Глава 13

В девять утра я позвонила Неле Самойловой и услышала бойкий ответ:

– Архив.

– Нелечка, это Вилка, – Лисой Патрикеевной запела я, – мы давно не общались.

– Так некогда, – безо всякой обиды ответила Неля, – я день-деньской на работе. Говори сразу, что надо?

– Артем Петрович Васюков, примерно двадцать лет, студент Полиграфического института.

– Так, дальше.

– Можешь узнать, где он учился?

– Я ослышалась или ты говорила про Полиграф? – съехидничала Неля.

– Меня интересует, какую и когда он посещал школу. И если получится, попытайся отыскать сведения побыстрее, – попросила я.

– Ну уж это как пойдет, – откликнулась Самойлова.

– Ты лучшая! – льстиво завершила я разговор.

– Вне всяких сомнений, – не смутилась Нелька, – намбер уан – это я.

Дальше утро потекло своим чередом. Я умылась, выпила кофе, поругалась с прорабом, который пытался меня убедить, что дорогие итальянские двери, сделанные из многослойного картона, лучше дешевых российских из цельного массива дуба, позвонила Реброву, клятвенно пообещав через полтора часа быть в издательстве, и спустилась во двор. И сразу же мне на глаза попалась Мусенька, облаченная в спортивный костюм из велюра, естественно, розового цвета. Сначала я удивилась: вот уж не предполагала, что фирмы, создающие одежду для занятий физкультурой, выпускают размеры больше семидесятого. Потом вспомнила о вежливости и быстро сказала:

– Привет.

– Доброе утро, – заулыбалась несостоявшаяся клиентка, – как дела?

– Отлично, – бойко отрапортовала я, – а у тебя? Собралась в фитнес?

– Нет, – отмахнулась Мусенька, – на стройку нашего нового дома. Муж сказал: «Не стоит мучиться! Решим проблему иначе: пристроим большой лифт к зданию снаружи, не порти свою фигуру». Вот едем на встречу с производителем подъемников. Ну, мне пора!

Помахав рукой, Мусенька бойко потопала к огромной палатке черного цвета с затемненными стеклами, стоявшей чуть поодаль. Она открыла дверь, вошла в магазин… и тот внезапно поехал. Я разинула рот. Это был не тонар, а автомобиль доселе никогда не виданных мною чудовищно огромных размеров! Хотя почему я так удивилась? Не на «Оке» же Мусеньке кататься. Я ничего не имею против отечественной малолитражки, но эта Барби туда ни за какие пряники не влезет. Значит, она решила завязать со спортом, так и не начав тренировки, проблема похудеть под лифт отпала. Надеюсь, и мои трудности разрешатся столь же просто.

Я села в «ежика» и услышала писк мобильного.

– Никаких особых трудностей не было, – отрапортовала Неля, – записывай. Васюков с седьмого по девятый класс посещал школу номер две тысячи девять, она находится в Лучном проезде. В середине года парень поступил в художественное училище, окончил его и подался в институт.

– Немного странно срывать ребенка с места, не дав ему завершить год, – отметила я.

Самойлова чихнула прямо в трубку.

– Будь здорова, – пожелала я.

– Мерси, – шмыгнула носом подруга, – а вот я ничего настораживающего в этом не вижу. Васюков поменял адрес. Раньше он жил в Лучном проезде, через два дома от школы. Очень удобно, можно ходить пешком. Потом Васюковы переехали на другой конец столицы. Так что ж, школьнику больше часа на метро на занятия плюхать? Думаю, парень поэтому и пошел в художественное училище, оно находится рядом с новой квартирой. Кстати, это была не первая смена места учебы. Когда Артему исполнилось девять, семья переехала в Лучный.

Я решила уточнить:

– А какую школу мальчик посещал с первого класса?

– Написано: «В связи с состоянием здоровья находился на домашнем обучении», – ответила Неля.

– До седьмого класса? – поразилась я.

– Ничего странного, – вновь не удивилась Самойлова, – он мог болеть или в детский коллектив не вписывался. А еще встречаются родители, которые не довольны школьной программой, учителями.

– Дай мне имя директора школы в Лучном, – попросила я.

– Маргарита Семеновна Яценко, она там двадцать пятый год рулит, – сообщила Неля. – Ты опять в какую-то историю влезла?

– Нет, – попыталась соврать я, – знакомые попросили помочь с документами разобраться…

– Да ладно, – перебила меня Неля, – можешь мне не лгать. Хочешь, подскажу, как к Яценко подобраться? Она с посторонними резкая.

Я обрадовалась:

– Буду благодарна за совет.

– Для начала передай ей от меня привет, – засмеялась Самойлова, – я у нее учительницей младших классов начинала. Могу даже позвонить Маргарите, составить тебе протекцию. С ней лучше говорить честно! Например, писательница Арина Виолова работает над новым документальным детективом, у нее есть пара вопросов.

– Что же ты до сих пор молчала? – укорила я подругу.

– Меня кто-нибудь про дружбу с Яценко спрашивал? – парировала Неля. – Записывай мобильный номер Маргариты, минут через пятнадцать можешь с ней связаться.

Я притормозила на перекрестке. Если ехать в издательство, то нужно перебираться в левый ряд, если я хочу попасть в Лучный, следует поворачивать направо, решение надо принимать быстро.

Ребров никуда не денется, деньги для Арины Виоловой лежат в сейфе, и рано или поздно мне придется отдать Гарику рукопись, поэтому сейчас лучше поспешить в противоположную от издательства сторону. Самойлова права, я пишу документальные детективы и, вероятно, сумею не только помочь Норе успокоиться, но и найду новый сюжет.

Маргарита Семеновна за версту выглядела директором школы. Вид у дамы был элегантный, но суровый до крайности. Не успела я войти в кабинет, как она глянула на меня поверх очков и холодно спросила:

– Вы мать Бориса Фомина?

– Нет, – пискнула я, чувствуя неземную радость от того, что не имею ни малейшего отношения к проштрафившемуся хулигану, – меня зовут Виола Тараканова, под псевдонимом Арина Виолова я пишу книги. Вам привет от Нели Самойловой. Вот.

Ноги сами собой попытались изобразить реверанс. Будь я собакой, сейчас бы изо всех сил махала хвостом. Удивительно, как быстро в кабинете директора школы во взрослой женщине проснулась первоклашка.

Маргарита Семеновна сняла очки и стала доброй.

– Очень рада встрече, – сказала она, – к нам редко заглядывают звездные гости. Я решу вашу проблему, если она относится к сфере моего влияния. О чем пойдет речь?

Стало понятно, что, несмотря на выказанное радушие, директриса не собирается впустую тратить драгоценное время.

– Когда-то здесь учился Артем Васюков, – сразу приступила я к делу, – не осталось ли в школе человека, хорошо знавшего мальчика? Вроде его классную руководительницу звали Нинель Львовна.

Маргарита Семеновна взяла трубку.

– Нинель умерла. Амалия Карловна, у вас урок? Зайдите ко мне после звонка.

Потом директор посмотрела на меня.

– Я помню Артема. Сначала не хотела брать его к нам.

– Почему? – тут же заинтересовалась я.

Яценко усмехнулась.

– Проблемы никому не нужны. Моя школа одна из лучших в городе, к нам рвутся из соседних районов. Имеем подготовительное отделение, ребята занимаются год, потом плавно переходят в первый класс. Не боюсь признаться: я отбираю родителей. С одной стороны, я заинтересована в спонсорах, с другой – не желаю, чтобы паршивая овца испортила все стадо. Посмотрите, что творится в детских коллективах: наркотики, ранняя беременность, венерические заболевания, алкоголизм, курение. У нас ничего подобного нет, и во многом из-за правильной селекции учащихся. А тут появляется одинокая мать и говорит: «Мы переехали в ваш район. Мой мальчик находится на домашнем обучении, вот направление на сдачу у вас ежегодных экзаменов…»

Яценко оставалось лишь кивнуть. Никакой ответственности за Артема она не несла, при ее школе действительно существовала комиссия, которая оценивала знания детей, осваивавших программу экстерном, то есть заочно. Раньше таких ребят было не так уж мало, но с тех пор, как в России появились частные гимназии, количество их резко снизилось.

Подмахнув необходимые документы, Маргарита Семеновна благополучно забыла о Васюкове. Хоть мальчик и приходил в школу сдавать экзамены, но своим не считался, статистику успеваемости не портил, в общественной жизни коллектива не участвовал.

Спустя несколько лет Васюкова снова пришла в кабинет Яценко и попросила:

– Запишите моего сына в седьмой класс.

Маргарита Семеновна неохотно принимает детей из других школ, ей больше нравится самой растить цветок из семечка. Но директриса сразу не отказала мамаше, попросила документы ребенка и увидела, что Артем находился на домашнем обучении. У Яценко мигом отпали все сомнения.

– Извините, у нас классы переполнены, – категорично заявила она, – могу посоветовать школу на улице Герова, там не откажут.

– Мы хотим к вам, – не смутилась Римма Марковна. – Тема отличник, не имеет замечаний.

– Немудрено получать пятерки, сидя дома, – фыркнула директриса, – не хочу вас разочаровывать, но очень часто у таких учеников слабые знания.

– Только не у Артема, – стояла на своем мать. – Разве вы не заметили, что мальчик все экзамены сдавал у вас? И он прекрасно рисует. Вот, посмотрите…

Директриса осеклась, еще раз изучила документы, глянула на работы, впечатлилась увиденным и поинтересовалась:

– Почему мальчик до седьмого класса не посещал общеобразовательное учреждение очно? Чем он болен?

– Он абсолютно здоров, – заверила Римма Марковна, – просто очень серьезен, застенчив, слишком умен.

– Ладно, – усмехнулась Маргарита Семеновна, – приводите своего вундеркинда, протестируем вашего Леонардо да Винчи.

Артем произвел на директрису наилучшее впечатление: он великолепно знал программу, был интеллигентен, обладал хорошей речью и категорически не походил на хулигана. Мальчика зачислили в класс. Никаких проблем он не доставлял, учителя не могли нахвалиться на Васюкова. Правда, ребята его не особо любили, но открытой агрессии не выражали, дразнили чистюлей, и все. Когда Римма Марковна внезапно решила забрать Тему из школы, Маргарита Семеновна долго уговаривала мать не спешить, приводила разумные доводы:

– Артем необычный мальчик, он едва сумел влиться в коллектив, к нему уже привыкли. А что будет на новом месте?

– Мы переезжаем, – пояснила Васюкова, – новая квартира находится на противоположном конце Москвы. Тема очень рассеян, его придется сопровождать на занятия, а то еще потеряется в метро. А у меня ведь работа. Нет, надо его переводить…

В плавный рассказ директрисы ворвался слегка визгливый дискант:

– Можно?

– Конечно, – царственно кивнула Яценко, – Амалия Карловна, знакомьтесь, это Арина Виолова, известная писательница.

– Очень приятно, – настороженно сказала учительница.

– Пожалуйста, побеседуйте с ней в библиотеке, – приказала директор.

– Что-то случилось? – спросила Амалия Карловна, впуская меня в небольшой зал, где пахло пылью и старыми книгами.

– Вы знали Артема Васюкова? – я решила сразу перейти к основной теме.

– Конечно, – заметно расслабившись, ответила преподавательница, – я веду историю искусств, Тема был мой лучший ученик. Он интересовался художниками, великолепно рисовал, хотя его работы были… э… странными.

– Что вас удивляло? – поинтересовалась я.

– Не могу объяснить, – нахмурилась Амалия Карловна. – Творчество Босха знаете?

– Артем обладал болезненной фантазией? – догадалась я.

– Все настоящие художники видят мир криво, – вздохнула Амалия, – у Темы были не детские работы. Помню, он показал мне акварель, написанную нежными красками, все в голубых и розовых тонах. Представьте спальню маленькой девочки, такой типичный домик Барби. Кровать в виде сердца, занавески в рюшечках, повсюду плюшевые игрушки. А на полу, на ковре, сидит мужчина, одетый в белую рубашку и пиджак и… в короткую юбку, из-под которой весьма реалистично торчат две волосатые ноги в носках и грубых ботинках. Вместо головы у него дрель, при помощи которой монстр высверливает сердце у куклы с романтично-голубыми волосами. На лице Барби страх, на ковре кровь. Ужасный симбиоз детской комнаты и преступления! Я просто окаменела. Это было произведение искусства, оно ошеломляло. Зрелая работа. И название! «Счастье чужой души». Мне более никогда не встречался семиклассник, способный на подобное.

– Похоже, у ребенка были проблемы с психикой, – покачала я головой. – Вы сообщили его матери о рисунке?

– Конечно, – кивнула Амалия Карловна, – я посоветовала ей обратиться к специалисту. Но Римма Марковна не обеспокоилась, ответила: «Артем очень талантлив. Во все времена художников, если они не малевали пейзажи и сцены охоты, а открывали новое направление в искусстве, обвиняли в сумасшествии. Вспомните «Завтрак на траве» или Ван Гога. И я не нашлась, что ответить! Вы понимаете о чем речь?

– Полотно Эдуарда Мане «Завтрак на траве», – продемонстрировала я эрудицию, – на нем изображены одетые мужчины и обнаженная женщина на пикнике. Работа произвела эффект разорвавшейся бомбы. Мане не пинал только ленивый, его называли развратником, дураком, человеком, не способным держать кисть, упрекали в порнографии. Сейчас картина считается шедевром. Что же касаемо Ван Гога, то у него были проблемы с психикой. Только мне кажется, что преждевременно сравнивать творчество подростка с работами великих мастеров.

– Талант или есть, или его нет, – вздохнула Амалия Карловна, – думаю, даже учеба в художественном вузе не испортит дар Васюкова.

– А как относились одноклассники к его творчеству?

– Артем был умен, он никому не демонстрировал рисунки, – пояснила преподавательница и тихо уточнила: – Ему здесь приходилось нелегко. Еще эта трагедия с сестрой.

– С кем? – не поняла я. – У Васюкова нет никаких сестер.

Учительница выровняла стопку книг.

– Вы не совсем в курсе дела.