке. Это после обыватели додумались, что он Юрану Афон в лес волок. Сами понимаете, мастер, – Смаг развёл руками, – «проклятие нишранов» уже не первый месяц город будоражит. Утус Динган, да и прочие свидетели, болтать с таёжным дьяволом не стали, они предпочли ноги сделать. Вот.
– А витус Никвок знал о таёжном дьяволе? – на всякий случай уточнил Туран.
– Знал, конечно, – Смаг энергично кивнул. – Это он и не велел «всякую хрень» в протокол писать. Утус Снев, это околоточный надзиратель наш, потом специально протоколы переписал, а прежние на первый этаж снёс и в печь бросил. Сам видел.
Последнюю фразу Туран прямо так и вписал в блокнот для записей, благо он не официальный протокол и эмоции в нём не только уместны, но и даже полезны. Жирная точка как приговор суда. Туран распрямил спину. Теперь понятно, почему утус Снев ни на шаг не приблизился к раскрытию убийства Варма Ксижена. Да и не мог приблизиться, раз местные полицейские сознательно отказались от «всякой хрени». И сколько этой «хрени» ещё всплывёт? Что самое смешное, начальник полиции мнит себя образованным человеком, однако смерть Юраны Афрон всё равно списал на «проклятие нишранов».
Ладно, как бы то ни было, а копилка фактов существенно пополнилась. Но! Туран мысленно одёрнул сам себя, делать выводы ещё рано. Информации недостаточно.
– Смаг, – Туран захлопнул блокнот, – тело Варма Ксижена ещё в Управлении?
– Так точно, мастер, – Смаг тут же вытянулся на стуле. – Родственников в Ничеево у витуса Ксижена нет, забирать его тело некому. Вот и лежит до сих пор в мертвецкой.
– В морге, Смаг, в морге, – машинально поправил Туран. – Нужно его осмотреть. Веди.
