Женщин не берем
Ансельм громко зевнул и лениво окинул комнату взглядом. С противоположной стены на него взирали печальные глаза оленя. Правую щеку чучела уже изрядно поела моль, отчего взгляд животного стал особенно тоскливым.
Дернуло же Ансельма выбрать для этого дурацкого собеседования комнату в трактире, где не проветривали со времен постройки. А может, и дольше.
А слово-то какое! «Собеседование»! Как будто он собирался познания в арифметике или, того хуже, в алхимии проверять. Ему бы на площади рекрутов набирать, желательно еще и испытывая их при этом в деле... Но Урия настоял, чтобы все проходило именно так. «Цивильно».
Ансельм энергично потянулся, вытягивая длинные жилистые руки, привычным движением пригладил пряди, выбившиеся из конского хвоста на затылке. Сегодня было еще хуже, чем вчера — с самого утра ни одного человека. Ансельм умирал со скуки, вдобавок ему страшно хотелось отлучиться по нужде.
«А ну и хрен с ним, — подумал Ансельм, пружинисто вставая из кресла. — Никуда они не денутся, если я ненадолго отойду».
— Эй, ты! — кликнул он мальчишку полового, постоянно ошивающегося у комнаты, чтобы поглазеть на рекрутов. Глазеть пока было совершенно не на кого, но половой не сдавался. — Если кто придет ко мне — пусть внутри ждет, понял?
Мальчишка кивнул и тут же встал у двери с важным и представительным видом. Ансельм фыркнул и пошел к черной лестнице во двор.
Когда он вернулся, мальчишка многозначительно указал головой на комнату. Ансельм хотел было войти, но в последнее мгновение помедлил.
— Нормальный хоть? — шепотом спросил он у полового. — Или как вчера?
Мальчишка поморщился. Ансельм тяжело вздохнул — и распахнул дверь.
В кресле, том самом, в котором до того скучал Ансельм, сидел юноша. Лет ему было не больше восемнадцати, судя по отсутствию всякой растительности на лице и худощавому телосложению. Волосы юноши доставали чуть ниже подбородка, а из-под тонких бровей на Ансельма спокойно и внимательно смотрели большие ореховые глаза.
«Твою мать, — ошалело подумал Ансельм. — Это ж девка».
Посетительница продолжала изучать его, не переставая при этом чистить ногти небольшим кинжалом тонкой работы. Ноги — почти непропорционально длинные — она положила на край стола, так что Ансельм мог во всей красе рассмотреть подошвы ее высоких сапог. Сверху на девушке были неприметные фуфайка и кожаная куртка, какие носили многие ремесленники.
Она опустила взгляд и придирчиво осмотрела руку.
— А вы... э-э-э... что тут делаете? — выдавил наконец Ансельм, совершенно обалдев от ее наглости.
— Это здесь набирают рекрутов в отряд для охраны торговых караванов? — спросила она высоким голосом, вновь подняв глаза на Ансельма.
— Ну, да.
— Значит, я пришла по адресу. Я хочу записаться в отряд.
«Бред какой-то», — пронеслось в голове у Ансельма.
— Я... эм... То есть мы... — неуверенно начал он. Затем набрал побольше воздуха и решительно заявил:
— Мы, госпожа, женщин не берем.
Девушка вскинула тонкие брови.
— Это еще почему?
— Потому.
— Но в вашем объявлении про это ничего не сказано. Там написано: «езда верхом, владение холодным и-или стрелковым оружием, сила, выносливость, дисциплинированность». Про женщин ни слова, — девушка говорила совершенно спокойно, как будто они и впрямь могли это всерьез обсуждать.
— Ну знаете, что... — не выдержал Ансельм, гневно косясь на мальчишку полового. Уж он ему потом объяснит, кого точно не надо впускать!
— На сегодня собеседования закончены, — заявил Ансельм девушке.
— Хорошо, — она поднялась на ноги одним легким стремительным движением. — Тогда я приду завтра.
Когда она проходила мимо, его обдало запахом свежей дубленой кожи и травяных настоев.
***
В обеденном зале трактира стоял привычный полумрак. Чад с кухни смешивался с человеческим дыханием и спиртными парами, повисая над столами плотной дымкой. Ансельм сидел в углу и лениво ковырял остатки жаркого деревянной ложкой. Та была свежевыструганной и потому постоянно цеплялась за язык и небо.
«Даже ложки нормальной тут не найти», — грустно подумал Ансельм, наблюдая, как Род, первый нанятый им наемник, демонстрирует всем силу своих мышц, раз за разом укладывая руки противников на стол. За неделю, что Ансельм проводил «собеседования», Рода еще никто не смог победить.
Ко дну горшка пригорел кусок мяса. Ансельм попробовал отковырять его, но тот не поддавался, он нажал посильнее — ложка хрустнула и сломалась пополам. Ансельм ругнулся и в то же мгновение услышал, как кто-то рядом тихо фыркнул.
Он поднял глаза. Девушка, с которой он общался днем, стояла над ним и насмешливо смотрела на черенок в его руке.
— Удалось кого-нибудь нанять?
Ансельм сверлил ее взглядом исподлобья. Желание ткнуть девушку обломком, да посильнее, было почти непреодолимым — но он все же заставил себя отложить черенок на стол.
— Я же сказал, что собеседования на сегодня окончены.
— Ах, — только и ответила девушка — и повернулась к центральному столу, где Род с победным рычанием уложил руку очередного смельчака. Толпа зрителей, состоявшая в основном из наемников, одобрительно закричала. Проигравший вытер пот со лба — и направился к стойке. Род довольно ухмыльнулся.
— Я тоже хочу попробовать, — раздался вдруг высокий голос. Ансельм уставился в спину девушки.
Мужики, окружавшие Рода, обернулись к ней. Сам Род прищурился, пытаясь рассмотреть говорившего, и даже чуть вперед подался — чтобы получше разглядеть.
Разглядел. Громко расхохотался.
— Я серьезно, — невозмутимо заявила девушка, подходя ближе. — Ставлю один к десяти, что я выиграю, — и она кинула на стол несколько серебряных монет.
Теперь уже смеялись все. Род огромным кулачищем вытирал слезы. Девушка терпеливо ждала, сложив руки на груди.
Ансельм хмыкнул про себя, взял черенок и начал ковырять им в зубах.
— Брось, Род, — громко сказал он, заглушая хохот. Встал, подошел к столу. Род перестал смеяться и удивленно посмотрел на Ансельма. Тот снова полез в рот, намеренно игнорируя внимательный взгляд девушки: — Всем надо давать шанс.
Род пожал широченными плечами:
— Как скажешь, командир, — и махнул девушке: — Иди, садись. Постараюсь руку тебе не сломать.
Зрители снова загоготали.
Ансельм ковырял в зубах и пристально следил за девушкой. Смотрел, как она легко подошла, как села, как поставила согнутую в локте руку на стол.
Род широко усмехнулся, показав щербатые желтые зубы — и обхватил своей ручищей тонкие пальцы девушки.
— Раз, — начал Ансельм невнятно, не вынимая обломка изо рта, — два... Три!
Он видел, как вздулись вены на предплечье Рода и на лбу. Видел, как на этом лбу проступил пот — и ничего не менялось. Девушка сидела совершенно неподвижно, спокойно глядя на Рода, а ее рука не сдвинулась ни на дюйм.
А потом девушка коротко улыбнулась — и уложила руку Рода. Он громко зарычал, пытаясь сопротивляться — но тонкие пальцы держали его железной хваткой.
— Десять к одному, — напомнила она тихо — и отпустила Рода. Тот непроизвольно разжал пальцы — как будто она сжимала их слишком сильно.
— У меня нет столько, — процедил он.
Девушка покачала головой.
— Так не годится. Мы заключили пари.
Род сплюнул на пол.
— Говорю, нет столько.
Девушка подняла брови.
— Но заплатить все равно придется.
Ансельм наблюдал за ними — и все пытался выковырять кусочек мяса, застрявший между нижними передними зубами. Кусочек не поддавался. Девушка выжидающе смотрела на Рода. Тот пару мгновений зло глядел в ответ — и вдруг резко вскинул левую руку, целясь ей в челюсть.
В то же мгновение Ансельму удалось подцепить чертово волоконце — а девушка резко отклонилась назад, уходя от удара, пнула под столом Рода — и тут же наклонилась вперед, когда рядом просвистел кулак стоящего прямо над ней наемника. Род еще кряхтел — а девушка уже толкнула из-под себя скамейку, сбив с ног троих, и отпрыгнула в сторону Ансельма.
Род и остальные вскочили, готовые кинуться на нее.
— Достаточно, — громко сказал Ансельм, внимательно рассматривая махонький кусочек говядины на кончике обломанного черенка.
Наемники гневно сопели. Девушка не спускала с них глаз.
— Я тебя беру, — сказал Ансельм нарочито серьезно, — но при одном условии.
— Каком? — спросила она, все еще не оборачиваясь к нему.
— Если они не прибьют тебя прямо сейчас, — усмехнулся Ансельм и вышел из трактира.
***
Когда Ансельм вернулся, все было тихо. Он осторожно заглянул внутрь.
За длинным столом спали наемники. Род храпел, положив голову между огромными ручищами, в одной из которых он все еще сжимал глиняную кружку. Дочь трактирщика убирала пустые миски и кувшины, осторожно пробираясь между спящими телами.
Он увидел девушку не сразу. Она сидела в том же углу, что и он до того, и не спеша выскребала дно такого же горшка. Ансельм подошел и сел напротив. Она не посмотрела на него.
— Что ты с ними сделала?
Она усмехнулась.
— Сказала, что, если они отдадут мне мой выигрыш, я куплю выпивку на всех за свой счет.
— И они отдали? — недоверчиво спросил Ансельм, косясь на мужиков. Вид у них был довольный.
— Ага, — девушка облизала ложку.
— А ты сообразительная, — похвалил Ансельм.
— Ага, — снова сказала девушка, придирчиво осматривая дно горшка.
— Как тебя зовут? — спросил Ансельм, и тогда она наконец подняла на него глаза.
— Джо.
— Джо... а дальше?
— А дальше никак.
— А...
— Спокойной ночи, — сказала Джо, вставая и подзывая дочь трактирщика. — Если нужно будет меня найти — я живу в гостинице «Под счастливой подковой».
Он смотрел, как она идет к выходу, ловко огибая скамьи и столы.
— Мы выезжаем через неделю! — крикнул он ей в спину. Род недовольно почмокал губами во сне.
— Я помню, — ответила Джо, не оборачиваясь, тихо, но очень отчетливо.
И ушла.
***
Ансельм сидел все в той же душной комнате, тщетно пытаясь не обращать внимания на оленя и его исполненный грусти взгляд. Вместо этого он рассматривал троих мужчин напротив, устроившихся в удобных креслах. Они весьма гармонично смотрелись вместе, несмотря на полную непохожесть. Кормак был дороден и бородат, Урия — высок, худ и гладко выбрит, а Шнейдер настолько напоминал хорька, что Ансельму всегда было любопытно, не прячет ли тот в широких штанах хвост.
«Небось отрезал и продал. У этих пройдох все идет в дело».
Мужчины были купцами, нанявшими Ансельма для охраны их обозов. Дорога из Моэрны в Гик вела через перевал, по которому проходила граница Инландии и Лотарии. Эта был не единственный тракт между странами — но единственный, на котором не сидела таможенная служба. Десятилетия спустя перемирия Лотария и Инландия продолжали вести торговую войну. Больше всего, разумеется, страдали мелкие купцы, чьих средств не хватало, чтобы выгодно договориться с таможней. Поэтому многие из них предпочитали везти товар через север по Моэрнскому тракту. Однако и это не избавляло от рисков и издержек — на перевале обитала шайка разбойников, «Лиловый отряд», вполне заменявшая собой работников таможенной службы. Правда, закон не запрещал купцам защищать свой товар от разбойников, в отличие от таможни. И многие воспользовались такой возможностью.
Месяц назад Ансельм приехал в Моэрну в поисках работы — после армии он нанимался в отряды и экспедиции разной степени законности. По возвращению из одной из них Ансельм нашел письмо от армейского дружка, который теперь стал моэрнским шерифом, с интересным предложением. Когда Ансельм приехал в Моэрну, его ждал годовой контракт на охрану обозов, курсировавших через перевал, с покрытием всех расходов и условием собрать отряд в самые короткие сроки.
«Только не берите абы кого, — сухо велел Урия. — Проводите с ними собеседования».
И Ансельм нанял местного писаря составить красивое объявление в двух экземплярах, которое повесил на улице у дверей трактира и внутри у самой стойки. Желающих набралось много — расположенная у самой границы Моэрна традиционно собирала искателей приключений. Ансельм «собеседовал» их под наблюдением траченного молью чучела почти три недели — и наконец сообщил, что отряд готов.
— Так и сколько их у вас? — прищурился Шнейдер, сморщив острый нос.
— Пятнадцать.
— Пятнадцать крепких, отважных, ловких и выносливых парней? — спросил Кормак густым басом.
— Да, — кивнул Ансельм.
Он не стал уточнять, что один из пятнадцати вовсе не был парнем.
***
Они выехали из Моэрны ранним утром. Девушка Джо прибыла на место встречи вовремя и к тому же верхом на породистой серой кобыле. Ансельм удовлетворенно кивнул.
Он не мог удержаться от того, чтобы все время не наблюдать за ней. Сказать по правде, Ансельм и нанял-то девушку из чистого любопытства.
Во-первых, его очень занимали ее способности. Ансельм повидал всякое — и всяких людей — но было ясно, что Джо выходит за рамки даже самых необычных исключений. Кроме очевидной невероятной силы, продемонстрированной в состязании с Родом, она обладала мгновенной реакцией, а ее движения были выверенными и точными. Ансельм пока не мог придумать этому разумного объяснения.
Кроме того, ему было искренне интересно, как она будет выкручиваться — ведь, по-хорошему, в эскорте купеческого каравана даже ненормально сильным девушкам делать было нечего. Исключения, конечно, бывали, но эти исключения и одевались по-другому, и верхом не ездили — и не скрывали меч под тряпьем, притороченным к седлу.
То, что у девушки есть меч, он узнал почти сразу же — когда выяснял, требуется ли ей дополнительная экипировка или оружие. Девушка от всего отказалась. На вопрос, чем она владеет, ответила коротко: «Меч, кинжал, лук. Лука, правда, у меня сейчас нет. Но я в любом случае предпочитаю меч». Ансельм порадовался экономии и больше ни о чем спрашивать не стал.
Когда они выдвинулись в горы, он ждал, что девушка достанет свой меч — но она ехала безоружной. На первой стоянке он подошел к ней, как только они спешились.
— Ты сказала, что у тебя есть оружие.
— Ага, — кивнула девушка, отвязывая сумки от седла.
— А ты не думала, что неплохо было бы иметь его под рукой? — усмехнулся Ансельм. — Если на нас нападут, никто не будет ждать, пока ты распакуешь свой меч.
Он не заметил движения. Не то, что не успел среагировать — просто не увидел его. В одно мгновение девушка стояла к Ансельму спиной — а в следующее уже держала нож у его горла.
— Когда на нас нападут, оружие будет у меня под рукой, — сказала она тихо, но отчетливо, тем же неуловимым движением пряча нож за голенище сапога.
Ансельм не сказал ни слова. Развернулся и отошел, оставив девушку расседлывать коня. У него было много дел. Первая стоянка всегда была хлопотной.
***
Он, в общем-то, не собирался этого делать. Но, возвращаясь к костру из леса, куда он ходил отлучиться по нужде, Ансельм увидел место, которое обустроила себе для ночлега Джо. Ее сумки и сверток с мечом лежали тут же, а самой Джо нигде видно не было.
Ансельм долго стоял, колеблясь. «Сдался тебе этот меч», — подумал он зло. Но любопытство пересилило. Оглянувшись еще раз, Ансельм мягко опустился рядом со свертком.
Он понял, что внутри ничего нет в тот же момент, когда почувствовал легкий укол в шею.
— Ты же знаешь, — послышался голос Джо, — что сидишь необычайно удобно для того, чтобы подойти сзади и перерезать тебе сонную артерию?
Ансельм не шевелился. Ситуация попахивала дешевым драматизмом — но он понятия не имел, насколько серьезно она угрожала. А проверять не хотелось.
— Я очень не люблю, когда люди лезут не в свое дело, — продолжала Джо. — И еще больше не люблю, когда люди лезут ко мне. Не делай так больше, пожалуйста.
Ансельм молчал. Покалывание исчезло, и он услышал шелест стали, убираемой в ножны.
— Я могу встать? — спросил Ансельм сухо.
— Да.
Он нарочито медленно поднялся, обернулся — и молниеносным броском прыгнул на нее. Внезапность и преимущество в весе сыграли свое дело — Джо упала на спину, а он тут же схватил ее руки и прижал к земле. В левой она все еще держала ножны с мечом.
— Я сделаю вид, что всей этой дурацкой сцены не было, — заметил Ансельм спокойно. — Но будешь еще выпендриваться — схлопочешь.
В полумраке он с трудом мог разглядеть лицо Джо, хотя оно было очень близко — и все же он заметил, как ее глаза вспыхнули желтым и медленно погасли.
— Уволишь меня? — усмехнулась она. Зубы блеснули в темноте.
— Пока нет, — Ансельм отпустил ее и тут же поднялся. — Но в следующий раз придушу.
Она весело фыркнула.
***
Каждую ночь два человека оставались в качестве часовых. Это означало, что на утро двое из эскорта всегда были особенно сонными и злыми.
На четвертое утро Джо подошла к Ансельму, глядя на мрачного Рода, ворчащего себе под нос, и заметила, что может каждую ночь оставаться на часах, причем одна. Ансельм долго колебался. Ему совсем не хотелось, чтобы она охраняла его сон. Но Джо обхитрила его. Не дожидаясь решения Ансельма, она сама предложила часовым сменить их. Естественно, отказываться никто не стал.
Ансельм был в ярости. Ему и так с трудом удавалось поддерживать дисциплину в отряде — сказывалось отсутствие опыта. А тут еще эта девица, которая вечно все решала сама и не думала его слушаться.
— Уволю, — прошипел Ансельм, подойдя к ней утром. — А сначала высеку. Прилюдно.
Она подняла на него свои большие ореховые глаза, в которых не было ни тени страха.
— Но я все равно не сплю по ночам. Мне не сложно.
Ансельм зло смотрел на нее. А потом он вдруг живо представил, как пытается ее скрутить на глазах у всех, как у него это не получается — и махнул рукой. В конце концов, подумал он, если бы она хотела перерезать всем горло, то давно бы это уже сделала.
***
По условиям купцов караван совершал четыре перехода через горы, после чего отряду выплачивалась первая часть вознаграждения и давался пятидневный отдых в Моэрне. За это время наемники должны были успеть упиться в хлам, отоспаться, протрезветь и привести в порядок экипировку, а купцы — дождаться новой партии товара из Дельты.
В Моэрне Ансельм первым делом обналичил в банке чек, полученный от купцов, и выдал деньги наемникам. Джо куда-то подевалась, и он оставил ее долю при себе.
Большинство из отряда тут же отправилось в трактир. Ансельм долго раздумывал, присоединиться ли к ним или сразу пойти к Изе. Но ему казалось неправильным пить с подчиненными без особого повода, да и Иза, наверное, заждалась. Ансельм оставил лошадь в конюшне трактира, закинул на плечо сумку и пошел по темным улочкам. За несколько домов от Изы из бокового переулка неожиданно появился всадник, чуть не наехав на Ансельма. Он тут же узнал морду животного — даже в полумраке было видно характерную белую полосу на сером носу, — а знакомый тихий голос прошипел:
— Тьма! Аккуратнее.
Ансельм ничего не ответил. Молча достал из сумки долю Джо, выдал ей и сообщил время и место встречи перед новым переходом. Как и где она собиралась провести эти пять дней, его не интересовало.
Ансельм подождал, когда лошадь с наездником исчезнут в соседней улочке, и пошел прямо. Он торопился. Иза заждалась.
***
Караван стоял в полной готовности на главной площади перед трактиром. Не хватало Джо. Ансельм поглядывал на солнце и все приглаживал волосы, собранные в хвост, как будто это могло загладить нарастающее раздражение.
«Уехала она, что ли», — подумал Ансельм — и сам не понял, ощущает досаду или облегчение по этому поводу. — «Могла бы и предупредить», — мысленно продолжил он, понимая, что досада все-таки берет верх. Они же договаривались на все лето.
— Она не тут жила? — спросил Ансельм у наемников, кивая на трактир. Они покачали головой.
Торговый агент Петер Хоффшот, сухопарый мужчина, которого купцы навязали «для наблюдения за отрядом», внимательно смотрел на Ансельма. Агент уже сидел верхом и оттого напоминал хищную птицу, примостившуюся на уступе скалы и высматривающую добычу.
Солнце нещадно палило.
С языка уже готово было сорваться ругательство, мелкое и грязное — когда на площади показался человек, ведущий лошадь под уздцы. Ансельм пригляделся и сплюнул, чтобы деть куда-то невысказанную желчь.
«Баба, — подумал презрительно, рассматривая Джо, которая только что подошла к ним. — Самая обыкновенная баба».
Очевидно, Джо нашла способ потратить деньги — и вовсе не на выпивку, как это сделали остальные. Потертые старые сапоги сменились новыми, доходившими до середины бедра, из отличной кожи. Сверху них было видно лишь небольшую полоску вполне практичного вида штанов — туника из тонкого льна заканчивалась чуть выше сапог. Поверх нее красовался широкий пояс с тяжелой серебряной пряжкой, а вместо куртки Джо теперь носила длинный кожаный не то плащ, не то кафтан — полы доставали чуть ли не до икр, широкие рукава закрывали запястья, высокий стоячий воротник обрамлял длинную шею. Волосы, которые успели еще немного отрасти, она собрала в хвост, как у Ансельма, — и почему-то это раздражало его больше всего остального.
— Принарядилась? — сухо осведомился он.
— Ага, — Джо была, как обычно, очень многословна.
— И как ты собираешься в этом на коня залезть? — спросил он, не пытаясь скрыть издевки.
Вместо ответа она одним махом взлетела в седло, хлестанув кожаной полой по лицу стоявшего рядом Рода, который пялился на нее во все глаза.
— Мы едем? — поинтересовалась она насмешливо. — Я, кажется, и так припозднилась.
Ансельм мрачно посмотрел на Джо, еще раз сплюнул — и махнул рукой отряду.
Пора было ехать.
***
Лето катилось медленно, как тяжелый груженый воз. Ансельм быстро понял, что сопровождать обозы в качестве простого наемника было куда приятнее, чем самому возглавлять эскорт. Да, второе приносило больше денег — но ведь и хлопот не оберешься. Каждое утро нужно было свернуть стоянку и отправиться в путь — в течение дня следить за передвижением обоза и верховых, каждый вечер — организовать ночлег так, чтобы утро встретило всех не более разбитыми, чем они были вечером. Возницы ругались на лошадей, наемники ругались на возниц, слуги, нанятые купцами специально для того, чтобы обслуживать всю команду во время пути, постоянно отлынивали от работы. Во всем обозе было только два человека, сохранявших полную невозмутимость в любой ситуации — Джо и агент.
Они быстро сошлись — если так можно назвать отношения людей, которые большую часть времени молчат. Но Ансельм видел, как изредка они беседуют, как стараются держаться вместе во время переходов и на стоянках. О чем девица могла говорить с Петером, было для Ансельма загадкой. Но зато Джо экономила ему время, объясняя агенту правила их отряда. Да и вообще Ансельму было как-то спокойнее, когда эти двое держались вместе.
***
Лето тянулось и тянулось. В июле начались дожди, дороги развезло. В Гике пришлось остаться почти на неделю. Купцы должны были оплатить вынужденный простой — но Ансельм ненавидел сидеть на месте с тех самых пор, как вернулся из армии. Он слонялся по размытому, сумрачному городу, все оттягивая момент возвращения в душный отсыревший трактир.
«И к Изе не пойдешь», — думал он мрачно.
Джо снова поселилась отдельно, сняв себе комнату. Петер радостно последовал ее примеру.
Когда наконец выглянуло солнце, Ансельм подождал пару дней, чтобы земля просохла, собрал отряд, и они выехали с грузом, который к этому моменту уже должен был оказаться в Моэрне. Это был четвертый переход, но Ансельм сурово сказал, что они уже отгуляли свое в Гике. Наемники недовольно ворчали. Джо и агент оставались совершенно невозмутимыми.
***
После дождей установилась прекрасная, теплая погода. Настроение у всех поднялось — в следующие два перехода они нагнали свое отставание. Парни в отряде пели песни.
Джо с агентом совсем перестали разговаривать — и друг с другом, и с остальными, поскольку она вырезала шахматы. Насколько Ансельм мог понять, во время переходов эти двое играли в уме, а на стоянках выставляли партию на расчерченном на земле поле, и доигрывали ее. Развлечение было ему совершенно непонятным, и это раздражало.
По приезду в Моэрну нужно было, как обычно, провести ревизию, чтобы утром у ремесленников заказать недостающую экипировку — но Ансельм сразу поехал к Изе.
Агент и Джо ночевали вместе, в «Подкове». Ансельм хотел было узнать, сколько комнат они сняли — но вовремя себя остановил. Ему не должно было быть до этого никакого дела.
Через день отряд выехал из города. Агент и Джо приехали вовремя и молчали — но это было совершенно нормально.
Ансельм думал об Изе и молчал. И это тоже было совершенно нормально.
***
Ансельм любил купаться в горных реках и озерах. Ощущение было ни с чем не сравнимым — ярким, свежим, сильным. Что-то похожее он иногда испытывал, лежа рядом с разгоряченной Изой — но в тех моментах не хватало пронзительной чистоты, вечности пойманного момента.
Во время первой стоянки неподалеку от речки Мо Ансельм встал рано — лагерь еще спал. Джо сидела у костровища. Она смотрела в другую сторону, поэтому Ансельм постарался уйти бесшумно, не привлекая к себе внимания.
Вода была не просто холодной, а ледяной, но именно это нравилось Ансельму больше всего. Он с наслаждением окунался с головой в бурлящий поток, громко отфыркиваясь, как норовистая лошадь. Солнце только поднялось из-за деревьев, рассеивая туман, и брызги вокруг Ансельма искрились, падали на покрасневшую кожу каплями света.
Он побрел к берегу, аккуратно ступая по скользким камням на дне — и остановился, как вкопанный. В нескольких шагах от камня, на котором лежала его одежда, опершись на ствол старой скрюченной сосны, стояла Джо.
Коже стало вдруг очень горячо — хотя это могло быть и от холодной воды.
Он чувствовал себя совершенным идиотом. Мало того, что она застукала его, купающимся в чем мать родила, так еще и не думала уходить! Более того, Джо очень внимательно и при этом совершенно спокойно смотрела на него, и от этого взгляда хотелось провалиться сквозь землю. Ну или хотя бы утопиться, на худой конец.
Ансельм тихо выругался сквозь зубы и решительно направился к своей одежде. Он изо всех сил старался не торопиться, пытаясь сохранить остатки достоинства — хотя какое уж достоинство, когда натягиваешь на себя штаны под пристальным взглядом наглой девицы, с которой даже не спал! Одежда цеплялась за мокрую кожу, добавляя новый повод для раздражения, и, когда Ансельм подошел наконец к Джо, он почти что рявкнул:
— Что такое?!
— Завтрак готов, — улыбнулась она — и ее лицо стало мягче, ореховые глаза заискрились, и щеки округлились на высоких скулах.
— Я бы сам пришел, — буркнул Ансельм.
— Я знаю, — весело отозвалась она и пошла в сторону лагеря. Ансельм побрел следом, страшно ругаясь про себя.
Отряд сидел у костра, над поляной витал запах дыма, каши и эля. Утро было чудесным и свежим.
Ансельму хотелось утопиться. Или провалиться сквозь землю.
***
Он и не думал ей мстить, и вообще собирался забыть об этой ее выходке, — но два дня спустя, когда они стояли на берегу озера уже с другой стороны перевала, Ансельм утром обнаружил, что Джо у костра нет. Начало светать, скоро лагерь должен был проснуться — но надо было прищучить ее за то, что ушла. Поставить наконец на место.
«Да по нужде девка отошла, — приструнил его внутренний голос. — Что ты взъелся?»
Но раздражение взяло верх. Ансельм решил дождаться возвращения Джо и отчитать ее — как вдруг услышал еле различимый плеск.
«Вот видишь, — сказал он самому себе, — купается она. Угомонись».
Но ведь она и впрямь оставила пост — тот самый, что так самовольно решила занять. Ансельм решительно пошел к озеру.
Они разбили лагерь довольно далеко от воды — берег был голым, без единого деревца, и только колючий кустарник торчал меж камней то тут, то там. Плеск больше не повторялся, и Ансельм, шедший вдоль зарослей, решил было, что ослышался — когда в открывшемся просвете показался каменистый пляж. Почти у самой воды лежала небрежно сложенная одежда. Ансельм усмехнулся, вышел на берег и сел на плоский камень. Далеко впереди он мог разглядеть голову Джо над молочно-белой поверхностью озера. Ансельм, представлявший себе, насколько холодной должна быть вода, впечатлился. Он сомневался, что смог бы заплыть так далеко.
Ему долго пришлось ждать — солнце уже выглянуло в щель между двумя вершинами, когда Джо поплыла обратно. Шагах в пятидесяти она замерла. Ансельм, который уже успел было заскучать, снова усмехнулся.
— Так, — коротко заметила Джо. Ее тихий голос разнесся над идеально гладким зеркалом воды.
— Я, видишь ли, не нашел тебя на месте, — заметил Ансельм невозмутимо.
— Я поняла, — ему показалось, что Джо улыбнулась. Но на таком расстоянии он мог и ошибиться. — Теперь нашел?
— Ага, — довольно заметил Ансельм и откинулся назад, опираясь на локти.
Сначала она не двигалась с места. Потом послышался вздох — и Джо стала выходить из воды. Ансельм и не думал отворачиваться.
Он полагал, что она первым делом схватит что-нибудь из одежды — но недооценил ее. Она встала в паре шагов от него, уперев руки в бока. Мокрые волосы сбегали темными струйками к плечам, и вода стекала с них еще ниже.
Она вся была как будто чуть длиннее, чем нужно. Длинные ноги, с такого ракурса казавшиеся почти бесконечными, длинные тонкие руки, длинная шея. Это был совсем не его типаж — мягкая округлость Изы доставляла куда больше удовольствия — и все же Ансельм искренне наслаждался тем, что видел. Он заметил, что одежда Джо все-таки скрывала ее фигуру — вопреки впечатлению, которое у него сложилось, на месте были и грудь, и изящный изгиб талии, и плавная дуга бедер. Ей, пожалуй, не хватало женской мягкости, но зато кожа выглядела очень гладкой, а упругие мышцы под ней не проступали чрезмерно.
— Насмотрелся? — спросила Джо немного нетерпеливо.
— Не-а, — честно ответил Ансельм. Она фыркнула, схватила тунику и быстро натянула на себя. Теперь на виду остались только ноги — но теперь-то Ансельм знал, что скрывается под тонкой тканью.
— Между прочим, это не я начал, — заметил он, наблюдая, как она натягивает штаны.
Джо снова фыркнула, подняла с земли свои смехотворно высокие сапоги. Посмотрела на Ансельма — совершенно спокойно, как будто ничего и не произошло.
— Завтрак готов? — спросила она.
— Нет.
— Бездельник, — бросила Джо и пошла к лесу босиком, закинув сапоги на плечо.
Надо было, конечно, выставить ее из отряда.
Но не хотелось.
