Геннадий Прашкевич
Предчувствие гражданской войны
Часть первая
Культурный ландшафт
(Чужие)
1
Филза – дрянь.
Одетым филзу не едят.
Не вырубись на аварийном модуле кондиционеры, никто бы вообще не узнал, что филзу можно есть. Иногда она появлялась в кубриках боевых кораблей – всегда в зоне сражений, в пространстве, засиженном спейсвурмами, – никому в голову не приходило пробовать ее на вкус. Ну, плавают в воздухе зеленовато-серые неаппетитные обрывки, кстати, ухватить их нельзя – пальцы проходят сквозь странное вещество, как сквозь воздух. Семь десантников, оказавшихся в отстреленном от корабля модуле, сходили с ума от жары, если, конечно, температуру за семьдесят градусов по Цельсию можно назвать жарой. Голые, обожженные, трое суток они умирали без воды и пищи, пока черному парню по кличке Кокс не пришло в голову попробовать филзу. Она выдавливалась перед ним прямо из пространства – зеленовато-серая, неаппетитная, еще и с синюшным нездоровым отливом. Черный Кокс машинально протянул руку, и на этот раз она не прошла сквозь филзу.
«Я держу ее!»
Никто не поверил.
Но Кокс, счастливчик, уже коснулся губами синюшной массы.
«О!» – сказал он. Тогда к филзе потянулись другие.
Следующие три месяца на нерабочей орбите – без управления, при температуре, зашкаливающей за все нормы, – десантники провели почти комфортно. В конце концов, модуль был подобран транспортом «Дельфа», с которого десантников, подвергнув каждого тщательному допросу, распределили по разным базам.
Кэл попал на Землю.
О себе он помнил немногое.
Даже имя свое произносил не очень уверенно.
В спертом пространстве аварийного модуля мозги Кэла сварились.
Но на Земле бывшего десантника ждала жена. Ее долго готовили к тому, как выглядит ее муж, как он ходит, как реагирует на других людей, познакомили с запасом слов, которыми он владел, указали на не очень уверенную память, но Хлою интересовало одно: а сам-то Кэл ее помнит?
«Помнишь жену?»
Он ответил: «Я – Кэл».
Этот ответ сочли удовлетворительным.
2
Кэл поднялся по высокому крылечку и позвонил.
Никто ему не ответил, тогда он сам открыл стеклянную дверь.
Все в доме было незнакомо и неудобно. Не так, как на корабле. Округлые, без углов, кресла, огромные окна, открывающиеся в сад. Вдоль аллей – колючие, лохматые, хищного вида пальмы. Густо торчащие агрессивные шипы когда-то защищали их от вредных насекомых, но насекомых давным-давно истребили, и пальмы выглядели одинокими и растерянными.
«Я поставил свой дом в стороне от больших дорог…»
1. Кэл медленно пересек прохладный холл. Тяжелый, прихрамывающий.
2. Из семи парней, оказавшихся на аварийном модуле, на Землю отправили только его. Впрочем, судьба других Кэла не интересовала. В доме стояла тишина, мышцы тянуло, видимо, подходило время появления филзы. Это раздражало Кэла, поскольку есть филзу можно, только раздевшись. Некоторые специалисты считали необычную еду всего лишь временно наведенной галлюцинацией. Два момента при этом не обсуждались: кто такую необычную галлюцинацию мог наводить (хотя ответ напрашивался сам собой – спейсвурмы), и каким образом благодаря наведенной галлюцинации смогли выжить на аварийном модуле сразу семь здоровенных парней, один из которых – Кэл – был к тому же сильно обварен при мощном взрыве.
3. В невесомости все имеет значение. Там отекает лицо, из костей вымывается кальций. Резко проявляется почечная недостаточность, мышцы атрофируются, замедляя работу кишечника, учащая сердцебиение, а если еще человек обварен перегретым паром… В раскаленном модуле в памяти умирающего десантника медленно оплывала амальгама звездных зеркал, в удручающем пекле эти зеркала лопались. Доктор У Пу, консультант десантников, не раз указывал десантникам на опасность скрытого пренебрежения творческим началом, даже самим разумом – как побочным продуктом, «эпифеноменом» слепых сил материи. «Если бы человеческий разум был не более чем результатом случайного скопления атомов где-то в случайном углу случайной галактики, – не раз повторял умный китаец, – то верить во вселенскую мощь такого скопления не только не было бы никаких оснований, но было бы попросту абсурдно». И добавлял: «Вера в познаваемость Космоса выводит человека из разряда природных существ».
Доктор Эстер К. (фамилии специалистов флота не разглашались) тщательно исследовала выжившего десантника. Кэл не протестовал, потому что именно доктор Эстер К. занималась им с самого начала. Он сразу привык к ней, даже разрешал присутствовать при поглощении филзы. Только доктор Эстер К. видела, как бывший десантник поедает эту рвотную дрянь – потный, обнаженный, трясущийся от жадности. Только доктор Эстер К. наблюдала, как он насыщается мерзкой филзой, как его начинают томить неведомые желания, никогда, кстати, не приводившие к стрессу. Филза! Прекрасный продукт – для Кэла! Для остальных землян – дрянь, дрянь! Хорошо, что ее нельзя взять в руки. Просто плавают в пространстве зеленовато-серые обрывки – как пятна нарождающейся катаракты; и материальными они почему-то являются только для семи бывших десантников.
4. Испорченные пространства.
5. Высказывались и такие гипотезы.
6. Невысокая, тоненькая, с косой, красиво уложенной на красивой голове, доктор Эстер К. осталась на неширокой дорожке перед домиком Хлои (жены бывшего десантника), а сам Кэл, пройдя холл, нерешительно остановился в тени двух чудесных мраморных колонн. Он не мог сказать, что узнаёт красивые колонны, и хорошо, что никто его об этом не спрашивал. Он насмотрелся таких колонн в реалах, в живых картинах, просто на всяких картинах, в голове все перепуталось, к тому же Хлоя построила этот домик уже после его ухода на войну.
Голос, доносившийся из-за открытых дверей, он узнал. Точнее, он был настроен на узнавание. Такова была установка, полученная Кэлом от доктора Эстер К.
«Привет, Си! – говорила Хлоя. – Ты уже слышала? Кэл приехал!»
Голос Хлои наполняло растерянное удивление:
«Пожалуйста, Си, напомни мне рецепт твоей чудесной шарлотки».
«Стакан сахара, – отозвался приятный женский голос. Инфор был настроен на нормальную мощность. – Тебе хорошо, вернулся живой муж. Стакан муки и три яйца. А яблоки нарезать на дно сковородки».
Кэл не понимал, зачем возиться с какими-то продуктами, пусть и с натуральными, если шарлотку можно заказать в ресторане или даже обойтись без нее, но, в общем, вмешиваться ни во что не хотел.
«А молока сколько?»
«Я шарлотку делаю без молока».
«Нет, а все же, сколько молока надо?»
«Откуда я знаю? Я всегда без молока делаю».
«Но я хочу знать, Си. Может, один стакан?»
«Может, и так. Пусть будет стакан. Теперь, Хлоя, ты будешь не одна».
«А один стакан – это сколько?»
«Стакан это всегда стакан».
«А яйца брать какого размера?»
«Какая разница? Обычные куриные».
«А тесто должно быть жидким или густым?»
«Конечно, жидким. Как иначе?»
«Но, Си! Насколько жидким?»
«Чуть-чуть гуще, чем на блины. Тебе, правда, можно позавидовать».
«А сковороду брать какого диаметра?»
«Это без разницы. Возьми любую!»
Кэл действительно начинал узнавать жену.
«А сковороду закрыть крышкой и поставить на открытый огонь?»
«Ты что, хочешь тушить пирог? В духовку поставь».
«А на какое время?»
«Минут на двадцать».
«А почему именно в духовку?»
«Ну, если ты умеешь тушить пирог, тогда, пожалуйста!».
«Ладно, Си, ладно. Ты не сердись. Ведь это для Кэла. Мы не виделись почти семь лет. Понимаешь? Говорят, он теперь калека. Не знаю даже, сколько у него рук. Боюсь спрашивать. Не знаю, что и будет, Си. Вот приготовлю шарлотку… Пусть привыкает… Уверена, он привыкнет… Зачем ему жрать какую-то зеленую дрянь, дразнить наших патриотов…»
И спохватилась:
«А стакан это все же сколько?»
3
У каждого человека есть мечта, которая может сбыться.
Когда-то мечтой Кэла был такой вот отдельный домик в саду. Именно отдельный.
Не встреча с будущей женой, не многочисленные друзья, не люди, с которыми всегда интересно, а такой вот уютный отдельный домик. Обязательно в саду.
И потом уже – все остальное.
Впрочем, Кэл знал, что на Земле уединенные домики не приветствуются. Время военное. На каждом углу плакаты-напоминания, ни на секунду не выключающиеся инфоры, высокие фонтаны, напоминающие о бдительности. Они звенят, искрятся, радужно вспыхивают: «Ты записался в десантники?» Вот что нынче приветствуется на Земле. Фонтаны бьют в небо, струятся из мраморных чаш, они звонко вколачивают в мозги: «Мы одна семья!» Вот что нынче на Земле приветствуется. И возникающий строгий перст – в то же небо (то есть в сторону Чужих – спейсвурмов, загадивших все пространство): «Эта война станет последней!» Попробуй, оспорь такое.
Конечно, Хлоя помнила мужа крепким веселым парнем с благородным мужественным лицом. Такого любой «гамбургер» зауважает. А ей привезли бесформенного, грузного урода, да еще, говорят, пожирающего филзу. Багровая, сшитая из лоскутьев морда, походка, можно сказать, наклонная, хорошо попало по позвоночнику. Конечно, с людьми всякое случается, но почему это случилось именно с ее мужем? Лучше бы Кэл погиб!
Хлоя горестно сцепила руки.
Она увидела отражение незнакомого человека в зеркальной стене.
Действительно, громоздкий человек, и стоял он как-то громоздко, одновременно наклонно, и морда его казалась именно мордой – багровой и рыхлой. Если честно, никакого особенного уродства, но… так… непривлекательное лицо. И матовые, будто вываренные глаза. Кто-то из медиков, готовя Хлою к встрече, заметил, не придавая своим словам особенного значения: такие глаза, дескать, пошли бы древней римской статуе. Хлоя прямо оцепенела – она ведь ждала совсем не римскую статую.
Вот если бы ей сообщили о награждении Кэла медалью Дага!
Быть женой калеки, урода, это одно дело, а быть вдовой Героя – совсем другое. Медаль Дага – это не просто медаль, она – признание навеки, она – пожизненный кредит вдове. Но где уж нам в Пальмовом бору… Нет, нет, решительно отмахнулась Хлоя от непрошеных мыслей. Кажется, у бывшего мужа… простите, у мужа… не выявилось каких-то новых привычек… Ординарный самец… Ну, жрет филзу, это да. И делает это раздевшись… А вот если ей тоже захочется филзы? – опять явились непрошеные мысли. Ей что, тоже придется все снять с себя?
«Мы, земляне, не воюем друг с другом».
Хлоя, вздохнув, цыкнула на огромного, прокравшегося в спальню кота.
Если ей, правда, захочется попробовать? Всякое ведь приходит в голову, раз ей мужа вернули. За семь лет, пока Кэл отсутствовал, у нее все клеточки организма сменились. Вдвоем… обнаженные… «Кэл ведь остался прежним?» – перед самой встречей спросила она офицера из Специальной комиссии. Офицер (его звали Сол) внимательно посмотрел Хлое в глаза и, кажется, понял. Это был его долг: отвечать вдовам и женам откровенно. «На наш взгляд, да, – коротко ответил. – По крайней мере, никаких особенных отклонений у бывшего десантника Кэла не замечено. – (Неужели ее мужу подсовывали кого-то, чтобы выяснить что-то о таких отклонениях?) – Да вы сами скоро поймете, проверите…»
И улыбнулся неприятно.
4
Был ужин.
Они присматривались.
Трудно начинать жизнь с чистого листа.
Нельзя сказать, что вид бывшего… простите, просто мужа… вдохновил Хлою, но, как ни странно, она не чувствовала себя разочарованной. Крепкий тип, крепкий, это во всем чувствуется. Ну, морда незнакомая, рыхлая, наверное, с задницы пересаживали кожу. Ничего общего с лицом человека, которого она когда-то знала… Даже любила… Она точно помнила, что любила, даже офицеру Солу в этом признавалась… Какой-то этот Кэл весь кривой… Наклонный… Ты же не Пизанская башня, выпрямись… Правда, в постели бывший десантник… или бывший муж… вспомнил многое, и Хлоя тоже быстро поймала ритм. «Еще, еще… Ну же еще…» Конечно, спохватывалась, искала другие слова, будто оправдывалась. «А это что?..» И гладила Кэлу спину, водила пальчиком по рубцам, по глубоким шрамам… Хорошо, что он все это принимал как должное.
И все-таки… Вот если бы Кэл совершил подвиг…
Вдова Героя по статусу может иметь собственного садовника…
Кэл уснул сразу, но в этом тоже не было ничего странного. Так поступали многие друзья Хлои, которые не были романтиками. Все равно Хлоя обиделась. Она даже заподозрила, что Кэл – киборг, машина. Об этом часто говорят в барах.
«Мы, земляне, по одну сторону баррикад».
Значит, и машины тоже? О секретных функциях новых машин много шептались. В конце концов, любую машину, особенно киборга, можно научить многому. Об этом Хлоя думала, связываясь по инфору с офицером Солом.
«Уснул сразу? – задумчиво переспросил офицер. – Это нормально».
«Я так не думаю», – окончательно обиделась Хлоя, глядя на кота, пробравшегося в спальню и упорно намывающего гостей.
5
Хлоя встала и подошла к окну.
Почти сразу входная дверь слетела с петель.
В уединенный дом ворвались молодые «гамбургеры».
Нет, конечно, не спейсвурмы, не черви, яростно дырявящие пространство, как швейцарский сыр. Совсем наоборот – патриоты! Но тоже яростные, ничего не прощающие. Таких собрать в кучу, говорил Хлое офицер Сол, и сжечь. Впрочем, все, что быстро бегает, в кучу собирается плохо. А в таких местечках, как Пальмовый бор, слухи разносятся быстро. Местные «гамбургеры» уже прознали про наклонного урода, вернувшегося с фронтира и, говорят, пожирающего филзу. Разумеется, только слухи, но патриоты не спят! Они никогда не спят, особенно под утро. Ворвавшись в спальню, «гамбургеры» сразу увидели спящего Кэла и сделали Хлое знак молчать.
Никаких признаков филзы.
Кэл спал, он ничего не слышал.
«По виду – вырожденец», – сплюнул один из патриотов.
«Чистый вырожденец», – подтвердил другой, нервный, гибкий.
После этого парни стащили бывшего десантника на пол и долго его пинали, пытаясь выяснить «правду», о которой имели, кажется, самое смутное представление. Кот начал намывать нежданных гостей где-то в 5.30 утра, а в 5.43 «гамбургеры» уже ушли, забрав валявшуюся на столе желтую карту на бесплатное посещение местных винных лавок (право жены десантника) и на всякий случай надежно приковав Хлою наручниками к батарее. Чтобы не прыгала и не распространяла ненужную панику.
«Проснись!» – кричала Хлоя, но Кэл никак не просыпался.
Каким-то чудом Хлоя дотянулась пальчиком левой ноги до кнопок инфора.
Сперва, конечно, пошла реклама: «Ду-Ду (плазма) убивает всех известных Чужих». Про всех неизвестных реклама умалчивала. «Агрессивный задира, зубы даже в жопе». Рекламный образ Нового Воина-землянина Хлою тоже не вдохновил, она заплакала, подумав, как весело и интересно живут обыкновенные вдовы.
«Ты прикована к батарее? Голая? – оживился офицер Сол, когда Хлоя наконец нащупала пальчиком правильный вызов. Офицер явно все понял по-своему, потому что сразу предложил: – Хочешь, приеду?»
«Хочу, – сказала Хлоя сквозь слезы. – Все равно Кэл спит. Его даже «гамбургеры» не разбудили».
Офицер приехал, и они вдвоем просидели на полу до самого солнца, потому что Солу это понравилось. Он делал вид (Хлоя так поняла), что ищет ключ от наручников, даже обыскал Хлою, хотя она была голая, и присутствие спящего Кэла его, похоже, здорово взволновало. «Не бойся, – возбужденно шептал офицер Сол. – Я знаю, этот твой Кэл будет спать до двенадцати…» И сел совсем близко. И шептал что-то в ухо, пытаясь помочь ей. Казалось, это будет длиться долго-долго: любимая женщина, прикованная наручниками к батарее… беспробудный урод, непонятно чего нажравшийся… наконец, ранний рассвет с таким чудесным нежным солнцем, что совсем не хотелось открывать глаз…
Но в 12.00 бывший десантник проснулся.
Он знал офицера Сола по прежним допросам.
Увидев его, он напомнил: «Я уже сто раз повторил вам свою историю».
И спросил Хлою: «Почему ты голая?»
«Меня приковали к батарее».
«Кому это понадобилось?» – спросил Кэл без всякого интереса.
«К нам приходили местные патриоты, им хотелось поговорить с тобой».
«Сейчас вся Земля обсуждает новые военные поправки к Конституции, дружище, – доброжелательно пояснил офицер Сол. – Патриотов, конечно, интересует мнение опытного десантника».
«У меня нет никакого мнения».
Кэл подошел к жене – огромный, наклонный, закутанный в белую простыню.
Таким только детей пугать, невольно подумал офицер Сол. Сейчас бывший десантник попросит ключ от наручников, и очарование этого долгого нежного утра будет нарушено. Но ключа не было, его унесли «гамбургеры».
Кэлу это было до лампочки. Он даже не дослушал жену.
Нет, нет, он не сломал наручники, как можно подумать. Он просто погладил жену по голому плечу, и она сама сломала крепкие (может, они казались такими?) металлические наручники, даже не поцарапавшись, не понимая, как такое у нее могло получиться. Потом, заплакав, уткнулась лицом в голую страшную грудь этого нелепого наклонного существа, а офицер Сол пошел открывать дверь, поскольку в нее позвонили.
6
Но никто не вошел.
В почтовую прорезь упал пакет.
Офицер подобрал его и зачем-то понюхал.
Адрес официальный, форма обращения официальная.
Вернувшись в спальню, офицер Сол положил конверт перед Кэлом, все еще закутанным в простыню, и сказал: «Это вам». Хлоя сразу прекратила плакать и с интересом поглядела на офицера, но Сол вежливо откозырял, из чего даже Хлоя поняла, что форма допуска не позволяет ему присутствовать при вскрытии письма. А этот урод, так Хлоя стала про себя называть мужа, оказался так ленив, что, попросив ее: «Открой», – снова повалился на огромную кровать, потому что три месяца пребывания в раскаленном модуле и почти год дотошных допросов не в самых совершенных офисах ВВР (Военной Внешней Разведки) утомили его. Он подмял под себя несколько мягких подушек, любовно вышитых Хлоей, и блаженно потянулся: «Прочти вслух».
Из плоского конверта выпала и зависла в воздухе платиновая карта.
«Ой, они там, наверное, ошиблись! – воскликнула Хлоя с восхищением, но и с обидой. – Это платиновая карта Героя!»
И вскрикнула, теперь испуганно: «На ней твое имя!»
При этом Хлоя даже не пыталась взять карту в руки, – прекрасно знала, что это запрещено. Держать в руке карту Героя может только сам Герой.
«Ты разве мертвый? – совсем испугалась она. – Карта выписана на твое имя!»
«Ты, что ли, умер? – У нее даже глаза от ожидания расширились. – Я, что ли, всю эту ночь провела с мертвецом?»
«Какая еще карта?»
«Ты награжден медалью Дага!»
Хлоя смотрела на мужа с возрастающим испугом.
Но он и сейчас не удивился: «А-а-а, медаль… Ошиблись, наверное…»
После трехмесячного пребывания в раскаленном модуле и самых диковинных вопросов, задаваемых ему в течение года волевыми и хорошо тренированными сотрудниками ВВР, Кэл научился ничему не удивляться. К тому же не считал свою память крепкой. Правда, медаль Дага, вручаемая посмертно, висела перед ним в воздухе на расстоянии протянутой руки. Как филза, невольно подумал он. Только платиновая. И ведь не коснешься ее, подумал Кэл равнодушно, совершенно уверенный в правоте жены: конечно, это ошибка… медаль Дага вручается только посмертно… Рука, дотянувшаяся до карты Героя, пройдет сквозь нее насквозь, как сквозь филзу, не встретив никакого сопротивления. Такие технологии давно разработаны. Хлоя не напрасно обижается. Медаль Дага дает право вдове Героя на немыслимые блаженства: путешествия в любые уголки планеты, все удобства, квартиру с семью мраморными колоннами и много-много чего другого. От одной этой мысли у Хлои снова полились обильные слезы. Утро невзгод плавно переходило в такой же день. Муж-урод, бесстрастно пользующийся тем, до чего ему и дела нет, офицер Сол, бессмысленно потерявший много ценного утреннего времени, пока Кэл спал, наконец, карта Героя…
Какая ужасная ошибка!
«Она, правда, платиновая?»
«Всем известно, что платиновая».
Вместе с нарастающей обидой к Хлое возвращалось чувство наивного превосходства.
«Наверное, прохладная. Отсвечивает красиво».
«И прохладная… и отсвечивает… – с нажимом подтвердила Хлоя. – Но нам этого не узнать…»
«Ну и не надо».
Хлоя опять заплакала.
Зря этот урод тянет искалеченную лапу к карте.
Хлоя все больше и больше убеждалась в том, что муж ее – идиот, калека, урод, он жрет филзу. Об этом даже с соседями не поговоришь. Понемногу успокаиваясь, она рассматривала равнодушную морду мужа. А он как раз дотянулся до карты.
И прочел: «Кэл – Герой Космоса».
И взял карту пальцами – большим и указательным.
«Смотри, тут написано – Кэл».
«Вот я и говорю, ошибка!»
Хлоя замерла. Никто, ни один человек на Земле, кроме самого Героя, не может держать такую карту в руках, это исключено, это в принципе исключено, а наклонный идиот – ее бывший муж – держал! Не спуская с наклонного испуганных расширенных глаз, Хлоя уже второй раз за утро позвонила офицеру Солу. Он, к счастью, откликнулся сразу: «Карта Героя? Ну, так, что ж. Наверное, и такие ошибки бывают».
«Но, Сол! Ты пойми. Он держит карту в руках!»
7
Офицер успокоил Хлою. Он, конечно, никогда раньше не слышал ни о чем таком, но органы ВВР во всем разберутся. На то они и существуют. «Приезжайте в «Аркадию», – предложил он. – Там и поговорим».
Слушая голос офицера, Хлоя смотрела на мужа (на бывшего?), который внимательно рассматривал карту Героя. Кажется, карта заинтересовала его. Он видел свое имя на фоне всем известной символики – сжатого дружеского кулака. И, конечно, он знал, что медаль Дага дается Герою только посмертно. Никаких исключений. Ни один живой человек не может держать карту Героя в руках. «И если он ее держит, – с ужасом подумала Хлоя, – значит, я, правда, провела ночь с мертвецом».
Ее пробрала мелкая дрожь.
Подойдя к мужу, она уставилась на медаль.
Изящный эллипсоид из этого… ну, как его… прозрачного свинцового хрусталя… Изящная гравировка: «Кэл – Герой Космоса»… Дата подвига… «Интересно, – подумала Хлоя, – если тело Героя не потеряно, не сгорело, не распылено на атомы, захоронение на Земле ему полагается? Должно же быть захоронение на Земле…» Она прямо вся кипела. «Обычно вдове Героя… – слышала она ровный голос офицера. – Обычно вдове Героя выдают ленту голубого цвета… Как знак особой благодарности всех землян… Ты получала такую ленту?»
«Нет, ничего такого не было».
«А тебе сообщали о смерти мужа?»
«Никогда. Только о его возвращении».
«Хлоя, ты, правда, считаешь себя вдовой?»
«Не знаю… – Хлоя не удержалась и в который раз за эти сутки заплакала: – По законам военного времени вдова Героя имеет право демонстрировать медаль Дага на всех мероприятиях, посвященных ему…»
Она произнесла это с такой неподдельной жалостью, что даже Кэл дрогнул:
«Вообще-то, это касается только погибших героев».
«Вот я и говорю…»
8
Клуб «Аркадия» показался бывшему десантнику сборищем тупых и недалеких людей. Война, война… снова война… то да се… сражение под Туканом… филза – жратва нравственных уродов, дай Бог, на Землю не занесут… темные пространства, источенные спейсвурмами…
Болтали и о простых вещах.
«Если незнакомый голос зовет тебя по имени – не откликайся!»
«Так я уже с подъемника спрыгнула!» – возражал женский голос.
«Надо было цепляться. Почему не цеплялась?» – «Да там только снег. Ударилась, потеряла лыжу, на оставшейся понеслась вниз, как бешеная. Ты бы знал, как было страшно! Смотритель выскочил: «Девушка, девушка, в лес нельзя!» А я рыдаю: «Я туда и не хочу!»
В клубе «Аркадия» собирались те, кому (в разное время и по разным причинам) отказано было в священном праве пролить кровь за родную планету. Патриоты и обыватели, деятели тыла, их подруги и законные спутницы.
Плакат на стене кричал: «Он жрет филзу!»
Другой плакат предупреждал: «Враг слышит!»
Переплетение трубчатых тел… Спейсвурмы… Чужие… Черви Космоса, миллиарды лет точащие мировое пространство… Через кротовые норы они могут проникать в недра любых созвездий… Мордастый предатель-землянин на фоне покрытых слизью спейсвурмов вызывал оторопь… «Он жрет филзу!»
Ниже мелко было приписано: «Он подавится!»
О Чужих – жутких спейсвурмах, о загадочных червях пространства-времени в баре «Аркадия» отзывались с откровенным презрением. В конце концов, они где-то там, в созвездии Девы… Или Волопаса… Или Тукана… Без разницы… На плакате крепкий парень, истинный патриот, похожий на молодого Кэла, рубил агонизирующего трубчатого червя остро заточенной десантной лопаткой. В «Аркадии» собирались глубокие стратеги и тонкие аналитики. Они прекрасно знали причину локального (можно сказать, условно временного) поражения флотилии землян в звездной системе Кимбо, и все самые мелкие детали грандиозной победной битвы в созвездии Тукана.
«В этой войне мы, земляне, все на одной стороне!»
«Ду-Ду (плазма) убивает всех известных Чужих».
Офицер Сол занял отдельный кабинет. Он с восторгом смотрел на Хлою.
В бар Хлоя приехала, значительно обновив свой облик. Даже взгляд ее изменился. Черные лайтинговые чулки, платиновые туфельки на каблуке, джинсовые шортики, крестики на чудесных сосках, парик-блонд, очки на пол-лица и много-много ярких браслетов.
Похоже, пространственные черви достали всех.
Да и то, сколько можно грызть общее пространство-время?
«В итоге на Земле преступность растет», – шептались за столиком невдалеке.
Громко шептались. Кэл расслышал: «Вчера к С. Л. двое приходили с целью обидеть. У нас военное положение, ночью следует запираться, а эти пришли, замок сломали, начали что-то предъявлять. Предъявляли, предъявляли, ну, С. Л. им морды набил. А они, понятно, пожаловались. Под утро пришел еще один – с собакой. Ну, С. Л. и его измесил до кучи…»
«В этой войне мы, земляне, все на одной стороне!»
Пили хайн-лейн – за победу. Присматривались. Спорили.
Потом прорезалась секретарша из ВВР. Скороговоркой она сообщила по открытой связи офицеру Солу: «Вам опять ваша жена звонила». Офицер Сол отвечал сухо, старался не смотреть на сразу поскучневшее лицо Хлои. «Ваша жена говорит, что у нее в суперпечке стоят две кастрюльки. И в них кипит что-то». На лице Хлои, прекрасно слышавшей слова секретарши, появилось чудесное мстительное выражение. «Ваша жена говорит, что кастрюльки перед уходом ставили вы». Хлоя сладостно улыбалась, как гремучая змея, пощелкивала браслетами. «Ваша жена спрашивает, в какой кастрюльке завтрак, а в какой – для собаки?»
«Не занимайте линию частными разговорами!»
Офицер Сол строго посмотрел на Хлою: «Извините. Служба».
Хлоя понимающе рассмеялась. Все хорошо, офицер. В этой войне мы, земляне, все на одной стороне. Только бывший десантник молча смотрел в пространство, в которое уходила вся северная сторона бара. В неизмеримых звездных глубинах в очередной раз (как пример высшего героизма) показывали прорыв линейного крейсера «Сограда фамила», как гигантская елка, ощетинившегося гравиловушками. Издали крейсер походил на чудовищный астероид. Выступающие неровности керамита и плотных сплавов казались глыбами скал, собственно, крейсер и был такой бесформенной космической горой с пещерами и скальными выступами, так был задуман. При взгляде со стороны никому в голову не могло прийти, что эту невероятную гору построили земляне.
Золотистый туман… Золотистые полости и провалы…
«Ты же сам голосовал за военные статьи Конституции!»
Голоса меняли тональность. «Патриот никогда не спит». Голоса смешивались, взрывались. «Единство во всем». Впрочем, в клубе «Аркадия» никого не надо было убеждать, что земляне, как никогда, едины. А то, что к какому-то там С. Л. приходили под утро даже с собакой – это ерунда, это отдельный случай, флуктуация. Впервые с юрских, а может, с кембрийских или вообще архейских времен все живое Земли противостояло одному общему врагу – спейсвурмам, пространственным червям. Все знают, время гражданских войн прошло! Оно давно прошло! Это ясно каждому дураку. Теперь идет война освободительная, последняя…
Нежно-туманная золотистая сетка…
В клубе «Аркадия» в миллионный раз показывали легендарный прорыв крейсера «Сограда фамила». Обычно корабли землян сбрасывали скорость, обнаружив подобное препятствие, и (такое случалось) подолгу обходили нежно-туманную золотистую сетку, растягивающуюся на сотни тысяч световых лет. Крейсер «Сограда фамила» был первым, сумевшим прорвать преграду. Команда бригадира Маклая как раз готовила десантный модуль. Золотую сетку спейсвурмов обнаружили так поздно, что не было времени включать тормозные системы, напротив, капитан прибавил ход, одновременно выбросив модуль в пространство, и Кэл (в сущности, инстинктивно), выполняя приказ коммодора, ударил из всех имеющихся на борту аннигиляторов по чудовищно отливающей праздничным золотом сетке. Никто не знал, к чему это может привести. Это сейчас все знают, что «Сограда фамила» прожгла золотистую сетку. Взрыв был столь грандиозен, что вокруг крейсера закоптилось пространство – так написал позже кто-то из журналистов-дегенератов (в основном они все такие). Аннигиляция – это всего лишь вспышка света, никакой копоти, просто в определенном месте сгорает само пространство-время. Вот «Сограда фамила» и прошла в выжженную дыру.
И исчезла. И связь с нею потеряна.
А модуль отловили только через три месяца.
«Говорят, Кэл вернулся. Помните Кэла?» – донесся голос слева.
«Говорят, если десантник продержался против спейсвурмов семь минут, он полностью окупил все затраченные на него средства и силы». Наверное, так и есть. «Патриоты всегда выступают единым фронтом». И это так. Подумаешь, вернулся еще один десантник. Показывали его недавно на рострахвидео. Громоздкий человек, урод настоящий, они все там такие, хотя, конечно, геройские парни. Этот ходит наклонно, морда багровая, глаза вываренные. Досталось парню по первое число, пусть отдыхает, патриоты ему помогут. Никакой ксенофобии! А если у него мозги сварились, поправим. Мы, земляне, все на одной стороне. Мы оттеснили Чужих за Деву, за звезды Волопаса. Патриотизм по-настоящему сплачивает землян. Эпоха гражданских противостояний никогда не повторится. Изголодавшийся гризли может пожирать собственных медвежат, но в человеческом обществе такое немыслимо. Корабли землян успешно оттесняют спейсвурмов в самые темные, в самые отдаленные области космоса.
«Говорят, – доносилось слева, – далийский философ Маст целое послание закодировал в геноме бактерии…»
«Какой бактерии?»
«Escherichia coli».
«Это же кишечная палочка!»
«Зато ее можно взращивать на самых простых питательных средах».
«Я видел. Прозрачные, с серовато-голубым отливом колонии. Иногда красные – с чудесным металлическим блеском. Это красиво. Доктор Маст прав, даже кишечная палочка на нашей стороне!»
Вдруг всю заднюю стену клуба заняло изображение Кэла с его белесыми вываренными глазами. Вот уж поистине, как фишка ляжет. Еще вчера Кэл был всего лишь одним из многих. Еще вчера над ним посмеивались, но он был своим. А сейчас голоса враз стихли.
«Это Кэл?»
«Говорят, он».
«Парень с «Сограды»?»
Так пространство вскипает под ударом аннигилятора.
Бар «Аркадия» ожил. С такими же голыми, как он сам, обожженными и искалеченными парнями этот Кэл почти три месяца провел в аварийном десантном модуле. Ну, ладно, пусть так, гудели голоса, но зачем этого Кэла привезли на Землю? Он прошел необходимый карантин? Теперь его изображениями испоганят все витрины нашего чудесного Пальмового бора.
«Тебя не спросят, как ты жил, но спросят, как ты умирал…»
В теплом воздухе кабинета поплыли один за другим неровные обрывки филзы – плоские, неаппетитные, серо-зеленоватые. Кэл обильно потел, он молча срывал с себя одежду. Хлою немедленно вырвало. Пораженный и обеспокоенный робот-трудовик, убиравший использованную посуду, задом выпятился из кабинета. По широкому титановому лбу бежала, подрагивая, живая строка: «Десантник Кэл кушает филзу!»
Штора раздвинулась, и завсегдатаи клуба изумленно застыли. На их глазах мордастый бесформенный человек с блаженной улыбкой хватал прямо из воздуха невзрачные обрывки никогда не виданной ими филзы. Но как ее было не узнать? О ней все слышали. К тому же мордастый был бесстыдно обнажен. Его не смущали ни молодой офицер в форме ВВД, ни молодая женщина, которую как раз вырвало во второй раз.
«Герой всегда мертв!» – это не прибавило людям спокойствия.
Пораженный и обеспокоенный неожиданными событиями, робот-трудовик только провоцировал завсегдатаев клуба плывущей по его титановому лбу строкой: «Здесь Кэл! Здесь Кэл. Наш Кэл кушает филзу!»
Отчаянные головы уже вызвали полицию.
Страшно выли санитарные машины у подъезда.
«Аркадия», как никогда, напоминала даун-клуб, дубовую рощу.
Наверное, проще было бы выбросить бывшего десантника из бара вместе с этой поганой филзой, но распахивали двери сотрудники с носилками наперевес, сытое голое тело, как умирающее солнце, уносили. Кто-то выкрикнул с отчаянием: «Теперь-то уж точно, все у нас испоганят!»
9
Офицер Сол сидел рядом с Хлоей и белым платочком, поданным роботом-трудовиком, вытирал ей влажные виски. Они не отрывали взгляда от Кэла, закутанного в две простыни. Сытый, на этот раз он почему-то не впал в спячку, но на всякий случай сотрудники ВВР с двух сторон прыскали на бывшего десантника настоем стазии.
«Вы живой?» – спросили Кэла для протокола.
Он сытно рыгнул: «Живой». Тоже для протокола.
«Он живой», – покраснев, подтвердила Хлоя, и крепче прижалась к офицеру Солу. Она всей душой жалела таких юношей, как Сол, вовремя не попавших на войну, духовно не отшлифованных. Ей нравилось, что офицер бывает с нею нежен, а потом… ну, после этого… он не засыпает, как ее бывший муж или кто он там… ну, ладно, пусть просто муж… не засыпает после того как… И карту Героя ему по ошибке не присылают… И он не храпит… И рука его нежна… Она сама находит все, что надо искать, подсказывать ничего не надо…
«Мне, как вдове…»
«Вы вдова?»
Она нервно бросила салфетку:
«Извините… Я просто сама не знаю…»
«Но вы чувствуете разницу? Вдова… жена…»
«А вы включите свое бесстыжее воображение!»
«Просьбы о награждении медалью Дага героических участников военных операций в ближнем и дальнем Космосе, как правило, исходят от членов Совета Безопасности, но ходатайство могут подать и родственники…»
«Я ничего такого не делала… Даже не знаю, что он совершил».
«В принципе, к медали Дага можно представить даже на основании закрытой информации, хранящейся в архивах…»
«Я не знала об этом».
«Но ваш муж получил извещение!»
«Могла произойти ошибка», – подсказал офицер Сол.
И тревожно посмотрел на полусонного Кэла: «Он живой?»
И перевел тревожный взгляд на Хлою: «Вы же видите, что вдова… простите, его жена… устала…»
«Хорошо, – сказал сотрудник ВВР. – Можете отдохнуть в соседнем кабинете».
И посмотрел на Кэла.
10
«Зачем флоту десантники?»
Кэл ничуть не удивился вопросу.
Он знал, что такое спрашивают для протокола.
Десантники – не тупой груз, они не военный скот, бессмысленно перебрасываемый с одной космической базы на другую. Они – лучшие из лучших. Они умеют работать ручными аннигиляторами, вскрывать сколь угодно мощную броню, видеть сквозь «угольные мешки», у них есть все для вспарывания любых пространств. Если надо, они в считаные часы могут пройти сквозь массив Джомолунгмы, оставив за собой надежный туннель для тяжелой техники. Они способны на многое. Не их вина, что спейсвурмы трусливо уклоняются от схваток. Но однажды корабли Чужих окажутся в пределах досягаемости, вот тогда все будет зависеть от десантников, от их реакции и от их опыта, как это однажды случилось в созвездии Тукана.
Собственно, никто до конца не объяснил, что, собственно, там произошло, но «операция Тукан» вошла во все учебники. Из тьмы, клубящейся, провальной, из тьмы, которую можно обнаружить только в Космосе, из этой невероятно сгустившейся тьмы вдруг выступило стальное небо. Так всем показалось. Корабли эскадры зависли или, наоборот (не имеет значения), оказались под некоей сферой, слабо, как металл, светящейся в безднах. Охватить эту сферу ничто не могло. Там даже лучи локаторов гасли. Тьма источалась самой поверхностью неба, она отсвечивала как ледяной металл, при этом, похоже, речь шла о самой обыкновенной материи, на нее можно было ступить. Это была палуба или борт корабля Чужих – грандиозного, несомненно, но имеющего границы. Под нервный писк приборов, выдающих все новые и новые данные, три штурмовых модуля веером выбросились в пространство.
Кэл выпрыгнул на чужую броню первым.
Но куда двигаться? Это – как пересечь линию горизонта. Ты идешь, идешь, а линия горизонта удаляется и удаляется. Там, на этой поверхности, даже сверхпрочные буры ломались.
И ничего вокруг – ни живого, ни мертвого.
Пространственные черви явно не торопились показываться.
Может, это край мира, подумал тогда Кэл. В Космосе часто приходят в голову бессмысленные мысли. Он даже вспомнил древнюю картинку – человека, просунувшего голову в дыру, пробитую им в хрустальной небесной сфере. Что этот человек там увидел? Наверное, такую же плотную, неисчерпаемо густую тьму. Под ударами аннигиляторов тьма отбрасывалась на сотни световых лет, но и там… где-то там… безнадежно далеко… тянулась та же мерцающая броня… И если это был корабль спейсвурмов, то совсем непонятно было – зачем с ним связываться? Разве заметит левиафан пылинку? Непонятный корабль вполне мог иметь объем, вполне соизмеримый с Солнечной системой.
Под Туканом десантники вернулись на «Сограду» обескураженными.
Если спейсвурмы впрямь такие, то какую часть Вселенной они занимают? И если они, правда, такие, то зачем им мы – люди? «Операция Тукан» – так это описывалось в отчетах, а на самом деле – всего лишь высадка на загадочную броню, которую не прожигал даже аннигилятор. В конце концов, Вселенную действительно не взорвешь, не сломаешь, она не настенные часы, а ведь там, под Туканом, перед землянами простиралась всего лишь малая, совсем малая часть Вселенной. «Сограда» висела над диковинной броней – сама как диковинный булыжник.
Удар! Еще удар! И невыносимая вспышка света.
Конечно, никакой копоти. Какая тут, черт побери, копоть?
Это журналисты позже стали писать о закопченном пространстве, потому что они не имели никакого представления об ударе аннигилятора в упор. Вспышка – как тысяча Солнц. Вот и все. И «Сограда фамила» ушла, чтобы в ста световых годах от невероятной брони встретить еще более невероятную золотую сетку. Коммодор успел отдать команду «огонь», и все три бортовых аннигилятора десантного модуля ударили теперь уже в золотую (по цвету) сетку. Ее нельзя было обойти, перед нею нельзя было затормозить, она пылала в необозримом пространстве, как невероятная одноцветная радуга. И вся находилась в странном движении. Как брошенная гладиатором радужная (но золотая) сеть, пылала, охватывала видимое пространство. Море света, безумный океан света затопил Вселенную. Только свет.
Как в первый день творения.
11
«Но модуль уцелел?»
«Ну да. Так выходит».
«А «Сограда фамила» исчезла?»
Кэл кивнул. Его это мало интересовало.
«Как вы думаете, это коммодор отдал приказ о вашем награждении?»
«Откуда мне знать?» – Кэла это действительно нисколько не интересовало.
«На модуле оказалось семь человек. Все выжили. Почему же коммодор из этих семи выделил вас?»
Говоря это, сотрудник ВВР немного лукавил. Два десантника умерли еще на борту транспорта (Кэл об этом знал) – менее чем через сутки после чудесного спасения. Еще двое умерли позже. Значительно позже, но умерли, умерли, с этим никто не спорил. На любого можно было подать наградной лист, ведь их не было в живых, но подали такой лист почему-то на Кэла.
«Вы живы, – сотрудник ВВР пытался пробить равнодушие Кэла. – Вы прошли сложные тесты на лунной базе, вам было разрешено вернуться на Землю, жена опознала вас по чисто рефлекторным движениям, значит, вы действительно тот самый десантник Кэл, никакой подмены. Но вы живы, а карта Героя выписана на вас».
И вдруг спросил: «Что вам снится чаще всего?»
Кэл задумался. Слов ему не хватало, но некоторые сны он помнил.
Например, весь последний год ему снилась некая удаляющаяся брюнетка. Возможно, он когда-то знал ее. Вся в черном – юбка с высоким поясом… черные чулки (почему-то он подозревал, что и белье тоже)… черные туфельки… Брюнетка оглядывалась, и он видел четкие бледные губы, подводку глаз в стиле ретро, подкрученные реснички… Брюнетка оборачивалась и поднимала руку: «Смотри, Кэл!» Неброский маникюр, серебряное церковное колечко…
«Смотри, Кэл!» – звучало как приглашение.
Но куда? К чему? Зачем? Куда она его приглашала?
«Может, совершить героическое деяние?» – недружелюбно подсказал сотрудник ВВР. Красивый сон бывшего десантника нисколько его не тронул. Даже самой тупой скотине что-нибудь снится. Неброский маникюр… Надо же!
Про другие свои сны Кэл не стал рассказывать.
И дело тут вовсе не в словах, не в их нелепой нехватке.
Как рассказать об огне, которым дышишь? Как рассказать о безднах, которые не пугают, а манят? Или о джетах, выбрасывающихся из ниоткуда? О полярных струйных течениях… релятивистских струнах… прихотливых, как взрывы, молниях?.. Сны бессмысленны. Кэл не стал ничего рассказывать. Почувствовал, что сотруднику ВВР и без того нелегко себя сдерживать. Время военное, а в Пальмовом бору появляется бывший десантник и начинает жрать филзу во вполне пристойном клубе. Кэл даже попробовал невесело улыбнуться: «Наверное, коммодор ошибся. Наверное, медаль Дага выписывалась на другое имя. В общем, я пока ничего такого не совершил…»
Тогда в беседу вступил второй сотрудник ВВР. До этого он молча сидел за спиной Кэла, а теперь сказал: «Возможно, вы еще совершите…»
Кэл не понял: «О чем это вы?»
12
Ему объяснили.
Возможно, дело не в ошибке.
Возможно, дело просто в свойствах времени.
«Все равно не понимаю», – сказал бывший десантник.
Ему еще раз объяснили. Время по-разному течет в разных областях космоса. На Земле, например, оно течет не совсем так, как на корабле, правда? Наше восприятие времени всегда немного извращено, понимаете, о чем я? Не надо обижаться, Кэл, не все земляне обрадовались вашему возвращению. Нет, нет, я сейчас не о «гамбургерах», речь не идет о ксенофобии. Космос щедр на неожиданные, в том числе чрезвычайно неприятные подарки, а Земля – это громадный мир, Кэл. Мы не любим угроз со стороны. Этнические соперничества, вражда культур, противостояния религий и культур для землян остались далеко в прошлом. Мы – одна семья. У желтых, белых, красных, черных есть только один противник в этом мире – спейсвурмы. Грозные, непонятные черви пространства-времени. Вот почему ваше появление в Пальмовом бору, Кэл, возбуждает толки. Сами вдумайтесь… Карта Героя… Вы питаетесь филзой… Нет, нет, Кэл, никаких таких подозрений, все знают, что вы прошли самые сложные тесты, вы с нами, вы по нашу сторону, но…
По представлениям Кэла на «Сограда фамила», и в модуле, и в уютном уединенном домике Хлои время текло, в общем, равномерно. «Вы же не хотите снова меня допрашивать? – спросил он. – Я вернулся, чтобы отдохнуть. Я вернулся домой».
Сотрудник ВВР опустил глаза: «Не лучшее время для отдыха, Кэл».
«Что значит, не лучшее?»
«Время не ждет, Кэл».
«Не понимаю».
«Мы хотим вас вернуть, Кэл».
«Куда?»
«В космос».
«Много ли с меня толку?»
«Это зависит от того, как вы отнесетесь к поставленной перед вами задаче».
«И куда вы хотите меня вернуть?»
«На «Сограду фамила», Кэл».
«Как вас понимать?»
«Буквально, Кэл!»
И ему объяснили, что вот уже сутки (по стандартному земному времени) крейсер «Сограда фамила» дрейфует в созвездии Девы. Корабль возник из ничего так же неожиданно и загадочно, как до того пропал.
13
«Мы перебросим вас на «Сограду», – пояснил сотрудник ВВР.
«Крейсер «Сограда фамила» вдруг всплыл из ничего. Никто этого не ожидал. Мы тоже многого не понимаем, Кэл, потому и не хотим рисковать. Принято решение переоборудовать «Сограду» в базовый транспорт. Знаете, что это такое? Стационары, разбросанные по разным частям гигантской сферы безопасности – вокруг всей Солнечной системы. О числе таких баз и их назначении вам, Кэл, ничего знать не надо. Чем меньше знает десантник, тем лучше он готов к неизвестному. Вас так учили? – Сотрудник ВВР усмехнулся. – Наверное, вы встретите на «Сограде» прежних сослуживцев, но не торопитесь бросаться им на грудь, ведь они могут не узнать вас. Присматривайтесь, обдумывайте увиденное. Можете появляться во всех отсеках крейсера, кроме командного пункта. Но появляться на КП вам и раньше не разрешалось. И еще, Кэл, запомните: поедать филзу вам придется, только запершись в кубрике. Это в ваших интересах. Доходит? Мы с вами на одной стороне, но осторожность не мешает, правда? Мы ведем войну с грозным противником. Вы ведь знакомы с «Историей» Витцеля?»
«В самом кратком изложении».
«Тогда представляете, о чем я говорю».
Кэл представлял. Он даже рукой провел по лицу – багровому и рыхлому.
Впервые спейсвурмов – Чужих – встретили полвека назад (по земному времени) в районе созвездия Девы. Впрочем, встреча была условной: просто в определенных секторах уже, казалось бы, изученного пространства начали пропадать земные корабли. Никаких следов, полное отсутствие связи. Возможно, спейсвурмы – пространственные черви – действительно пользуются кротовыми норами, почему нет? – но пока это только предположение. Кстати, на одном из кораблей пропал основатель медали Дага – человек, придумавший статус Героя и доказавший, что такая медаль должна вручаться только посмертно. Постепенно сложилось мнение, что опасность для землян исходит из областей Тукана, Девы и Волопаса. Похоже, именно оттуда землян незаметно пытались вытеснить. Пропало еще несколько кораблей, прежде чем в космос вышел новейший крейсер «Сограда фамила» и несколько кораблей того же класса. Теперь при первых признаках опасности земляне сами открывали огонь на поражение. К сожалению, вспышки от аннигиляционных ударов можно засекать на гигантских расстояниях. Спейсвурмы стали осторожнее. Теперь они пользуются золотыми сетками. Золотые – это определение цвета, Кэл, не больше. Мы не знаем, чем эти сетки являются в чисто физическом смысле…
«А если я откажусь?»
«Сгноим на отдаленной базе».
«Но я – Герой. Это что-то значит?»
«Только то, что вы должны быть мертвым».
«Значит, если я приму предложение…»
«…завтра же окажетесь на «Сограде».
«И что я должен там делать?»
«Наблюдать».
«А точнее?»
«Займётесь делами, Кэл. Мы придумаем вам кучу дел. Да и сами придумывайте что-нибудь такое, чтобы мозг не простаивал. Займёте прежний кубрик или поселитесь в любом другом, не имеет значения. На крейсере сейчас не до вас. В судовую роль вы внесены под своим именем, для всех вы все тот же Кэл, только… ну, скажем, побывавший в переделке. А для нас вы – холодный наблюдатель, живой, все фиксирующий прибор. Как телескоп Хаббл или ускоритель Теватрон. Понимаете? К тому же на крейсере вы будете не один».
«Кто еще?»
«Десантники Кокс и Рот».
«Они сейчас уже на «Сограде»?»
«Наша инициатива, Кэл».
«Что они сообщают?»
«Пока ничего».
«То есть?»
«Связь с ними потеряна».
«Как такое может случиться? – не поверил Кэл. – Связь десантника не зависит от его собственного желания или нежелания. Связь включается и работает вне зависимости от его желаний. Все это знают. Или крейсер… или хотя бы часть его… может, крейсер захвачен спейсвурмами?»
«Заметьте, я ничего такого не произносил, – сотрудник ВВР не спускал с Кэла внимательных глаз. – Но утечка информации отмечена».
«В чем выражается эта утечка?»
«Ну, скажем, стоит нам расставить гравитационные ловушки, как время в занятом пространстве меняет ход. Не спрашивайте – как, мы сами этого не понимаем. Просто появляются и исчезают «пылевые мешки», проявляются незнакомые нам эффекты. Впрочем, это неважно».
Неважно? Кэл задумался.
Ну да, мы же на одной стороне.
При этом офицер Сол будет счастлив, если я уберусь с Земли. И Хлое, наверное, будет спокойней. Она наконец почувствует себя вдовой. Я всем принесу успокоение. Ненавистники филзы оправятся от потрясения. И сотрудники ВВР почувствуют себя при большом деле. Возможно, я даже исчезну. Возможно, навсегда исчезну. В этом тоже есть хорошая сторона: Хлою утвердят в статусе вдовы…
Вслух он спросил: «Медаль Дага останется за мной?»
«Разумеется, – подтвердил сотрудник ВВР. – Она ваша».
И добавил негромко: «Мы ведь вместе, Кэл. Мы на одной стороне. Нам важно оттеснить Чужих как можно дальше от Солнечной системы. Кем бы они ни были, мы должны оказаться на порядок сильнее. Если мы отступим хотя бы на шаг, если мы в чем-то проявим слабость, нам не устоять. Органика легко разрушается, Кэл. Чужие захватили несколько наших кораблей, значит, получили о нас достаточно полное представление. По крайней мере, знают, что органика легко уничтожается».
«А если новая «Сограда» – всего лишь ловушка?»
«Поэтому мы и посылаем на нее опытного десантника».
