Глава 6. Маленькое Гаити
От скрипучего кресла, на котором меня катили, ужасно пахло. Должно быть, предыдущие пациенты не раз мочились на него, и наполнитель под кожей благополучно сгнил. Я практически не чувствовал запаха, но везущий меня к доктору Андерсену медбрат брезгливо морщил нос и часто отворачивался. Сегодня необычное утро: мне уже третий день подряд не вкалывают успокоительное и сознание практически ясное. Такое отношение означает только одно - впереди меня ждёт очередной сеанс психотерапии.
Меня закатили в уютно обставленный кабинет, предварительно прижав к креслу стягивающими ремнями-лентами. Здесь их используют вместо смирительных рубашек, сам не знаю почему. Может, так удобнее фиксировать толстых пациентов, или на хорошую экипировку пожалели денег.
– Доброго дня, Сергей, как спалось? – славный доктор Андерсен мило улыбался, записывая что-то в журнал.
Это была наша пятая встреча, и каждый раз шариковая ручка не отрывалась от бумаги ни на секунду. Будто мужчина боялся что-то забыть или упустить, и документировал бесконечный поток собственных мыслей. Что ещё можно строчить в таких количествах - ума не приложу.
Вопрос, который мне задали, был дежурным и не требовал ответа, а вот дальше стоило включаться в диалог. Как истинный психиатр, Андерсен, в любой непонятной ситуации, прибегал к тяжёлым седативным препаратам, превращая пациентов в подобие овощей на грядках. Так что в моих интересах, чтобы добрый доктор получал своевременные и простые ответы.
– Вы понимаете, почему вы здесь, Сергей?
Вопрос действительно важный. Потому что излишне доверчив и мягок? Из-за того, что не воткнул Агафье кинжал в горло, когда была такая возможность? Всего один просчет и вот я здесь. Облажался по полной: шкатулка непонятно где, Павел ловит забористые трипы от чайка Марии, а я валяюсь в частной психушке. Довольно дорогой, несмотря на ужасные каталки и ремни. Здесь мне, между делом, пересадили роговицу глаз и восстановили нарушенный кровоток в мышцах. Но на этом плюсы заканчивались. После первой встречи с Андерсеном все расплывалось, я даже предыдущие разговоры с ним помнил крайне смутно. Впрочем, такие ответы вряд ли устроят врача.
– Потому что опасен для окружающих? – ремешок на ноге слишком сильно впился в кожу.
– Не только. Вы опасны прежде всего для самого себя. Когда вас доставили сюда, вы едва могли сидеть прямо: крайняя степень обезвоживания, частичная атрофия мышц и прочее. Боже правый, Сергей, вы голодали несколько дней, хотя еды в холодильнике полно! Это что-то религиозное?
– Обычный эксперимент. Перестарался с глубокой непрерывной медитацией, – надеюсь, у меня хватило мозгов не рассказывать о шкатулке, когда я был под препаратами.
– Нет, я все понимаю. На вас многое навалилось в последнее время. Сражаться с раком в одиночку - врагу не пожелаешь. Разумеется, вы ударились в мистику, в отчаянии обратились к так называемым гуру. И как результат: начали видеть то, чего на самом деле нет, – Андерсен перелистнул назад несколько страниц журнала. – Чёрный человек, верно? Вы и сейчас его видите?
Я всеми силами старался не обращать внимания на размытую фигуру за его спиной.
– Конечно нет. С тех пор как сюда попал, ни разу его не встречал.
– Приятно слышать! – он что-то перечеркнул в записях. – Вы осознаете, что он не может существовать? Плод уставшего разума, начитавшегося всяких Гружиевых.
– Правильно говорить: Гурджиев, это армянская фамилия. И четвертый путь, который он продвигал, не предполагает… – доктор ударил ладонью по столу, обрывая уточнение.
– Вы достаточно рассказали на прошлых сеансах. Меня больше волнует мифология вашего сознания: особенно таинственный Фонд и женщина в белом. Кстати, не замечаете закономерности? Белое противостоит черному. От тьмы пытаетесь защититься, а к светлым тонам вас влечёт. Я так понимаю, вы вообще придаёте огромное значение цветам.
Андерсен встал из-за стола и подошёл ко мне с небольшой серой папкой в руках.
– Видите ли, настолько серьезно разбирающиеся во всей этой… шизотерике люди, всегда глубоко несчастны. Ищут себя в высших мирах, ведь в настоящем их не понимают.
– Я не убегаю от реальности, – ох, зря я такое сказал.
– Неужели? Как зовут вашу жену?
– Наташа, но при чем тут это?
– А вашу дочь?
– У нас не было детей.
– Ошибаетесь, Сергей. У вас прекрасная девочка, ей уже семь и она очень скучает по любимому отцу.
Андерсен аккуратно доставал из папки цветные фотографии и тасовал их, показывая мне. Вся семья на причале возле озера, я с ребёнком на руках у роддома, жена учит девочку ходить и прочие радостные для родителей моменты. Что за ерунда? Мы с Натой планировали заводить ребенка не раньше, чем решатся проблемы с собственной квартирой. Точно помню аргументы: надо встать на ноги, опасно мыкаться по съемным углам с малышом, создавать ещё одну малоимущую семью. Со временем финансовые дела только ухудшались, а мы становились дальше друг от друга. Она не поддерживала мои новые увлечения, и однажды я понял, что говорю на непонятном для нее языке. Когда все стало слишком сложно, мы разошлись, тихо и без скандалов. Затем я переехал в Питер и о неудачном браке напоминали лишь штампы в паспорте. Кстати, никаких отметок о детях там не было.
– Я не…– хотел рассмотреть снимки поближе, но только нелепо дёрнулся в кресле.
– Не понимаете, что происходит, не верите мне? Такие слова часто звучат в этих стенах. Поймите, Сергей, я не собираюсь вас в чем-то убеждать. Моя задача указать на противоречия в вашей версии событий. Если признаете, что с вами что-то не так, мы сделаем первый шаг к исцелению.
Доктор поправил халат и вернулся за стол, бросив папку на внушительную кипу бумаг.
– Тяжело, наверное, в наше время практиковать оккультизм? Все эти разоблачения, скандалы вокруг экстрасенсов.
– Я занимаюсь эзотерикой не ради славы.
– Да-да, вы уже говорили. Знания, тайные техники. Вы же образованный человек, слышали о мистической картине мира?
Уставившись в точку, чуть выше его головы, я погрузился в лёгкую медитацию. Андерсену не важно знать моё мнение, ему хватает собственного. Ярлык, который он на меня навесил, крайне сложно снять. Я прекрасно понимаю к чему он ведёт. Все факты послушно встроятся в чёткую теорию, мозгоправы умеют это мастерски. Он не скажет ничего нового, лишь вновь подведёт к моему безумию. Человек, несколько лет изучающий оккультную литературу, не поддастся на такую провокацию. Мне прекрасно известно, насколько сильно слова могут извратить настоящий смысл, так что, ни к чему загрязнять свое сознание чужим мусором. Доктор все болтал, но фразы доносились чуть слышно, будто через толщу воды.
– …просто не замечаете очевидного ответа…
Наука, рационализм. Слишком часто я сталкивался подобными доводами. В той, другой жизни. Где у меня ещё были друзья. Узнавая про мое маленькое хобби, они часами советовали, спорили, сыпали фактами. Иногда им даже удавалось переубедить меня, и я на годы задвигал свои проекты в долгий ящик, чтобы вернуться к ним с особым энтузиазмом. Ведь в целом мире ничто больше не интересовало меня. Только магия. Можно ли жить по-другому? Разумеется, но не мне.
– …На сегодня, пожалуй, закончим, – Андерсен даже не заметил, что я его не слушал.
Он дважды потряс колокольчик, стоявший на столе. В кабинет зашел медбрат.
– Подумайте над моими словами, Сергей. Только совместно мы добьёмся прогресса! – крикнул врач, когда мы выкатывались в коридор.
Хорошая попытка, добрый доктор, но нельзя поколебать того, кто внутренне целостен. Никто не смеет указывать мне, кто я есть, запихивать на нужную полочку. Только я сам определяю свое место. Цель ясна - найти магию, и ничто не встанет на пути. Я все же решил последовать совету Андерсена, но стал искать противоречия не внутри себя, а в окружении. Разум вернулся к обычному состоянию внимательного наблюдения.
Мою коляску катили по самой странной психушке, которую я когда-либо видел. Палаты натыканы настолько часто, что ни о каком комфорте пациентов не могло быть и речи. Нонсенс для частной клиники. Комнаты в таких заведениях больше напоминают номера отеля. На этом странности не заканчивались: каждая дверь оснащена специальными пазами. Большинство креплений пустовало, но на нескольких дверях крепились навесные панели. В основном, толстые металлические листы, но иногда встречались зеркала, стёкла и даже мраморные плиты. Ума не приложу, зачем такие сложности. Подобные конструкции используются для бомбоубежищ и панели в них ставятся только из свинца.
Возле двери, укрепленной зеленоватой каменной плитой, дежурила вооружённая охрана. Я прямо кожей ощущал их страх. Они делали вид, что все в порядке, но часто переглядывались и хватались за дубинки. Пока меня прокатывали мимо, мужчины трижды проверяли пациента через узкое смотровое окно. Причём, я явственно услышал детский плач. В психушку уже младенцев закатывают?
Чем дольше я рассматривал окружение, тем больше возникало вопросов. Возможно, сказалась работа строителем, но взгляд цеплялся за всё подряд. Видеокамеры на потолке защищены бронестеклом. Вокруг ламп освещения чернели дополнительные крепления для светофильтров. Средства пожаротушения и аптечки висели чуть ли не через каждые пять метров и выглядели новыми, а не как обычно - забитыми пылью и просроченными на добрый десяток лет. Тем временем, коляска прокатилась мимо моей камеры и я удивлённо оглянулся на медбрата.
– Сегодня пообедаешь в общей комнате. Не делай глупостей, и такое будет чаще.
Какая честь! За прошедший месяц меня ещё ни разу не вывозили в свет. Мерзкую еду в потертых пластиковых контейнерах проталкивали через смотровое окно трижды в день. Затем роботизированный голос по интеркому просил выбросить остатки в мусоропровод на стене. Насколько я помню, ни разу не нарушал это указание. В лошадиных дозах успокоительного есть своя польза: большую часть времени я валялся на прикрученной к полу кровати и пускал слюни. В узком бетонном мешке банально нечем заняться. Разве что в туалет сходить да душ принять.
– Приехали, дальше своими ножками. Док сказал, ты сможешь, хватит симулировать, – медбрат закатил меня в огромный зал с высоким потолком и отстегнул ремни.
Осторожно поднявшись с кресла, я сделал пару неуверенных шагов. Андерсен прав: голова не кружится, ноги не дрожат. Видимо, та дрянь, которой меня пичкали, окончательно выветрилась. Убедившись, что я не собираюсь бросаться на окружающих, мужчина покатил коляску обратно.
Куда же я попал? Общий зал больше походил на психушку: сомнамбулически покачивающиеся фигуры в одинаковых оранжевых комбинезонах с номерами на груди и спине, мягкие пластиковые ложки и никаких вилок. Только пациентов маловато. Даже если учесть, что не все камеры заполнены, я прокатился мимо доброй сотни дверей, а здесь всего человек десять.
Прежде чем наводить контакты, я решил понаблюдать за местными обитателями. Забрал у мрачного повара поднос с едой и занял центр длинного стола. В закрытых обществах свои порядки и законы. Иные тюрьмы запрещают контакты между заключёнными. В том, что меня посадили в какую-то извращенную версию тюрьмы, я уже практически не сомневался.
Чёрный человек понял, что я его просчитал. Он больше не старался появляться внезапно, но действовать на нервы меньше не стал. Теперь он таскался за мной везде, практически не исчезая. Слушал, смотрел, иногда говорил:
– Тик-так. Тик-так. Часики тикают! Завидую отношениям смертных со временем. У вас его так мало, но при этом вы каждый раз находите ещё более глупый способ его тратить. Ладно, я не против. Давай посидим здесь. Милое местечко, – демон демонстративно уселся напротив меня, положив ногу на ногу. Чем больше времени он проводил со мной - тем более современной становилась его речь. Добавились шутки, стало меньше ругани на латыни.
– Нет смысла бежать, я понятия не имею где мы. Выбраться из здания, чтобы потом несколько дней бродить по лесам в поисках города - глупая затея.
– Где моя шкатулка, Серёжа? – шутливый тон пропал и его глаза начали испускать зеленоватый свет.
– Твоя драгоценная Марианна нас сдала, вот у неё и спроси!
– О, новенький? Любите говорить сами с собой? Тоже консультируете? – прямо на Чёрного человека плюхнулся взлохмаченный хиппи, будто сошедший с плакатов 60-х годов: длинные волосы, косящие в разные стороны голубые глаза, кожаный обруч на лбу и сильный загар.
– Конечно! Вы спец в какой области? – принять чужую игру легче всего.
– Природа мифологии и философская эсхатология, – он наклонился ко мне и громко зашептал. – Они поймали Саошьянта! Существо так себя не называет и проверить сложно, но это точно он! Один из вариантов конца света предотвращен! Пока он содержится здесь, мир не погрузится во тьму армагеддона. Такой успех!
Занимательный волосатик, если не врет, конечно. Эсхатологи редкие звери, пусть даже сумасшедшие. В каждой религии существует огромный пласт, касающийся апокалипсиса, перерождения вселенной и прочих массовых загробных дел. Если собрать все истории воедино, получится целая область исследований, по объему вполне способная поспорить с фундаментальными науками. Понятия не имею, кто такой Саошьянта, но когда это меня останавливало?
– Поразительно! Вы его видели? – чтобы ввести разговор в нужное русло, не обязательно много болтать. Достаточно поддержать воодушевление собеседника и он сам все расскажет.
– Лучше! Читал материалы дела. Если в конце месяца проверки пройдут успешно, мне позволят его интервьюировать. Сами понимаете: допуски, уровни секретности. Никто не должен знать!
– Разумеется, мир еще не готов! У вас, случаем, нет телефона?
Мои глаза чуть не выпали из орбит, когда он достал старенький мобильник-раскладушку.
– Пользуйтесь, пожалуйста. Разумеется, его прослушивают, зато связь бесплатна.
Раскрыв телефон, я понял что рано обрадовался. Экран оказался густо закрашен чёрным маркером, а все кнопки, кроме трубки вызова, вырваны с корнем. Надавив на неё, я ожидаемо услышал из динамика голос Андерсена:
– Что вы хотели, Рамиль? – выходит мой собеседник - араб. Стоило догадаться, откуда здесь взяться загару?
– Ошибся номером, – буркнул я и вернул трубку хиппи.
Еще одна причина не задерживаться здесь надолго - Павел. Страшно представить, как его использует Мария Алексеевна. Может, парнишка уже мертв или участвует в каких-то мутных ритуалах. Я пытался убедить себя, что мне плевать, но на самом деле чувствовал ответственность за своего слугу. В конце концов, он бы мирно качал мускулы и мучался от ночных кошмаров, если бы я не отдал его в лапы колдуньи, приказав о ней заботиться. Омолодившаяся старушка явно посчитала Павла лучшим кандидатом на роль своего защитника, и избавилась от меня. Интересно, ему она тоже морочит голову своим расцветом? Ох, доберусь я до тебя, ведьма, только дай срок.
Кроме моего нового друга, говорить здесь оказалось не с кем. Пустые взгляды и обильное слюноотделение подсказывали, что этих пациентов накачивают еще сильнее меня. Добрый доктор препаратов не жалеет, лишь бы все было спокойно. Сам обед не вызывал ничего, кроме рвотных рефлексов: серый, безвкусный студень плохо ковырялся ложкой. Правда, так считали не все. Хиппи жадно поглощал эту массу, словно перед ним королевский шоколадный пудинг.
– Сколько ты здесь?
– Пя…гха, – подавился он студнем, – лет пять.
Роскошно. Мне суждено сдохнуть на сеансах психотерапии от рака под издевательский хохот демона. Надо поскорее выбираться отсюда, но, судя по мощным дверям с электронной системой защиты, дело будет непростым. Навесной замок я бы попробовал поковырять, но цифровые технологии не мой конёк. Устроить ещё одну массовую панику? Это будет куда сложнее, чем среди обычных петербуржцев. И дело тут даже не в препаратах. Я откинулся на спинку стула, наблюдая за умиротворенной улыбкой Рамиля.
По-настоящему покинуть психушку хочет пара бунтарей, валяющихся в самых глубоких подвалах этого заведения. Сознание остальных спокойно, не подвержено стрессам человека с городских улиц. Не нужно беспокоиться об ужине, оплате счетов, слушать ложь с экранов телевизоров и мониторов. Тихая спокойная гавань. Внушить пациентам беспричинный страх можно, но он будет индивидуальным. Каждого придется столкнуть с личным монстром из-под детской кроватки. Закричи я сейчас: “Пожар!”, никто не бросится спасать свою жизнь, скорее покорно сядут в кружок и подождут персонал. Люди, которые попадают в общую комнату, уже смирились, поверили в свой недуг. Тем интереснее, какого черта здесь делаю я?
– Убей его! – Черный человек с ненавистью буравил взглядом жизнерадостного хиппи. – Ты должен мне две услуги. Вот одна из них: убей этого навозного жука!
– Рад бы, да нет возможности, – я покачал перед своим лицом пластиковой ложкой, – такой штукой горло не перерезать. Стулья прибиты к полу. Начну душить - ворвется охрана.
– Справедливо, но не смей затягивай казнь. Иначе я разозлюсь и подарю тебе еще что-нибудь...мотивирующее.
Куда уж хуже? Можно, конечно, заставить меня кашлять кровью или еще какую гадость сотворить. Ради сохранения верности своего прислужника демон с легкостью на такое пойдет. Значит, все-таки убийство, предсказуемо. Глупо считать, что я соскочу с крючка доставив пару посылок в качестве платы. Будущая жертва жизнерадостно озиралась по сторонам:
– О, смотрите, коллега, ещё один новичок. Ценный кадр, раз ему позволили личные вещи!
В обеденный зал вразвалочку зашёл двухметровый негр. Комбинезон на нем едва сходился, и дикарь постоянно оттягивал натирающий шею воротник. Колоритный персонаж: широкий нос испачкан в саже, крупные желтые зрачки, сгнившие почти до десен зубы. Белки глаз настолько сильно покраснели от лопнувших сосудов, что мне захотелось вызвать врача. Такое бывает у хронических алкоголиков и наркоманов. Черные волосы не уступали по длине причёске хиппи, но были затянуты в тугие и жёсткие дреды, не расплетаемые годами. Мускулистые руки от плеч до кистей обмотаны грязными четками из маленьких жёлтых черепков и какао-бобов. В довершение ко всему, прямо по центру лба алел свежий шрам в виде символа, напоминающего раскрытый глаз.
– Представитель культа смерти! Какая удача! Они ведь практически не покидают свои поселения. Нельзя упускать момент! Пойдём знакомиться!
В любой другой ситуации, я бы постарался спрятаться подальше от подобного типа. Однако разум терзали смутные сомнения. Когда хиппи подтащил меня ближе к негру, догадки переросли в уверенность:
– Папаша Эш с островов Гаити?
– Have we met? (Мы знакомы?) – низкий голос Эша звучал грубо и даже угрожающе.
Несмотря на акцент, английский негра было легко понять. На меня устремились сразу две пары удивленных глаз. Я же пристально смотрел на Чёрного человека, разводящего руками. Не бывает. Таких. Совпадений.
Когда первый шок прошёл, мы с Рамилем усадили негра за стол и поставили перед ним поднос с едой. Он брезгливо понюхал студень и отбросил в сторону. Коммуникация не ладилась. После первой фразы, Эш не произнес больше ни слова. Он в равной мере игнорировал благожелательность хиппи и мою напористость. Я даже замахнулся влепить ему пощёчину, но наткнувшись на свирепый, налитый кровью взгляд, опустил ладонь. Мы провозились больше получаса, так ничего и не добившись. Даже терпеливый араб махнул рукой и отправился донимать других пациентов. Для меня же разговорить упрямца было, без преувеличения, вопросом жизни и смерти.
– Как же ты достал! Look at me! (Смотри на меня!)
Чертов дикарь упорно отказывался смотреть глаза. Видимо, встречался с гипнологами раньше, а может и сам что-то умел. Ладно, здоровяк, уши так просто не заткнешь. Я отзеркалил позу негра, скрестив ноги под стулом. Подстроил свое дыхание, следя за огромными расширяющимися ноздрями, и закрыл глаза, ловя стук его сердца. Ещё год назад подобный фокус казался мне за гранью человеческих сил. Однако медитация с фокусировкой на звуке сделала свое дело. Теперь я различаю чавканье человека, сидящего в пяти метрах от меня. Дело не в идеальном слухе, а в умении отключаться от раздражителей. Закрыв глаза, я перекрыл зрительный канал, затем перестал обращать внимание на ощущения своего тела, вроде неприятно колкой одежды и давления стула на седалище. Я весь превратился в слух. Сознание заполнили звуки: скрип столов, шарканье ног, бормотание психов, оглушающий шум собственного дыхания. А затем я отрешился от них, начиная с самых громких, пока не остался только один. Настолько привычный, что на него мало кто обращает внимание. Бух-бух, бух-бух. Большое сердце, сильное. Не открывая глаз, я принялся постукивать пальцем в унисон. Сердцебиение ускорилось. Папаша заволновался, не понимая, что происходит, ускорился и мой перестук. Тише, здоровяк, тише. Я замедлил удары, и его сердце замедлилось следом. Тело Эша подстроилось, позволило мне вести ритм. Ещё медленнее, ещё. Вот так, хорошо. Открыв глаза, я увидел слегка покачивающегося сонного негра.
– Впечатляюще! – вернувшийся хиппи чуть не сбил меня с ритма.
В сети ходят слухи, что так можно остановить сердце, но это полная чушь. Если перестать стучать, гипнотизируемый просто сорвётся с крючка, вернувшись в обычное состояние. То же самое, если переборщить с паузами или барабанить слишком резко и быстро. Организм - отлаженная система. Если он зафиксирует странность, то мгновенно исправит положение, вернувшись к норме. Сказать по правде, такой идеальный ввод в сомнамбулизм удавался мне всего дважды. Возможно, сейчас повезло с целью, и мягкое, податливое сознание негра оказалось склонно к внушению. Либо из-за давления ситуации я чересчур сфокусирован. Широко раскрытые глаза, остекленевший взгляд - передо мной сидел человек, погруженный в настолько глубокую стадию гипноза, что из него можно верёвки вить. Если преодолеть культурный барьер, конечно. Для начала, проверка, а то бывали у меня всякие симулянты:
- On three you will forget your name. It will completely fly out of your head. One…two…three. What's your name? (Насчёт три ты не сможешь вспомнить свое имя. Оно полностью вылетит у тебя из головы. Раз, два, три. Как тебя зовут?) – на чужом языке знакомые слова звучали непривычно. Команды в гипнозе должны звучать четче и проще, но сейчас важнее, чтобы он меня понял и ответил.
– I ... I don't know! (Я… Я не знаю!) – неподдельный страх в его глазах успокоил меня, все идет по плану.
– Relax and listen to my voice. You can think only about my voice. My voice. Do you work for Doctor Andersen? (Расслабься, слушаймойголос. Все, о чем ты можешь думать - мой голос. Мой голос. Ты работаешь на доктора Андерсена?) – очень надеюсь, что он не ряженый актер.
– No. (Нет.)
– Have you spent whole your life in Haiti? (Ты прожил всю жизнь на Гаити?)
– Yes. (Да.)
– Сan I learn Voodoo? (Я способен научиться Вуду?)
– No. (Нет.)
– Listen to my voice. Give me more details. Why can't I learn Voodoo? (Слушай мой голос. Подробнее. Почему я не способен познать Вуду?)
– White cannot follow the path of spirits. You have no tribe, no loa. You've never burned a sacrifice. You have no Animal totem. You have nothing. And you'll never have. (Белыйнеможетидтипутемдухов. У тебя нет племени. Нет лоа. Ты не воскуривал жертву. Нет тотемного животного. Ничего нет. И не будет.)
– Then show me the power of rituals! (Тогда покажи мне силу ритуалов!)
– No. (Нет.)
Люди, далекие от гипноза и боящиеся его, считают, что в измененном состоянии можно внушить любую установку: убить родных, отдать свой кошелек, изменить банковские пароли. Правда в том, что практически невозможно заставить человека сделать то, чего он не хочет. Будь у меня несколько недель и Эш, готовый к добровольному контакту, все было бы иначе. Повторные сеансы, накладываясь друг на друга, способны расшевелить самое закостенелое сознание. Однако сейчас мне больше ничего не добиться, он закрыт и считает всех вокруг врагами. Я перестал барабанить по столу, и папаша сразу заснул. Утомился, наверное. Хиппи улыбнулся и похлопал меня по плечу.
– На чужой земле они не могут почти ничего. В каменных стенах, без своих верных жриц Мамбо, мистер Эш не сумеет начертить правильный символ Веве. Не говоря уже о суевериях, запрещающих звать духов без причины. Хорошая попытка, коллега, но боюсь, племенная магия останется внутри племени, – какая четкая речь, если не смотреть в раскосые глаза хиппи, можно на секунду забыть, что разговариваешь с безумцем.
Долгий гудок возвестил об окончании обеда, и выбил Папашу Эша из сна, подарив взамен сильную головную боль. Наслаждайся. Этого можно было избежать, выведи я его из сомнамбулизма медленно, но негр меня взбесил. Я с грустью осмотрел камеры под потолком. Если бы Эш сразу стал сотрудничать, мне не пришлось бы раскрыть свои козыри перед Андерсеном. Теперь док будет настороже.
Из обеденного зала меня уводил знакомый медбрат. Наш путь много времени не занял - нужная камера располагалась всего в паре метров от столовой. Захлопнулась дверь и пискнул электронный замок. Дом, милый дом. Конвоир проверил меня в смотровую щель и ушел по своим делам. Хиппи и негра, кстати, никто не контролировал, они самостоятельно побрели искать свои камеры.
Завалившись на кровать, я уставился в потолок. Андерсен, конечно, глупец, но за ним стоит мощная организация и чем дольше я об этом думаю, тем яснее понимаю, что попал в тот самый Фонд. Информация про Папашу Эша наверняка проскользнула в одной из бесед с добрым доктором. А дальше начались эксперименты. Негра привезли с Гаити и нас “случайно” столкнули, позволив мне проколоться. Денег не пожалели: билеты на самолет, мои операции, плюс восстановление после голубого леденца. М-да, леденцы и их эффект… лучше об этом сейчас не думать, а то действительно сойду с ума.
Складывается впечатление, что я интересую организацию исключительно как сосуд, возможность на какое-то время сдержать Черного. То, что Фонду известны особенности демона, и так понятно. Неспроста они палили в клубе направо и налево, проредив число его слуг. Вот и главная причина бежать отсюда. То, что я на ногах и в здравом уме - лишь временное явление. Фонду выгодно обколоть меня лекарствами и бережно завернуть в матрас, сдерживая монстра. Рамиль носит розовые очки: никакие мы не консультанты с низким уровнем допуска, обычные пленники. Я не повторю ошибку со старушкой и ударю прежде, чем со мной что-то сделают. Зная, что Он здесь, произнес в потолок:
– Вуду не подойдет.
Даже если возможно обучиться Вуду у других гаитянцев, мне такая магия не нужна. Слишком много условий, ритуалов, чересчур привязана к месту. Волшебство должно предоставлять новые возможности, а не ограничивать уже имеющиеся.
– Тогда назови следующий вариант. Или, может, подсказку?
Обойдусь. Частые сделки с Черным человеком опасны для жизни. Тем более, что я сам начинаю догадываться, что именно мне подойдет. Мария, сама того не зная, предоставила роскошную подсказку:
– Псионика.
– Мне не известно это слово.
– Да чтоб тебя! Магия разума, прямая суггестия, ментальная сила…
– Хм, это возможно. Практически идеальный вариант для такой большой башки, как твоя. Энергию не придется собирать, минимум формул. Главное, чтобы мозг не вскипел.
– Испытание пройдено, значит, опухоль можно убрать, – лениво протянул я, наудачу.
– Короткая память - беда всех смертных. Мы заключили сделку. Две услуги за мою помощь. Я помог, а ты - нет. Убей того человека, и я исцелю болезнь. Возможно.
Я бросил подушку сквозь его глумливую улыбку.
– Учи, мастер! Внимательно тебя слушаю.
