Глава седьмая. Чилкут
Билл Стелл был прав, предпочитая перевал Чилкут Уайт-пассу. Хотя последний и начинается от самого Скагуэя, тогда как первый берет свое начало от Дайи, но после Уайт-пасса остается сделать еще около восьми лье в самых отвратительных условиях, чтобы достигнуть озера Беннетта, тогда как от озера Линдемана до перевала Чилкут всего шестнадцать километров, причем последнее озеро, его северная оконечность, находится всего в трех километрах от озера Беннетта.
То обстоятельство, что перевал Чилкут более труден, чем Уайт-пасс, так как на нем есть почти отвесный подъем в четыреста метров высоты, не могло остановить путешественников, у которых не было никакого тяжелого багажа. За Чилкутом зато их ожидала довольно хорошо содержащаяся дорога, по которой легко добраться до озера Линдемана. Таким образом, эта первая часть пути через горную территорию хотя и была утомительна, но все же не представляла очень больших трудностей.
Двадцать седьмого апреля, в шесть часов утра, Билл Стелл дал сигнал к отправлению. Эдита и Жанна Эджертон, Сумми Ским и Бен Раддл, Билл и его шесть подручных покинули Скагуэй и пустились в дорогу к Чилкуту. Для этой части путешествия, которое должно было закончиться у южной оконечности озера Линдемана, где Билл Стелл учредил свою главную станцию, оказалось достаточно двух саней, запряженных мулами. При самых благоприятных обстоятельствах этот переход не мог совершиться быстрее, чем в три-четыре дня.
На одних санях везли багаж. Другие были предназначены обеим молодым девушкам, которых защищала от резкого холода целая груда одеял и меховых вещей. Они никогда не воображали, что их путешествие совершится в таких условиях, и Эдита, высовывая свой розовый носик из-под мехов, не раз благодарила Сумми Скима, который упорно делал вид, что ничего не слышит.
Бен Раддл и он были очень счастливы, что могли оказаться им полезными. Какая это была приятная компания в таком ужасном путешествии! Даже Билл Стелл восхищался девушками.
К тому же Билл не скрыл от Эдиты, что ее ждут в Доусоне с нетерпением. Госпиталь был определённо переполнен, и несколько сиделок свалились от различных эпидемий, которые свирепствовали в городе. Тифозная лихорадка особенно была распространена в столице Клондайка. Жертвы ее насчитывались сотнями среди несчастных эмигрантов, которые прибыли уже анемичными, истощенными, выбившимися из сил, оставив по пути многих своих спутников.
«Великолепная страна! – иронически говорил себе Сумми Ским. – Мы здесь еще только проездом… Но эти две девушки… Им предстоит столько опасностей!..»
Провизию для перехода через Чилкут решено было, для облегчения саней, не брать. Билл знал по пути если не гостиницы, то постоялые дворы, где можно было закусить, а, в крайнем случае, даже и переночевать. Правда, за высокие цены. За постель из простой доски приходилось платить по полдоллара, а за скверный хлеб со свиным салом – единственное блюдо, которое можно здесь достать, – доллар. К счастью, таким несовершенным «комфортом» предстояло пользоваться лишь несколько дней. Караван Билла Стелла освобождался от него, как только достигал озерной области.
Погода была холодная; термометр стоял на минус десяти градусах Цельсия, при ледяном ветре. Некоторым утешением служило то обстоятельство, что по затверделому снегу сани двигались легко, и это было большим облегчением для мулов. Подъем был, в самом деле, очень крутой, и обыкновенно мулы, собаки, лошади, быки и олени дохнут здесь во множестве, так что перевал Чилкут, как и Уайт-пасс, усеяны их трупами.
Животные, несмотря на крики и удары, отказывались двигаться
Оставив Скагуэй, Билл направился к Дайи, следуя по восточному берегу канала. Его сани, менее нагруженные, чем другие, поднимавшиеся к горам, легко могли бы опередить их, но дорога была уже загромождена. В мутной пелене снежных метелей, которые свирепствуют в этих узких ущельях, поднимая ослепляющие тучи снега, попадались только всякого рода повозки, стоявшие поперек дороги или опрокинутые, причем животные, несмотря на крики и удары, отказывались двигаться. Всё это сопровождалось самыми грубыми сценами. Одни старались протиснуться вперед, другие изо всех сил стремились помешать этому. Приходилось выгружать и вновь нагружать тяжести. Происходили споры, в воздухе висела брань, сыпались удары, кончавшиеся иногда револьверными выстрелами. При таких препятствиях волей-неволей приходилось держаться в хвосте.
Расстояние, отделяющее перевал от Скагуэя, невелико, и, несмотря на тяжелую дорогу, его можно было пройти за несколько часов. Уже к полудню караван Билла стоял на дневке.
Местечко Дайи было простым поселком из нескольких хижин, расположенных в конце канала. Но какая здесь царила невероятная суета! Больше трех тысяч эмигрантов теснились в этом зародыше будущего города, у перевала Чилкут.
Желая воспользоваться холодным временем, которое благоприятствовало санному пути, Билл Стелл хотел как можно скорее оставить городок Дайи. В полдень тронулись опять в путь: Бен Раддл и Сумми Ским пешком, обе молодые девушки – в санях. Нельзя было не любоваться дикими и грандиозными ландшафтами, которые открывались за каждым поворотом дороги. Это были или громоздившиеся по кручам ели и березы, покрытые инеем, или с шумом падающие в глубь оврагов, дна которых не мог разглядеть глаз, потоки, слишком мощные, чтобы их могли сковать морозы.
Становище Шип находилось на расстоянии всего четырех лье. Чтобы дойти до него, было достаточно нескольких часов, хотя вследствие крутизны перевала мулы часто останавливались. Погонщикам в таких случаях с трудом удавалось заставить их двинуться вновь.
Идя рядом с санями, Бен Раддл и Сумми Ским разговаривали с Биллом. На предложенный ему вопрос последний ответил:
– Я рассчитываю прибыть в урочище Шип около пяти или шести часов вечера. Мы остановимся там до утра.
– Мы найдем там постоялый двор, где могли бы отдохнуть наши спутницы? – спросил Сумми Ским.
– Найдем, – ответил Билл Стелл. – Становище это – обычный пункт стоянки эмигрантов.
– Но окажутся ли на этих постоялых дворах свободные места? – спросил Бен Раддл.
– Сомневаюсь, – заметил Билл. – Впрочем, эти постоялые дворы не очень-то привлекательны. Может быть, будет лучше, если мы раскинем на эту ночь собственные палатки.
– Господа, – сказала Эдита, – которая со своих саней услышала этот разговор, – мы не хотим ничем стеснять вас.
– Стеснять! – ответил Сумми Ским. – В чем могли бы вы нас стеснить? У нас ведь две палатки. Одну из них мы предоставим вам, другая будет для нас.
– И с двумя нашими печками, которые будут топиться до утра, – прибавил Билл Стелл, – нечего бояться холода, хотя он и изрядный сейчас.
– Это отлично, – заметила Жанна, – но вы не должны беречь нас. Мы не почетные гости. Мы ваши товарищи, которые заслуживают не больше внимания, чем все остальные. Если нужно ехать ночью, мы поедем. Мы хотим, чтобы к нам относились, как к мужчинам, и нам показалось бы оскорблением все, что было бы похоже на ухаживание.
– Будьте спокойны, – объявил, смеясь, Сумми Ским, – и не сомневайтесь, что мы заставим вас претерпеть и скуку, и трудности пути, в случае нужды мы их даже придумаем!
Караван достиг становища Шип около шести часов вечера. Когда он прибыл сюда, мулы оказались очень уставшими. Их поспешили распрячь, и люди Билла дали им корм.
Билл Стелл оказался прав, говоря, что постоялые дворы этой деревушки были лишены всякого комфорта. К тому же не было возможности найти свободное место. Поэтому Билл велел установить под деревьями обе палатки на таком расстоянии от лагеря, чтобы можно было не слышать его ужасного шума.
Эдита и Жанна выступили тогда в главной роли. Их стараниями в мгновение ока одеяла и меховые вещи были превращены в достаточно мягкие постели. Затрещали затопленные печи. Путешественники удовольствовались для ужина холодным мясом, но зато не было недостатка в горячих напитках – чае и кофе. Затем мужчины закурили трубки, и вечер прошел очень уютно, несмотря на то что снаружи термометр упал до семнадцати градусов ниже нуля.
Какие муки должны были испытать те из эмигрантов – их были сотни, – которые не нашли себе пристанища в становище Шип! Скольким женщинам, детям, уже утомленным с самого начала пути, не суждено добраться до цели!
На другое утро, с рассветом, Билл велел собрать палатки, чтобы успеть опередить эмигрантов на перевале Чилкут. Погода стояла сухая и холодная. Но если бы даже термометр опустился еще ниже, все же это было бы лучше, чем ветер и снежные вьюги, которых так боятся в полярной части Северной Америки.
Палатка Жанны и Эдиты была снята в тот момент, когда оба кузена выходили из своей. Тотчас же был приготовлен горячий кофе; затем таким же образом исчезла и вторая палатка. Несколько мгновений спустя, без всякого участия мужского персонала каравана, все вещи были уложены в сани в самом строгом порядке, так что они занимали возможно меньше места и могли притом каждая выниматься независимо от других. Бен Раддл, Сумми Ским и даже Билл Стелл были восхищены этой виртуозностью. Первый из них, видя превосходные методы своих новых «товарищей», начинал даже думать, что заключенный им в целях человеколюбия контракт в конце концов может оказаться выгодным делом.
Что касается Сумми, то он с удивлением любовался работой молодых девушек, за которыми ходил с пустыми руками, причем на запоздалые предложения своей помощи получал от них отказ.
Двигаться вперед пришлось не быстрее вчерашнего. По мере приближения к вершине горы склон становился все круче. По неровной, каменистой и изборожденной колеями дороге, которую оттепель сделала бы еще более отвратительной, мулы с трудом тянули сани.
По пути попадалась все та же шумная и бранящаяся толпа, те же препятствия, которые делают таким трудным перевал Чилкут. Часто приходилось против воли надолго останавливаться, когда дорогу загромождало скопление саней. Несколько раз Биллу и его людям пришлось силой прокладывать себе дорогу.
По бокам тропы, по мере подъема, все чаще попадались трупы мулов. Они падали от холода, усталости и голода, и собаки, запряженные в сани, бросались на эту неожиданную добычу, с рычанием отбивая одна у другой остатки пищи.
Но что было еще печальнее, нередко попадались и трупы эмигрантов, умерших от холода и усталости. Снежный холм, откуда выглядывала рука, или нога, или клок одежды, – вот та временная могила, которую они находили здесь до весны. Сначала взгляд невольно приковывался к этим мрачным картинам, но мало-помалу привычка делала свое дело, и путешественники проходили мимо со всевозрастающим равнодушием.
Иногда по дороге встречались целые семьи: отцы, матери и дети, лежавшие на мерзлой земле и не имевшие сил двинуться дальше. Им никто не приходил на помощь. Эдита и Жанна при помощи своих спутников старались оказать помощь этим несчастным, привести их в чувство, влив в рот немного водки. Но что они могли сделать дальше? Приходилось бросать их и вновь продолжать тяжелый подъем по этой тропе смерти.
Каждые пять минут нужно было останавливаться или для того, чтобы дать вздохнуть мулам, или же вследствие загромождения дороги. В некоторых местах, на крутых поворотах, тропа была так узка, что некоторые возы не могли проехать. Нужно было их разгружать и перетаскивать вещи одну за другой, отчего терялось много времени для остальных саней.
В иных местах склон доходил до крутизны, превосходящей сорок пять градусов. Тогда животные, хотя и подкованные специально для льда, упрямились, а иногда и вырывались. Их можно было заставить идти вперед лишь усиленными криками, ударами кнута, и шипы их подков оставляли глубокие впадины в снегу, на котором появлялись кровавые следы.
Около пяти часов вечера Билл остановил свой караван. Выбившиеся из сил мулы не в состоянии были больше сделать ни одного шага, хотя по сравнению с другими санями их груз был и невелик. Направо от тропы проходил овраг, по которому во множестве росли деревья. Под их прикрытием палатки могли избежать напора метели, которую можно было ожидать вследствие изменения температуры.
Билл Стелл знал место, где он уже несколько раз останавливался на ночь. Здесь по его указанию был разбит лагерь.
– Вы боитесь метели? – спросил его Бен Раддл.
– Да, ночь будет скверная, – ответил Билл, – надо быть очень осторожными со снежными бурями, которые здесь разыгрываются довольно часто.
– Но благодаря местоположению этого оврага мы будем здесь в безопасности, – заметил Сумми Ским.
– Я поэтому и выбрал его, – ответил Билл Стелл.
Опытный Билл не ошибался. Буря, которая началась около семи часов вечера и продолжалась до пяти часов утра, была ужасна. Она сопровождалась такой метелью, что нельзя было разглядеть друг друга на расстоянии двух метров. Поддерживать топку печей оказалось делом трудным, так как ветер загонял в них дым назад, и, кроме того, трудно было собирать во время метели топливо. Хотя палатки и устояли, но часть ночи Сумми Скиму и Бену Раддлу все же пришлось сторожить, чтобы не унесло палатку, в которой приютились молодые девушки.
Это несчастье случилось с большинством тех палаток, которые были разбиты вне оврага. Когда настал день, глазам представилась со всей ясностью разрушительная сила бури. Разбежавшиеся животные, порвавшие свои постромки, опрокинутые сани, из которых некоторые слетели на дно оврагов, где ревели потоки, семьи в слезах, тщетно взывающие о помощи, которую им никто не мог оказать, – такова была печальная картина разрушения.
– Бедные люди!.. Бедные люди!.. – бормотали девушки. – Что будет с ними?
– Это не наше дело, – объявил грубо Билл, старавшийся скрыть свое волнение под внешней суровостью. – И так как мы не можем ничего сделать, то лучше всего сейчас же двинуться дальше.
Не откладывая, он дал сигнал к отъезду, и караван снова начал подъем.
Между тем буря с рассветом затихла. С той неожиданностью, какая замечается в этих возвышенных местах, ветер переменился на северо-восточный, и температура опять упала до двенадцати градусов ниже нуля. Толстый слой снега, покрывавший почву, тотчас приобрел большую плотность.
Вид окрестности изменился. Вместо лесов протянулись снежные равнины, блеск которых слепил глаза. Путешественники, которые не запаслись синими очками, вынуждены были в этих случаях мазать себе ресницы и веки древесным углем.
По совету Билла, Бен Раддл и Сумми Ским прибегли к этой предосторожности, но уговорить сделать то же Эдиту и Жанну им не удалось.
– Как же будете вы искать самородки, госпожа Жанна, если у вас воспалятся глаза? – тщетно взывал Бен.
– А вы, сударыня, как будете ухаживать за больными? – обратился Сумми к Эдите. – Хотя бы за ними, потому что, я уверен, с нами случится какое-либо несчастье в этой чертовой стране и вы окажетесь нашей сиделкой в госпитале в Доусоне.
Это красноречие пропало даром. Обе молодые девушки предпочли спрятаться под своими капюшонами, чтобы не смотреть на снег, но пачкать себе глаза отказались.
Вечером 29 апреля караван остановился на вершине перевала Чилкут, где и был разбит лагерь. На другой день предстояло принять меры, чтобы начать спуск по северному склону гор.
В этом месте, совершенно открытом для всех резкостей погоды, скопление путников оказалось чрезвычайным. Здесь было их свыше трех тысяч. Тут обычно устраивают потайные склады для материалов. Так как спуск очень труден, то приходится брать с собой, во избежание несчастных случаев, груз по частям. Поэтому все эти помешанные, которым мираж Клондайка дает сверхъестественные энергию и упорство, спустившись к подножию горы с частью груза, вновь поднимаются на вершину, где берут второй транспорт, и так далее до пятнадцати, до двадцати раз, если это нужно, в течение многих дней. Вот тут-то оказывают неоценимые услуги собаки, которых впрягают в сани или же заставляют тащить груз на воловьих шкурах, легко скользящих по затверделому снегу.
Большинство эмигрантов, мучения которых при спуске вследствие резкого северного ветра, свободно дующего на этом склоне Чилкута, должны были увеличиться, остановились здесь лагерем. С этого пункта все они видели перед собой равнину Клондайка. Она была у их ног, эта сказочная территория, которую их воспаленное воображение превращало в громадное золотое поле, где для них лежали несметные богатства, источник сверхчеловеческого могущества. Они стремились к этому таинственному Северу всеми своими силами, со всей стремительностью грезы, от которой большая часть их должна была очнуться вскоре в ужасной действительности!
Билл Стелл и его караван не были намерены задерживаться на вершине. Для этих счастливцев не было надобности после спуска с горы подниматься на нее вновь. Когда они достигнут равнины, им останется лишь пройти несколько лье до озера Линдемана.
Лагерь устроили, как обычно. Но эта последняя ночь оказалась одной из худших. Температура резко повысилась, и метель разыгралась с новой силой. Палатки, не находившиеся в этот раз под прикрытием в овраге, несколько раз срывались ветром со своих кольев. Чтобы палатки не унесло метелью, пришлось их сложить. Осталось лишь завернуться в одеяла и философски ждать рассвета.
«В самом деле, – думал Сумми Ским, – всей философии старых и новых философов едва ли было бы достаточно, чтобы заставить предпринять это ужасное путешествие, особенно, когда никто не принуждает вас к этому!»
Во время редких затиший раздавались крики муки и ужаса, отвратительные ругательства. К стонам раненых, которых опрокидывал ветер, примешивались лай, ржание и мычание животных, которые, как угорелые, метались по плоскогорью.
Наконец наступил рассвет 13 апреля. Билл Стелл дал сигнал к выступлению. Вместо мулов в сани, на которые, впрочем, никто не сел, были запряжены собаки, и спуск начался.
Благодаря осторожности и опытности Билла спуск этот совершился без приключений, хотя и не без труда, и сани благополучно достигли равнины. Погода становилась благоприятнее. Ветер поворачивал к востоку и становился менее резким, столбик термометра поднимался. К счастью, температура все же держалась ниже нуля. В случае оттепели движение было бы затруднено.
У подножия горы расположились лагерем в ожидании своего груза многие эмигранты. Дорога здесь была широка и потому менее загромождена, чем в горах. Вокруг расстилались леса, где в полной безопасности могли быть раскинуты палатки.
Караван провел здесь ночь, а на следующее утро по довольно хорошей дороге двинулся дальше и около полудня достиг южной оконечности озера Линдемана.
Назад: Глава шестая. Жанна Эджертон и К°
Дальше: Глава восьмая. К северу
