Глава 10. Из глины
Что такое «механический город» в представлении женщины? Вика ожидала увидеть гигантскую декорацию: шестерни поворотных механизмов, гидравлические раздвижные цилиндры и шаровые шарниры. Здания и улицы – постоянно меняющая местоположение бутафория. Ничего настоящего. Имитация.
Она ошибалась.
Город жил как бы частично: звуками и запахами. На узнаваемых перекрёстках не было ни людей, ни машин, зато исправно работали светофоры, а из кафе неподалёку доносился тонкий аромат свежесваренного кофе, будто клиент отошёл поговорить по коммуникатору, а продавец – по срочным делам, буквально на минутку. Из окон иногда слышались голоса – тихие, обрывочные фразы на разных языках. Где-то вдалеке разливалась тревожная сирена.
А ещё, город кутал туман. Туго, непроглядно стелился под ноги, скрывая их до колен, а выше слабел, становясь иллюзорной дымкой, очень похожей на ту, которую описывали первые разведчики леса. Но над карнизами четвёртого-пятого этажей снова набирался молоком – голубовато-белый подвижный «потолок» был похож на монолит огромной тучи, застывшей разом над всем городом.
– Шевелись!.. – беловолосый и раньше-то был не особо вежлив, а теперь и вовсе не церемонился. Они шли быстро, друг за другом, и Вика повторяла всё, что делал абориген – только так им удастся дойти до входа в Храм, не раз повторял он.
Роберт умер. Вика не помнила, как изловчилась развернуться в том узеньком тоннельчике, когда поняла, что с её спутником что-то не так. Но ему было уже не помочь: пульс не прощупывался, дыхание отсутствовало, тело Роберта успело даже немного остыть... И никаких следов, будь то удушение или какие-либо раны. Его организм просто не выдержал, остановился...
Роберт сдался.
Перед ней встал простой выбор: умереть прямо там, либо попытаться выжить, выбраться, выцарапать себя у смерти единственной рукой. Вика выбрала второе. Девушка больше не перечила аборигену, не насмехалась над ним, ведь он стал её единственным билетом на поверхность. Но твёрдо решила, что если только он дотронется до неё... колебаться не станет. И для этого приготовила полиметаллическую нить, незаметно присвоенную во время привала над озером, кое-как привязав ту петлёй к подкладке кителя изнутри. Нужно будет лишь просунуть кисть и... дёрнуть.
Они миновали большой кольцевой перекрёсток. То ли и вправду это был Грац, позабытый городок детства, то ли, обманутое запахами и звуками родной планеты, сознание пририсовывало узнаваемости этому месту.
Было что-то гротескное в городе. Неуловимая деталь делала всё вокруг немного ненастоящим, и туман тут был не причём.
Идти по улицам стало настоящим испытанием. Хотелось броситься в ближайший дом и кричать, звать людей, увидеть живые лица! Это же город, земной город! И голоса только подогревали это желание. Но Вика лишь смотрела по сторонам, следуя за аборигеном молчаливой тенью. Они с Робертом уже видели на Ясной город с улицами и даже какими-никакими, а людьми. Это морок. Модель. Игрушка, на сей раз почти ожившая.
Механический город двигался. Об этом время от времени напоминали далёкие отголоски подземных толчков. И аборигену это отчего-то очень не нравилось. Он что-то искал. Взгляд его постоянно бороздил туман понизу, словно он мог разглядеть в нём хоть что-то.
Улицы уже остались позади, впереди была только хмарь, но абориген не сбавлял шаг. Вика оборачивалась, но не отставала.
Неожиданно абориген остановился и резко повернулся к девушке:
– Здесь... Раздевайся...
Вика попятилась, запустив руку под одежду – чтобы вскрыть вены нитью хватит и секунды! Но абориген ничего не предпринимал. Более того, ему было совсем не до неё. Позади беловолосого клубился такой же туман, как и везде, разве что... чуть более интенсивно. Да, он будто бы кипел!.. Около этого места провожатый и сел, что-то разглядывая и шаря в плотной дымке рукой.
Вокруг не было ничего. Только туман вместо неба и земли, да более или менее просматриваемая хмарь между ними. Позади остался город, который почти жил. Казалось, что нужно было просто дождаться, недолго посидеть где-нибудь на перекрёстке, и люди бы появились... Только, наверное, немного другие, как и весь город...
Абориген быстро скинул одежду и повернулся спиной. Автоматное дуло выглядывало из тумана – оружие он положил поверх, чтобы после было легче найти. Вика сглотнула: и обеими-то руками она едва ли справилась бы с автоматом...
Шаг за шагом беловолосый погружался в туман, словно в воду. Он что-то искал на дне, шарил пальцами, отворачивая лицо от кипучего «молока», стараясь не дышать им. Единожды случайно схватив воздух слишком низко, закашлялся.
– Раздевайся, говорю... – выдавил он. – Быстрее...
Вика не пошевелилась. Абориген нырнул и показался уже с чем-то бело-голубым в руках, похожим на глину. И сразу же погрузил лицо в этот склизкий ком, принявшись интенсивно его размазывать. Он покрывал кожу ровным и тонким слоем, так, словно делал это много-много раз: грудь, живот, руки. И торопился.
– Раздевайся!.. – рявкнул он, Вика вздрогнула и опять попятилась. – Ты погибнешь... если не будешь... частью игры... Первая же перемена... перемелет тебя... Это... – он показал глину на ладони, – сделает тебя... частью механического города... Надо... Надо, Виктория!.. Я много раз... умирал тут... когда город менялся... Город тебя... не видит... если ты... не из глины...
Абориген вышел из кипящего тумана, не прекращая растирать глину по коже. Вскоре всё его поджарое тело приобрело голубоватый оттенок. Кроме небольшой полоски вокруг шеи…
Когда Вика начала раздеваться, он не смотрел на неё. Одежда липла к потной коже, единственной рукой девушка еле как сбросила её с себя, и осторожно вошла в кипучий туман по грудь. Дрожала, почти ревела, но где-то внутри, глубоко под панцирем решительности.
Глина была прохладной, очень приятной на ощупь и... будто бы вибрировала в пальцах, когда Вика её разминала. На то, чтобы покрыть ею всё тело ушло немало времени, но абориген с «берега» не подгонял. В конце концов голой кожа осталась только на правой руке, и тут уж как ни крути требовалась посторонняя помощь.
– Я дал слово... офицера... так что не бойся... – голос прозвучал прямо за ней, вплотную; ощутив на себе его пальцы, Вика вздрогнула и зажмурилась. Пряное дыхание холодило затылок, он орудовал нагло, беззастенчиво домазывая глину всюду, где, на его взгляд, её было недостаточно. В итоге он рывком повернул девушку к себе.
– Не отрывай... глаза...
Секунда ожидания растянулась... В конце концов прохлада легла и на лицо – он давил без оглядки, что перед ним девушка, держа второй рукой за затылок, словно ему во что бы то ни стало требовалось втереть глину как можно основательней.
– Одевайся... идём... Путь будет... Долгим... – она была готова поклясться, что последним должно бы прозвучать другое слово.
Они вновь оделись, абориген даже помог Вике. Тепло гуляло по коже волнами, словно тонкий бело-голубой слой, подправленный пальцами аборигена, пропускал его выборочно, попеременно в разных местах. И глина даже не думала сохнуть! Как была она слегка влажноватой, податливой, так и осталась, но при этом вообще не липла к одежде.
Они зачем-то возвращались. Городок, очень похожий на Грац, встретил их тем же набором запахов и рваных звуков. Улицы по-прежнему пустовали, и единственным обитателем их было заблудившееся эхо сирены... Абориген остановился прямо посреди перекрёстка, уставившись на моргающий светофор, словно в попытке расшифровать его незамысловатое послание. Блёклый взгляд перемещался скачками, точно что-то ускользало от внимания беловолосого, то там, то тут прячась в густоте тумана понизу.
Теперь Вика поняла, какие детали придавали гротескности городу. Карнизы окон клонились в разные стороны – и не заметишь, если не приглядываться. Между этажами было разное расстояние, а светофор... его овальные «глазницы» мигали синим, белым и жёлтым.
– Когда всё начнётся... главное – не шевелись... – абориген повернулся к Вике. – Что бы... ни произошло... не вздумай бежать... Даже не кричи... Поняла?..
Вика кивнула, обняв покалеченную руку здоровой. Сердце в груди колотилось как в последний раз.
– Город... давно не менялся... в этой части... Поэтому... я...
Он не договорил, слова утонули в низком гуле. Земля под ногами задрожала, и Вика вдруг осознала, что её тело переняло эту вибрацию – глина резонировала!.. Абориген заозирался, оскалился.
– Не!.. Шевелись!.. – прокричал он и замер.
Дома пришли в движение одновременно: одни устремились под землю, утопая в глотке тумана, другие поползли ввысь, пронзая белый потолок, третьи нашли друг на друга, поднимая густые клубы. От стона движимой массы камня и металла заложило уши: в нескольких метрах из-под земли вырвался шпиль и, утолщаясь, взметнулся в низкое небо, таща за собой какую-то башню. Всего в шаге от них вздыбился пласт дорожного покрытия, разламываясь пополам и переворачиваясь в движении.
Вика зажмурилась. Ей опять захотелось сделаться невидимой или хотя бы уменьшиться до размеров юркой мыши, чтобы сорвавшийся с места мир не раздавил её, не размазал по бетонным плитам. Но даже реши она бежать, ничего б не вышло. Ужас сковал, парализовал, оставив свободу только трепещущему сердцу и разошедшимся лёгким.
Когда всё стихло, первым её чувства потревожил запах. Пахло смолой, свежеспиленными деревьями. И почему-то йодом... Она открыла глаза.
Кругом темнели дома, но уже не многоэтажки с распахнутыми окнами, а огороженные низенькими кованными заборами особняки. В их дворах и высились красавицы-сосны, несколько были спилены, а из одной торчала... электропила?
Никакого шпиля рядом не было и в помине, хоть Вика и видела его собственными глазами несколько секунд назад. Туман под ногами и над головами снова стал безмятежен и густ, будто и не мелькала круговерть домов, а асфальт с разметкой не вздымался пластами, словно гигантский поворотный пазл.
Сбоку задыхался абориген. От смеха. Он трясся сухим телом, согнувшись пополам и колотил по земле кулаком, всё же стараясь не заглатывать тумана.
Когда он поднялся, то первым делом перешагнул через низенький заборчик. Протянул руку к торчавшей из ствола электропиле и нажал на педаль. Агрегат оказался включенным – пила взвизгнула и рванула в сторону, улетев в туман, ведь абориген её толком не держал.
Новый приступ смеха был недолгим. Беловолосый сплюнул в туман. Отдышался.
– Ты знаешь... что это... – он взглядом указал туда, куда улетела пила, – означает, моя Виктория?..
Девушка мотнула головой. Она не понимала ровным счётом ничего.
– Последний раз... эта часть... города жила... когда на Ясной... было Слово... – абориген утирал ещё катившиеся крупные слёзы. – Это значит... что Слово с Земли... опять прибыло... на эту планету... оно где-то... среди вас... И мне останется... только дождаться... когда оно окажется... в Храме... Ведь если не вы... то соискатели... доставят его... туда...
Вика старалась не вслушиваться в его речи и уж тем более – не поддерживать их. Просто потому, что в ту же секунду ей захотелось бы удавиться той самой заготовленной нитью. Ведь это проще и понятней, чем перспектива следовать за безумцем куда-то вглубь инопланетного гигантского конструктора.
Город трансформировался, но ощущение, что всё вокруг или построили умалишённые, или потренировались дети, осталось. Особняк рядом стоял на чуть накренённом фундаменте, основание стены было уже вершины, окна располагались не симметрично, а крышу немного вело набок. Но если не присматриваться, то всего этого можно было и не заметить...
Абориген ориентировался по ему одному понятному принципу. Они шли долго, порой казалось, что даже петляли.
И вдруг в тумане показался шпиль. Тот самый, что видела Вика за миг до того, как зажмурилась. Издали казалось, что он имеет форму песочных часов, но вблизи выяснилось, что это большое... сверло. Закрученная вокруг своей оси огромная лестница. Или спираль ДНК...
– Цепляйся... – абориген поставил спину. – Нам надо... ниже... Намного ниже... Ну?.. Давай!..
Вика пересилила себя. Наискось обхватила рукой его грудь и обвила ногами хилый торс. Внутри всё дрожало и трепетало, но девушка даже не пискнула... И отогнала крамольную мысль взять да и накинуть беловолосому на шею полиметаллическую нить, накрепко привязанную одной стороной к подкладке... Была б петля побольше...
Глина не липла даже, она магнитилась, отчего держаться особо не приходилось.
– Главное... не дыши...
Ответить Вика не успела – абориген погрузил их в молоко тумана, спускаясь настолько легко и ловко, будто девушки у него на спине и не было.
Туман щипал кожу, словно наэлектризовывал глину, которой они были перемазаны. Вика зажмурилась, старалась не думать о дыхании. Поначалу выходило, но время шло, абориген полз, а кислорода становилось всё меньше. Лёгкие бунтовали, требовали вдоха, девушка терпела столько, сколько только могла. Но спуск никак не кончался.
Рука соскользнула не неожиданно – Вика не выдержала и запаниковала. Абориген попытался подхватить её – его ладонь в момент падения больно саданула по берду. Вика вынесла ещё миг, не более. И вдохнула.
Удар об землю запоздал. Это туман не позволил ей разбиться или под ней больше не было асфальта?.. Вика поняла, что пока ещё жива – удушающий кашель вцепился в горло пьяным ревнивцем. Она поднялась на колени, чувствуя под собой мягкость и тепло. И судорожно захрипела: крик не нашёл пути наружу, утонув в спазмирующем горле.
Было очень светло. Её окружали шахматные фигуры – точёные ферзи с глазами чёрными, как космос.
Белотелые!..
– Это только... слепки... Не кричи... – пряное дыхание холодным слизняком проползло по шее.
Белый глянец скафандров отражал её перекошенное ужасом лицо, делая его уродливым, вытянутым и изогнутым. Они не предпринимали ничего, стояли и рассматривали их, словно уличных котят, вдруг свалившихся с дерева. И они были безоружны.
Вика вжалась в себя, подобрала руки-ноги, втянула голову в плечи. Существа над ними медленно теряли интерес: двое разом обернулись, будто что-то услышав, и застыли. Вторая пара ещё какое-то время наблюдала за людьми. Но и только.
– Они не настоящие... – абориген медленно поднялся. – Это только... заготовки в их... облике... Но не бойся!.. – тут же успокоил он. – Они не тронут... Заготовки опасны только... вне города... Когда их связь... с этим местом... рушится...
Только теперь Вика разглядела, где они очутились. Заметив выражение её лица, беловолосый осклабился большими тупыми зубами:
– Добро пожаловать... в их дом... Это – Гея-А!..
Всё вокруг источало и отражало свет. Глаза слезились от обилия белого, на фоне которого туман, также нависавший сверху и стелившийся понизу, выглядел блёклым, грязным...
– Не... всматривайся... – шёпот провожатого над ухом вызвал волну мурашек по коже; глина отозвалась покалыванием в тех же местах. – А то ослепнешь... Держи меня... за руку... Идём...
Вика повиновалась: взялась за протянутую ладонь, поднялась. Не смотреть по сторонам было выше сил. Но всякая попытка что-то разглядеть отзывалась иглами где-то внутри глазных яблок. Какие-то переходы... Идеально правильные мосты в воздухе... Дома, если закрученные пирамиды вообще можно было так назвать, на первый взгляд располагались хаотично. Но что-то подсказывало: порядок в их месторасположении был глобальным, и его просто невозможно разглядеть изнутри, находясь среди них.
И никакой растительности. Вообще. Ни единой «травинки» или «деревца», хоть чего-то, что можно было бы отнести к флоре. Зато из тумана часто вырастали статуи – то небольшие, высотой с человека, то громадные, выше пояса утопающие всё в том же тумане. Это были люди... если присмотреться. Тела их состояли из правильных геометрических фигур, а над головами – на постаменте непременно находилась пара статуй – виднелась не то указывающая вниз стрелка, не то наконечник стрелы, не то какой-то трезубец...
– Здесь... – абориген остановился под одной из таких статуй. – Нужно ждать... следующей трансформации... Так проще найти... переход...
Вика опустилась в туман, не обращая внимания на электрическое покалывание по телу, откусила от гриба и попила воды. Удивительно насколько вкусным может быть вязкий сырой гриб, запиваемый невесть какой водой из недр безумной планеты!
Цепким клещом взбиралась апатия. Хотелось плакать. Вика жалела о решении не отсылать информацию по начатому исследованию «пятого домена» напрямую Ренате. Тогда она думала, что мнемокадры и мнемозаписи с предположениями и первыми выводами лучше хранить в собственной голове. Хотя бы первое время, ведь Рената валилась с ног. Вика же не предполагала, что повторит судьбу самой Кислых! Иначе записала бы всё на физические носители. Так у остальных, возможно, появился бы след, нить, за которую можно было бы потянуть и...
Что?.. Каким образом мысль, что эволюция планеты искусственна, помогла бы в их с Робертом поисках?.. Или понимание, что пятый домен жизни – это и близко не лес, как отчего-то предположила доктор Кислых?..
Незаметно для себя Вика провалилась в другой мир. Туда, где не существовало пережитого в плену белотелых ужаса. За краткими и яркими, как молнии, мыслями о природе новой формы жизни, этого самого пятого домена, она ненадолго забыла, как отнятую у неё руку разделали, словно трепещущую рыбу... Как отделили мясо от кости всего за секунду, как оно под действием какого-то вещества медленно превращалось в сероватый студень – кровь отторгалась и впитывалась чем-то, похожим на губку...
Глаза щипало, но движение сбоку Вика уловила. Белотелые шли мимо: медленно, выпрямив спины и глядя точно перед собой. Они не замечали сидящих у статуи чужаков, перемазанных голубоватой глиной...
Абориген шумно вздохнул, зыркнул странно на девушку, потом на тех двоих. Он не щурился, смотрел в белизну широко раскрытыми глазами, и Вике казалось, что цвет их постоянно менялся от серебристого до всё того же снежно-белого. Он прекрасно видел, что из себя представляла Гея-А. И ждал, когда Вика задаст хоть один вопрос. Но девушка молчала...
– Неужели ты... ничего не поняла?.. – разочарованно усмехнулся он в конце концов. – Механический город... это же одна... большая модель... Игрушка!..
Пара белотелых остановилась, точно им вдруг стало интересно послушать. Но вдруг задёргалась, зашевелилась – внутри скафандров происходили метаморфозы. Вскоре в слепящей белизне утонула уже совсем другая пара. Насколько смогла, Вика проводила белотелых взглядом.
– Их нельзя... допускать к Храму... Если они... добудут Слово... и войдут в Храм... – абориген замолчал.
– То что?.. – разлепила сухие губы Вика.
Он расплылся в улыбке. Взгляд его метался по усталому, осунувшемуся девичьему лицу, точно он искал признаки чего-то. Вялый интерес был воспринят чем-то большим.
– То... всё... – рассмеялся абориген. – Нашу мать они... разделают также... как насильно рождённых... Они выпотрошат... Землю... Высосут из неё... жизнь... которой и так... почти не осталось... Но я остановлю... их... Я... стану богом... Стану равной ей...
Из глаз Вики текли слёзы. Она смотрела себе под ноги и не шевелилась.
– В прошлый раз... их уничтожило Слово... обращённое оружием... Оно порвало... связи их тел... Выбило разум... из сотен соискателей!.. Убило в один... миг!.. Представь себе... его силу!.. – абориген захлебнулся восторгом. – Но это была... ошибка... Матвей испугался... и принял неверное... решение... Гибель экспедиции... саранчи лишь... отсрочила неизбежное... Слово следовало... погрузить в Купель!..
В этот раз они заранее ощутили приближение метаморфоз. Поднялись на ноги, приготовились. Вика замерла, помня наставление аборигена. И на всякий случай зажмурилась.
Когда всё кончилось, перед ними предстало странное место. Город, словно сошедший со страниц старого ужастика: мрачные дома с зарешёченными окнами, сквозь которые лился холодный свет, под ногами хрустел серый не то песок, не то галька, и слышался далёкий-далёкий фон – сирена противовоздушной обороны.
Но холод по венам пустило не это.
Недлинной цепью поодаль стояли женщины. Те самые, которых они с Робертом видели в подземном городе – в одежде разных временных эпох, беременных. Пожидаева Ольга и теперь стояла в этой веренице, держа руки на животе. Но была уже не последней.
Вика разглядывала саму себя. Теперь она замыкала недвижимую процессию...
– Идём... моя Виктория... – холодный слизняк пряного дыхания ощущался даже на расстоянии нескольких шагов.
