ГЛАВА 5
Бункер: первый уровень

До последнего момента, пока Ольга не взяла в руки дневник, Дмитрий продолжал сомневаться. Но, когда она открыла тетрадь и начала читать, его сомнения исчезли. Она читала так, как мог это делать человек, который сам был участником описанных событий. Ей потребовалось менее десяти минут, чтобы прочитать весь дневник от начала до конца, в то время как у него ушла на это целая ночь. И это при том, что некоторые записи в дневнике она перечитывала по несколько раз – Дмитрий заметил это по ее скачущему взгляду. Остальные разведчики, все без исключения, тоже почувствовали, что происходит нечто особенное, и не беспокоили Ольгу, пока она не перевернула последнюю страницу. Только когда она закрыла тетрадь, Гиря осторожно спросил:

– Что там, товарищ майор?

Прежде чем ответить, Ольга закрыла глаза. Дмитрий подумал, что она сейчас расплачется, но ее веки и ресницы остались сухими.

– Откровения человека, который шесть месяцев назад первым обнаружил на одной из безымянных высот в Уральских горах внеземное органическое тело.

– Что обнаружил? – переспросил Гиря.

Он не мог не услышать ответ Ольги. Она произнесла последние слова достаточно громко. Но смысл сказанного оказался выше его понимания.

– Мертвый организм внеземного происхождения, – уточнила Ольга.

Гиря недоверчиво скривился.

– Инопланетянина, что ли?

Дмитрий вспомнил собственные терзания, преследовавшие его после прочтения дневника. Скорее всего, тогда его лицо выглядело точно так же.

– Я вместе с группой специалистов выезжала на место обнаружения этого существа, – призналась Ольга. – Мы все тщательно осмотрели, но не нашли никаких следов, указывающих на то, откуда оно могло появиться. Поэтому мы называем его «внеземной организм».

– Мы, это… – начал Дмитрий, но Ольга поняла его без слов.

– Специальный отдел, созданный для его изучения. А этот объект, получивший кодовое название «Хрустальное небо», – она обвела взглядом вокруг себя, – место, где проводились исследования.

– И это существо или организм, как вы его называете, сейчас здесь? – нахмурился Злобин. Дмитрий даже на расстоянии почувствовал охватившее снайпера напряжение. В таком состоянии он стал удивительно похож на максимально сжатую пружину.

Ольга тоже нахмурилась, но по другой причине. Она подбирала слова, и это очень не понравилось Дмитрию. Когда человек так надолго задумывается перед своим ответом, он почти наверняка собирается солгать.

– Его поместили в исследовательскую лабораторию на четвертом уровне. Но пятнадцать, точнее уже шестнадцать дней назад, – поправилась Ольга, – мы потеряли связь с «Хрустальным небом». С тех пор ни о персонале объекта, ни об исследуемом организме ничего неизвестно.

– А наша группа понадобилась вам, чтобы выяснить причину случившегося? – спросил Дмитрий.

На этот раз Ольга ответила без колебаний:

– Да.

– Но почему вы скрыли правду? Зачем понадобилась вся эта ложь о тестировании, о новой экспериментальной программе боевой подготовки?

– Как вы не понимаете?! – изумленно воскликнула Ольга. Похоже, она удивилась совершенно искренне. – Это же уникальный случай! Человечество впервые в своей истории столкнулось с организмом внеземного происхождения. Это же… Я даже не представляю, с чем такое можно сравнить! Естественно, все работы сейчас же были засекречены. Даже исследовательская программа по изучению обнаруженного организма получила специальное кодовое обозначение. Ни я, ни мой начальник не могли открыть вам сведения, составляющие государственную тайну. Просто не имели права. И потом… – Ольга сделала паузу. – Подумайте сами и ответьте честно, поверили бы вы нам, если бы мы решились открыть вам правду?

«А сейчас-то ты говоришь правду или снова половина из всего сказанного – ложь?»

– Я и сейчас не верю! – словно прочитав последние мысли Дмитрия, всплеснул руками Жилин. – Какой внеземной организм?! Что за бред! Я выбраться отсюда хочу! Где выход?! Куда вы его подевали?!

Это была уже самая настоящая истерика, от которой всего один шаг до полного сумасшествия. Дмитрий рванулся вперед и цепко схватил Жилина за руки, которыми тот безостановочно размахивал. Перехватив его взгляд, Кожевников крепко обнял товарища за плечи.

– Успокойся, – негромко, но твердо сказал Дмитрий. – Мы найдем выход. И выберемся отсюда. Обязательно выберемся. Все вместе. Но сначала нужно понять, с чем мы здесь столкнулись. Ты согласен?

Жилин неуверенно кивнул.

– Вот и хорошо.

Дмитрию, наконец, удалось поймать его взгляд. Он был вполне осмысленным, значит, у Жилы еще не поехала крыша. Пока не поехала!

Отпустив Жилина, Дмитрий обернулся к Ольге, которая все это время внимательно следила за их психологической борьбой. Конечно, это не самое подходящее время для объяснений. Жила уже сорвался, да и остальные близки к эмоциональному шоку. Но лучше прямо сейчас расставить все точки над «i», потом может быть только хуже.

– Что показали исследования?

Ольга удрученно вздохнула.

– Если вы об этом организме, то почти ничего. Мы по-прежнему ничего не знаем ни о его происхождении, ни о физиологии, ни даже о структуре внутренних органов. Рентгеновское, ультразвуковое и магниторезонансное сканирование тела результатов не дали. Единственное, что доподлинно известно, так это то, что остаточное биополе этого существа положительно влияет на окружающие предметы. Хирургические инструменты становятся острее, а их материал более прочным. То же самое происходит и с оружием. Да вы сами могли в этом убедиться, когда получали оружие на нашем складе.

– А как же люди?! – перебил женщину Дмитрий. – В своем дневнике Сморкалин пишет, что его подчиненные испытывали настоящие муки!

Ольга покачала головой:

– Мне ничего об этом не известно. Я регулярно общалась с персоналом «Хрустального неба», но ни от кого не слышала ничего подобного. Более того, все участники эксперимента каждую неделю проходили медицинское обследование. Все было в порядке.

– А солдат, который разрезал ногу о колючую проволоку? Что с ним стало?

– Какой солдат?

– Не уходите от ответа! Вы же прочитали дневник! – рассердился Дмитрий. – Рядовой Алымов.

– У него развилась быстро прогрессирующая газовая гангрена, и его отправили в Москву, в наш медицинский центр. Несмотря на все усилия, мы так и не сумели его спасти, и он умер от заражения крови. Но, как вы понимаете, находящийся здесь внеземной организм не имеет никакого отношения к его гибели.

– Вы и сейчас так думаете?

– Да, – уверенно ответила Ольга.

– Что было потом?

– Потом? – По ее лицу пробежала тень раздумий, сомнений или чего-то другого. – Когда связь не восстановилась в течение суток, мы запросили данные спутниковой разведки, но они не прояснили ситуацию. Объект был в полном порядке. Жилые постройки, технические конструкции, сам бункер не имели видимых повреждений. В то же время сканеры не обнаружили на объекте никаких следов присутствия людей, словно весь персонал внезапно исчез.

Она замолчала, погрузившись в собственные мысли, и Дмитрию пришлось «подтолкнуть» ее.

– Дальше.

Ольга подняла на него глаза.

– Это все. Так как время шло, а ситуация не выправлялась, нам пришлось направить сюда вашу разведгруппу.

– Это все. Так как время шло, а ситуация не выправлялась, нам пришлось направить сюда вашу разведгруппу.

Это была уже вторая ложь. Первая касалась гибели рядового Алымова, смерть которого не была столь очевидна. У него действительно началось заражение крови, и его пришлось перевезти в Москву. Интенсивный уход и лучшие медикаменты, которые только удалось найти, сделали свое дело, и Алымов быстро пошел на поправку. Но когда уже всем казалось, что опасность миновала, успешно выздоравливающий солдат внезапно умер в своей больничной палате.

Ложь или, скорее, полуправду об Алымове Дмитрий доверчиво проглотил, но на этот раз раскусил ее.

– Неправда! – воскликнул он, отчего у Ольги по спине пробежал холодок.

Захотелось спрятаться от его грозного голоса и обличительного взгляда. Но впереди и за спиной была бетонная стена, а справа и слева – темнота тоннеля и неизвестность. Дмитрий приблизился к ней почти вплотную. Он был немногим выше ее, но сейчас она смотрела на него снизу вверх.

– Неправда, – повторил он. – До нас здесь уже побывали другие люди. Именно они взорвали внешние ворота, проделав в них отверстие, потому что не смогли открыть входную дверь. Так сколько здесь было таких групп, как наша?

– Только одна, – призналась Ольга. – Восемь человек из подразделения внутренней безопасности майора Пригорова. Это была его операция. Меня к ней не привлекали. Знаю лишь, что он сам отбирал кандидатов, сам занимался их экипировкой и сам же руководил операцией.

– И что с ними стало, с этими людьми?

«Исчезли, как и все остальные! Как комендант Макаров, как профессор Глымов со всей командой исследователей, как лейтенант Сморкалин со своим взводом!

Пропали без вести! Неужели не ясно?!» – Ольга с вызовом взглянула в глаза Дмитрию, но затем ее взгляд потух, и вслух она сказала уже другое:

– Я не знаю. Но никто из них обратно так и не вернулся.

Дмитрий усмехнулся.

– Значит, люди пропали, но вам этого показалось мало, и вы решили отправить нас, тех, которых не жалко?

Он ждал ответа, но у Ольги не было слов. Все правильно. Все именно так и было. Причем не кто-нибудь, а именно она Ольга Крайнова, майор медицинской службы, ВРАЧ, чья профессия спасать людей, предложила Панову послать на «Хрустальное небо» армейских разведчиков, у которых шансов на благополучное возвращение было ничуть не больше, чем у команды Пригорова.

Человек, которого в отделе экспериментальных исследований знали как майора Пригорова, часто вспоминал первую организованную им разведку легендированного объекта, которая обернулась полным провалом и исчезновением еще восьми человек, пополнивших общее число пропавших без вести жертв «Хрустального неба». За свою жизнь он провел более десяти рискованных операций в различных частях земного шара. Одни прошли более удачно, другие менее. Но он всегда знал, в чем заключаются причины успеха или неудач. Сейчас он этого не понимал.

Операция была подготовлена блестяще. Досмотровую группу составляли испытанные, опытные бойцы – не чета набранным Крайновой салагам-первогодкам. Они имели лучшее оружие, прекрасное оснащение и четкие инструкции на случай любых неожиданностей. Майор лично знал каждого из них. Они прошли с ним через огонь и воду горячих точек. Они прикрывали его спину во время выполнения рискованных операций за рубежом. Они составляли костяк возглавляемого им подразделения внутренней безопасности, созданного для оперативного прикрытия совсекретного проекта «Арена». Никто лучше них не смог бы разобраться в происходящем на «Хрустальном небе»: почему пропала связь с объектом и куда подевались все сотрудники. Но все они сгинули без следа.

Исчезновение досмотровой группы стало для Пригорова настоящим потрясением. Первые дни он пребывал в полной растерянности, не зная, за что браться. Внешне это никак не проявилось. Обладая железной волей, он умел скрывать собственные эмоции. А в отделе его считали нелюдимым, малоразговорчивым человеком, поэтому никто не заметил перемены в его состоянии.

И то и другое было маской. Как записанная во всех документах фамилия, под которой он был зачислен в штат только что созданного отдела экспериментальных исследований. При необходимости он мог оживленно болтать на четырех языках, поддерживая беседы на самые разные темы. При этом коренные носители двух из этих языков с полной уверенностью приняли бы его за своего соотечественника. Эти и другие более специфические навыки требовались для выполнения периодически поручаемых ему тех деликатных миссий, даже частичное разглашение которых принесло бы колоссальный урон военному и политическому авторитету пославшей его страны на международной арене. Но последняя операция в одной из ближневосточных стран поставила крест на его дальнейшей службе в отделе специальных операций ГРУ.

Человек, последние полгода живущий под фамилией Пригоров, готовил ликвидацию одного исламского лидера, бежавшего из России в конце 90-х годов и ставшего заметной фигурой в эмигрантской среде выходцев с Северного Кавказа. Он подобрал двух исполнителей из числа чеченских эмигрантов, составил план акции, просчитанный по минутам. Операция была уже практически подготовлена – оставалось передать исполнителям оружие, когда ее внезапно отменили. Впоследствии Пригоров узнал, что политики в Москве в последний момент договорились с исламистом, сообщив ему о готовящемся покушении. Однако сам он оказался плохим политиком и невыдержанным человеком – позже его именно за это убили компаньоны. Узнав о несостоявшемся покушении, он решил непременно найти организаторов и исполнителей и бросил на это все свои немалые силы. Допустить такое было нельзя – набранные исполнители слишком много знали, и Пригоров получил приказ ликвидировать их. Он выполнил задание и благополучно покинул страну. Но так как зачистка проводилась в спешке, без должной подготовки, он был просто не в состоянии уничтожить все улики, и вскоре местная полиция вышла на его след. Достоянием полиции стали данные из его поддельного паспорта, фотография, полученная из видеозаписи с камер наблюдения в аэропорту, и самое главное – название страны, откуда он прибыл и куда улетел после завершения операции. Фактически это была полная расшифровка.

Все время, пока продолжалась служебная проверка, и еще месяц спустя он находился в кадровом резерве Минобороны, пока где-то на самом верху, в ближайшем окружении министра, а может, и сам министр, не решили привлечь его к обеспечению секретности научно-исследовательского проекта «Арена», сулившего невиданные перспективы. Так он получил новую фамилию и должность заместителя начальника отдела по безопасности. Формально его начальником считался полковник Панов, но подчинялся он только близким к военному министру кураторам «Арены». Для связи с ними он получил специальный коммуникатор, внешне похожий на обычный сотовый телефон, но работающий в совершенно другом диапазоне частот, что исключало возможность радиоперехвата и прослушивания переговоров дилетантами, шпионящими в сетях сотовых операторов. Для защиты от профессионалов, обладающих специальной сложной и дорогой техникой, в коммуникатор был встроен блок частотно-временных перестановок, превращающий полезный сигнал в набор случайным образом перемешанных импульсов, практически неотличимых от обычных радиопомех.

На новом месте Пригоров активно включился в работу, хотя порученное ему задание оказалось непростым – «Арене» с первого дня была присвоена высшая степень секретности. Но доверие министра наделило Пригорова поистине неограниченными полномочиями. Пользуясь ими, он сформировал в отделе подразделение внутренней безопасности, собрав в него известных и проверенных людей с прежнего места службы. Реализация проекта осуществлялась на специально выделенном для этих целей, ранее законсервированном объекте РВСН на Северном Урале, находящемся на значительном удалении от каких бы то ни было населенных пунктов, что значительно упрощало стоящую перед Пригоровым задачу.

По его инициативе объект был окружен многоуровневой системой инженерных заграждений, в бункере установлены видеокамеры, датчики движения и гермозатворы, препятствующие несанкционированному проникновению с нижних уровней на более верхние. С такой системой охраны и наблюдения ничто не могло остаться незамеченным, ничто не могло ускользнуть от его вездесущего контроля. Однако проведенная Пригоровым первая же оперативная проверка личного состава выявила, что секретность проекта уже находится под угрозой. Младший сержант Тимофеев из взвода охраны на своем прежнем месте службы в ракетном полку ухитрился каким-то образом передать из санчасти своему товарищу из солдат срочной службы письмо для родителей, в котором со всеми подробностями описал поиски на высоте 614 и последовавшие за ними события. Его товарищ, проявив не меньшую изобретательность, сумел переправить полученное от Тимофеева письмо к нему домой, минуя военную цензуру. Правда, на этом цепь досадных неудач закончилась. Родители Тимофеева проживали в сельской местности. Мать, забитая пьяницей-мужем, мало общалась с соседями, а истории отца о сделанной его сыном невероятной находке, рассказанные в нетрезвом состоянии, не вызвали у односельчан доверия. Тем не менее кураторы «Арены» потребовали от Пригорова устранить обоих носителей секретной информации, что полностью соответствовало его собственным представлениям о сохранности государственной тайны. Операция прошла без осложнений, как практически все акции, которые Пригоров проводил лично. Супруги Тимофеевы скоропостижно скончались, а осматривавшая их тела сельский фельдшер констатировала смерть от отравления угарным газом, наступившую в результате того, что жертвы раньше времени закрыли в бане печную заслонку. Имитация несчастного случая для всех оказалась настолько очевидной, что районная прокуратура даже не стала возбуждать уголовное дело. С изобретательным приятелем Тимофеева все прошло еще проще. Он благополучно демобилизовался из своей части, но так и не добрался до дома, пропав без вести где-то по дороге.

Второй раз угроза расшифровки «Арены» возникла, когда рядовой Алымов из того же взвода охраны поранил ногу о колючую проволоку. У него началось заражение крови, но институтские врачи во главе с Крайневой, вместо того чтобы дать ему спокойно умереть, выходили его. После проведенного лечения по всем медицинским показателям Алымова должны были демобилизовать из армии по болезни, чего, разумеется, нельзя было допустить. Пригоров доложил о ситуации кураторам «Арены» и, получив их одобрение, прокрался ночью к Алымову в палату и задушил его собственной подушкой. После смерти солдата у Крайновой возникли смутные подозрения, но лечащие врачи в один голос заявили, что они назначили Алымову правильный курс лечения. В итоге все сошлись на том, что болезнь внезапно дала новый рецидив. И подозрения Крайновой так и остались подозрениями.

До последнего момента, когда с «Хрустальным небом» внезапно пропала связь, Пригоров считал, что у него все под контролем. Обрыв связи с объектом он воспринял как личное упущение, поэтому вызвался возглавить досмотровую группу. Но кураторы проекта решили иначе, и Пригоров остался в Москве, а его подчиненные, отправившиеся на «Хрустальное небо», в тот же день пропали. Свое последнее сообщение они отправили, перед тем как проникнуть в запечатанный бункер, и больше уже не выходили на связь.

Приказом министра обороны на объекте было введено чрезвычайное положение, а весь личный состав исследовательского отдела переведен на особый режим несения службы. Но это никак не способствовало нормализации ситуации. День ото дня она только накалялась. И вот за разрешение загадки «Хрустального неба» взялась Крайнова, считающая по своей молодости и наивности, что с командой мальчишек-сопляков ей это удастся.

– Значит, люди пропали, но вам этого показалось мало, и вы решили отправить нас, тех, которых не жалко? – спросил Дмитрий.

– Я…

«…пошла сюда с вами», – хотела сказать Ольга, но ей не дали договорить. Чьи-то могучие руки схватили ее за ворот и отшвырнули к стене. Не устояв на ногах, она врезалась в стену спиной и затылком. В голове сразу зашумело, а в груди перехватило дыхание. Ольга попыталась сделать вдох и не смогла, запрокинула голову и увидела направленный в лицо пистолет. Он был совсем рядом, большой, черный с еще более черным зрачком пугающе близкого ствола. Пистолет как будто висел в воздухе, потому что все остальное пространство за ним было заполнено ослепительно ярким электрическим светом.

Крик застрял где-то в груди – на него уже не хватало воздуха. Ольга часто заморгала, не в силах вынести режущего глаза света. «Это ненадолго, – пришла откуда-то успокаивающая мысль. – Сейчас он выстрелит, и все закончится».

И пистолет действительно выстрелил. Сначала Ольга услышала хлесткий удар и чудовищный грохот, будто кузнечный молот ударил по наковальне, а потом из среза пистолетного ствола вырвалось пламя, окончательно ослепив ее. Пламя обожгло ей щеку. Ольга зажмурилась и дернула головой, снова ударившись о стену. Хотя, может быть, все произошло и в обратной последовательности.

– Ты что?! – донесся из темноты чей-то пронзительный крик. Дмитрий? Да, это был его голос. Ольга поняла, что жива, и открыла глаза.

Перед ней метались тени. Потом они обрели форму, и она узнала Рогожина и Глухарева. В руке у Глухарева был пистолет. Тот самый! Из ствола еще курился дымок. У Дмитрия же вообще не было никакого оружия. Даже висевший на плече автомат куда-то подевался. Но он бесстрашно бросился на противника, захватил его вооруженную руку и направил пистолет в пол. Лицо Глухарева перекосилось от боли – Ольге даже показалось, что она слышит, как скрипят его зубы. Он попытался вырвать кисть из рук Рогожина, не сумел и закричал на него, брызгая слюной:

– Пусти!.. Эта тварь заманила нас в ловушку! Мы здесь все сдохнем из-за нее!

Дмитрий не ответил. Он продолжал выворачивать кисть Глухарева, пока пистолет не оказался в его руках. Завладев пистолетом, он с силой оттолкнул Глухарева от себя. Тот сейчас же принял боевую стойку. Но Дмитрий больше не собирался с ним драться. Держа пистолет у бедра, он шагнул к старшему лейтенанту, протянул в его сторону свободную руку и сказал:

– Автомат.

Глухарев оскалился.

– А если не отдам, будешь стрелять? Вот так запросто возьмешь и застрелишь своего прежнего командира?

– Автомат, – повторил Дмитрий.

Глухарев снова заскрежетал зубами, потом снял с шеи автомат, который висел у него за спиной, и швырнул Дмитрию прямо в лицо. Но тот, даже не сходя с места, с поразительной ловкостью поймал автомат на лету, повесил себе на плечо и снова обратился к Глухареву:

– Нож.

– Подавись. – Глухарев плюнул Дмитрию под ноги, а потом бросил туда же снятые с пояса ножны. – Но учти, ты еще пожалеешь. Вы все пожалеете, что не дали мне пристрелить эту суку, – добавил он, процедив сквозь зубы, после чего вышел из светового круга и сразу растворился в темноте.

В его голосе было столько неприкрытой ненависти, что Ольге стало не по себе. Даже голова закружилась. Но стоило Дмитрию участливо склониться над ней, как она сразу почувствовала себя лучше.

– Как вы, в порядке? – спросил он.

– Н-не знаю, – через силу выговорила Ольга. Дышать все еще было трудно. Неужели она отбила себе внутренности? Она покосилась в сторону Глухарева, но не нашла его. – Он хотел меня убить?

– Пытался. – Дмитрий ковырнул пальцем стену рядом с ней, и когда Ольга скосила глаза, увидела там глубокую выбоину от пули.

– Да у вас кровь! – удивился Дмитрий.

Ольга потерла обожженную щеку.

– Задело по касательной.

– Нет, – мотнул головой Дмитрий. – Это ерунда. Немного оцарапало бетонной крошкой. А вот на затылке… Дайте, я посмотрю.

Ольга послушно наклонила голову и, когда Дмитрий коснулся рукой ее волос, почувствовала, что они слиплись от крови. Но он, кажется, обрадовался.

– Ничего страшного. Главное, кости целы. А ссадину я сейчас перевяжу.

– У меня есть бинт, – Ольга потянулась к полученному от разведчиков разгрузочному жилету, карманы которого предусмотрительно набила бинтами и индивидуальными пакетами, но Дмитрий остановил ее:

– Я сам.

Пока он возился с бинтом, появился Кожевников.

– Держи, обронил. – Он протянул Дмитрию его автомат, потом присел рядом на корточки, наблюдая за тем, как Дмитрий делает перевязку. – Помочь?

– Справляюсь, – ответил Дмитрий. У него действительно оказались очень ловкие руки. Не прошло и минуты, как вокруг головы Ольги появилась плотная марлевая повязка.

Но Кожевников не спешил уходить.

– Ты не держи зла на Глухаря, – понизив голос, чтобы не услышали другие, сказал он. – Он просто немного не в себе после всего случившегося.

– Немного? – переспросил Дмитрий.

– Нуда, согласен, – Кожевников удрученно вздохнул. – Но это ему сейчас башню снесло. А так-то ведь он нормальный мужик, не убийца.

– Где он сейчас?

– Стоит, дуется.

– Вот пусть и остынет. Присмотри за ним.

– Само собой, – с готовностью ответил Кожевников. – Не гоже нам грызться друг с другом. Ситуация-то и без того хреновая.

– Как остальные? – спросил у него Дмитрий.

– Напуганы, не без этого. Жила так весь трясется, – признался старшина и, поднявшись на ноги, добавил во весь голос: – Но с Глухарем ты правильно поступил.

Его последние слова услышали все. Ольга поняла, что Кожевников именно этого и добивался. Когда он отошел, она поймала взгляд Дмитрия.

– Глухарев прав. Я действительно заманила вас в ловушку.

Он молча посмотрел на нее, а когда молчание стало невыносимым, сказал:

– Сейчас поздно об этом говорить. Надо найти людей и выбираться отсюда.

– Ты все еще считаешь, что их можно найти?

По лицу Дмитрия пробежала тень. Взгляд из участливого сделался холодным и жестким. Ольге даже стало немного не по себе.

– У меня пропало двое бойцов, и я не уйду отсюда, пока не выясню, где они и что с ними стало.

– А… – Ольга поискала взглядом других разведчиков, но увидела только двоих: Жилина и Злобина. – Как же остальные?

– Мы одна команда, или вы забыли? – ответил Дмитрий.

После того как Глухарев направил на нее пистолет и наверняка бы застрелил, если бы Рогожин не успел ударить его по руке, Ольга так не считала. Но спорить с ним было бесполезно, поэтому она просто кивнула.

– Может быть, мне поговорить с ними? Я ведь все-таки психолог.

Дмитрий задумчиво посмотрел на нее.

– Пожалуй, не стоит. Особенно сейчас.

После того как щенок обезоружил его, они собрались на совещание. Встали в круг и стали решать, что им делать дальше. Глухаря никто не прогонял, но и не пригласил принять участие в обсуждении. Ясно: он стал для них чужим. Как и они для него.

Минувшей ночью у Глухаря заново открылись глаза. Он вдруг ясно понял, что не имеет с окружающими его жалкими людишками ничего общего. Долгое время им как-то удавалось скрывать свою ущербность, но ночью весь их подлый обман раскрылся. Понять это Глухарю помог просочившийся в вагончик светящийся туман. Чудесный туман! Туман освежил ему голову, очистив ее от внушенных обманщиками лживых мыслей. Глухарь наконец понял, кто они – жалкие, безмозглые твари, не способные разобраться ни в себе, ни в окружающем мире, и кто он – избранный, которому открылась Истина.

В силу своей ограниченности другие не могли этого понять, они только мешали Глухарю на пути его становления. Сегодня они не дали ему пристрелить гадину-врачиху, которая уже давно напрашивалась на пулю. Этого не случилось, если бы не Чугун. Чугун всегда строил козни против него, а ночью решил окончательно разделаться со своим командиром, когда заперся с врачихой в ее спальном блоке. Пока они трахались, как пара обвивших друг друга змей, у них созрел план, как наилучшим образом сделать это. План, записанный в тетради с мятой бордовой обложкой. Без этого плана они были ничто, не опаснее пары вонючих клопов, которых ничего не стоило раздавить, но со своими записями представляли серьезную угрозу. Не случайно ночью врачиха пришла в настоящий экстаз и буквально набросилась на Чугуна, стоило ему помахать у нее перед глазами своей заветной тетрадочкой. Если бы Глухарь смог выкрасть тетрадь и уничтожить, это решило бы все проблемы (эта мысль пришла к нему из тумана, а мыслям, приходящим из тумана, следовало верить), но Чугун постоянно таскал тетрадь с собой, засунув в нагрудный карман.

Поначалу Глухарь думал, что их план касается всей группы, но последняя стычка с Чугуном все расставила по местам, избавив его от иллюзий. Жила, Злой, Гиря, даже добродушный увалень Фагот – они все оказались заодно с Чугуном и смазливой врачихой. Все объединились против Глухаря. Похотливая сука, устраивающая по ночам оргии с Чугуном, оказалась для них дороже своего командира. Они ловко провели его, отняв оружие, и сейчас все вместе решали, как усыпить его бдительность, чтобы им было легче окончательно расправиться с ним. А врачиха, подговорившая их на этот заговор, так и вилась за их спинами, прислушиваясь к разговору и опять что-то замышляя.

Иногда она пропадала из освещенного круга, который обрисовали их фонари, но Глухарю свет был больше не нужен. Новыми глазами, изменившимися с прошлой ночи, он видел и в темноте. Не так хорошо, как при свете (в темноте все фигуры и предметы приобретали зеленоватый оттенок), но достаточно, чтобы разглядеть снующую по тоннелю ненавистную гадину с белой повязкой на голове. Как же он жалел, что не разбил ее голову о камни. Резче толчок, сильней удар, и ее череп раскололся бы, словно тыква, расплескав по стене ее вонючие мозги. А теперь момент упущен. Теперь они будут настороже и не позволят ему приблизиться к ней на опасное расстояние. Вот если бы удалось добыть автомат или хотя бы нож. С каким удовольствием он перерезал бы ее тонкую шейку.

Глухарь мечтательно закрыл глаза. А когда открыл, увидел, что все вокруг заполнилось густым зеленоватым туманом, тем самым, что просочился ночью в вагончик, когда ему открылось ночное зрение. Однако, приглядевшись, Глухарь увидел, что туман окутал все, кроме освещенного круга, где стояли Чугун и его подручные. Он взглянул на их окрашенные зеленым светом застывшие лица, похожие на восковые маски, и его чуть не вырвало. Но тут послышался свист и шорох. Видно, из глубины тоннеля потянуло сквозняком. Или это клубы тумана скребли по стенам? Звук усилился, но поднявшийся в тоннеле ветер не разгонял туман. Наоборот, зеленая мгла стала еще гуще и плотнее. А ветер все крепчал. В какой-то момент Глухарю показалось, что его шум складывается в слова. Ну да, точно! Туман разговаривал с ним. «Слушай и запоминай!» Туман хочет, чтобы он запомнил, о чем говорит Чугун со своими подручными, и он это запомнит. Каждое слово запомнит. Глухарь приблизился к освещенному кругу и весь обратился в слух.

– А я говорю: надо выбираться отсюда! – заявил Жила. – Пусть ученые сами разбираются с тем, что у них тут произошло. Нам-то какое дело?

– Значит, уйти и все бросить? – спросил у него Чугун. – А как же Мосел с Чирком? Их тоже бросить?

– Чего зря спорить? – ответил за Жилу Злой. – Нам нужны огнепроводный шнур, взрывчатка и запасные батареи для фонарей. Я взял бы еще факелы и больше патронов. Если уж тут творится такая чертовщина, то я хочу встретить ее во всеоружии. За снарягой придется вернуться в лагерь, а чтобы вернуться, нужно сначала найти ворота. Ведь другого выхода из бункера, как я понимаю, нет?

Он поискал взглядом ускользнувшую от расправы врачиху, и та тут же нарисовалась.

– Нет.

– Вот вернемся в лагерь, тогда и будем решать, что делать дальше, – закончил Злой свою мысль.

Предложение казалось здравым, но только казалось. Глухарь знал: все их разговоры ведутся лишь для того, чтобы одурачить его. Туман подсказал ему. Каким-то образом ему вдруг стал ясен весь их хитрый план, записанный в тетради Чугуна. Они собирались выманить его наружу, на свет и уже там разделаться с ним. Сделать это, когда он меньше всего будет этого ожидать. Что и говорить, ловко придумано. Вместе с разгадкой их замысла к Глухарю пришло и понимание другого: пока он внутри бункера, он в безопасности. Глухарю вдруг стало очень жарко, а потом так же внезапно нестерпимо холодно. В голове сразу зашумело, но сознание осталось таким же ясным: чтобы спастись самому и, в свою очередь, расправиться с врагами, со всеми разом, он не должен позволить им выбраться из бункера наружу. Как только он это понял, сразу пришло успокоение. Шум в голове затих, а по телу разлилось приятное согревающее тепло. Выручивший его туман стал вполне осязаемым, и Глухарь блаженно повалился на него, как на перину. Но тут вновь заговорил Чугун, и все блаженство вместе с туманом разом исчезло. Как же Глухарь ненавидел этого выскочку.

– Порядок следования такой: Гиря и Злой впереди, за ними Глухарь, Фагот и Жила. Мы с майором замыкающие. Всем ясно?

Глухарь мысленно усмехнулся. Чугун поставил его в середину группы – вроде бы самое безопасное место во время движения, а на самом деле, чтобы держать его под конвоем, в окружении своих прихвостней. Глухарь не стал спорить и закупаться. В его положении это было бесполезно. К тому же теперь он знал: туман не оставит его и в нужный момент обязательно даст необходимую подсказку.

А вот его врагам: Чугуну, ведьме-врачихе и примкнувшим к ним Гире, Злому, Фаготу и Жиле явно было не по себе. Они боялись бункера и обитающей в нем грозной силы, которая теперь наполняла Глухаря. Он пока только прикоснулся к ней, но этого прикосновения хватило, чтобы почувствовать: настанет момент, и он сольется с этой силой в одно целое.

Выстроившись в определенном Чугуном порядке, они двинулись вперед, точнее назад, к воротам, которые до этого не смогли найти Фагот и Жила. У Гири, идущего в авангарде колонны, тряслись руки от страха. Луч его фонаря постоянно метался от одной стены к другой. И все-таки ожидающий их впереди сюрприз первым заметил не он и даже не самозваный следопыт Злой, а идущий за ними Глухарь. Своими новыми глазами он видел далеко вперед. Теперь он мог заглянуть даже туда, куда не проникали лучи фонарей, и за очередным поворотом тоннеля ему открылась невиданная картина. В центре прохода стоял металлический треножник, и не просто треножник, а штатив для закрепленной на нем «сотки» «АК», калибра 7,62 мм. Еще два таких же автомата крепились на штативах поменьше, которые были прикручены к боковым стенам. Приглядевшись внимательнее, Глухарь понял, что немного ошибся. Штативы, или, скорее, кронштейны, никто не прикручивал к стенам, они как будто «выросли» из бетона. Четвертый автомат крепился на потолке. Его опорный кронштейн торчал между электрическими кабелями. Стволы всех четырех автоматов были направлены навстречу приближающейся колонне, но Глухаря это нисколько не испугало. То, что было плохо для его врагов, сулило спасение для него.

– Это еще что? – послышался впереди настороженный голос Гири, когда до входных ворот, по прикидкам Дмитрия, осталось пятнадцать-двадцать метров. – Откуда…

Больше Гиря ничего не успел сказать. В черном зеве тоннеля вспыхнули четыре языка пламени, и его слова потонули в грохоте автоматных очередей. Звук выстрелов, свист пуль, треск рикошетов о бетонный пол и стены тоннеля слились в один незатихающий раскат грома.

У Дмитрия оборвалось сердце. В узком тоннеле четыре автоматчика выкосят всю группу за считаные секунды. «Но откуда они там взялись?!» Мысль была глупой. Сейчас это не имело значения. Нужно было спасать группу и выживать самому.

– Назад!!! – во всю мощь своих легких закричал Дмитрий. – Все назад!!!

Его не слышали. Злой и Глухарь застыли как вкопанные. Фагот неуклюже затоптался на месте. Жила в панике метнулся влево, затем так же резко вправо и, уже совсем потеряв голову, бросился прямо на автоматные вспышки. А Гиря, оказавшийся ближе всех к изрыгающим огонь и свинец автоматам, тяжело осел на пол. «Ранен? Убит?!»

Ольга, шедшая рядом с Дмитрием, испуганно вскрикнула и прижала ладонь ко рту. Он оттолкнул ее за спину. Отшвырнул, как тряпичную куклу, так что она растянулась на полу. «Поймет – простит, а нет так нет. Лишь бы не подставилась под пули».

Сорвав с плеча автомат, Дмитрий выпустил по невидимым в темноте противникам несколько коротких очередей. Маячившие впереди бойцы мешали обзору. К тому же Дмитрий боялся попасть в кого-нибудь из них. Пули свистели вокруг него – он даже чувствовал кожей, как они рассекают воздух рядом с его головой, но ни одна, на удивление, не задела его. «Влепит, так сразу наповал», – промелькнуло в голове.

– Отходим!!!

Его крики наконец возымели действие. Фагот попятился назад. Следом за ним рванулся Глухарь. У него не было оружия – его автомат Дмитрий отдал Ольге, а нож повесил себе на пояс, поэтому Глухарю оставалось только бежать. Жила на мгновение застыл на месте, словно врезался грудью в невидимую стену, но не упал и тоже повернул назад. Злой вскинул снайперку, но почему-то не стрелял.

– Бей по вспышкам! – крикнул ему Дмитрий, а сам бросился к Гире, который зашевелился на полу. «Значит, жив! Пока еще жив», – поправил себя Дмитрий.

На бегу он едва не столкнулся с Глухарем. На бледном лице старлея сияла торжествующая улыбка. «Похоже, Кожевников прав, и у Глухаря действительно поехала крыша».

Злой выстрелил несколько раз и прекратил огонь.

– Я их не вижу! – прокричал он, когда Дмитрий оказался рядом.

– Черт возьми! Прикрывай нас!

Теперь впереди не было никого, кроме Гири и открывших ураганный огонь невидимых автоматчиков. Дмитрий выпустил в тоннель веером длинную очередь, но, видимо, взял слишком высоко (боялся задеть Игнатова) – встречный огонь не прекратился.

– Гиря! Давай ко мне! Я прикрою!

И Гиря услышал: вскочил на ноги и неуклюже побежал навстречу. В этот момент у него за спиной полыхнула ярко-зеленая вспышка, ослепившая Дмитрия. Раздался треск, словно замкнулись два высоковольтных провода, и в воздухе действительно запахло озоном, как во время грозы. А из брызжущего зеленым светом огненного сгустка вылетели две пары… Канатов? Резиновых жгутов? Или щупалец?!

Все произошло настолько быстро, что Дмитрий так и не смог понять, что промелькнуло у него перед глазами. Он только и успел разглядеть, что каждое из щупалец заканчивается тремя отростками с присосками на конце, как они настигли Гирю. Одно из них упало Игнатову на голову, и присоски мгновенно впились ему в лоб, щеку и шею. Гиря открыл рот, но так и не закричал. Только его глаза полезли из орбит, словно что-то выдавливало их изнутри. Он уронил автомат и вытянул перед собой дрожащие руки. На какой-то миг Дмитрий оцепенел, уставившись в перекошенное болью и ужасом лицо солдата, обезображенное присосавшимся к нему щупальцем. Потом он бросился вперед и, едва дотянувшись, все-таки схватил Гирю за руку, но это длилось лишь мгновение. Щупальца рванулись назад, словно отпущенная пружина или сорвавшаяся с боевого взвода тетива арбалета. Гирю подбросило в воздух, его рука вылетела из ладоней Дмитрия, и он исчез в полыхающем посреди тоннеля зеленом пламени. Растаял в нем, словно огонь всосал его в себя вместе со щупальцами. Через секунду из пламени вылетело еще одно щупальце, подхватило лежащий на полу автомат Гири и так же стремительно исчезло.

Дмитрий в растерянности оглянулся и сразу увидел Злобина, который протягивал к огню руки, словно хотел прикоснуться к нему. Отблески зеленого пламени плясали на его лице, и это лицо напугало Дмитрия даже больше выстреливающих из огня щупалец. Оно не могло принадлежать человеку, а скорее походило на грубо сработанную восковую маску без глаз. Глаза Злобина закатились, и теперь вместо зрачков в глазницах сияли пустые белки.

Дмитрия затрясло от страха.

– Назад! Сгоришь! – все-таки крикнул он, хотя вовсе не был уверен, что Злобин его услышит, что он вообще что-либо слышит и понимает.

Тогда он сам подбежал к снайперу, схватил одной рукой за шиворот, другой обхватил за грудь и потащил прочь от выросшей посреди тоннеля стены зеленого огня. К счастью, Злой не упирался, но и не помогал. Его ноги безвольно волочились по бетону, и Дмитрию пришлось тащить его на себе.

Пламя, словно живое, рванулось за ускользающей жертвой. Дмитрий ускорил шаг, ему даже показалось, что он обгоняет надвигающийся огонь. Но тут из огня вновь вылетели четыре щупальца с хищно расправленными отростками. Дмитрий выпустил тело Злобина и резанул по ним от бедра длинной очередью. Это было практически невозможно, но он все-таки попал. Попал в одно из щупалец. Оно брызнуло мерзко пахнущей жидкостью, словно лопнувший пожарный шланг. Брызги сверкающими каплями разлетелись по стенам тоннеля, а пробитое щупальце сразу сморщилось и одрябло, а затем и вовсе шлепнулось на пол, уже как шланг, из которого выпустили всю воду. Остальные щупальца мгновенно скрылись в огне. Четвертое поползло следом за ними, но очень медленно. Дмитрию ничего не стоило схватить его, но он не смог заставить себя прикоснуться к волочащейся кишке. Вместо этого он расстрелял в щупальце остаток магазина (при каждом попадании оно колыхалось, словно студень, но уже не плевалось наполняющей его блестящей жижей), потом взвалил на себя тело Злобина и бросился в спасительную темноту, где метался луч чьего-то одинокого фонаря. За спиной снова раздался электрический треск, но когда Дмитрий оглянулся, то не увидел позади себя ничего, кроме непроглядной черноты. Перегораживающая тоннель огненная стена бесследно исчезла вместе со вспышками вражеских автоматов.

Завернув за поворот, Дмитрий нос к носу столкнулся с Ольгой – именно ее горящий фонарь сыграл роль маяка, не позволив ему заблудиться в кромешной темноте. Рядом с Ольгой прямо на полу сидел Фагот, обхватив голову руками. Лицо гранатометчика перекосилось от боли, тем не менее это было нормальное человеческое лицо с вполне узнаваемым осмысленным взглядом. Тут же стоял Жила, уперевшись ладонями и лбом в шершавую стену, и беспрерывно икал. У него под ногами Дмитрий разглядел лужу свежей рвоты.

– Как там? – невпопад спросила Ольга. Этот глупый вопрос вызвал у Дмитрия раздражение. Чем попусту болтать, лучше бы помогла парням.

Он молча опустил на пол Злобина (тот слабо пошевелился, первый раз за все время, пока Дмитрий тащил его на себе) и склонился к Фаготу:

– Как ты? Ранен? Куда?

– Го… ло… ва, – сквозь стиснутые зубы по слогам промычал Кожевников. – Голо… ва рас… калы… вается.

Ольга, наконец, опомнилась: присела рядом на корточки, сжала пальцами Кожевникову виски. И произошло чудо. Лицо Фагота сразу разгладилось, он изумленно заморгал и убрал руки от своей головы.

– Все прошло. Как вы это сделали, товарищ майор?

Ольга пожала плечами:

– Обычный акупунктурный массаж.

Дмитрию показалось, что она сама не знает, как это у нее получилось. Зато результат был налицо. Все раздражение Дмитрия разом исчезло.

– Посмотрите Злобина, – сказал он.

Но Злой, похоже, уже приходил в себя. Он несколько раз сморщился, словно от зубной боли, потом сел, опираясь руками на пол, и, наконец, поднялся на ноги.

– Что это было?

Дмитрий всмотрелся в его лицо. Естественная мимика, да и зрачки вернулись на место. Трудно представить, что еще секунду назад это было не лицо, а растекающаяся восковая маска.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, внимательно следя за реакцией Злобина.

Злой прислушался к своим ощущениям.

– Нормально. Вот только я ничего не помню.

– Совсем ничего? – насторожился Дмитрий.

– Помню, как по нам открыли огонь, четверо, а потом ничего. Что вообще произошло?

Дмитрий нахмурился. Как можно что-то объяснить человеку, который не помнит ни появившегося неизвестно откуда зеленого пламени, ни выстреливающих из огня многометровых щупалец?

Он повернулся к Фаготу, потом к Жиле:

– А вы что-нибудь помните?

Кожевников виновато потупился.

– Прости, Чугун. Как поднялась стрельба, у меня сразу в голову дало. Да так, словно там граната разорвалась. Показалось даже, что мозги из ушей потекли.

– Внутри все скрутило, – признался Жила. Он все еще выглядел неважно, хотя больше не икал. – Такое ощущение, будто я падаю в пропасть, а там внизу огонь. Только почему-то зеленый.

– И это все, что ты запомнил?

Жила кивнул:

– Все. Даже не помню, как здесь оказался.

Дмитрию стало ясно, что он ничего не добьется, но он все-таки обратился к Ольге:

– А вы?

– Со мной все в порядке, – быстро ответила она. – Но когда я поднялась на ноги, после того как упала, все уже закончилось.

– И вы ничего не видели?

– Нет, почему. Видела огонь от выстрелов. Потом что-то полыхнуло зеленым светом, очень ярко. Это была световая граната, да? Еще что-то трещало, словно раздавливаемая скорлупа… А где Игнатов?

Ольга первая задала этот вопрос. Ни Злой, ни Фагот, ни Жила даже не заметили, что с ними нет Гири. Глухаря, кстати, тоже!

– Где Глухарь? Его кто-нибудь видел? – обратился к ним Дмитрий.

Кожевников и Злобин молча переглянулись. Жила нахмурился, словно впервые услышал это имя.

– Я видела, – призналась Ольга. – Он побежал туда, – закончила она, указав глазами в противоположную сторону тоннеля, откуда они недавно пришли. – А Игнатов, он что, погиб?

«Нет! Просто две пары плетей с присосками на конце затащили его в огонь, который неизвестно откуда появился и неизвестно куда пропал!» Только сейчас Дмитрий сообразил, что поглотивший Гирю огненный сгусток висел в воздухе, не касаясь ни стен, ни пола, ни потолка тоннеля. И кстати! Один из четырех автоматчиков тоже бил с потолка. Но ведь там совершенно не за что закрепиться. Невероятно!

– Так что с Гирей? – прервал размышления Дмитрия Злобин.

– Он пропал.

– Как пропал? – вскинулась Ольга. У нее даже вытянулось лицо.

– Как ваши коллеги, бесследно, – ответил Дмитрий.

«Может, и хорошо, что ты не видела, как это произошло. Ни один человек не заслуживает такого конца».

Что-то больно кольнуло в грудь, а потом сотни, тысячи, миллионы раскаленных игл со всех сторон впились в тело. Игнатов открыл глаза и страшно закричал, но не услышал собственного крика. В ушах стоял треск горящей лучины, а все вокруг действительно было залито светом пожара. Вот только пламя имело необычный зеленый цвет. Может быть, так только показалось, потому что стоило Гире увидеть огонь, как тот сразу погас. Боль тоже исчезла. А свет от огня остался – мерцающий зеленый свет. Гиря, наконец, сумел разглядеть, где оказался, а, разглядев, содрогнулся от ужаса. Его первое представление о горящей лучине оказалось удивительно точным. Увиденное больше всего походило на внутренность топки, заполненной раскаленными углями. Только эти угли светились не алым, красным или малиновым, а ядовито-зеленым. По углям, как бы невероятно это ни выглядело, взад и вперед ползали отвратительные насекомые – жуки-короеды, нет, скорее гигантские вши. Их было так много, что невозможно было даже сосчитать. И в центре этого вороха гигантских зеленых углей, кишащих исполинскими вшами, был он – ефрейтор Игнатов по прозвищу Гиря.

Три мерзкие твари, проползающие рядом, подхватили его своими лапами и куда-то поволокли. Лапы у них были совсем не как у насекомых – гладкие, мускулистые, без волосков и когтей, зато с присосками на каждом из трех огромных пальцев. И лапы, и тела уродливых тварей лоснились от слизи, к которой налипли клочья какой-то ткани. Ткань показалась Гире пугающе знакомой, но он не стал ничего вспоминать. Собрав в кулак парализованную страхом волю, он попытался вырваться, но это ни к чему не привело – присосавшиеся к телу присоски держали прочно. Покрывающая их слизь разъела десантный комбинезон, и они впились прямо в кожу. В отчаянии Гиря изловчился и лягнул ближайшую тварь ногой и… не почувствовал удара. Его подкованный десантный ботинок погрузился в вязкое желе, которое затем упруго вытолкнуло его обратно. Тварь повернула к нему приплюснутую вытянутую голову, ее пустые холодные глаза уставились на него, а потом изо рта, которого еще секунду назад не было вовсе, высунулся длинный трубчатый язык с шипом на конце наподобие скорпионьего жала и кольнул Гирю в шею. Шея мгновенно омертвела, словно на нее вылили ампулу хлорэтила. Начавшееся с шеи онемение стремительно распространилось по всему телу. Не прошло и секунды, как Гиря почувствовал себя абсолютно беспомощным. Руки, ноги и даже уставившиеся в одну точку глаза перестали слушаться его, хотя он по-прежнему чувствовал боль от впившихся в тело присосок и ощущал рывки тянущих его могучих лап.

Но вот жуткая скачка закончилась. Гиря завис где-то посредине «топки» или сплетенного из жутких «углей» огромного гнезда. Одно из переплетений исполинской конструкции оказалось как раз перед его глазами, и Гиря, наконец, понял, чем в действительности были источающие свет «угли» – частью железнодорожного полотна. Его окружал клубок из рельсов и шпал, скрученных в причудливые фигуры, а затем сплетенных между собой. Причем скручены были не только стальные рельсы, но и деревянные шпалы! Не переломаны, а именно скручены, подобно мягкой оловянной проволоке. И рельсы, и шпалы искрились в темноте, наполняя внутреннее пространство нереальным зеленым светом. В этом свете медленно двигались призрачные тени. Они неумолимо надвигались, пока не заполнили собой все видимое пространство. Шевелящиеся студнеобразные тела, гипертрофированно длинные лапы, отвратительные слепые морды, на некоторых вообще не было глаз, зато у всех без исключения из щелевидных ртов торчали длинные языки с одинаковыми скорпионьими жалами.

В какой-то момент перед глазами Гири появилась иная тварь, больше похожая на огромную жирную медузу с бесчисленным множеством колышущихся щупалец. Тварь приподнялась на них и изогнулась, как выгибается изготовившаяся к атаке змея, прежде чем вонзит в жертву ядовитые зубы. Но у появившейся твари не было зубов – только щупальца, покрывающие со всех сторон ее уродливое тело. Они стали скручиваться и сливаться между собой, как соединяются капли расплавленного олова, пока не превратились в одно. Сросшееся щупальце покачалось перед лицом Гири, словно прицеливаясь, потом скользнуло ему на грудь, опустилось ниже и, разорвав одежду, вгрызлось в живот. Наверное, если бы его проткнули раскаленным прутом, это было бы не так больно. Гиря не закричал только потому, что не смог набрать в грудь воздух. Но это оказалось только начало. Когда по щупальцу, как по трубке, в рану потекла мерцающая зеленая жидкость, чудовищная, ни с чем не сравнимая боль затопила все тело. Из пор вместе с потом хлынула обжигающе горячая кровь. А потом Гиря увидел, как с его пальцев стекает расплавленное мясо. Со всех сторон к нему бросились ожидавшие этого момента адские создания, ловя срывающиеся капли растекающейся плоти своими увенчанными шипами длинными языками. Последнее, что заметил Игнатов, прежде чем его вскипевший мозг не разорвал череп, это огромная дыра на месте живота, через которую был виден позвоночник и обнажившиеся тазовые кости.

Бойцы постепенно приходили в себя. Когда пройдет шок, они первым делом спросят, что делать дальше. Последние несколько минут Дмитрий и сам размышлял над этим вопросом, но не находил ответа. Ситуация, в которой оказалась группа, не имела ничего общего с его прошлым боевым опытом, поэтому ни один из опробованных вариантов не годился для ее разрешения.

– Чего делать будем, Чугун? – повторив вслух его собственные мысли, спросил Жила. Это произошло даже раньше, чем можно было ожидать.

Дмитрий мысленно усмехнулся: по крайней мере, парни быстро восстановились. Хоть что-то отрадное в сложившемся положении.

– Сначала надо понять, что произошло, – ответил он.

– А чего тут понимать?! – вспылил Жилин. – Нас обстреляли! Гиря пропал! Глухарь вообще сбежал!.. Глухарь!!! – во весь голос крикнул он в темноту.

Разведчики, и в их числе Дмитрий, обратились в слух, но не услышали в ответ ничего, даже эха. Хотя эхо, казалось бы, обязательно должно было прозвучать в пустом тоннеле.

– Так как, Чугун? Что скажешь? – снова обратился к Дмитрию Жилин.

Дмитрий вздохнул: ему все-таки не уйти от ответа. Но тут неожиданно заговорил Злобин, озвучив один из вариантов, который незадолго до этого отверг Дмитрий:

– Выход один: прорываться к воротам.

– Постой. А как же ребята?

Злой прямо глянул в глаза Дмитрию.

– Ты думаешь, они еще живы?

После того, что он увидел в тоннеле, Дмитрий вовсе не был в этом уверен. Но одно дело сомневаться, а другое – безоговорочно признать гибель пропавших товарищей.

– Глухарь наверняка жив, – сказал он. Но поколебать позицию Злобина ему не удалось.

– Даже если так. Но отправиться сейчас на его поиски значит подвергнуть риску всю группу. Нашего боезапаса хватит на одну схватку, не больше, максимум на две. Потом нас можно будет брать голыми руками.

«Щупальцами», – мысленно поправил Злобина Дмитрий, но вслух ничего не сказал. Приняв его молчание за знак согласия, Злой уверенно закончил:

– Поэтому я повторяю: нужно прорываться в лагерь.

– Я под пули больше не полезу, – внезапно заявил Жила, попятившись назад.

Именно это заявление помогло Дмитрию принять окончательное решение. Взглянув в побледневшее лицо Жилина, увидев его суетливо бегающие глаза, он понял, насколько испуганы его бойцы. Даже Злой с Фаготом, которые стараются замаскировать свой страх. В таком состоянии в дышащих смертью тоннелях их ждет верная гибель, а заодно и его с Ольгой. Злой прав: сейчас они просто не в состоянии противостоять опасности, которая здесь подстерегает буквально на каждом шагу.

– Возвращаемся в лагерь, – объявил Дмитрий о своем решении. – Фагот расчищает проход. Думаю: шести гранат как раз хватит. Затем рывком достигаем ворот. До них метров тридцать, не больше. – Он повернулся к Жиле: – Если все сделаем быстро, под пули никто не подставится.

Жила, а вслед за ним и остальные разведчики утвердительно кивнули.

Дмитрий нашел взглядом Ольгу. Она стояла чуть в стороне, нервно покусывая губы.

– Придется бежать и очень быстро. Справитесь?

– Справлюсь, – она тоже кивнула, после чего сняла с плеча и взяла в руки автомат Глухаря.

– Собираетесь стрелять?

Ольга с вызовом посмотрела на Дмитрия.

– А вы думаете: я никогда не стреляла?

Он вздохнул. Стрелять в тире или даже на стрельбище по неподвижным мишеням – это одно, а вести в движении огонь по стреляющим в тебя противникам – совсем другое.

– Смотрите, не попадите ни в кого из наших.

– Постараюсь, – Ольга демонстративно щелкнула предохранителем, переведя флажок в режим автоматического огня.

Она явно не восприняла предупреждение всерьез.

– Значит, так, товарищ майор! – повысил голос Дмитрий. – Во время движения держаться рядом со мной. Огонь открывать только по команде. Ясно?

Красивые глаза Ольги гневно сверкнули.

– Так точно, товарищ лейтенант!

Она относилась к тем женщинам, которые в гневе становятся только краше. Ничего, пусть сердится. Лишь бы не наделала ошибок.

– Всем проверить оружие. Фагот, готов?

– Готов! – Кожевников выразительно встряхнул свой шестиствольный гранатомет и ласково погладил его своей широкой ладонью.

– Тогда вперед. Мы за тобой.

С решимостью танка гранатометчик бросился в темноту. Обе его руки были заняты гранатометом, поэтому Дмитрию пришлось бежать рядом, освещая Кожевникову путь своим фонарем. С другой стороны Фагота прикрывал Злой с неизменной снайперкой в руках. Ольга и Жила держались позади передовой группы, отставая на несколько шагов, чему Дмитрий был только рад.

Остронаправленный луч выхватил из темноты какую-то металлическую конструкцию, которой прежде в тоннеле не было, и Фагот сейчас же нажал на спуск. Пронзительно свистнула вылетевшая из барабана реактивная граната, и в глубине тоннеля лопнул огненный пузырь. Фагот немедленно выпустил вслед за первой вторую гранату и сразу после взрыва снова бросился вперед. Дмитрию показалось, что перед ним что-то движется, но это оказались всего лишь клубы дыма, поднимающиеся к потолку в свете его фонаря. Потом он увидел опрокинутый металлический треножник и валяющийся рядом с ним на полу автомат, не «Абакан», какими были вооружены его разведчики, а «калаш», последней, «сотой» серии. Тут же валялись десятки стреляных гильз – пол оказался буквально усеян ими. Пока Дмитрий на бегу разглядывал гильзы, в глубине тоннеля сверкнула молния, и раздался уже знакомый ему электрический треск, предшествовавший появлению зеленого пламени. Дмитрий молниеносно вскинул автомат, но еще до того, как его палец нажал на спуск, Фагот выпустил в сторону полыхнувшей молнии все четыре оставшиеся гранаты. Они рванули практически одновременно. В лицо Дмитрию ударил порыв обжигающе горячего воздуха, вслед за которым по тоннелю прокатился низкий грохот. Стены задрожали, а по потолку побежали расширяющиеся трещины. Фагот, как загипнотизированный, уставился на них. Он еще ничего не понял.

– Назад! – подскочив к гранатометчику, Дмитрий толкнул его обратно в темноту, прочь от разваливающегося на глазах потолка, с которого уже начали сыпаться куски отколовшегося бетона.

Несколько острых осколков ударили Дмитрия по спине, камень размером с кулак расцарапал щеку, и уж совсем здоровенная глыба, способная снести голову, разбилась о пол менее чем в шаге от него. Он едва успел выскочить из опасной зоны, как начавшийся камнепад превратился в настоящий обвал, а еще через секунду обрушившийся сверху многотонный пласт земли и камней наглухо закупорил тоннель.

Сразу этого никто не понял, но когда Дмитрий и Злой одновременно направили в сторону ведущего к воротам прохода свои фонари, то увидели перегораживающий тоннель завал из земли, камней, кусков арматуры и обломков раскрошившегося бетона.

– Приплыли, – хрипло произнес Злой и закашлялся от набившейся в горло цементной пыли.

У Дмитрия тоже першило в горле. Он сплюнул на пол горькую от цементной крошки слюну, потом подошел к завалу и попытался отвалить в сторону одну из бетонных глыб с опасно торчащими штырями разорванной арматуры, но так и не сумел сдвинуть ее с места. Даже бригаде проходчиков, вооруженных отбойными молотками и специальной техникой, наверняка потребовалось бы несколько дней, чтобы пробиться через такую преграду. Для трех мужчин и одной женщины, располагающих лишь ножами разведчика, завал был абсолютно непреодолим. Они оказались в ловушке, подобно шахтерам, запертым в обвалившейся штольне. Но в отличие от шахтеров, которые могут рассчитывать на помощь спасателей, пробивающих к ним дорогу с поверхности, им неоткуда было ждать помощи. Постепенно это осознали все.

– Фагот! Ты что наделал, мудак?! Как мы теперь выберемся отсюда?! – пронзительно завизжал Жила (так визжал солдат, которому на тактических учениях взрывом противопехотной мины оторвало ступню). Он подскочил к гранатометчику и наотмашь ударил его по лицу.

– Брэк! – закричал Дмитрий.

Его поразило, что Кожевников даже не попытался защититься. Стокилограммовый гигант лишь втянул голову в плечи и попятился назад, пока не уперся спиной в стену. Жила снова замахнулся, чтобы отвесить ему новую оплеуху, и наверняка отвесил бы, если бы Ольга, эта хрупкая женщина, не остановила его. Она сделала это без видимых усилий, просто поймала ладонью отведенную для замаха руку, как домохозяйка порой ловит вылетевшую из шкафа моль. Но Жила вдруг сразу успокоился. Нет, не сразу: сначала напрягся, потом обмяк, свободной рукой вытер выступившие на лбу капли пота и повернулся к Ольге:

– Простите, товарищ майор. Сорвался… И ты, Фагот, извини. Это я мудак. Совсем одурел в этом… – он оглянулся по сторонам и замолчал.

Но Кожевников, похоже, не слышал его. Он вжался в стену и испуганно уставился на гранатомет, который держал перед собой на вытянутых руках, словно увидел его впервые. Лицо Фагота было бледным, губы тряслись.

– Что с вами? Опять голова? – обеспокоенно спросила Ольга.

Кожевников поднял на нее глаза, потом перевел взгляд на Дмитрия.

– Это не я, – пробормотал он непонятную фразу. – Я не стрелял. Клянусь! Он сам. Сам по себе. Все четыре раза. Я даже не нажимал на спуск.

– Ты это о ком? – сдвинул брови Злой.

Жила недоуменно наклонил голову, и только в глазах Ольги промелькнуло понимание.

– О нем, – Фагот с опаской покосился на свой гранатомет, словно тот мог выстрелить еще раз, хотя в камерах барабана больше не осталось ни одной гранаты.

Злой и Жила выразительно переглянулись. Похоже, они решили, что и у Фагота тоже поехала крыша. Если бы не возникающий ниоткуда и исчезающий в никуда зеленый огонь, «засосавший» Гирю, Дмитрий, пожалуй, с ними бы согласился. Но выпускающий щупальца огненный сгусток выглядел еще более невероятно, чем самопроизвольно стреляющий гранатомет. И ведь это наверняка еще не все сюрпризы, которые подстерегают их в злополучном бункере.

После невероятного признания Кожевникова товарищи изумленно уставились на него. Конечно, можно было попытаться объяснить им, что действия гранатометчика вызваны галлюцинацией, но Ольга решила не тратить на это время. Они не изучали психиатрию и никогда не имели дело с душевнобольными, поэтому не представляли, насколько реальным может казаться наблюдаемое видение. В определенной степени рассказ Кожевникова о самопроизвольно стреляющем гранатомете являлся правдой, потому что сам Кожевников искренне верил своим словам. Он действительно видел это в своем сознании, хотя, конечно, он сам и нажимал на спусковой крючок.

Спорить с ним и доказывать что-либо другим сейчас было бессмысленно и бесполезно. Сейчас нужно было спасать этих людей, пока в их сознании не начались необратимые изменения. Ее идея направить на объект группу спецназа военной разведки провалилась. Несмотря на специальную психологическую подготовку, разведчики оказались не способны воспринять действительность «Хрустального неба». Их психика попросту не выдержала накала реальности. Что произошло с Игнатовым, Чирковым и Масловым, еще предстоит выяснить. Но Глухарев, Кожевников и Злобин явно повредились рассудком, и только Дмитрий пока сохраняет трезвость ума. Но надолго ли его хватит: на несколько часов, сутки, двое? И как за это время поведут себя остальные? Как бы там ни было, их нужно вытаскивать из бункера и как можно скорее.

Отступив в тень, Ольга вынула из кармана коммуникатор. Она почти не верила, что радиосигнал пробьется сквозь каменный завал, но когда включила прибор, на экране почти сразу появилась иконка спутникового соединения. После всех пережитых кошмаров им наконец улыбнулась удача. Но долго ли продержится связь? Путаясь в словах, Ольга принялась составлять сообщение для Панова. Свои наблюдения можно сообщить и позже, сейчас главное вызвать эвакуационную команду. Ольга так увлеклась, что не заметила, как рядом появился Дмитрий.

– Что вы делаете?

– Связываюсь с командованием.

– Из-под земли?

– Да. Мне удалось поймать сигнал. Не мешайте… Готово.

Ольга быстро перечитала составленное сообщение, закодировала его и тут же ткнула стилусом в символ отправления.

– Разрешите взглянуть? – Дмитрий требовательно протянул руку.

Ольга немного помедлила, но затем протянула ему коммуникатор.

Прочитал он с экрана.

– Что значит «состояние: красный»?

– Требуется немедленная эвакуация. Каждому сообщению присваивается определенное состояние. Всего таких состояний четыре: зеленый – все спокойно, желтый – опасность, оранжевый – угроза жизни и красный… – начала объяснять Ольга.

Но Дмитрий перебил ее:

– Кажется, пришел ответ.

– Так быстро?! – Ольга не смогла скрыть своей радости. – Дайте сюда!

Но Дмитрий уже разобрался в незамысловатом меню коммуникатора и сам развернул на экране полученное сообщение.

– «Вас понял. Продолжайте работу». Что это значит?

Что за чушь? Ольга выхватила у Дмитрия коммуникатор, но текст на экране оказался именно таким.

– Ты просто вытащил предыдущее сообщение, – догадалась Ольга, но уже через несколько секунд осознала свою ошибку.

Дмитрий все сделал правильно. В памяти коммуникатора хранилось два сообщения: то, предыдущее, и новое, только что полученное. Два ОДИНАКОВЫХ сообщения! Ольга тупо уставилась на экран, потом стерла из памяти полученные сообщения и снова отправила свое с просьбой о помощи. Не прошло и минуты, как пришел ответ. И этот ответ оказался таким же.

– Кто это прислал? – спросил Дмитрий, взглянув на экран.

– Панов, – механически ответила Ольга и тут же поняла абсурдность своего утверждения.

В полученном сообщении отсутствовал не только смысл, но и структура. Где адресат «Заре»? Где подпись «Первый»? Панов не мог о них забыть, ни при каких обстоятельствах не мог. Да он никогда и не написал бы подобную чушь! Значит, и то предыдущее сообщение…

Ольга подняла на Дмитрия испуганные глаза.

– Это не он.

– Тогда кто?

– Я не знаю. Такой коммуникатор есть только у Панова. Может быть, это радиоэхо?

Дмитрий только усмехнулся в ответ. Действительно, чтобы радиопомехи были приняты за полезный сигнал, который после обработки и перекодировки еще и сложился в слова! Большей нелепицы даже невозможно представить. Но ведь откуда-то в коммуникаторе появляются приходящие сообщения!

Ольга растерянно посмотрела на Дмитрия, но не успела ничего сказать, как к ним подскочил Жилин.

– Нас эвакуируют?! Прилетит вертолет, да?! Когда нас отсюда вытащат?! – сбиваясь, затараторил он.

От волнения Жилин совершенно забыл про субординацию, бесцеремонно вмешавшись в разговор офицеров. Хотя, может быть, они все оказались в таком положении, когда воинские звания, субординация и прочие уставные отношения утратили всякий смысл.

Но Дмитрий так не считал.

– Вернитесь на место, сержант, – строго сказал он, но когда Жилин отступил назад, добавил: – Эвакуации не будет. Ольге Максимовне не удалось связаться с базой. Из-под земли это сделать невозможно.

Последние слова прозвучали как приговор.

На несколько секунд повисла напряженная пауза. А потом вдруг Фагот сорвался с места и с криком бросился к завалу. Не желая признавать очевидное, он принялся остервенело разгребать обломки и землю руками. Ему удалось отбросить несколько мелких камней, но крупные глыбы оказались непосильны даже такому великану.

– Побереги руки, – следя за интонацией, чтобы голос звучал спокойно и уверенно, сказал Дмитрий. – Здесь не пройти. Придется искать другой путь.

– Другой? – переспросил Кожевников. – Отсюда есть другой выход? – Он с надеждой посмотрел на Дмитрия, потом повернулся к Ольге: – Это правда, товарищ майор?

Дмитрий выразительно взглянул на женщину, и она не подвела его, подтвердив крайне необходимую сейчас ложь.

– Есть, но не здесь, а… на четвертом уровне.

Дополнительные подробности, как известно, являются лучшим подтверждением сказанного, хотя в данных обстоятельствах Ольге не стоило упоминать про четвертый уровень, где хранилось тело пришельца.

Разведчики надолго задумались, но, как оказалось, все думали о разном.

– Скажи, Фагот, а ты в кого стрелял? – неожиданно спросил Злой.

– Да не стрелял я! – воскликнул Кожевников. – Только прицелился. А он, – Фагот снова покосился на висящий у него под мышкой гранатомет, – как начнет палить.

– Значит, только прицелился? А в кого? – не унимался Злобин.

Кожевников потупился.

– Сам не знаю. Промелькнуло что-то: тень или силуэт… Да какая теперь, к черту, разница? Если б я знал, что граната может обрушить бетонный свод!

– Усиленная, как видишь, может, – заметил Дмитрий. – Не так ли, Ольга Максимовна? Ведь это были те гранаты, которые подверглись воздействию пришельца?

Ольга не стала отпираться.

– Да. Как и все ваше оружие. – Она помедлила. – И мое.

Дмитрию вдруг стало не по себе. Незаметно от всех он передвинул на плече автоматный ремень, чтобы ствол оружия смотрел строго в пол. Надежнее было бы отсоединить магазин и потребовать это же от остальных, но тогда они фактически окажутся безоружными перед лицом возможной опасности. Правда, в нынешнем положении самой реальной угрозой была смерть от голода и жажды, если только они не найдут способ выбраться из бункера, минуя обвалившийся тоннель. «Альтернативными путями проникновения (а значит, и выхода!) на укрепленные, тщательно охраняемые объекты противника могут стать вентиляционные ходы, каналы коммуникаций и различные технические колодцы», – вспомнил Дмитрий наставления из курса оперативной тактики. Пожалуй, это единственная возможность спастись, причем довольно призрачная. Он снова достал полученный от Ольги пакет с планом бункера и, присев на корточки, начал раскладывать перед собой на полулисты схем.

Рядом сейчас же оказалась Ольга.

– Что вы ищете?

Дмитрий поморщился: неужели не ясно?

– Как можно выбраться отсюда, минуя четвертый уровень.

– Никак, – отрезала Ольга. – Бункер строился с расчетом на радиоактивное и химическое заражение окружающей местности. Он полностью автономен, как космическая станция или подводная лодка. Помимо входного шлюза, коллектор четвертого уровня – единственный путь наружу.

Тон Ольги заставил Дмитрия насторожиться. Говорить так мог только человек, уверенный в своей правоте. Неужели, отвечая на вопрос Кожевникова, она сказала правду?! Но это значит…

Оторвавшись от схем, он поднял на нее глаза.

– Что за коллектор?! Где он?! Покажите на плане!

Ольга замешкалась, и у Дмитрия похолодело внутри: неужели все-таки солгала?

– Коллектор нигде не обозначен. При подготовке операции в отделе посчитали, что для выполнения задания вам будет достаточно общего плана бункера, и решили не засорять его лишними деталями.

– И вы подсунули нам кастрированную схему? – не сдержался Дмитрий.

Ольга потупилась.

– Да.

Дмитрия бросило в жар, голова загудела. На какой-то миг ему захотелось сгрести женщину в охапку, прижать к стене, как это недавно сделал Глухарь, и отхлестать по щекам, а еще лучше разбить в кровь ее лживые губы. За то, как она подставила группу, этого будет даже мало. Может, Глухарь был не так уж и не прав, когда собирался ее пристрелить. Внезапно голову пронзила вспышка боли, а в мозгу раздался отчетливый щелчок, словно там сработало предохранительное реле. Дмитрий вдруг увидел, как замахивается на Ольгу окровавленным кулаком, и испугался собственных мыслей. Еще немного, и он бы выполнил свою угрозу. Он посмотрел на свои руки. В первый миг ему даже показалось, что с пальцев стекает кровь, ее кровь! Но затем кошмарное видение рассеялось. Пальцы и ладони действительно были грязными, но под слоем бетонной пыли и налипшей земли не было ни капли крови, а Ольга все так же стояла рядом живая и невредимая.

– Извините, – пробормотал он. – Так о каком коллекторе вы говорили?

– Это кабельный коллектор. По нему проходят линии электропитания. Электрогенератор, который вы видели на поверхности, резервный. Он автоматически включается в случае аварии на основной магистрали и должен обеспечивать бункер электроэнергией, пока энергоснабжение по основной линии не будет восстановлено в полном объеме. Генератор – это временная мера, так как способен проработать без остановки всего лишь несколько часов. На большее просто не хватит запасов топлива.

В массе совершенно ненужных подробностей Дмитрий ухватил главное.

– Где проходит этот коллектор?!

– Под землей, – просто ответила Ольга. – Он связывает лабораторный уровень с высоковольтной ЛЭП и трансформаторной подстанцией в шести километрах отсюда.

Что-то в словах Ольги, какая-то деталь, мелочь, насторожила Дмитрия. Но в деле спасения жизни не бывает мелочей! Все, что она сейчас сказала, нужно было как следует обдумать, но в разговор уже вмешался Фагот.

– И по нему действительно можно выбраться наружу? – нетерпеливо спросил он.

– Думаю, да. Ведь в случае аварии туда должна спускаться ремонтно-восстановительная бригада электриков.

По тому, как Ольга кивнула, Дмитрий понял, что она сама никогда не спускалась в кабельный коллектор. Скорее всего, она и понятия не имеет, что он собой представляет. Однако, кроме него, этого никто не понял.

– Так чего мы ждем?! Вперед! – воскликнул Фагот.

– Надо скорей выбираться отсюда, – поддержал его Злой.

Жила промолчал, но и без всяких слов было видно, что парню не терпится отправиться в путь. О том, что, прежде чем они доберутся до коллектора, им придется преодолеть все четыре уровня подземного комплекса, разведчики, похоже, начисто забыли.

Дмитрий вопросительно взглянул на Ольгу. Она молча встретила его взгляд. Ольга не разделяла ни восторга Фагота и Жилы, ни надежды Злого и в то же время ясно давала понять, что примет любое его решение. Но разве у него еще остается выбор?

– Спускаемся на четвертый уровень, – объявил Дмитрий.

Интуиция подсказывала, что он только что добровольно сунул голову в пасть льву, причем вместе со своей засунул туда же головы трех боевых товарищей и одной отчаянно красивой женщины, хотя и вызывающей крайне противоречивые чувства.

Шагать приходилось почти на ощупь. Дмитрий приказал беречь батареи и разрешил зажечь фонарь только одному дозорному. Дозорным вызвался быть Злобин. Он сделал это по собственной инициативе, и никто не стал ему возражать. Сейчас он шел впереди, а остальные тесной группой следовали за ним, отставая лишь на несколько шагов. Увеличить это расстояние значило оказаться в полной темноте. Удивительно, как при таком положении разведчики умудрялись соблюдать определенный Дмитрием порядок следования. Ольга старалась держаться рядом с Дмитрием, там ей казалось безопаснее, но мысли ее были далеко.

Снова и снова она мысленно возвращалась к их последнему разговору, но никак не могла понять, откуда она вдруг вспомнила про кабельный коллектор. Ее никогда особо не интересовало техническое устройство бункера. Как психолог, она прекрасно обходилась и без этого. О кабельном коллекторе она лишь однажды, причем совершенно случайно, услышала от коменданта «Хрустального неба» полковника Макарова. Даже не о самом коллекторе, а об электромагистрали, проложенной под землей к бункеру от ближайшей ЛЭП. Когда она просматривала составленные для разведчиков схемы подземных уровней, то даже не вспомнила о нем. Стоп!.. От неожиданности Ольга даже остановилась, и ей в спину сразу ткнулся не заметивший этого Жилин.

– Что? Где? – настороженно спросил он.

– Все в порядке. Просто оступилась, – поспешила его успокоить Ольга, после чего быстро нагнала Дмитрия.

На самом деле ничего не было в порядке. В том давнем и почти забытом разговоре Макаров ни словом не обмолвился, что электромагистраль ведет на четвертый уровень. Он вообще не говорил, где эта линия заканчивается! Тогда откуда она взяла, что вход в кабельный коллектор находится именно на четвертом уровне?!. Ольгу бросило в жар. Она никак не могла понять, что подтолкнуло ее сказать разведчикам про лабораторный уровень. Может быть, Макаров все-таки сказал об этом, она просто забыла, а потом неожиданно вспомнила? И тут же снова забыла? Чушь! Так не бывает! Но откуда в разговоре с разведчиками взялся лабораторный уровень? Ведь никто не заставлял ее говорить о нем. Она все сделала сама, по доброй воле. Просто взяла и сказала…

– Стойте! – раздалось впереди.

Ольга подняла глаза от пола и сразу увидела силуэт Злобина, застывшего с предупредительно поднятой рукой. Он поводил перед собой фонарем, после чего той же рукой подал знак приблизиться. Вместе с разведчиками Ольга осторожно подошла к нему. Под ногами Злобина, в круге света от его фонаря, валялись автоматные гильзы. Он немного сдвинул фонарь в сторону, и Ольга увидела, что гильзами усеян весь пол.

Разведчики соображали быстрее.

– Это здесь они устроили засаду? – спросил Жилин. – А потом сбежали?

– Они не сбежали, – медленно ответил Злобин.

Он посветил чуть дальше, и Ольга увидела лежащий у стены автомат. Рядом валялась странная металлическая тренога, сваренная из перекладин складских стеллажей. Ольга хотела подойти ближе, но Дмитрий положил руку ей на плечо.

– Оставайтесь на месте, – сказано это было таким тоном, что Ольга не посмела ослушаться.

Дмитрий сам подошел к опрокинутой треноге, поставил ее, потом поднял лежащий рядом автомат и недоуменно спросил:

– Самодельный автоматный станок?

В отличие от Ольги разведчики сразу поняли его.

– А вот еще, – добавил Злобин.

Луч его фонаря скользнул по стене и остановился на совершенно невиданной конструкции. Три торчащие из бетона металлические рейки соединялись в одной вершине, и в этой же точке к ним с помощью какого-то застывшего клея крепился автомат, точно такой же, какой поднял с пола Дмитрий. Кто-то из стоящих рядом с Ольгой разведчиков, Кожевников или Жилин, изумленно выдохнул, а Злобин сейчас же направил свой фонарь на противоположную стену, где располагалась аналогичная конструкция с еще одним «приклеенным» автоматом.

– Было четыре вспышки, – сказал Дмитрий очередную непонятную фразу, потом зажег свой фонарь, посветил по сторонам и, наконец, направил луч в потолок.

Там (Ольга не поверила своим глазам) висел четвертый автомат. Сначала ей показалось, что оружие просто висит в воздухе, но потом она разглядела торчащие из бетонного свода металлические кронштейны, к которым и крепился автомат с помощью все того же полупрозрачного клея.

– Как же оттуда стрелять? Как он вообще туда залез? За что держался? – растерянно спросил Жилин. Он даже наклонил голову, силясь понять, как добрался стрелок до четвертого автомата.

– Успокойся. Здесь никого не было. Это самострелы, – ответил ему Злобин.

– Самострелы? – переспросил Жилин. – Что же, они так прямо сами и стреляли?

В последнем вопросе Ольга уловила страх, но Жилин, похоже, и не пытался скрывать, как он напуган.

– Фагот, напомни, – не оборачиваясь, ответил Дмитрий, но затем все-таки повернулся к Ольге: – Ольга Максимовна, а во время ваших экспериментов с пришельцем не было случая, чтобы автоматы, пистолеты или гранатометы сами по себе открывали огонь?

– Вы шутите?!

Но Дмитрий не шутил. Это было видно по его лицу. Он искренне верил в свои слова. Верил, что развешенные по стенам тоннеля автоматы сами по себе открыли огонь, как до него Кожевников поверил в самопроизвольно стреляющий гранатомет. Ольга с опаской попятилась, но уже на втором шаге наткнулась на монументальную фигуру старшины Кожевникова и остановилась. К счастью, Дмитрий больше не смотрел на нее. Вынув нож, он пытался расковырять застывшую массу на вершине треноги, но схватившийся клей не поддавался. Всякий раз лезвие, которое с одинаковой легкостью рассекало бумажный лист и черенок саперной лопатки, соскальзывало с него, не оставляя даже царапин.

Наконец он оставил свое занятие.

– Любопытный материал. Ольга Максимовна, вы прежде встречали что-нибудь подобное?

Ольга молча покачала головой. Хотя в вопросе Дмитрия не чувствовалось угрозы, ей отчего-то стало не по себе.

Тем временем Злобин снял висящий под потолком автомат. Он подпрыгнул, ухватился за оружие двумя руками и сорвал его с поддерживающих кронштейнов. Ольга поняла, зачем ему это понадобилось, когда Злобин отсоединил магазин и принялся вытаскивать оттуда оставшиеся патроны. Всего патронов набралось ровно десять: четыре в автомате под потолком и по три в автоматах на стенах (Злобин не стал отрывать их, а лишь отсоединил магазины), поднятый с пола автомат оказался пустым. Все собранные патроны Злобин вставил в один магазин и, присоединив магазин к автомату, протянул оружие Кожевникову:

– Держи, Фагот. Боезапас невелик, но по дороге, может, еще наберем.

Он даже попытался улыбнуться, но Кожевников не поддержал его сомнительную шутку.

– На фиг такое счастье, – пробормотал он, принимая у Злобина автомат. – Лучше дойти до конца с десятью патронами, чем снова угодить в какую-нибудь западню.

– Это уж как повезет, – заметил Злобин.

Дмитрий внимательно наблюдал за их диалогом.

Ольге даже показалось, что он собирается что-то сказать, но на этот раз промолчал.

– Ну что, идем дальше? – нерешительно спросила она.

Место, где недавно произошла ожесточенная перестрелка, сейчас выглядело безопасным. Тем не менее Ольга ощущала здесь неосознанный страх. Впрочем, если отбросить психологические уловки, страх был вполне осознанным. Она боялась, потому что чувствовала на себе чей-то пристальный, враждебный взгляд. Словно, кроме разведчиков, рядом находился еще кто-то. Кто-то невидимый, бесплотный, но от этого не менее опасный.

«Крепче».

– Что? – переспросил Фагот.

Шагавшие перед ним Жила и Чугун стремительно обернулись.

– В чем дело? – насторожился лейтенант.

– Да нет, показалось, – виновато пробормотал Фагот.

Действительно, показалось. Глухой скрипучий шепот, раздавшийся в его голове, и близко не походил на голоса парней, тем более на звонкий голос врача Крайновой.

«Крепче!»

На этот раз шепот прозвучал как приказ. Фагот вздрогнул, рефлекторно стиснув полученный от Злого автомат.

«Так и держи».

Одновременно с шепотом в ушах или уже в мозгу Фагот почувствовал вибрацию оружия. Автомат, как живой, дрожал в его руках и, как живой, разговаривал с ним. Фагот шарахнулся в сторону, едва не выронив оружие, и сразу же услышал повелительное:

«Держи, если хочешь жить!»

Он сжал автомат с удвоенной силой, с удивлением ощутив идущее от него приятное, успокаивающее тепло. Согревающий поток просачивался сквозь пальцы и поднимался выше, быстро заполняя все тело. Разливающееся по жилам тепло не только согревало, но и выдавливало страхи и переживания последних часов. В омытом живительным потоком сознании для паники и страха просто не осталось места. Вместе с теплом по телу распространилось ни с чем не сравнимое блаженство, которого Кожевников не испытывал никогда. Ему даже стало удивительно, как это он едва не выпустил из рук такой чудесный автомат. А автомат продолжал говорить с ним, но Фагот больше не вздрагивал от неожиданности, а внимательно слушал его советы, исключительно дельные советы.

«Будь осторожен со своими друзьями», – сказал автомат. А когда Фагот насторожился, последовало объяснение: «Они не забыли, что это ты обрушил тоннель, отрезав им путь наружу. И никогда этого не забудут».

«Это не я! Гранатомет выстрелил сам! Я тут ни при чем!» – хотел сказать Фагот, но автомат перебил его:

«Ты думаешь: они поверили твоим жалким оправданиям? Не будь дураком! А если кто и поверил, то врач с лейтенантом уже давно их переубедили».

Действительно, Крайнова не поверила ни одному его слову. Кожевников заметил это по ее лицу и недоверчивому взгляду. Хотя ничего и не сказала. Не сказала ли? Может, он просто не услышал? Или она хотела, чтобы он не слышал?

«Да она спецом втихаря переговорила с остальными», – подсказал автомат.

Фаготу стало обидно. Выходит, женщина ему не доверяет.

«Да они все тебе не доверяют, – перебил автомат. – И при первой же возможности постараются избавиться, как уже избавились от Гири».

«А при чем тут Гиря?» – переспросил Фагот. Ему все трудней становилось следить за проникающими в мозг чужими мыслями. Вместо этого хотелось просто следовать звучащим в голове советам.

«Смотри», – донеслось откуда-то издалека. Причем Фагот готов был поклясться, что на этот раз его автомат молчал. Это был другой голос. Голос, принадлежащий бункеру.

Тоннель вокруг вдруг быстро заполнился густым туманом, как печная труба заполняется дымом после того, как в топку подбросили сырых дров. А потом в центре туманной мглы, как на огромном экране, возникло изображение. Изображение оказалось необычным. Оно было объемным, слегка размытым и в то же время удивительно четким, словно все происходило в реальности, только Фагот смотрел на эту реальность сквозь запотевшее стекло. Он снова увидел тоннель и Гирю, бегущего от катящейся за ним волны зеленого пламени. А потом перед Гирей появился Чугун, сгреб его в охапку и швырнул прямо в огонь. Гиря жутко закричал. На нем вспыхнула одежда и волосы, лицо исказилось и потекло, как расплавленный воск со свечи, обнажая пустые глазницы и оскаленный череп. А Чугун смотрел на все это и ухмылялся.

«Не может быть», – в ужасе пробормотал Фагот.

«Отчего же, – возразил голос. – Командир принес в жертву одного солдата, чтобы спасти себя и остальных. Разве так не бывает?»

«Бывает», – согласился Фагот. Его всего трясло. Изображение, как и заполнивший тоннель туман, давно рассеялось, но он все еще видел перед глазами заживо сгорающего Гирю и его охваченный пламенем оскаленный рот.

«Догадываешься, кто станет следующей жертвой?» – спросил голос.

Фагот кивнул. Он догадывался. Но голос был неумолим.

«Тот, кто подвел группу. Тот, кому они больше не доверяют. И этим кем-то станешь…»

– Нет!

Фагот зажмурился и замотал головой, а когда проморгался, увидел перед собой Крайнову, которая внимательно смотрела ему в лицо.

– Опять головные боли? – с мнимой участливостью спросила она. А сама, наверное, ждет, когда он исчезнет с ее глаз. Исчезнет навсегда.

Фагот обвел взглядом остальных. Их лица тоже не выражали сочувствия. Мысленно они уже списали его. Кожевников сглотнул.

– Обычный приступ. Уже все прошло. Не обращайте внимания.

Крайнова подняла руку с явным намерением дотронуться до его лица, но Фагот оттолкнул ее ладонь.

– Со мной все в порядке. Все в порядке! – громче повторил он и, когда она убрала руку, добавил: – Нечего зря задерживаться. Пошли дальше.

Жила испуганно моргнул, Злой нахмурился, а Крайнова и Чугун обменялись многозначительными взглядами.

– Продолжаем движение, – скомандовал Чугун.

Злой, а за ним и остальные снова двинулись вперед.

Фагот тоже присоединился к ним, но на этот раз он выбрал себе место в хвосте колонны за спинами Чугуна и Крайновой. Что бы ни произошло в дальнейшем, этих двоих следовало держать на виду.

В окружающей темноте Дмитрий не видел лиц своих товарищей, лишь их смутные силуэты, больше похожие не на людей, а на бесплотных призраков. Более того, полуразмытые, почти сливающиеся с темнотой фигуры вызывали необъяснимый, но вместе с тем вполне реальный страх. Только Ольга, идущая в шаге от него, казалась все такой же настоящей. Дмитрий даже чувствовал запах ее духов, каким-то чудом пробивающийся сквозь затхлую атмосферу подземелья, а когда Злобин поворачивал в сторону фонарь, мог видеть и точеный профиль ее бледного сосредоточенного лица. Судя по выражению, Ольга о чем-то напряженно думала. В отличие от нее Дмитрий не мог позволить себе отвлекаться на посторонние мысли. Как командиру, ему в первую очередь следовало заботиться о безопасности группы. Правда, пока окружающая обстановка не вызывала опасения. Темнота впереди не озарялась всполохами зеленого пламени или вспышками автоматных очередей. Пол под ногами был тверд, стены и сводчатый потолок тоже. И даже затхлый удушливый запах катакомб больше не раздражал Дмитрия. Похоже, он к нему уже привык. А ведь еще несколько минут назад, когда они пробирались к выходу, все было с точностью до наоборот.

Хотя в последней мысли не было ничего особенного – так, обычные наблюдения, она чем-то «зацепила» Дмитрия. Какое-то время он шагал в растерянности, но с твердой уверенностью, что упустил нечто важное: малозначительную на первый взгляд, но в действительности определяющую деталь. После нескольких минут бесплодных раздумий Дмитрий принялся мысленно взвешивать каждое слово, пытаясь таким образом нащупать настороживший его момент. Прежде, в другой жизни, закончившейся в момент высадки на «Хрустальном небе», ему это помогало… Назад! Все изменилось, когда они повернули от завала назад, в глубь бункера! А выпускающее жуткие щупальца зеленое пламя, автоматы-самострелы и даже обвал – все эти напасти преследовали их лишь на пути к выходу! Даже не преследовали, а преграждали путь наружу. Так, словно сам бункер или то, что находилось у него внутри, не хотело, чтобы они выбрались на свободу. И надо признать, Он или Оно добилось своей цели.

Неожиданный вывод, каким бы невероятным он ни казался на первый взгляд, испугал Дмитрия. Получалось, что запертый в бункере таинственный пришелец способен влиять на окружающие предметы. Причем это влияние подчинено определенной цели – направить запертых в бункере людей на четвертый уровень подземного комплекса, где, по словам Ольги, как раз и заключено тело пришельца. Кстати! О том, что вход в кабельный коллектор расположен на том же четвертом уровне, они тоже узнали с ее слов.

Дмитрий пристально посмотрел на идущую рядом женщину. С последнего момента выражение ее лица ничуть не изменилось. Ольга все так же о чем-то сосредоточенно думала. Но теперь ее невысказанные вслух мысли внушали Дмитрию лишь тревогу.

Шагавший впереди колонны Злой внезапно остановился.

– Командир, шахта, – обернувшись к Дмитрию, сообщил он.

Действительно луч фонаря дозорного упирался в вертикальную плоскость из крупноячеистой металлической сетки, представляющую собой переднюю стенку лифтовой шахты. Сквозь сетку можно было даже разглядеть приводной механизм грузового лифта с огромными колесами поворотных шкивов и уходящие от них в темноту, словно в бескрайнюю бездну, стальные тросы толщиной с человеческую руку. Ниже, на уровне пола располагались двери лифта, даже не двери, а ворота, через которые свободно мог бы проехать легковой автомобиль. Створки ворот, расположенные не вертикально, как в обычных пассажирских лифтах, а горизонтально, как и следовало ожидать, были наглухо закрыты. Хотя такое необычное на первый взгляд устройство лифтовых дверей-ворот, скорее всего, объяснялось требованиями рационализма, Дмитрию оно показалось противоестественным, но, поразмыслив немного, он вспомнил, что аналогичным образом устроен вход в клети подъемников на всех промышленных шахтах. Справа от ворот прежде, очевидно, располагался блок управления. Сейчас от него осталась лишь развороченная металлическая коробка с торчащими наружу оборванными многожильными проводами. Разбитый электрощиток чем-то заинтересовал Злого. Он подошел к нему и внимательно осмотрел, потом посветил под ноги и поднял с пола сорванную крышку. Она была сильно деформирована, а в некоторых местах пробита насквозь. Злой молча отдал крышку Дмитрию и снова зашарил лучом по полу. Вскоре он нашел то, что искал, присел на корточки, а когда встал, Дмитрий увидел у него в руках обломок пожарного багра с сохранившимся наконечником.

– Вот, – объявил Злой, продемонстрировав свою находку, – похоже, этим рубили.

Дмитрий вынужден был согласиться. Царапины и пробоины на крышке блока управления, скорее всего, действительно были нанесены железным наконечником багра.

– Хотели обесточить лифт? – предположил он.

Злой молча кивнул, а Ольга недоуменно пожала плечами:

– Зачем разбивать пульт, если можно сделать то же самое простым поворотом рубильника?

– Значит, рубильник не поворачивался или электричество не выключалось, – невозмутимо ответил Злой, даже не взглянув на Ольгу.

Он ясно давал понять, что обращается не к ней, а к командиру группы. Дмитрию даже показалось, что прапорщик по-своему насмехается над женщиной, но потом вспомнил, как сам недавно не мог повернуть ручку двери, пока та не открылась сама собой. Кстати! Дверь открылась сразу после того, как он послал Фагота и Жилу за огнепроводным шнуром. С открытием двери отпал и повод посылать кого-либо в лагерь за дополнительным снаряжением. Тогда он не обратил на это внимания. Но если подумать, выходит, что дверь… точнее управляющий ею «мертвый» пришелец уже начал с ними свою игру. Игру, суть которой заключается в том, чтобы не выпустить их из бункера наружу, пока они не достигнут четвертого уровня, или, что скорее всего, вообще никогда.

– Хотел бы я знать: тот, кто разбил щиток, стремился помешать лифту подняться или опуститься, – задумчиво заметил Жила и зябко поежился. Впрочем, причиной дрожи, скорее всего, был не холод, а страх.

Жилину никто не ответил, но про себя Дмитрий подумал, что чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы кабина лифта сейчас стояла наверху. Пусть они не смогли бы воспользоваться лифтом из-за отсутствия электроэнергии, зато сразу выяснили, есть кто-то или что-то в кабине или нет.

– Осмотрите все вокруг, – скомандовал он. – Особое внимание на пол, стены… и потолок.

В оккупированном пришельцем бункере сюрпризы можно было встретить где угодно.

Выполняя распоряжение командира, разведчики разошлись в разные стороны. После недолгих колебаний к ним присоединилась и Ольга. Но, кроме сорванной крышки блока управления лифтом и обломка пожарного багра, ранее обнаруженных Злобиным, больше ничего найти не удалось. Пока команда осматривала площадку вокруг лифтовой шахты, Дмитрий отыскал отмеченный на плане выход на лестницу, предназначенную для аварийной эвакуации персонала и связывающую все четыре уровня подземного комплекса. Попасть на лестницу можно было лишь через дверь, запираемую, как и большинство дверей в бункере, лишь с одной – внешней стороны. Сейчас дверь была закрыта, но между ней и вмурованной в бетонную стену стальной дверной коробкой Дмитрий увидел щель, из которой пробивалось едва различимое свечение. Поначалу он не обратил на него внимания: свечение было настолько слабым, что он попросту не заметил его. Но когда надавил на дверь и та без всякого труда распахнулась, увидел, что нижние ступени лестничного пролета окутаны переливающейся светящейся дымкой. Видение длилось всего мгновение. Стоило Дмитрию поднять фонарь, как переливающаяся дымка, словно испугавшись электрического света, тут же исчезла. Даже не исчезла, а втянулась в глубь лестничных маршей и скрылась от глаз в непроглядной темноте. Дмитрий поспешно выключил фонарь, но, сколько ни вглядывался в темноту, больше так ничего и не заметил. Что ж, если его догадка верна, то на всем пути до четвертого уровня им не следует ждать сюрпризов. Пока их действия отвечают неведомым целям пришельца, тому нет никакого смысла чинить им препоны. Зачем что-либо предпринимать, если жертвы сами, по доброй воле, бредут ему в пасть?

К Дмитрию подошла Ольга. Увидев, куда он смотрит, она утвердительно кивнула:

– Да, это эвакуационный выход с нижних уровней. По этой лестнице можно спуститься до самого дна.

При ее последних словах Дмитрия передернуло.

– Вы уверены, что нам нужно туда лезть?

Ольга растерялась, даже закусила губу, не зная, что сказать. Дмитрий требовательно смотрел на нее, ожидая ответа. Их диалог привлек внимание остальных разведчиков. Рядом тут же оказался Жила, к которому вскоре присоединились Злой и Фагот.

– Но ведь другого пути наружу нет, – неуверенно начала Ольга. – Мы ведь уже обсуждали…

Договорить она не успела. В разбитый электрощиток за ее спиной с оглушающим треском ударила неизвестно откуда взявшаяся молния. Между оголенными концами оборванных проводов замелькали искры, а затем заискрилась и вся огораживающая лифтовую шахту стальная сетка. На глазах Дмитрия искры превратились в язычки зеленого пламени, слившиеся в один ослепительно-яркий огненный факел. Что последует за огненной вспышкой, Дмитрий знал слишком хорошо.

– Все на лестницу! Быстро! – выкрикнул он и, схватив за руку стоящую перед ним женщину, рванул ее на себя.

Он едва успел выдернуть Ольгу из разрастающегося огненного сгустка, когда пламя уже лизало ее форменные брюки и неуставные трекинговые кроссовки. Жила и Злой обошлись без посторонней помощи. Жила даже успел выскочить на лестничную клетку еще до того, как Дмитрий вытолкнул туда Ольгу. Следом за ним бросился Злой. Дмитрий отпрянул в сторону, освобождая прапорщику дорогу.

– Куда, Чугун?! Сгоришь! – опешил тот.

Дмитрий и сам чувствовал близость бушующего пламени. Удивительно, как у него еще не вспыхнули волосы! Но последовать за остальными значило бросить отрезанного огнем товарища, которому больше неоткуда было ждать помощи.

– Фагот! Ко мне! – истошно закричал он, но услышал в ответ лишь свист ревущего пламени и треск электрических разрядов. Зато в дальнем углу погрузочной площадки, за лифтовой шахтой, шевельнулась освещенная пламенем человеческая фигура.

– Фагот!!!

У Дмитрия заложило уши от собственного крика, но Кожевников так и не услышал его. Вместо того чтобы бежать к спасительной лестнице, он бросился в темноту тоннеля, постепенно замедляя свой бег, пока совсем не остановился, и лишь тогда повернул назад.

Дмитрий чувствовал, как чьи-то сильные руки, Злого или Жилы, тянут его в дверной проем, прочь от стремительно разгорающегося огня. Он прекрасно понимал, что, оставаясь на месте, смертельно рискует. Даже если пламя не доберется до него, в любой момент из огненного пузыря могут вылететь жуткие щупальца, от которых ему сейчас никак не увернуться. Но он не мог отвести глаз от приближающейся фигуры Кожевникова, мелькающей за стеной пламени, и изо всех сил отчаянно сопротивлялся. Между стеной и бьющим из лифтовой шахты фонтаном зеленого огня оставался узкий проход, по которому, как надеялся Дмитрий, можно добежать до лестницы, но то ли Фагот не заметил его, то ли еще по какой причине, но вместо того, чтобы двигаться вдоль стены, он шагнул прямо в огонь. На какую-то долю секунды Дмитрий увидел искаженное пламенем лицо Фагота, поразившее его до глубины души. На лице Кожевникова не было ни боли, ни страха, а только одно невероятное блаженство и бессмысленная торжествующая улыбка. В тот же миг он сам превратился в огненный факел, но не сгорел, а «растворился» в нем, исчез, как исчезает в костре залетевшая туда снежинка.

Пораженный увиденным Дмитрий перестал сопротивляться, чем и воспользовались Злобин с Жилиным, наконец затащив командира на лестничную клетку. Едва Дмитрий оказался там, как дверь, отделяющая эвакуационную лестницу от площадки перед лифтовой шахтой, молниеносно захлопнулась. Со скрежетом провернулся запорный механизм, и вставшая в дверные пазы стальная плита отрезала оказавшихся за ней людей от первого уровня.

«Будь начеку», – сказал голос, когда они вышли к лифтовой шахте.

И хотя Фагот давно уже настороженно наблюдал за своими товарищами (бывшими товарищами!), сейчас почувствовал искреннюю признательность бункеру за своевременное предупреждение. Чугун подал знак остальным, и все разошлись вокруг, делая вид, что что-то сосредоточенно ищут на погрузочной площадке перед лифтовой шахтой. При этом лейтенант что-то сказал, но Фагот не разобрал слов. Он давно уже ничего не слышал, кроме ведущего его голоса. Чугун с Жилой сдвинулись вправо, Злой в противоположную сторону. Фагот понял: его зажимают в кольцо.

«Приготовься! Пора сделать выбор!» – раздалось в голове.

Выбор? Какой выбор? Фагот ничего не понял, но послушно отступил к стене, чтобы никто не смог зайти к нему за спину, и незаметно сдвинул флажок предохранителя, переведя оружие в режим автоматического огня. Ему не хотелось стрелять в людей, с которыми прежде ходил под пули, которые прикрывали его от огня противника, так же как и он, в свою очередь, прикрывал их. Но если до этого дойдет, если они попытаются… Фагот не представлял себе, что именно собираются предпринять против него бывшие друзья, но твердо знал, что будет отчаянно бороться за свою жизнь. И если ради этого придется кого-то убить, он перед этим не остановится.

Врачиха о чем-то заспорила с лейтенантом. Скорее всего, эти двое просто имитировали спор, чтобы отвлечь его внимание. И это у них почти получилось. Но тут в мозгу Фагота полыхнула предупредительная вспышка. Полыхнула настолько сильно, что от нее загорелась передняя стенка лифтовой шахты. Все, кто находился на площадке перед лифтом, жутко перепугались. Фагот тоже испугался. Сорвавшись с места, он бросился в темноту, где не было ни огня, ни приговоривших его к закланию бывших товарищей. Не думая ни о чем, он мчался по черному тоннелю и неминуемо заблудился бы и сгинул в темноте, если бы голос не остановил его.

«Стой!» – повелительно грянуло из темноты.

Фагот повиновался. Это произошло еще до того, как смысл полученного приказа дошел до него. Его ноги вдруг стали невероятно тяжелыми, так что он не мог больше сделать ни шага, а чернота впереди – плотной и вязкой, как густое желе, так что Фагот на секунду почувствовал себя мухой, приклеившейся к полоске липкой бумаги. Но когда он, следуя приказу голоса, повернул назад, и липкое желе, и тяжесть в ногах сразу исчезли. Фагот понял, что голос не оставит его. И когда в голове прозвучало: «Иди ко мне!» – его губы расплылись в благодарной улыбке.

Направление указывал зеленый свет, ярким маяком горящий в глубине тоннеля. Сразу отпали сомнения. Все стало ясно и понятно. Голова прочистилась, и Фагот уверенно зашагал к свету. Скоро он увидит голос. Увидит того, кто заботился о нем, кто спас от лживых безжалостных друзей, которым он так доверял, кто не позволил заблудиться в темноте и направил к свету. Зеленое сияние впереди приятно согревало лицо и шею, словно Фагот вдруг оказался не в темноте подземелья, а под жарким летним солнцем. Похожее ощущение он испытывал, когда подаренный бункером автомат впервые заговорил с ним. Фагот опустил глаза к автомату, который по-прежнему крепко держал в руках, и сразу услышал повелительное:

«Сконцентрируйся! Иди ко мне!»

Он поспешно поднял глаза к свету, чтобы не злить голос. Что-то подсказывало, что этого делать ни в коем случае нельзя. Но он и не собирался противиться приказам. Только оказавшись перед сияющим пятном, которое почему-то не освещало окружающую темноту, а, наоборот, делало границу между светом и тьмой еще более контрастной, и, ощутив на коже лица обжигающее жжение, Фагот на мгновение замешкался. Но голос приказал:

«Иди!»

И он решительно шагнул в пышущий жаром сияющий круг.

На мгновение уши заложило от оглушительного треска, словно одновременно разбились тысячи зеркал. Фагот даже втянул голову в плечи и зажмурил глаза, чтобы не пораниться разлетающимися осколками, а когда открыл их, оказался в необычном овальном или даже круглом зале, стены, пол и потолок которого состояли из сплетения огромных сияющих ламп, заливающих все вокруг нежно-зеленым светом. Больше всего это походило на спутанный клубок гигантской елочной гирлянды, внутри которого он каким-то непостижимым образом оказался. Но, приглядевшись внимательнее, Фагот понят: то, что он видит перед собой, – вовсе не лампы. Его окружали перекрученные, а то и завязанные в узлы железнодорожные рельсы и шпалы, каждая из которых действительно светилась подобно ртутной лампе. Наверное, так должно светиться железнодорожное полотно после сильнейшего радиоактивного заражения.

Фаготу вдруг стало не по себе, живот скрутило узлом. А переплетения светящихся рельсов и шпал по ассоциативности восприятия представились гигантским кишечником проглотившего его исполинского чудовища. Нарисованная в мозгу картина оказалась настолько реалистичной, что Фагот даже разглядел выступившие на стенках кишечника переливающиеся капли пищеварительного сока. В следующую секунду он с кашлем выблевал себе на грудь и на ноги содержимое собственного полупустого желудка. А потом случилось такое, что Фагот разом забыл и об испачканной одежде, и о растекающейся по груди отвратительно воняющей массе. «Капли» на рельсах зашевелились, и к нему со всех сторон потянулись жуткие уродливые существа с голой, лоснящейся от слизи кожей. Струящийся отовсюду зеленый свет отражался от движущихся блестящих тел, отчего казалось, что их покрытая липкой слизью гладкая кожа тоже светится, как рельсы и шпалы. Хотя, возможно, именно так и было. И только черные щелевидные глаза существ, выглядящие, как рваные дыры на вытянутых мордах, вообще не отражали свет. Да и были ли они глазами? Что, если за ними пустота, а сами сползающиеся твари – такие же пустые, выпотрошенные оболочки? Фагот этого не знал и не хотел узнавать. Он хотел только одного – снова услышать спасительный голос. И он его услышал.

«Ты заслужил награду. Прими ее», – раздалось в голове.

Твари тем временем подбирались к нему все ближе и ближе. Если это и была обещанная ему награда, то он ее не хотел.

«Хочешь, – возразил голос. – Тебя ждет вечная жизнь. Прими ее».

Нет! Фагот попробовал бежать, но ноги не двигались. Они словно приросли к полу, вернее, увязли в переплетениях рельсов, словно те были вязкой смолой или болотной жижей. И только сползающиеся склизкие создания передвигались по ним совершенно свободно.

Автомат! Да, подаренный бункером автомат сумеет его защитить! Фагот вскинул оружие и, направив его в гущу надвигающихся тел, нажал на спуск… Ничего. Спусковой крючок даже не сдвинулся с места. Он словно сросся с автоматом и спусковой скобой. Нет, это пальцы потеряли способность сгибаться! Фагот с ужасом увидел, как бесполезное оружие вывалилось из его онемевших рук, и он ничего не смог с этим поделать. Автомат лежал рядом, буквально под ногами, но нагнуться и поднять его не было никакой возможности. А подбирающиеся твари неумолимо приближались.

Внезапно из гущи уродливых тел вынырнуло еще одно – самое отвратительное, напоминающее опутанного щупальцами жирного слизня. Оно скользнуло вперед и оказалось прямо перед лицом Фагота. А он… он вдруг увидел, как его руки тянутся к этой колышущейся массе, причем сам он их совершенно не чувствовал. Фагот с ужасом понял, что не только не в состоянии управлять собственным телом, но даже не ощущает его. Словно его тело и разум оказались оторванными друг от друга.

«Ты станешь вечностью», – голос изменился. Теперь он больше напоминал шипение.

Из узла шевелящихся щупалец высунулось еще одно с отверстием или разинутой пастью на конце.

«Становис-сь!»

Пасть на конце щупальца раскрылась еще шире, превратившись в воронку с неровными шевелящимися краями. Она качнулась вперед и присосалась к лицу Фагота. Он закричал, но не услышал собственного крика, только свист, от которого заложило уши. А потом увидел самого себя, опутанного присосавшимися щупальцами. По ним, как по шлангам, к нему в голову, грудь, живот, ноги и руки закачивалась светящаяся зеленая жижа. Или это была кровь слизня?… Или ядовитый пищеварительный сок? Под действием закачиваемого яда его туловище начало раздуваться, а руки и ноги, наоборот, вытягиваться и удлиняться. Растущему телу стало тесно под одеждой, и армейская форма треснула, а затем и распалась в клочья, словно лист размокшей бумаги. Под расползающимися лохмотьями показалась новорожденная кожа. Она оказалась такой же гладкой и блестящей, как у сползшихся со всех сторон жутких существ, и так же лоснилась от слизи. Но этого Фагот уже не увидел. За мгновение до того, как его армейский десантный комбинезон распался на куски, все вокруг заполнилось густым непроглядным туманом. Мгла полыхнула ослепительно яркой зеленой вспышкой, за которой наступила полная темнота.