Глава первая. Зима в Клондайке
Находящаяся между границей и Юконом часть Клондайка, через которую протекает средним течением Форти-Майлз-Крик, была разрушена землетрясением, впрочем, только местным.
Клондайк, вообще говоря, нечасто подвержен сейсмическим сотрясениям. Его почва, однако, содержит кварцевые образования и вулканические скалы, показывающие, что своим возникновением он обязан плутоническим силам. Находясь обыкновенно в состоянии бездействия, эти силы иногда пробуждаются и действуют тогда с необыкновенной стремительностью. По всей области Скалистых гор, первые холмы которых начинаются вблизи полярного круга, находятся вулканы, едва ли вполне потухшие.
Если случайные землетрясения и вулканические извержения, вообще говоря, не особенно опасны в пределах округа, то этого нельзя сказать о внезапных наводнениях, происходящих от неожиданных разливов местных рек.
Доусон не раз подвергался этой опасности, и мост, соединяющий город с его предместьем – Клондайком, смывался наводнениями несколько раз.
На этот раз территория Форти-Майлз-Крик подверглась двойному опустошению. Полнейшее разрушение почвы повлекло за собой уничтожение приисков на протяжении нескольких километров по обе стороны границы. Наводнение еще больше увеличило катастрофу; вода залила все прииски, и всякая эксплуатация там стала невозможной.
В первый момент было трудно определить размеры причиненного ущерба. Полнейшая тьма окутывала местность. О том, что было разрушено немало домиков и хижин, что большая часть рабочих осталась без крова, что число раненых и умерших, раздавленных обломками или потонувших, было значительным, стало известно лишь на другой день.
Должны ли были все эмигранты, рассеянные по приискам, оставить область – это тоже можно было сказать лишь после определения размеров катастрофы.
Во всяком случае, совершенно непоправимой катастрофой казался разлив части вод Форти-Майлз-Крик на территории приисков, прилегающих к его берегам. Под действием подземных сил дно реки было приподнято до уровня его берегов. Таким образом, можно думать, что это наводнение не носило временного характера. При таких условиях едва ли можно было работать в земле, покрытой на полтора-два метра проточной водой, которую отвести было невозможно.
Наводнение еще больше увеличило катастрофу
Какую полную ужаса и тревог ночь провели люди, застигнутые этой внезапной катастрофой! У них не было никакого пристанища, а гроза продолжалась до пяти часов утра. Молния несколько раз ударяла в березовые и тополевые леса, где приютились несколько семейств. В то же время, не переставая, шел проливной дождь с градом. Если бы Лорик не нашел, поднимаясь по оврагу, маленького грота, в который они с Сумми Скимом перенесли Бена Раддла, то раненому негде было бы приютиться.
Можно себе представить, в каком ужасном настроении были оба кузена. Итак, они предприняли далекое и трудное путешествие только для того, чтобы стать жертвами таких событий! Все их усилия пропали даром. От их наследства не осталось ничего; погибло даже то, что было добыто за последние недели. От золота, собранного ими и их спутницей, не сохранилось ни песчинки. После крушения дома наводнение смыло всё. Решительно ничего нельзя было спасти, и теперь золото уносилось вниз по течению реки.
Когда гроза прекратилась, Сумми Ским и мастер вышли из грота на несколько минут, чтобы установить, как велики размеры катастрофы. Бена Раддла они оставили на попечение Жанны Эджертон. Как № 129, так и № 127-бис, и № 131 исчезли под водой. Вопрос о границе был разрешен таким образом сразу. Окажется ли сто сорок первый меридиан теперь восточнее или западнее, для этих приисков было безразлично; будет ли данная территория принадлежать Аляске или Канаде – не все ли равно? По всей местности протекала теперь разлившаяся река.
Что касается числа жертв этого землетрясения, то оно могло быть определено только после опроса. Без сомнения, многие семьи землетрясение или наводнение должно было застигнуть в их хижинах и домах, и можно было опасаться, что большинство их, не успев убежать, погибло.
Бен Раддл, Сумми Ским, Лорик и Жанна Эджертон только чудом остались целы, да и то инженер пострадал. Нужно было как можно скорее доставить его в Доусон.
Само собой разумеется, что о ссоре между Хантером и Скимом не было больше речи. Назначенная на следующий день дуэль отпадала сама собой. У обоих противников были теперь другие заботы, и, может быть, им уже не суждено было встретиться друг с другом.
К тому же, когда тучи рассеялись и солнце осветило место катастрофы, никто не заметил обоих техасцев. От дома, в котором они жили внизу оврага, залитого теперь Форти-Майлз-Крик, не осталось ничего. Не осталось никаких признаков и от машин, установленных на прииске. Течение устремлялось вперед с большой силой, тем более что пронесшаяся накануне гроза подняла воду, уровень которой не опускался и теперь.
Выбрались ли оба техасца и их рабочие целыми или же нужно было и их причислить к жертвам катастрофы? Никто этого не знал. По правде говоря, не думал об этом и Сумми Ским. Единственной его заботой было доставить Бена Раддла в Доусон, где он мог бы получить хороший уход, подождать там его выздоровления и, если позволит время, ехать обратно через Скагуэй и Ванкувер в Монреаль. Ни Бен Раддл, ни он не имели больше никаких оснований оставаться дольше в Клондайке. Теперь, когда прииск № 129 лежал под водой, найти на него покупателей было невозможно. Таким образом, лучшим выходом было как можно скорее уехать из этого ужасного края, в который, как не раз, и не без основания, говорил Сумми Ским, здравые телом и умом люди никогда не должны ступать ногой.
Но возможно ли было уехать в ближайшем будущем? Не потребует ли болезнь Бена Раддла долгих дней, недель, может быть, месяцев лечения?
Скоро кончалась уже первая половина августа. Не успеет пройти вторая, как ранняя в этих местах зима закует льдом озера и закроет перевал через Чилькут.
Точно так же станет и Юкон, и последние пароходы, идущие к его устью, уйдут раньше, чем можно будет Бену Раддлу отправиться в дорогу.
В таком случае пришлось бы провести целую зиму в Доусоне. Конечно, перспектива оставаться семь или восемь месяцев в занесенном снегами Клондайке с его пятидесяти- и шестидесятиградусными морозами была совсем непривлекательна. Чтобы избежать такой неприятности, надо было спешить в Доусон и поручить больного доктору Пилькоксу, потребовав от последнего, чтобы тот вылечил Бена в самый короткий срок.
Вопрос о средствах передвижения был очень щекотливый, но, к счастью, Нелуто нашел свой транспорт невредимым на той возвышенности, где он чинил его. Лошадь же, которая паслась на свободе, в момент катастрофы убежала; ее удалось поймать и привести.
– Едем! – воскликнул Сумми Ским. – Едем сейчас же!
Бен Раддл схватил его за руку.
– Сумми, – сказал он, – простишь ли ты меня? Если бы ты знал, как я жалею, что увлек тебя в это предприятие!..
– Речь сейчас не обо мне, а о тебе, – возразил сердито Сумми. – И если ты не будешь послушен, то смотри!.. Госпожа Жанна забинтует тебе как можно лучше ногу, затем Патрик и я уложим тебя на хорошей травяной подстилке в повозку. В нее сяду я с госпожой Жанной и Нелуто. Лорик и Патрик доберутся до Доусона сами, как уже они знают. Мы поедем настолько быстро… нет, я хочу сказать – настолько медленно, насколько это будет необходимо, чтобы тебя не трясло. Раз ты попадешь в госпиталь, твои страдания кончатся: доктор Пилькокс «починит» тебе твою ногу, лишь взглянув на нее… Только бы не осматривал он ее чересчур долго, чтобы мы могли уехать до зимы!
– Дорогой Сумми, – сказал Бен Раддл, – возможно, что мое лечение потребует нескольких месяцев, а я понимаю, как ты спешишь вернуться в Монреаль… Почему бы тебе не уехать?
– Без тебя, Бен?.. Ты бредишь, я полагаю! Я предпочел бы сломать ногу и себе.
Тарантас, в котором повезли Бена, двинулся по дороге в форт Кудахи, по правому берегу Форти-Майлз-Крик, среди множества людей, шедших искать себе работу на других приисках. У берега реки шли еще работы на приисках, не задетых наводнением, но и здесь их эксплуатация откладывалась. От сотрясения почвы во время землетрясения, распространившегося на пять-шесть километров по обе стороны границы, их машины оказались поломанными, дома разрушенными, шахты заваленными, так что они представляли сейчас самое печальное зрелище. Но это не было все-таки полным разрушением, и работы на них могли возобновиться в будущем сезоне.
Тарантас двигался медленно, так как скверная дорога причиняла сильную боль раненому. Только через день доехали до форта Кудахи.
Тарантас двигался медленно, так как скверная дорога причиняла сильную боль раненому
Конечно, Сумми Ским всячески старался помочь Бену, но, надо сознаться, он оказался очень неловким, и без помощи Жанны Эджертон инженеру пришлось бы плохо. Она придумывала тысячу способов, чтобы получше устроить сломанную ногу, находила для нее все новые и всегда лучшие положения, а главное, легко подбирала наиболее подходящие слова, чтобы поддержать хорошее настроение больного.
К несчастью, ни она, ни Сумми Ским не могли вправить ногу. Для этого нужен был врач, а его не оказалось ни в форте Кудахи, ни в форте Реалайанс, до которого путешественники добрались через двое суток после того, как покинули Кудахи.
Сумми Ским не без основания беспокоился. Не ухудшится ли за такой промежуток времени положение его кузена без врачебной помощи? Впрочем, Бен Раддл без жалоб переносил свои страдания. Они должны были быть очень сильны, но он сдерживался, чтобы не беспокоить Сумми Скима, и тот понимал это по стонам, которые вырывались у больного во время приступов лихорадки.
Нужно было торопиться и во что бы то ни стало добраться до станции Клондайк. Только там Бен Раддл мог получить надлежащий уход. С каким облегчением вздохнул Сумми Ским, когда наконец 16 августа повозка остановилась у подъезда доусонского госпиталя.
Как раз в этот момент Эдита Эджертон находилась у дверей по делам своей службы. Одного взгляда было ей достаточно, чтобы понять, какого больного ей привезли. Это ее сильно взволновало, и ее внезапную бледность заметили все окружающие. Как бы сильно ни было, впрочем, это волнение, она ничем не выдала себя, разве только забыла поцеловать свою кузину.
Она тотчас распорядилась принять меры к облегчению страданий раненого, который от сильного жара впал в полусознательное состояние. Под ее руководством его спустили с повозки и отнесли в госпиталь с такими предосторожностями, что он не издал ни одного стона. Десять минут спустя он был помещен в отдельную палату.
– Вы видите, мисс Эдита, я был прав, когда говорил, что, везя вас в Доусон, мы преследуем личный интерес! – сказал с отчаянием в голосе Сумми Ским.
– Что же случилось с господином Раддлом? – спросила Эдита, не отвечая прямо на замечание Сумми.
Жанна рассказала своей кузине о приключении, развязку которого Эдита видела теперь сама. Рассказ ее еще не был кончен, когда явился доктор Пилькокс, за которым тотчас же послала Эдита.
В Доусоне уже несколько дней знали о землетрясении, происшедшем на Форти-Майлз-Крик. Знали здесь также и о том, что жертвами этого землетрясения оказались около тридцати человек. Но доктор Пилькокс никак не мог предположить, что одной из них будет инженер.
– Как! – воскликнул он со своим обычным темпераментом. – Это господин Раддл… и со сломанной ногой!
– Да, доктор, – ответил Сумми Ским, – он самый… И мой бедный Бен ужасно страдает.
– Ничего!.. Ничего!.. Пройдет. Ногу вправим!.. Ему нужен не доктор, а костоправ. Сделаем по всем правилам!
У Бена Раддла оказался простой перелом ниже колена, который доктор вправил очень искусно. Затем нога положена была, в целях сохранения полной неподвижности, в лубке. Занимаясь этим делом, доктор продолжал без умолку говорить.
– Мой дорогой клиент, – говорил он, – вы можете похвастаться удивительным счастьем! Аксиома: надо ломать себе руки и ноги, чтобы сделать их прочнее. У вас будут ноги, как у оленя или лося… или, лучше сказать, одна нога… если не хотите, чтобы я сломал вам и другую!
– Благодарю вас! – пробормотал бледный Бен Раддл, пришедший в себя.
– Не стесняйтесь! – продолжал весельчак-доктор. – Я к вашим услугам. Нет?.. Вы не решаетесь?.. Ну так мы удовольствуемся тем, что вылечим одну.
– Сколько времени потребует лечение? – спросил Сумми.
– Ну, месяц… полтора… Кости, господин Ским, не свариваются, как два раскаленных куска железа. Нужно время, за отсутствием кузницы и молота.
– Время! Время! – пробурчал Сумми Ским.
– Что же вы хотите? – сказал доктор Пилькокс. – В таких случаях действует природа, а вы сами знаете, природа никогда не торопится. Поэтому и выдумали терпение.
Терпеть – вот самое лучшее, что мог сделать Сумми Ским. Терпеть и примириться с тем, что зима наступит раньше, чем Бен Раддл станет на ноги! Надо же представить себе такую страну, где зима начинается с первой недели сентября и где снега и льды накапливаются в таком изобилии, что делают дороги непроходимыми! Как мог Бен Раддл, не поправившись, перенести трудности обратной дороги, выдержать перевал через Чилкут и дальнейший путь на пароходе из Скагуэя в Ванкувер?
Как раз 20 августа вернулся в Доусон Билл Стелл. Его первой заботой было узнать, кончили ли Бен Раддл и Сумми Ским свое дело с прииском № 129 и едут ли они обратно в Монреаль. С этой целью он пошел в госпиталь к доктору Пилькоксу.
Каково было его удивление, когда он узнал, что Бен Раддл находится на излечении здесь и поправится не раньше как через шесть недель.
– Да, Билл, – сказал Сумми Ским, – вот чего мы дождались! Мы не только не продали прииска номер сто двадцать девять, но его теперь вовсе не существует! И не только нет прииска, но мы не можем покинуть этот ужасный Клондайк и выбраться в более обитаемый край!
Тут Билл узнал о катастрофе на Форти-Майлз-Крик и о том, как во время нее был опасно ранен Бен Раддл.
– Это самое печальное, – заметил Сумми Ским, – так как относительно участка номер сто двадцать девять мы скоро утешились бы. Я не дорожил им, этим участком. Черт возьми! Какую глупую мысль возымел дядюшка Жозиас: купить участок номер сто двадцать девять, чтобы умереть и оставить его нам!
Сто двадцать девятый!.. С каким презрением Сумми Ским произносил это ненавистное число!
– Ах, Билл, – воскликнул он, – если бы Бен не сделался жертвой этой катастрофы, как бы я благословлял ее! Она освободила нас от хлопотливого наследства. Нет прииска – нет его эксплуатации! По-моему, лучшего и желать нельзя.
– Значит, вы будете вынуждены остаться на зиму в Доусоне?
– Можно сказать, почти на Северном полюсе, – заметил Сумми Ским.
– Таким образом, я, приехав за вами…
– …поедете обратно без нас, – ответил Сумми с покорностью, которая граничила с отчаянием.
Билл так и сделал через несколько дней, простившись с обоими канадцами и дав обещание вернуться с началом весны.
– Через восемь месяцев! – вздохнул Сумми.
Между тем лечение Бена Раддла шло своим порядком. Никаких осложнений не произошло. Доктор Пилькокс был как нельзя более доволен. Нога его клиента будет лишь крепче и лучше двух целых.
– Теперь у него станет три ноги, если я считаю верно, – говорил обыкновенно доктор.
Что касается Бена Раддла, то он переносил испытание терпеливо. Пользуясь великолепным уходом за ним Эдиты, он чувствовал себя в госпитале прекрасно. Его можно было упрекнуть лишь за то, что он был чересчур требователен к своей кроткой сиделке. Она должна была бесконечно долго стоять у его изголовья и не могла уйти на несколько минут к другим больным, не заставляя его сердиться. Справедливость требует, однако, заметить, что жертва его деспотизма нисколько за это не обижалась. Она охотно задерживалась у его изголовья в продолжительных беседах с ним, готовая во время сна инженера проявлять чудеса деятельности, чтобы другие больные не страдали от скандального предпочтения, которое она оказывала одному из них.
Во время этих бесед молодые люди не затеяли никакого романа. Нет, пока его кузен – всякий раз, когда позволяла погода, – отправлялся на охоту с верным Нелуто, Бен Раддл знакомился с новыми открытиями на приисках. Эдита читала ему местные газеты: «Солнце Юкона», «Полуночное Солнце», «Самородок Клондайка» и другие. Из того, что не существовало больше № 129, вовсе не следовало, что в крае уже и делать было нечего! Инженер, очевидно, пристрастился к своей работе на Форти-Майлз-Крик.
Если он и остерегался говорить о своих проектах с Сумми Скимом, который не смог бы удержаться от справедливого негодования, зато вознаграждал себя разговорами с Эдитой, когда она была с ним. Девушка узнала о разорении своей кузины с полным спокойствием, и ее вера в будущее от этого не поколебалась. Она обсуждала с инженером преимущества того или другого округа в области. Они создавали самым серьезным образом различные планы будущего.
По-видимому, если Бена Раддла оставила лихорадка от перелома ноги, то он не излечился от золотой лихорадки, которая захватила целиком его воображение.
Да и как его воображение могло бы не загореться от известий, приходивших с горных приисков Бонанцы, Эльдорадо и Литтл-Скукума.
Там один рабочий в час промывает до ста долларов! Там вырабатывали двадцать пять тысяч долларов с площади в сто квадратных метров. Один лондонский синдикат только что купил два прииска на Бире и Доминионе за миллион семьсот пятьдесят тысяч франков! Прииск № 26 на Эльдорадо покупался за два миллиона, и рабочие на нем вырабатывали каждый до шестидесяти тысяч франков! В Доминионе, на линии водораздела между реками Клондайк и Индейской, Огилви ожидал – а он мог считаться компетентным в этом деле – общей выручки от эксплуатации в сумме свыше ста пятидесяти миллионов франков.
И однако, несмотря на все это, Бен Раддл хорошо бы делал, если бы не забывал того, что сказал доусонский врач французу Амосу Семирэ, одному из известнейших путешественников и знатоков золотоносных территорий:
– Прежде чем отправиться, обеспечьте себе койку в моем госпитале. Если во время вашего путешествия вы заразитесь золотой лихорадкой, то в этом не раскаетесь. Если вы и найдете несколько песчинок золота – они есть повсюду в стране, – то вы поплатитесь за это. Вы, наверное, схватите скорбут или что-либо другое. Тогда за двести пятьдесят франков в год вы получите у меня по абонементу койку и даровой уход врача. Все у меня абонируются. Вот вам билет.
Опыт показывал Бену Раддлу, что заботятся о нем в доусонском госпитале достаточно. Но неудержимое желание влекло его далеко от Доусона, в неисследованные области, где открывались новые прииски.
Иногда Сумми Ским справлялся у полиции относительно техасцев Хантера и Мэлоуна, видел ли их кто-нибудь после катастрофы на Форти-Майлз-Крик.
Ответы были отрицательные. Ни тот, ни другой не возвращались в Доусон, где, благодаря их выходкам, об этом было бы известно.
В начале октября Бен Раддл смог встать с постели. Доктор Пилькокс гордился этим выздоровлением, для которого Эдита сделала столько же, сколько и он.
Но хотя инженер и был на ногах, все же он должен был беречься и не мог предпринять путешествия из Доусона и Скагуэй.
К тому же было слишком поздно. Уже падал обильный первый снет и реки начинали замерзать; навигация прекратилась как по Юкону, так и по озерам. Температура уже доходила до пятнадцати градусов ниже нуля, и сравнительно скоро можно было ожидать ее падения до пятидесяти или шестидесяти градусов.
Оба кузена взяли себе комнату в отеле на Франт-стрит, а обедали в довольно скучном «Френч-ресторане». Говорили они мало. Но и в самой грусти сказывалась разница их характеров. Если иногда Сумми Ским, покачивая головой, говорил:
– Досаднее всего в этой истории то, что мы не успели выбраться из Доусона до зимы!..
– Досаднее всего то, что мы не продали нашего прииска до катастрофы, а еще больше – то, что мы не можем продолжать его эксплуатацию, – говорил Бен Раддл.
Вместо ответа, чтобы не завязывать бесполезного спора, Сумми Ским звал Нелуто и отправлялся на охоту в окрестности города.
Прошел еще месяц, в течение которого температура резко менялась, то опускаясь до тридцати и сорока градусов, то поднимаясь до пятнадцати или десяти ниже нуля, в зависимости от направления ветра.
За это время выздоровление Бена Раддла продвигалось заметным образом. Вскоре он смог предпринимать вместе с Сумми прогулки, день ото дня все более продолжительные. В этих прогулках вместо Эдиты, которая была занята службой, принимала обыкновенно участие Жанна Эджертон. Для всех троих пешеходов было настоящим удовольствием ходить, когда это позволяла тихая погода, или, тепло одевшись, кататься в санях по затвердевшему снегу.
Однажды, 17 ноября, это трио, выйдя на этот раз пешком, находилось на расстоянии одного лье от Доусона к северу. Сумми Ским удачно поохотился, и все собирались уже возвращаться, как вдруг Жанна Эджерон остановилась и вскрикнула, указывая на дерево, которое находилось на расстоянии пятидесяти шагов.
– Там человек!.. Там!
– Человек? – повторил Сумми Ским.
Действительно, у дерева лежал человек. Он не двигался. Конечно, он умер, умер от холода, который в это время был как раз очень сильный.
– Там человек!..
Гуляющие все втроем побежали к нему. Незнакомцу казалось на вид лет сорок. Глаза его были закрыты, и его лицо выражало сильное страдание. Он еще дышал, но так слабо, точно был уже на пороге смерти.
Бен Раддл, как будто так и должно было быть, тотчас же начал руководить оказанием помощи.
– Ты, Сумми, – говорил он отрывисто, – постарайся достать повозку. Я побегу к ближайшему жилью достать какого-нибудь подкрепляющего средства. За это время госпожа Жанна постарается растереть больного снегом и привести его в чувство.
Приказание было тотчас же исполнено. Когда Бен Раддл двинулся в путь, Сумми уже бежал со всех ног в Доусон.
Оставшись одна около больного, Жанна начала старательно его растирать. Сначала она оттерла ему лицо, затем расстегнула грубый кафтан, чтобы добраться до плеч и груди.
Из кармана больного выпал кожаный бумажник, и из него рассыпались различные бумаги. Одна из них обратила больше других на себя внимание Жанны. Она подняла ее, развернула и рассмотрела. Это был сложенный вчетверо лист бумаги, которая на сгибах от частого развертывания почти протерлась. Когда девушка раскрыла ее, это оказалась карта какого-то морского прибрежья. На ней обозначены были лишь один меридиан и одна параллель, стоял толстый красный крест в одном из пунктов карты.
Жанна опять сложила этот документ, затем, машинально положив его себе в карман, собрала и уложила в бумажник остальные бумаги. После этого она снова принялась за растирание и оживление умиравшего.
Скоро сказались результаты ее стараний. Больной начал двигаться, затем у него задрожали веки и с синих губ сорвались какие-то непонятные слова, а рука, которую он сначала хотел приложить к груди, слабо пожала руку Жанны Эджертон. Наклонившись, молодая девушка расслышала несколько слов, как будто лишенных всякого смысла:
– Там… – говорил умирающий. – Бумажник… Я даю вам… Золотой вулкан… Спасибо… Вам… Моей матери…
В это время вернулся Бен Раддл, а по дороге послышался стук приближавшегося экипажа.
– Вот что я нашла, – сказала Жанна, передавая инженеру бумажник умирающего.
Этот бумажник содержал в себе лишь письма, адресованные одному и тому же лицу, Жаку Ледену, и помеченные штемпелями Нанта или Парижа.
– Француз! – воскликнул Бен Раддл.
Минуту спустя незнакомец, впавший опять в глубокий обморок, был перенесен в экипаж, приведенный Сумми, и отвезен в доусонский госпиталь.
Назад: Часть вторая
Дальше: Глава вторая. История умирающего
