40

– Драйвер? – недоверчиво переспросила синта.

– Да, драйвер, – я улыбнулся. – Аналогия: чтобы использовать новое устройство, компьютеру нужно не только знать, что оно есть, но и какие команды ему можно и нужно отдавать. И новый драйвер, где прописано больше возможных команд, расширяет возможности подключённого оборудования. В системном плане человеческий мозг от компьютера не слишком отличается. Есть базовые драйвера – безусловные рефлексы, позволяющие двигать руками, например. И есть расширенные, условные либо приобретённые рефлексы – при помощи них конечностью можно хорошенько вломить оппоненту… Ну или рисунок, скажем, нарисовать. Мне ли тебе рассказывать?

– И ты собираешься… – Зэта внимательно на меня посмотрела, – создать нужный рефлекс?

– Рефлексы, – поправил я. – Что-то вроде того, но потом. Для начала мне нужно найти… гм, это самое новое устройство внутри себя. В смысле, не физически, а командно – так-то Фая уже подключена к моему мозгу. Говоря про компьютер, я бы сказал «выяснить адресацию».

Наверное, это глуповато выглядело со стороны: молодой парень, ещё школьник, рассказывает андроиду, как устроен компьютер, чтобы сравнить с собой. Но мне было плевать: как могу, так и объясняю. Главное – чтобы не осталось непоняток и недосказанностей.

– То, что смогу найти адрес подключения, уверен, – я помедлил, подбирая слова. – Ведь пом-пом взаимодействует с кровавой борзой через меня, принимая и отправляя сигналы моему мозгу. Не уверен в другом, что в момент манифестации буду во вменяемом и дееспособном состоянии. А в тебе я не просто уверен и доверяю, ты ещё и точно сможешь задействовать отзыв Фаи.

Я демонстративно потряс левым запястьем, на котором ношу персонального помощника. Помнится, Слей в день нашего знакомства попытался использовать наручный компьютер синтетиков и обломался – дисплей просто не активировался. На самом деле Зэте, имеющей в составе своего тела такое же оборудование, как в пом-поме, только более мощное, «костыли» были попросту не нужны, но я специально аккуратно обошёл этот вопрос.

Отозвать симбионта через мой прибор – это личная помощь, а вот если я попрошу свою девушку скачать себе тот же драйвер с серверов её клана для управления манифестацией – уже использование чужих ресурсов в личных целях. Задолжать Общности при всём моём уважении мне хотелось не больше, чем Дому Алой Розы. А так – всё прозвучало политически благопристойно и нейтрально, что важно, учитывая пом-пом на моей руке. В клановом обществе надо постоянно держать в голове такие вещи и следить за языком. Если, конечно, ты поднялся на уровень, когда кланы тебя вообще будут слушать.

Староста подумала. Ещё подумала.

– Насколько это опасно? – выдала она самый сложный вопрос.

– Не знаю точно, – честность и только честность! – но если прибегнуть к той же аналогии «компьютер и периферийное устройство», то получается вот что: весь вопрос в уровне доступа к оборудованию. То есть, если можно управлять на низком уровне, это опасно, можно неправильным сочетанием команд сломать устройство… и себя. Если нельзя – то риск минимальный, неправильная команда не вызовет реакции вообще. Фая – симбиотический организм, и она – не тупая…

Я предоставил возможность синте додумать мою мысль. Например, что оружие должно быть надёжным и простым. Сам же взялся за сумку, принесённую утром в школу вместе с портфелем. Личные ящики для вещей в раздевалке – отличная тема: положил, и можешь быть уверен, что туда никто не сунет нос.

– Тем не менее, я подготовился к тому, что процесс может пойти не по плану, – выкладывая предмет за предметом, продолжил я. Посещение городской свалки может и было не самым полезным событием в смысле работы с симбионтом, но кое-что важное донесло до меня предельно чётко. Подготовки никогда не бывает много! – Вот обезболивающее в ампулах и шприцы с иглами, пять штук. Система для экстренного полевого переливания крови – смотри, уже заправлена универсальным кровезаменителем. Физраствор – разводить инъекции или добавить в крайнем случае объёма кровезаменителю. Нашатырный спирт – ну это понятно. Раствор глюкозы для инъекций и капельница к нему. И карточка моего госпиталя с моими данными и номером для дозвона. Ночью до интерната карета скорой помощи оттуда минут за пять доедет.

«Разве что завещание не написал, и то, потому что завещать нечего», – эту фразу я, к счастью, удержал за зубами. Зэта и так круглыми глазами смотрела на извлечённую мною кучу медицинского добра. А я просто подумал головой, прежде чем действовать – всегда бы так! Собственно, если так прикинуть, мне в грядущем эксперименте грозила кровопотеря, если я что-то активирую не так… И боль типа фантомной^[64] – это в случае, если мой собственный мозг не сможет правильно понять ответные сигналы багровой. Впрочем, повторюсь: не думаю, что хоть что-то из подготовленного арсенала понадобится – в оружии для наёмников должны были предусмотреть защиту от дурака.

– Проводить контакт с борзой будем в спортзале, ночью, – выдержав небольшую паузу, закончил излагать свой план я. – Там меньше вероятность что-нибудь повредить при манифестации, плюс я опять соберу для бордовой мишень из картона… Ну что, поможешь мне?

* * *

А ещё в спортзале есть маты, из которых легко и просто соорудить место для медитации. В меру мягкие, но не настолько, чтобы в сон потянуло, и не настолько жёсткие, чтобы отвлекало. Я решил не изобретать велосипед и попробовать то, что у меня уже один раз получилось: максимально сосредоточиться на ритме декламируемых стихов и вогнать себя в транс.

Не скрою, что-то получаться начало только спустя два с лишним часа, когда темень за окнами зала стала непроглядной и шум большого города совсем уж притих. Напарнику из плоти и крови было бы тяжело столько провести рядом, не мешая мне ни шорохом, ни движением – к счастью, у девушки-робота таких проблем в принципе не имелось.

Я уже окончательно потерял счёт времени, когда наконец почувствовал – вот оно. То самое отстранённое состояние, которого я добивался. Свет мы не включали, потому мишень я не столько видел, сколько помнил, где она находится. Вытянув руку, мысленно обозначил: «враг». Подождал, вслушиваясь в себя, ответа не дождался и сменил на обозначение «ударь это». Опять нет. Что ж, я никуда не тороплюсь…

«Проснись!»

«Выходи и стукни это».

«Гулять, – послушно согласился я. – Хочешь наружу?»

«Кормить?» – предположил я.

«Держи, – я… протянул руку. – Ещё?»

«Держи, – поддался на извечный собачий приёмчик я. – Но теперь – гулять! Взять эту штуку!»

Почему-то мишень из картона показалась мне такой маленькой, словно я её размером в две ладони вырезал. Тут Фая обернулась и сделала ровно два шага, чтобы положить схваченное к моим ногам – и я понял, что вижу сам себя её… глазами? И едва заметный, словно подёрнутый серой дымкой, человеческий силуэт, склонившийся надо мной. «Зэта» – мелькнула догадка и я позвал собаку:

«Домой!»

Я открыл собственные глаза: в окнах зала серебрилось раннее утро. Отключился, что ли? Только что темно же бы… ло.

– Перед тем, как появилась борзая, у тебя скакнули вниз все показали, особенно давление, – удерживая одной рукой ёмкость с раствором глюкозы, от которой гибкой трубкой спускался к моей руке катетер капельницы, пояснила синта. – Но я не успела отозвать симбионта, он пропал сам.

«Вторая порция еды явно лишняя, – подумал я, глядя на встревоженное лицо своей девушки. – Больше не поведусь».

– Ну… как? – наконец спросила напарница.

Я попытался сконцентрироваться на собственных ощущениях… Сонно приподнятое ухо.

– Получилось! – расплылся в улыбке я. Интересно, Фая-то, оказывается, «видит» сама себя вовсе не как страшенное голокожее безглазое чудище без ушных раковин, а нормальной собакой. Или это я её так вижу? – Теперь сутки на восстановление – и попробую вызвать «кровавые когти». Похоже, всё самое сложное – позади!