Глава 21
(По пути)
Зара ушла от удара человека, стоявшего между ней и стеной, ловко подсекла того под ноги — и человек упал. Неир коротким ударом вырубил того, кто был с его стороны. Дальше Мерв не видел, потому что вперед прыгнул парень со стола, а за ним — бросились остальные.
Почему-то он был уверен, что Рад обратится в волка, и обратится мгновенно, но Рад просто нырнул под не успевший раскрыться удар главаря, перехватил руку с оружием, выкрутил, ударил противника коленом и отшвырнул назад так, чтобы задеть следовавшего за ним. Остальные подоспевшие бросились на него с двух сторон одновременно, и ещё один — к Мерву.
Мерв отпрыгнул от удара, со свистом рассёкшего воздух у самой груди, увернулся от следующего, колющего. Упал, когда противник попытался с размаху резануть по шее — меч просвистел сверху, а Мерв подхватил нападавшего под ноги — и опрокинул. Не успел добраться, чтоб добить — заметил движение сверху, но слишком поздно.
Было бы.
Если бы в грудь замахнувшегося на него человека не прилетел кинжал.
Человек рухнул, Мерв отшатнулся от падающего тела, выхватил у него оружие. Вскинулся, ожидая увидеть Рада, метнувшего кинжал, но рассмотрел только смутные силуэты, и только сейчас заметил: стало совсем темно. Ещё мгновение назад, когда ему показалось, что потемнело, он решил — это от напряжения, или от какого-то удара, которого мог и не заметить. А теперь — вообще ничего не видно. Вот почему Зара с Неиром побежали в стороны.
Они не пытались окружить людей — они бросились к факелам.
Теперь всё изменилось. Теперь волки окружили людей в темноте. А люди даже не догадывались, что они — волки.
Звенела сталь, свистели клинки, рассекая воздух, где-то вскрикивали, что-то тяжело ударялось то ли о стены, то ли о пол — Мерв уже ничего не видел. Он поднялся было, но в него тут же влетел кто-то из противников, то ли бежавший от драки, то ли пытавшийся найти Мерва. Влетел, снёс на землю, оказавшись сверху, попытался ударить в лицо, но Мерв увернулся.
Ткнул того в бок мечом, столкнул с себя. Поднимаясь, слыша сдавленный всхлип за спиной, снова подумал: какие из этих парней противники? Они же такие же мелкие. И тоже, наверное, кому-то семья.
Жаль ребят, но сами напросились, верно?
От нового удара он отскочил, даже не разобрав, как. Почувствовал в последний миг. Во второй раз увернуться не удалось. Тяжелый удар по голове, боль, звон в ушах вдобавок к темноте перед глазами — и всё поплыло. Мерв упал. Только снова услышал знакомый свист — кто-то метнул оружие, — услышал, как заваливается рядом с ним тело. Попытался подняться, но рука скользнула в луже чьей-то крови, звон в голове превратился в далёкий шум, а потом стало всё стихло.
Мерв провалился в тишину.
Может, потерял сознание, а может, именно в этот момент всё и закончилось: он не знал, сколько времени прошло до того, как услышал где-то высоко над собой насмешливый голос Рада:
— Он спит или помер?
И угрожающий — Зары:
— Я тебе дам "помер"!
Мерв медленно открыл глаза, голоса были совсем далеко, несмотря на то, что волчата стояли прямо над ним, он чувствовал это по движению воздуха, а если присмотреться к тьме, в ней можно было разглядеть смутные силуэты. Голоса были далеко — и всё отдалялись. Тонули в волнах шума в ушах.
— Он не помер, он отдыхает, — поправил Неир.
Кажется, Неир злился. Дышал тяжело, говорил отрывисто и сквозь зубы. Злился — или просто устал.
Мерв медленно сел. Схватился за протянутую руку. Сначала подумал, что Зара — она всегда была добра к нему. Пусть и по-своему, по-волчьи. Но когда его решительно вздернули на ноги, понял: Неир.
Нащупал в темноте плечо Рада. Оперся на него, крепко сжал и хрипло спросил:
— Ты что здесь устроил?
— Кровавую бойню! — радостно сообщил тот.
— Ты подверг всех опасности, — напомнил Мерв. — Не предупредил.
— Если тут кто-то и был в опасности, то ты, — Мерв расслышал ухмылку в голосе. — Ты слишком слаб, чтобы...
— Рад, — оборвал его Неир. Нет, Мерву не показалось: он злился. — Заткнись и зажги факел.
— Ты что... — Рад заметно растерялся. — Ты... на его стороне?
— Поговорим потом, — отрезала Зара. — Сейчас, Рад, за факелом, осмотрим их сумки, карманы, поищем на всякий случай тайники. Уйдём. Из города. Все разговоры — после.
Мерв подумал, что никак не может разобрать, кто у них главный.
Но точно не он.
* * *
Могилу старого лорда содержали в порядке. Огромная беседка, увитая ползучими стеблями стояла особняком от остальных могил, на холме. Рамор иногда приходил туда, чтобы побыть одному: могилу никто не навещал, кроме слуг, ежедневно ухаживающих за ней. Сюда попросту никого не пускали, а те несколько человек, что имели право лично почтить память умершего, не спешили этим правом пользоваться.
Рамор остановился у беседки и подумал, что сейчас, едва ли не впервые после смерти лорда, хотел бы не просто побыть в тишине рядом с его посмертной обителью — побеседовать с ним. Никто так и не смог понять, что именно тревожит Рамора. Почему он не радуется вместе с остальными победе наследника, почему видит в этой победе что-то иное, едва ли не поражение. И странная мысль возникла: может, понял бы лорд? Может, он давно разглядел это в Сакаре? Может, предвидел, предчувствовал что-то? Понимал, что с сыном что-то не так, потому и был с ним всегда не по-отцовски холоден?
Может, видел затаившуюся в светлых глазах тьму задолго до того, как та стала прорываться наружу?
Потому не подпускал Сакара к себе?
Его странная нелюбовь к сыну всегда казалась Рамору ненормальной, несвойственной лорду, обычно разумному и спокойному. Странная нелюбовь и странный взгляд — он всегда смотрел на ребёнка, как на досадное недоразумение, ошибку, с которой ему теперь жить.
Сакара вообще редко к нему подпускали. А когда всё-таки он умудрялся оказаться слишком близко, лорд без лишних объяснений удалялся по очередному срочному делу, которого — Рамор точно знал — у него не было. Если же Сакар оказывался слишком близко, лорд мог и рявкнуть, и ударить. Не сильно — чтобы понял. Сакар всегда был понятливым, и очень быстро уяснил: приближаться к этому человеку опасно. Да и вообще — к людям. Видимо, потому сидел по тёмным углам... Или всё-таки наоборот? Сначала погрузился во тьму, а уж потом лорд стал его избегать?
Когда Сакар был мал, на него мало кто обращал внимания, Рамор в том числе. А надо было бы.
Тогда и знал бы, с чего всё началось.
Пока же — вдруг вспомнил, чем всё закончилось.
Лорд стал больше пить к концу жизни. И за неделю до того, как слёг, всё-таки столкнулся с Сакаром. О чём они спорили, Рамор не знал — он услышал, как старый лорд кричал на него, как тихо отвечал Сакар. Первого он не разобрал, второго — не расслышал. Зато расслышал лорд — и как раз когда Рамор, сам не зная, зачем, ускорил шаг, чтобы подойти к ним, влепил сыну пощёчину. И продолжая движение, ударил ещё раз — тыльной стороной ладони.
Рука у лорда была тяжёлая, останавливаться он не собирался, Сакар отшатнулся от третьего удара, и Рамору вдруг показалось, что сейчас случится что-то непоправимое. Он так и не смог объяснить себе, почему. Сакар не схватился за оружие, даже не попытался ударить в ответ. А Рамор всё равно испугался. И до сих пор не знал, за кого из них.
Потому он окликнул, прерывая сцену:
— Мой лорд!
Лорд круто развернулся, так и застыл — с занесенной для очередного удара рукой. Злой, раскрасневшийся, запыхавшийся. И только сейчас Рамор понял — он тоже был напуган. Собственный страх вызывал у него всегда одну и ту же реакцию — ярость. Он знал единственную форму защиты — нападение.
"Надо прекращать общаться с Оракулом, — подумал тогда Рамор, — а то я, кажется, превращаюсь в такого же, как он: копаюсь в грязных душах и грязном белье".
Кажется, после того, как он окликнул лорда, у того на мгновение случилось просветление. Он даже поднял растерянный взгляд на собственную занесенную руку, но потом неожиданно заговорил Сакар. Бледный и совершенно спокойный.
— Мы говорим, Рамор, — ровно произнес он. — Если у тебя ничего срочного, подойти позже.
Краем глаза Рамор видел: старый лорд растерялся. Он и сам удивился. И решил, что мало досталось Сакару, раз продолжает наглеть. С другой стороны, мальчик был прав: это не его дело.
— Можешь идти, — приказал Сакар, не сводя с него прямого взгляда.
Впервые приказал Рамору, но сделал это спокойно и уверенно, будто всю жизнь только и этим и занимался: отдавал приказы.
Рамор вопросительно глянул на старого лорда, тот уже собрался с мыслями и коротко кивнул, подтверждая приказ. Рамор удалился со странным чувством облегчения — будто по счастливой случайности выбрался невредимым из логова змей — и вины за это облегчение.
Он должен был разобраться, что тогда происходило.
И только сейчас начал понимать, почему это было так важно.
Следующие несколько дней Сакар почти безвылазно провёл в библиотеке, а старый лорд продолжал пить. Пока не допился — слег с тяжёлой, незнакомой лекарям, болезнью и уже не встал.
И сегодня Рамор вдруг подумал, что можно увязать этот факт не с беспробудным пьянством, помноженным на прочие старческие хвори. Сегодня он вспомнил, что покойная мать Сакара, как шептались, неплохо разбиралась в растениях и ядах. А Сакар тогда вполне четко дал понять, что он сам в состоянии справиться с проблемой.
"Да глупости, — тут же сказал себе сам Рамор, почему-то отшатнувшись от стенки беседки, на которую только что опирался — будто и та пропитана ядом. — Ты теперь везде будешь заговоры искать? Ты, конечно, знаешь за Сакаром много тёмных дел, но не забывай: все они совершены уже под твоим чутким руководством. До того он только книжки читал и глазами хлопал. Так что прекращай обвинять его, даже мысленно, теперь он твой лорд и…"
— Как здоровье Оракула? — прохладно осведомились за спиной, и Рамор чуть не подпрыгнул.
Обернулся.
Сакар стоял в нескольких шагах, опираясь на развесистое дерево и небрежно подбрасывая в ладони безделушку Артага. Естественно, ему было совершенно наплевать на здоровье Оракула, просто выбрал такой способ дать понять: он знает, где был Рамор и с кем вёл беседы.
Так хотел дать понять, что даже на холм за ним полез. Ему бы в постели лежать, раны после битвы залечивать, ну или пировать со всеми, если так хорошо себя чувствует. А он стоит тут, дерево подпирает.
Зачем следить за собственным стражем?
— Думаю, лучше, чем моё, — ответил Рамор. — Не он чуть не потерял тебя в битве с Горными — я. Теперь вот сердце болит. И глаз дёргается.
— Сердце надо беречь, — с лёгкой ухмылкой кивнул Сакар, и Рамор уже совсем запутался: то ли он себя слишком накрутил, то ли это действительно прозвучало еще не как угроза, но уже — предупреждение.
— На тебя сердец не напасёшься, — пробурчал он, — самоубийца ненормальный.
— Мы же победили, — напомнил Сакар, отлепившись от дерева. Пожал плечами и тут же поморщился от боли. Сделал несколько тяжелых шагов, прошёл мимо Рамора в беседку и тяжело опустился на лавку. Подумал и исправился. — Я победил.
— В этом и проблема, — отозвался Рамор. — Ты действуешь один. Не делишься планами. Не сообщаешь о решениях. Не советуешься.
— Ты бы поддержал меня? — удивился Сакар и полоснул холодным взглядом.
"Нет, конечно! Это же было самоубийством! И приговором для всех твоих людей!"
— Не знаю, — уклончиво ответил Рамор.
— Времени было слишком мало, чтобы тратить на пустые споры, — тихо сказал Сакар. — Кроме того, зачем моим людям видеть, как ты со мной споришь? Это подняло бы боевой дух? Твое неверие в меня?
— В тебя я верю! — раздраженно возразил Рамор. — Но есть разница: ты и твой ненормальный план!
— Ты ни во что не веришь, — фыркнул Сакар. — А они, — мотнул головой в сторону дворца, где продолжались гуляния в честь великой победы над Горными, — они верят. Твоё неверие помешало бы им... мне...
Сакар подумал, а потом уже без ухмылочек, очень серьёзно, почти доверительно сказал:
— Чтобы победить, нужно верить, Рамор. Это всё, чего я требую от тебя. От всех вас. Верить.
— В тебя? — с сомнением уточнил Рамор.
— В меня, — кивнул Сакар.
Несколько секунд изучал его, будто хотел высмотреть, смог ли донести мысль. А потом уставился вдаль и снова стал похожим на бледную статую, которая по какой-то чистой случайности научилась говорить и дышать. Только что был живым человеком — и нет его.
— Ты видел, сколько их было? — спросила статуя. — Они собрались в армию. Сплотились против меня — сплотятся и против Империи. И тогда их будет больше.
Рамор задержал дыхание, потому что теперь ему показалось, что Сакар читает мысли. Он ведь тоже думал об этом. Едва ли не теми же словами. Правда, он уже убедил себя, что пока бояться нечего.
— Всё меняется, — пожал плечом Сакар. — Наш мир меняется. Глупо полагать, что их мир стоит на месте. Изменения — это не так уж и сложно. Просто нужно, чтобы пришел нужный человек. Когда-то пришел Первый Император — и земли, которые ранее враждовали, стали единым целым. Так же может случиться и у Горных.
— Ключевое слово здесь "человек", — ответил Рамор, раздумывая над тем, не врёт ли себе сейчас. — Горные куда более походят на животных. Дикие монстры, у которых все завязано на крови, грязи и шаманстве. Звери, как ты и говорил.
— В таком случае, — вновь повернулся к нему Сакар и долго, пристально смотрел в глаза, — может быть, к ним пришёл необходимый монстр?
— Всё это догадки, Сакар, — вздохнул Рамор, которому стало немного не по себе и от пристального взгляда, и от того, что спорил сейчас не столько с ним, сколько с собой.
— Нет, — ответил Сакар, и Рамор понял: сейчас Сакар скажет что-то, с чем спорить невозможно. Может, он и отцу тогда нечто подобное сказал. Только Рамор, в отличие от старого лорда, трезв и готов слушать.
— Я видел монстра, — сказал Сакар. — В толпе Горных. Верхом на чёрном чудовище. С чёрным копьём. Он отдавал приказы, и его слушали. Те, кто слышали. Я не смог к нему пробиться. Но он был, и он командовал. А остальные скоро научатся слышать.
— Вот тогда и поговорим, — отрезал Рамор.
— Если будем ещё в состоянии говорить, — сказал Сакар.
Медленно, осторожно поднялся и направился прочь.
— Проводить тебя? — спросил ему вслед Рамор.
— Не утруждайся, — отмахнулся Сакар, не оборачиваясь. — У тебя сердце болит. И глаз дёргается.
Он шёл медленно, с трудом, осторожно ступая, будто боялся, что развалится. Рамор и сам боялся, что он развалится. Споткнётся, упадёт на землю и раскрошится на мелкие камни. Он прекрасно помнил, что лекари запретили Сакару вставать с ложа. Но разве его удержишь? Его уже давно невозможно удержать. Удержать, уговорить, убедить. Он уже давно слушает только себя и верит только себе. Отец научил его одному: быть одиноким.
Когда к нему пришёл Рамор, было уже поздно.
* * *
— Зачем?! — рявкнул Мерв, стоило им войти в комнату. Захлопнул за собой дверь, круто развернулся к Раду и уже тише, но с тем же напором повторил. — Зачем?
Рад презрительно прищурился, глядя прямо в глаза. Зара с Неиром собирали вещи: быстро, чётко, слажено. Они привыкли так уходить. Мерву хотелось все изменить. Хотелось, чтоб уходить не пришлось. Не так. Не бежать, сломя голову, оставляя за собой очередной кровавый след.
Но сейчас, глядя на них, он начал понимать: ничего не выйдет.
Неир на миг замер, почуяв на себе взгляд, коротко раздраженно глянул через плечо, вопросительно выгнул бровь: чего уставился? И продолжил паковать вещи. Некоторые их взгляды Мерв научился разбирать. А некоторые, наверное, не научится никогда.
— Испугался, да? — сочувственно оскалился тем временем Рад. — Надо было предупредить обо всем заранее, чтобы в штаны не наложил?
— Надо было предупредить, чтобы мы придумали другой план, — устало вздохнул Мерв, двинулся вперед, мягко отстранив с пути Рада, и на мгновение показалось, что тот сейчас вцепиться зубами в дотронувшуюся до него руку. Мерв шагнул к своей сумке. Много собирать не нужно: бросить окровавленную рубаху, надеть чистую да обуться. Но Мерв задержался, делая вид, что пытается всё утрамбовать. — Мы планировали взять много денег малой кровью. Вышло наоборот.
— Ты. Планировал, — напомнил ему Рад. — Сидел в комнате и планировал.
— Потому что это необходимо…
— Да никогда это не было необходимо! — неожиданно сорвался на крик Рад, и теперь уже все замерли, развернулись, изумлённо уставились на него. — И ты никогда не был необходим! Ты нам никто! Не брат! Не отец! Не смей меня отчитывать!
Зара с Неиром коротко переглянулись.
— Вы все! — продолжал кричать Рад. — Все! Живы! Благодаря! Мне! Сколько можно считать меня маленьким и слабым?! Я все сделал сам! Они хотели убить нас — я убил их!
— Они были людьми, — с напором напомнил Мерв.
— А мы кто?! — проорал Рад, и в темных глазах подозрительно влажно заблестело.
Мерв глубоко вдохнул, выдохнул. Сбавил тон и устало спросил:
— И чего ты добился?
Рад проморгался, вскинулся, взгляд полыхнул совсем уж безумно, но быстро вернулся в норму — стал обычным, диким и тёмным, но вменяемым.
— По крайней мере, повеселились, — криво ухмыльнулся он, развернулся и стремительно вышел, громыхнув за собой дверью.
Неир дёрнулся было за ним, но покосился на Зару и та едва заметно качнула головой. Шагнула к Неиру, мягко коснулась его локтя, тихо пообещала:
— Он вернётся. Пусть немного побудет один.
— Он половину селения в клочья разорвёт, — мрачно буркнул Мерв.
— Он знает правила, — холодно отчеканил Неир, поднимая на него недобрый взгляд.
Неир злился. Теперь — на Мерва.
"Определись уже, на кого ты злишься, — мрачно подумал Мерв. — Впрочем, о чём это я? Ты злишься всегда и на всех..."
— Я не был прав? — так же холодно удивился он, в очередной раз принимая битву взглядами.
— Плевать, — пожал плечами Неир, — Рад мой брат. Ещё раз обидишь его — разорву.
— Он там убил с десяток людей, — напомнил Мерв, кивнув за окно. — Просто чтобы развлечься.
— Он был не один, — напомнил Неир. — Там был и ты. И я. И она. Надо будет — убьём ещё. Дальше что?
— Я не согласен, — Мерв решительно забросил за плечо сумку и выпрямился. Собрался тоже уйти, прямо как Рад, только дверью не хлопать, ну, и не возвращаться потом обратно.
— Мерв, — мягко позвала Зара. — Постой.
И перевела многозначительный взгляд на Неира. Тот тяжело вздохнул. Зара толкнула локтем в бок. Неир нехотя проговорил:
— Мерв, мы… всё решим. Спокойно. Позже. Останься.
— Зачем? — снова удивился Мерв, на этот раз — искренне.
— Мы семья, — тихо напомнила Зара. Мерв фыркнул, перевел взгляд на Неира, и тот снова пожал плечами, мол, раз сестра говорит "семья", значит, семья и есть. Мерв бросил короткий взгляд на дверь, подумал мгновение, положил сумку и привалился к стене, приготовившись ждать, пока эти двое соберутся, а третий вернётся.
И даже не заметил, что неосознанно скопировал излюбленную позу Неира.
Он сейчас вообще мало что замечал — думал о своём. О том, что бывает непосильная работа. И быть братом — или кем они его там считают? — в этой стае сумасшедших — это именно она. Что нельзя брать на себя такую ношу, заранее понимая, что не справишься. Но и оставлять их нельзя. Потому что никто не справится.
"Что бы сделал сейчас Алекс?" — привычно подумал Мерв, и понял: ответа нет. Не потому что он, как это часто бывало, не знает ответа. Просто нет. Потому что Алекс не оказался бы на его месте. С волчатами жить — это тебе не дракону голову отрубить. Это — куда серьёзнее. Это важнее.
Как помочь зверям выжить, научив при этом не быть зверьми, когда вокруг полно других, не менее хищных зверей?
Неир уложил собранную сумку на лавку, выпрямился, покосился на Зару и неожиданно ухмыльнулся.
— Ты права, Зара, — сказал сестре. — Оставим его. Если совсем голодно станет, можно будет съесть. Он большой, хватит надолго…
Зара усмехнулась в ответ, не отрываясь от дела.
— Я не ушёл, — напомнил Мерв. — Я тут стою. И всё слышу.
Неир покосился на него, и Мерв так и не смог до конца разобрать, что увидел в тёмном колючем взгляде: дружескую насмешку или не слишком хорошо скрытую угрозу.
* * *
Рамор всё же догнал его на полпути от могилы отца к палатам. Догнал и придержал под руку, так и не определив, кому это больше нужно: Сакару, которому трудно идти, или самому Рамору — чтобы в очередной раз доказать себе материальность этого существа. Чтобы доказать, что поддерживает человека, а не сбрендивший сгусток тьмы, не ходячую статую, или ещё какую-нибудь химеру. Сакар раздраженно покосился, но отбиваться от помощи не стал.
— Ты же знаешь, что можешь доверять мне? — тихо спросил Рамор.
— Я доверяю, — так же тихо ответил Сакар. — Только тебе и Оракулу. Вы — моя опора.
— Ты же знаешь разницу между понятиями "доверять" и "использовать"? — уточнил Рамор.
Сакар глянул на него и насмешливо ухмыльнулся. В светлых глазах снова мелькнула легкая искра безумия, которую Рамор определённо видел раньше.
* * *
Рад шел быстро, не глядя под ноги. Толкнул какую-то толстуху, наступил в лужу, рыкнул на едва не врезавшегося в него ребёнка, и тот помчался прочь, как от огня. Добрался до заброшенных домов на окраине селения, легко перемахнул через покосившийся забор, потом — через второй. Этот путь они давно присмотрели для отступления — в случае, если их будут пытаться задержать. Запасной выход всегда должен быть — так сказал Мерв. Огромный медлительный и пугливый дурак, который почему-то решил остаться с ними. И старшие почему-то решили, что они не против.
Рада, как обычно, не спросили. Не было у него право голоса.
Он мог кричать, вопить, хоть глотку себе изнутри разодрать — всё равно у него не было права голоса.
Он не хотел видеть рядом никого. Тем более — человека. Тем более — этого. Который рядом, но враг. Потому что видно же, что враг. Смотрит с опаской, едва ли не за нож хватается, стоить только пошутить. Ночью запросто может попытаться прирезать, потому что просто чего-то там испугался. Трус. Он же всё просчитать должен, а если что-то — Рад, например, — не просчитывается, проще от него избавиться.
Он ведь даже не умён! Неир вот умный, Зара умная, а этот — постоянно пытается втолковывать какие-то правила, только и всего. Учить их жить по своим правилам.
Так теперь будет?
Теперь они будут жить по его правилам?
Они были волками. Были свободными. Уничтожали людей, которые того заслуживали. Их способности — это дар. А он делает вид, что этого дара нет. Что им нужно быть, как люди. Ходить, как люди, говорить, как люди, охотится, как люди.
Пытается опустить их до своего уровня. И старшие его слушают! Да по какому праву?!
Сволочь!
И Алекс сволочь! Придумал, как уничтожить их, чтоб не запачкать руки — запустил к ним в стаю огромного тупого медведя, и теперь стая развалится сама.
А Зара-то какова! Всё глазки ему строит! А Неир! Куда Зара — туда он! И всем так нравится играть в людей! Идиоты. Умные, но такие идиоты. Если дать слабину, пожалеть врага, попробовать с ним говорить, как пытается этот, враг ударит первым. И Алекс всё-таки уничтожит их. Уже уничтожил.
Рад со злости ударил кулаком в стену. В кулаке хрустнуло, из глаз брызнули слёзы, Рад взвыл от боли. Перехватил руку, всхлипнул, прижав к себе.
Мгновение лес молчал.
А потом вдали завыли в ответ. Рад замер, прислушался. И сделал осторожный шаг в ту сторону леса.
