Глава 22
(По пути)
В столице Империи Рамор бывал редко — за всю жизнь и десяти раз не набралось бы. Дворец Императора посещал и того реже. И каждый раз казалось, что тот стал ещё больше — словно Император понемногу достраивал что-то втихаря. То ввысь достроит, то вширь, то коридоры невесть как расширит.
Их встретили у городских ворот: десяток всадников в серебряно-синих — цвета флага Империи — мантиях. Сакар не вышел из повозки поприветствовать их — только рукой махнул. Это могли сочти неуважением, если бы не знали: лорд всё ещё оправляется от полученных в бою ран.
С тем большим интересом на них косились: чего это лорд, который ещё не оправился, заявился к Императору? Или может, им, как и всем остальным, было интересно, как он умудрился победить Горных: слухи по Империи разносились быстро.
"Интересно, — думал Рамор, — что именно они знают? Слухи, как правило, сильно искажают информацию... Что знают они, что знает Император?"
Покосился на Сакара.
"И о чём мы всё-таки едем с ним говорить?"
Лорд молчал всю дорогу. Молчал и когда неспешно двигались по широким улицам, а горожане заинтересованно замирали по сторонам дороги, и когда въехали во дворцовые ворота, и когда ворота закрыли за спиной и процессия остановилась.
Дворец, как и мантии провожатых, был выкрашен в синий с серебром, а покатые крышы башен мерцали холодным светом, отражая закатные лучи Ирхана. Вряд ли, конечно, Император перевёл бы столько серебра на бессмысленное убранство, не таков он был, он был мелочен и расчётлив до скупости. Но мерцающее вещество было и не из простых...
Рамор отвлёкся от мыслей, покосился на Сакара. Тот тоже якобы рассматривал крыши. На деле же — наверняка приходил в себя после долгой изнурительной поездки прежде, чем выбраться из повозки. Поездки бессмысленно изнурительной, как думалось Рамору.
Перед тем, как отправиться в путь, Сакар написал два письма. Это Рамор знал, потому что именно его лорд послал за двумя сойками. И надеялся, что одно из них было отправлено Императору, потому что являться к тому без предупреждения было бы ещё большей глупостью, чем нападать на Горных с барабанами.
Сакар осторожно поднялся. Рамор подал ему руку и мрачно подумал:
"Кто-то подменил мне лорда. Сакар не любит делать глупости... То есть раньше не любил. Теперь они у него на каждом шагу".
Сакар шагнул вперёд, махнул рукой, то ли прощаясь с конным конвоем, то ли благодаря за помощь, и те, мгновенно спешившись, поклонились в ответ. Рамор двинулся следом за ним.
Лорд шагал тяжело и медленно. Шёлковые одежды не летели за ним — безжизненно висели тонкими слоёными тряпками. И Рамор в очередной раз подумал: "Ну куда ты лезешь? И ладно бы просто лез — куда ты так спешишь? Неужели настолько боишься Горных? Неужели считаешь, что опасность ближе, чем кажется?"
Пройдя широкий зал, Сакар последовал за встретившим их слугой к лестнице. По лестнице — так вообще едва полз. Так позволительно идти дряхлому старику, но не молодому лорду.
Плевать, что пару дней назад выиграл битву, которую невозможно выиграть.
Что до этого Императору? Императору важно, в каком виде лорд предстанет перед ним в свой первый визит. А вид у лорда — бледный и несуразный. И даже помытая голова не спасает.
— Мой лорд, — тихо произнес Рамор, когда сопровождающий ушёл далеко вперед и остановился, терпеливо дожидаясь медлительных гостей. — Очень прошу: подумай ещё раз над темой беседы. Над тем, как преподнесёшь свои опасения. Это важно, Сакар...
— Знаю, — так же тихо отозвался тот.
"Как же, знаешь! — мысленно фыркнул Рамор. — В политике ты силён... Ну вот как в драке на мечах".
Впрочем, с мечом он на поле боя управился, не выронил. Оставалось надеяться, что и с беседой управится. Всё равно других вариантов не было: Сакар решил беседовать — Сакар будет беседовать.
— Это твой первый визит к нему, — прошептал Рамор, не особо надеясь на результат. — Я бы посоветовал...
— Я не просил совета, — жестко отрезал Сакар.
И снова мелькнула эта улыбочка — которой раньше у Сакара не было. Легкий отблеск восторженного безумия в светлых глазах и едва заметное движение уголком губ.
Рамор в очередной раз подумал о том, что, оказывается, со старым лордом, было очень просто. Нет, спорить с тем тоже было бесполезно, но он и не пытался спорить, он просто выполнял приказы. Потому что приказы-то были нормальными. И решения — понятными.
Об этом думал и когда входили в зал для приема гостей. Об этом, а ещё о том, что Сакар все-таки очень маленький, в сравнении с этим залом, с Императором, с самой жизнью. Маленькая поломанная тень, возомнившая себя невесть чем. Верить в него надо, ага, как же!
Император восседал на троне, поднятом высоко над уровнем пола, и тоже был весь — серебряно-синий. Осталось только рожу и бороду покрасить...
Поднял руку в приветственном жесте и коротким взмахом ладони пригласил подойти.
"Теперь поговори с ним нормально, — подумал Рамор, глядя в спину Сакара, по которой совершенно не мог понять, что происходит сейчас в голове у лорда. Он в общем-то и по лицу в последнее время понять ничего не мог. — Осторожно и мягко, как ты умеешь. Ты же умеешь!"
Потому что Император — человек справедливый, но жёсткий. И если Сакар сейчас скажет какую-нибудь непозволительную глупость, ему потом несдобровать. Горным придётся стать в очередь.
Сакар никогда не был ни в столице, ни во дворце, и уж тем более не беседовал с самим Императором. И Рамору всё казалось, что он плохо подготовлен. Много ли можно рассказать за день в дороге? И много ли можно рассказать человеку, который лишь делает вид, что слушает, а сам постоянно витает в своих мыслях. Изредка — бросает короткие цепкие взгляды, будто что-то пытается рассмотреть в твоем лице. И вновь погружается в себя.
Сакар выдержал слишком долгую паузу, но потом все же поклонился, как подобает, подошёл и остановился, как Рамор его учил, в пяти шагах от ступеней, ведущих к трону, — допустимая дистанция.
— Наслышан о твоих победах, лорд Сакар, — гулко произнёс Император, остро зыркнув из-под тяжелых густых бровей.
Это многое значило: Император очень редко начинал говорить первым. Он вообще мало говорил: разговоры оставлял подчиненным, сам больше любил слушать. А уж если чего сказал — слушать нужно было очень внимательно.
"Победах" — сказал Император. Не "победе". Значит, он говорит не только о битве с Горными. Вероятно, имеет в виду ещё и сам факт, что у власти в своих землях остался именно Сакар. Это — тоже победа. И Император может представить себе, какой ценой она далась. И уважает человека, готового такую цену платить. По крайней мере, так Рамор смог расценить это заявление. Но в точности своих суждений он уверен не был. Когда говоришь с Императором, бывает непросто разгадать его слова с первого раза. А разгадывать надо — Император любит общаться на равных.
— Я их обманул, — ответил Сакар, и Рамор, который порадовался было тому, как ровно и мягко звучит голос лорда, чуть не выругался вслух, когда до него дошел смысл сказанного. Где вообще: "О, Светлейший Император…"? Где хотя бы ответный комплимент? Что значит "их"? Сакар, как обычно, ничего не услышал. Он издевается, этот разваливающийся кусок…
"Спокойно, Рамор, — оборвал он себя, — нас все ещё не вывели за дверь, а Император как будто даже заинтересовался таким началом беседы".
— Не думаю, что во второй раз это сработает, — продолжил Сакар.
— Считаешь, будет второй раз?
Император подпёр кулаком подбородок и едва подался вперёд. Да, он был человеком дела, потому не удивительно, что оживился, когда Сакар сразу к делу и перешёл. В общем-то, может, и неплохо, что мальчик не слушал Рамора всю дорогу.
— Будет, — уверенно ответил Сакар, — скоро. И их будет больше.
— Откуда такие мрачные мысли? — поднял кустистые брови Император, и Рамор очень четко увидел — он знал Императора не близко, но давно — тот ни капли не удивился. Ему не понравилось сказанное Сакаром, но не удивило совершенно. Получается — парень прав? И Император знает об угрозе? Тогда почему больше не знает никто?
— А у меня их вообще много, — в голосе Сакара скользнула привычная мягкая улыбка, но от сказанного Рамору окончательно поплохело. — Я умный. И могу просчитать варианты развития событий.
— И о каком варианте ты пришел говорить со мной? — Император откинулся назад, скрестил руки на груди.
И вот это было уже плохо.
— Нужно объединиться, — сказал Сакар, — твоя армия велика, а моя, как ты знаешь, многое может. Нужно созвать других лордов. Договориться. Составить схему действий…
Император вскинул ладонь, и Сакар послушно умолк. Хоть на это ума хватило.
— Лорд Сакар, — отчеканил Император, и Рамору очень не понравилась его интонация.
"Может, — подумал он, — стукнуть Сакара по голове и быстренько вытащить за дверь? Может, ещё не поздно?"
Нет, всё-таки надо было его подпускать к людям в детстве. Может, тогда научился бы со старшими разговаривать...
А Император говорил дальше:
— Я ценю твое желание защитить своих людей. Ценю и желание предупредить меня. И готовность идти на уступки, потому что любой договор, как ты знаешь, предполагает уступки друг другу. Я понимаю: ты молод, только что вступил в свои права, жаждешь действовать. Одержав одну победу, жаждешь следующей. Но будь осторожен в своих желаниях. И не бойся того, что пока не случилось, и вероятно, не случится никогда. Я благодарен тебе за визит, тем более, я вижу, что ты ещё не оправился после боя. Ступай домой, отдохни, выспись, излечись. И приходи в первый день зимы: на празднование годовщины Объединения земель. Ты приглашён. Немногие лорды удостаиваются такой чести. Но ты — я вижу — достоин. Теперь ступай.
Рамор всё ещё не видел, что происходит с лицом Сакара, и из последний сил сдерживался, чтоб не схватить его за шкирку и не утащить за собой за дверь. Сакар снова выдержал слишком долгую паузу. Поклонился. Развернулся и направился к двери. Шагал будто через силу — слишком долго простоял без опоры. Теперь стал ещё бледнее, ещё плотнее были сжаты в тонкую линию губы, руки — в кулаки, а в глазах было пусто. Очень нехорошая сквозящая пустота — новый взгляд Сакара.
А Рамор уже надеялся было, что видел их все.
* * *
Сакар вышел из дверей, отмахнулся от провожающего, предложившего остаться в гостевых помещениях, и направился к лестнице.
— Мне сказать "а я говорил"? — тихо спросил Рамор.
Сакар глянул через плечо, коротко и отвлечённо усмехнулся ему, потом сосредоточился на том, чтобы спускаться по лестнице. Он был спокоен. Уже — спокоен. Даже задумчив. Эта его черта Рамору внушала надежды — лорд никогда надолго не впадал в уныние, гнев или отчаяние. Он сразу начинал думать.
— Ты говорил, что сюда не нужно идти, — почти шёпотом напомнил Сакар, старательно ставя одну ногу, а за ней — вторую, одну — вторую, — а мне было нужно. Чтоб узнать, кто друг, а кто враг.
— Потише, — предостерегающе буркнул Рамор, и Сакар снова зыркнул через плечо, теперь — удивленно. Он всегда говорил тихо. Что ж ему теперь — на шёпот переходить? Но Рамор прекрасно знал, что именно лорд скажет. Император никак не может считаться другом после такой беседы. Ни другом, ни даже союзником. А обозвать его врагом в стенах его же дворца — опасно.
Сакар задумчиво хмыкнул — и замолчал.
И молчал еще полдня, что ехали в повозке через земли Империи.
А потом заговорил:
— Император глуп, — сказал он, и Рамор на всякий случай огляделся. Так не говорят: ни в Империи, ни у ее границ. Да никто так не говорит, потому что Император — всё, что угодно, но не глупец.
— А ты, значит, самый умный? — вкрадчиво спросил Рамор.
— Получается так, — кивнул Сакар, глянул Рамору в глаза и спросил прямо. Не спросил, конечно, просто уточнил: Сакар давно перестал его о чем-либо спрашивать. — Ты же видел, что он боится Горных? Что знает и боится?
— Но почему-то уверен, что пока они не являются угрозой, — пожал плечами Рамор.
— Или меня он боится больше? — задумчиво спросил Сакар.
"Наглый мелкий кусок... Нет. Спокойно, Рамор. В чём-то он прав".
— Ты — явная угроза. Горные — угроза будущая и далёкая.
— Наоборот, — покачал головой Сакар. — Горные придут в любом случае. Я же могу быть сильным союзником.
"Оч-чень сильным! — мысленно фыркнул Рамор. — Прямо горы ворочать умеешь!"
— Вероятно, ты знаешь не всё, — попытался вразумить лорда. — Если Император уверен в том, что в ближайшие месяцы они не нападут — значит, у него есть на то причина.
— Я могу быть союзником, — продолжил своё Сакар, снова не слушая. — А могу — врагом. Зачем ему сразу несколько врагов?
— Чтоб враги уничтожили друг друга, — предположил Рамор.
— Не будет "друг друга", — ответил Сакар и вновь перевел взгляд на дорогу. — Враги уничтожат нас. А потом пойдут к нему. Пусть не в ближайшие месяцы. Но пойдут. Я, конечно, могу немного сократить численность их армии. Я и другие лорды. И к стенам Империи подойдёт уже менее грозная сила. Всё верно. Я только не понимаю… — и вновь надолго замолчал.
— Не понимаешь чего? — подогнал Рамор. Он был рад пообщаться впервые за последнее время с Сакаром, с новым, еще малознакомым Сакаром, который всё-таки пошёл на откровенный разговор, который всё-таки не мнил себя всемогущим, который считался с его мнением и даже чего-то там не понимал. Так рад, что сам этому удивился. И что не хотел прерывать разговор на полуслове.
— Это же Горные, — сказал наконец Сакар, — а мы — люди. Почему не создать альянс против них, а потом разбираться между собой? Да и какой я могу причинить вред Империи? И — зачем? Кем он меня считает?
"Кто тебя знает, каким именно взглядом ты там на него таращился..." — подумал Рамор и ответил:
— Вреда ты пока не причинишь, ни Империи, ни Императору, но если вы сблизитесь, у тебя будет больше шансов. Ты умный, это ты сам ему сообщил. Ты одержал невозможную победу. Ты опасен, Сакар, и он это знает.
— Алекс тоже опасен, — неожиданно очень по-детски обиделся Сакар. — Но Император, чуть что, его зовёт!
— Сака-ар, — протянул Рамор, чуть не рассмеявшись.
Иногда лорд все-таки был ребенком. Очень странным, но ребенком. И как ребёнку, некоторые вещи ему всё ещё нужно было втолковывать.
— Алекс и не участвует в политических играх. Алекс делает работу и уходит. Алекс ему нужен таким. Как необходимое зло. Как оружие. Ты же не пытался бы построить мечом дом, правда? Для этого нужны иные инструменты. Лорды ему нужны иными. Играть в Алекса на поле боя — это хорошо, но в переговорах, в любых переговорах, Алекс никому не нужен. Разве что ситуация будет совсем уж плачевной.
— А сейчас — какая? — приподнял тонкую бровь Сакар.
* * *
— Вы ничего не слышали? — тихо спросила Зара.
Рада до сих пор не было.
Зара сидела у стола, писала письмо — она иногда их писала в последнее время, но никому не показывала.
А потом ей послышался шум за окном.
— Нет, — тихо ответил Мерв.
Зара коротко снисходительно улыбнулась ему, мол, а что ты можешь услышать, и перевела вопросительный взгляд на Неира. Тот неопределённо пожал плечом.
— Показалось, наверное, — пробормотала Зара и вернулась к пергаменту.
"...ещё раз увидеть тебя снова, — продолжила писать, — чтобы проверить, насколько верно я тебя запомнила. Я мало помню из нашей встречи — тогда думала о другом. Теперь же, по прошествии времени, мне кажется, я толком и не разглядела тебя. Как будто увидела отблеск, а огня не рассмотрела. Впрочем, это понятно. Волки боятся огня..."
Мысли об Алексе не покидали её уже слишком долго. Становились всё глубже, всё причудливее. Может, дело было в Мерве, который был ходячим напоминанием. Может, в том, что подходили сроки, в которые девушкам положено выбирать себе женихов, но она была не обычной девушкой, да и выбирать-то было не из кого. А может, она и правда увидела тогда в нём что-то такое, что не запомнила, не разглядела толком, но что вызвало странный отклик в душе.
И вспоминала снова и снова: глаза, голос, жесты... И никак не могла найти того, что так зацепило. Он не был ни высоким, ни статным, ни просто красивым. Напротив: от него хотелось оказаться подальше, избавиться, как от неудобного препятствия на дороге, как от скрипучей доски в полу.
Но как только его не стало, его захотелось вернуть. А когда его не стало совсем — захотелось с еще большей силой.
Она продолжила: "А мы даже не настоящие волки. Мы боимся всего. Людей, зверей, городов и лесов. Нам нигде нет места, есть только стая. И за стаю я боюсь больше всего. Особенно — за Рада. Я всё убеждаю себя, что скоро он станет старше, спокойнее, разумнее, но…"
Неир резко вскочил, выбрасывая руку к столу, но Зара отреагировала быстрее — выхватила пергамент в последний момент, и ладонь Неира ударила уже по пустой столешнице.
Зара, прищурившись, глянула на брата.
— Я видел слово "Здравствуй", — напряженно сказал тот. — Это письмо? Кому ты пишешь?
— Ревнуешь? — насмешливо подняла бровь она.
Неир фыркнул, процедил:
— Поищу Рада, — и вышел прочь.
Несколько мгновений Мерв молча глядел на дверь, а когда шаги брата затихли вдали, спросил:
— Алексу?
Зара глянула на него и улыбнулась. Иногда он понимал ее лучше, чем братья, глупый большой человек. Может, потому что ловил все её слова и движения, вслушивался, всматривался. Она знала: прекрасно видела его взгляды в свою сторону, прекрасно понимала, чего он от неё хочет. И была искренне благодарна, что ничего не просит. Что старательно делает вид, что она ему — тоже сестра.
Конечно, он нравился Заре. Большой и добрый человек, который иногда даже Неира умудряется приструнить, который всегда ласков с ней, который старается помочь — что с Радом, что в остальном. Им раньше никто никогда не помогал, и она была благодарна Мерву ещё и за это новое чувство... не защищённости, конечно, но почти дома, которое он принёс с собой.
Но Мерв — всегда лишь человек. А Зара — нет. Зара другая. И ей нужен кто-то такой же, как она.
Может, это она заметила тогда в Алексе? Нечеловеческую сущность?
— Да, — ответила она Мерву. — Только Неиру не говори, — и, будто оправдываясь, добавила. — Я всё равно не отправлю. Некуда.
Неир был бы против такой переписки, даже односторонней — Зара знала брата. А лишние ссоры в семье им сейчас ни к чему. Пока Рада хватает, с его кровавыми безумными планами.
Мерв понимающе кивнул.
Помолчал, а потом уверенно заявил:
— Всё с ним в порядке, — кивнул на письмо в руке, — с Алексом. Я тебе точно говорю: его так просто не возьмёшь. Так что прибереги что написала: может, еще свидитесь, отдашь...
И развернулся к окну, всматриваясь туда, будто теперь он тоже ждал Алекса. Или Неира с Радом. Или просто не хотел, чтобы Зара сейчас смотрела ему в глаза. А может, смотрел на дорогу, по которой ушел бы, потому что с ними ему тяжело и опасно, а он-то в отличие от них, нормальный, у него-то ещё всё может быть хорошо...
Но кто ж его отпустит? Он нужен им, несмотря на всё, что говорят Неир и Рад. Они и сами понимаю, что нужен, а говорят — просто чтобы поговорить.
Когда живёшь среди людей, важно иметь под боком существо, которое понимает людей. Это существо не даст им сбиться с дороги. Тем более, оно сильное. Шкаф может подвинуть. Дверь выломать. Сумку нести. И главное — в отличие от своенравных братьев, почти всегда беспрекословно слушает Зару.
Она поднялась из-за стола, сунула кусок пергамента в карман, подошла и привычно коснулась его руки чуть выше локтя — так всегда успокаивала, сдерживала Неира.
— Ты хороший человек, — будто извиняясь за свои мысли, сказала она.
— Думаешь? — хмыкнул Мерв.
Зара положила голову ему на плечо. А он обнял её за плечи, и ей снова стало хорошо и спокойно рядом с ним. Глупо: она знала, что он слабее, чем она. Чем каждый из них. Но сейчас, когда обнял, Заре на миг показалось, что теперь он защитит её от всего.
* * *
Вернувшись домой, Сакар удалился в свои покои, и Рамор никак не ожидал увидеть его до утра. Лорд устал, ему надо было отлежаться, обдумать ситуацию. Бежать больше никуда не нужно. Осталось надеяться, что Горные ещё не скоро сколотят свою армию, и за это время как-то можно успеть убедить Императора в том, что Сакар не так уж и опасен, просто его часто заносит, а вообще пользы от него куда больше, чем вреда.
Ещё бы самому в этом как-то убедиться для начала...
Но ведь Сакар не глуп. Ведь он всё слышит. Даже когда не слушает. Иногда выдает такое, о чём Рамор и сам давно забыл, а он, оказывается, слышал. Он всё слышит, просто ему надо дать время. Подумать. Понять. Принять.
Ирхан уже опустился за горы, и небо над ними теперь стало удивительного фиолетового цвета. Рамор любил смотреть на цвета вечернего неба. Но в этот раз, привычно прогуливаясь в саду, он не смог отрешиться, наблюдая за зрелищем. Мысли о Сакаре отвлекали, и он бросил короткий беглый взгляд в сторону его палат. А потом остановился, развернулся и внимательно уставился. Потому что Сакар стоял на балконе.
И почему-то сейчас Рамор внезапно очень хорошо понял Императора: сам неожиданно почувствовал угрозу в этой темной фигуре.
Сакар не шевелился, вообще ничего не делал, просто смотрел на фиолетовое небо, и наконец-то его волосы, его одежды выглядели так, как положено: их развевал прилетевший с гор ветер.
Лица было не разглядеть, но от этого Рамору становилось ещё больше не по себе. Сакар вновь казался частью тьмы. Тенью, которая зачем-то замерла у балконных перил и пристально, неотрывно изучала горы. Не шевелясь. И как будто не дыша. Так смотрит змея перед тем, как напасть на жертву. Но змея в конце концов нападает. А Сакар просто застыл тёмной статуей.
Правда, потом Рамор заметил, что нет, не застыл — тонкие пальцы отбивают на перилах балкона ритм. И без труда узнал ритм барабанов.
"И что теперь у нас в голове? — устало подумал он. — Что мы на этот раз придумали?"
Ему вдруг захотелось сходить к Оракулу, чтобы тот снова нагадал им этого Алекса. Может, Алекс поймёт, что, как и почему творит этот сумасшедший. Поймёт и объяснит нормальным людям. Им же, сумасшедшим, проще друг друга понимать, так ведь?
А Рамор ткнёт в Сакара пальцем и скажет Алексу: "Сломал — чини!"
