4
Я проснулась в квартире Грега около семи и сразу же потянулась к телефону. Набрала номер Джима. Прозвучали три гудка, затем, безо всякого предварительного сообщения, пискнул автоответчик.
– Перезвони, – лаконично произнесла я и повесила трубку.
Вряд ли Джим обрадуется. Утро после ночной охоты – время безмятежной созерцательности, столь же священное для перевертышей, как медитация для шаолиньских монахов. Оказавшись меж человеком и зверем, оборотни стремятся к полному контролю обеих ипостасей, поэтому встречают рассвет, всецело погрузившись в себя. Когда подробный самоанализ заканчивается, они мирно засыпают.
Я ни капли не сомневалась, что Джим охотился на Юникорн-лейн. Скорее всего, сейчас он находится в полной отключке, и писк автоответчика доведет его до белого каления. Представив это, я усмехнулась.
Потянулась, разминая плечи и спину. Несколько раз основательно пнула тень на стене, так и не поразив воображаемого противника. Провела круговую тренировку, отработав основные приемы: прямой удар, боковой, вертушку. Закончила привычной комбинацией из нескольких хуков. Спустя десять минут взмокла – хоть отжимай, но продержалась еще двадцать, уделив особое внимание верхней части корпуса. Руки, плечи, грудь… Штанги у Грега не имелось, поэтому я взяла тяжелую булаву, налитую свинцом. Для упражнений она была плохо сбалансирована, но хоть что-то.
Я не занималась несколько дней и ослабела. Но разминка пошла мне на пользу. Настроение улучшилось. Когда настало время принимать душ, я, можно сказать, почти развеселилась.
Едва я прикоснулась к двери ванной, зазвонил телефон. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросилась к аппарату.
– Джим?
– Привет, – произнес мужской голос.
Довольно приятный, отлично поставленный и мелодичный. Потребовалась минута, чтобы вспомнить, где я его слышала.
– Доктор… Крест?
– Он самый.
Ну и ну! Доброволец из морга с говорящей фамилией отбеливающих зубных полосок. Где он раздобыл телефон квартиры Грега?
– Чем могу служить?
– Я надеялся, вы согласитесь со мной пообедать.
Упорный малый.
– Откуда у вас этот номер?
– Позвонил в орден, представился и соврал, что у меня имеется информация о мертвом вампире. Они пошли мне навстречу.
– Понятно.
– Так вы составите мне компанию?
– Я жутко занята.
– Но надо ведь вам хотя бы иногда питаться. А я был бы счастлив снова увидеться с вами в неформальной обстановке. Дайте мне шанс. Если у нас не заладится, обещаю, мигом исчезну из вашего поля зрения.
Обдумав предложение, я решила, что не прочь согласиться. Полнейшая нелепость! Сижу на бомбе, Стая или Племя вот-вот запалят фитиль, а я размышляю о свиданиях. Кстати, когда у меня было последнее? Пару лет назад?
– Договорились. Могу встретиться с вами с двенадцати до половины первого в «Лас-Колимасе». Знаете, где это?
Он знал.
– И еще. Доктор Крест…
– Просто Крест. Может, перейдем на «ты»?
– Пожалуйста, не звони больше в орден, Крест.
Я ожидала, что он растеряется.
– Есть, мэм, – непринужденно произнес он и отключился.
Стоя под душем, я пыталась разобраться, почему согласилась на рандеву. Должен быть какой-то резон, помимо одиночества, усталости и желания нормальных человеческих отношений. Ну ладно, отношений с мужчиной, причем с таким, который не превратится в монстра и не имеет склонности менять тела, словно одежду.
Может, через дока удастся выяснить что-нибудь о вскрытии дохлого вампира? Пожалуй, это основная причина.
Я еще принимала душ, когда телефон вновь заверещал.
Выключив воду, я прошлепала в комнату, оставляя на линолеуме мыльную пену.
– Да.
– Это Максин.
– Привет.
– Рыцарь-заступник желает видеть вас сегодня в восемь тридцать.
– Благодарю.
– Не за что, мисс.
Повесив трубку, я вернулась в ванную. Тугие горячие водяные струи приятно массировали мышцы.
Звонок.
Взвыв, поскакала к телефону, уже не потрудившись выключить воду.
– Ну, кто там еще?
– А у тебя, наверное, железные нервы, если ты позволяешь себе оставлять мне сообщения на автоответчике по утрам! – прорычал Джим.
– Прости, что разбудила, спящий красавец! – рявкнула я в ответ.
– И чего тебе надо?
– Чтобы ты продрал глаза и составил список убитых оборотней. Места, время и все такое прочее.
– А это секретная информация. Кем ты себя возомнила, черт тебя дери?
– Единственным человеком, которому есть до вас дело. Выгляни в окно. Ну? Видишь там людей, выстроившихся в очередь, чтобы подтереть ваши мохнатые зады?
Грохнув трубкой, я вернулась в ванную. Отсутствие пара должно было меня насторожить, но я, как дура, с разгону вклинилась в поток ледяной воды. Пока я болтала с Джимом, горячая в бойлере закончилась.
Душить струи было бессмысленно, поэтому я просто закрыла кран и хорошенько растерлась полотенцем. Денек, судя по всему, обещал быть незабываемым.
Я сидела в кресле для посетителей, которое стояло в глубине кабинета заступника.
Сегодня Тед по телефону не общался. Вместо этого он таращился на меня через стол, как средневековый рыцарь смотрит на сарацинов, подступающих к его крепости.
Секунды шли, превращаясь в минуты. Наконец, он произнес:
– Я запросил твое дело из Академии.
Нет!
– У тебя э-коэффициент.
«Э» значит «электрум». На самом деле, – ничего особенного. Правда-правда.
– Ты в курсе, сколько адептов-электрумов поступило в Академию за тридцать восемь лет ее существования?
А как же! Грег мне уши прожужжал, число намертво впечаталось в подкорку. Однако провоцировать Теда мне было не с руки, и я промолчала.
– Восемь, – веско припечатал он. – Включая тебя.
Я попыталась скроить огорченную физиономию.
Тед передвинул шариковую ручку на два дюйма влево, пристально осмотрел диспозицию и вновь перевел взгляд на меня.
– Почему ты ушла?
– Проблемы с начальством.
– Запущенный случай студенческого гонора?
– Если бы. Нет, просто я поняла, что орден не для меня, и покинула Академию прежде, чем наделать глупостей.
В голове зазвучал укоризненный голос Грега: «Итак, ты стала наемницей, вольным стрелком, без цели и без расчета?»
– Но сейчас ты работаешь на орден.
– Да.
– И как?
– Немножко чешется и зудит, док.
– Хорош валять дурака, – отмахнулся рыцарь. – Я серьезно.
– Неплохо, конечно, иметь базу в городе, а стикер с вашим названием помогает распахнуть двери настежь. Ответственность большая.
– Тебя это напрягает?
– Да. Если я облажаюсь, работая на себя, то буду на мели, и мне придется перейти на подножный корм, пока ситуация не выправится. А если я сяду в лужу сейчас, погибнут люди.
Он кивнул.
– Начальство над душой не стоит?
– Нет, вы держите меня на длинном поводке. Но я все равно знаю, что оно есть.
– Что, если им попросту пренебречь?
– Не выходит.
– Я получил претензию от Натараджи.
Тема сменилась, и я расслабилась.
– Претензию?
– Жалуется, что ты не желаешь прямо обсудить с ним дело. А ему есть что сказать.
– Ему всегда есть что сказать. – Я пожала плечами.
– Тебе известно, в чем проблема?
– Да. И Племя, и Стая – подозреваемые. Натараджа из кожи вон лезет, чтобы показать свою лояльность.
Рыцарь одобрительно хмыкнул.
– Прежде мне незачем было идти в «Казино», – добавила я.
– Теперь причина появилась.
– Похоже на то.
– Хорошо. Сразу после нашего разговора заткни ему пасть.
Я кивнула.
– Доложи, как далеко продвинулась.
Я вывалила ему всю подноготную. Сообщила о растерзанном упыре со скрытым тавром. О встрече с Царем Зверей, представившимся Кэрраном. О желтом пунктире на диаграмме м-сканирования и о видении Анны.
Рыцарь слушал, безучастно кивая, а когда я закончила, повторил:
– Хорошо.
Сообразив, что аудиенция завершена, я покинула кабинет. Сегодня сарацинке удалось удрать до того, как на ее голову вылили котел кипящего масла.
Я направилась к кабинету Грега. Со вчерашнего дня мне что-то не давало покоя, засев в мозгах, и утром, под ледяным душем, я наконец-то ухватила мысль за юркий хвостик: женские имена в бумагах опекуна. Они совершенно вылетели у меня из головы: глупо и крайне безответственно. Как можно о таком забывать?
Найти папку, а в ней – лист с перечнем имен, оказалось секундным делом. Сандра Молот, Анджелина Гомес, Дженнифер Ин, Алиса Конова. Порылась в шкафах, но персональных дел ни на одну из них не нашла. Имена принадлежали разным этническим группам, между ними не прослеживалось никакой связи. Разыскав в нижнем ящике стола телефонную книгу, я ее пролистала. Ин и Гомес – распространенные фамилии, да и Молот не редкость, поэтому я решила попытать счастья с Коновой. Обнаружила двух мужчин по фамилии Конов, Анатолия и Дениса.
Русские для обозначения женского рода добавляют к словам окончание «а», Конова – явно производное от Конов. Обдумав это, я решила, что нужно позвонить.
Набрала первую комбинацию цифр. Механический девичий голосок сообщил, что номер отключен и не обслуживается.
Теперь займемся вторым…
Раздались гудки, затем проскрипел старушечий голос со слабым акцентом:
– Слушаю.
– Добрый день, могу я поговорить с Алисой?
Последовало долгое молчание.
– Мэм?
– Алиса пропала. Мы не знаем, где она, – спокойно ответила невидимая собеседница и отключилась, прежде чем я успела раскрыть рот.
Моей второй ставкой стала Молот. Этих нашлось целых шесть. Я попала в яблочко с четвертой попытки: молодой мужчина неохотно сообщил, что Сандра – его сестра и что она исчезла четырнадцатого числа прошлого месяца. Рассказать подробнее отказался.
– Копы ее ищут, – просто добавил он.
Поблагодарив, я повесила трубку.
Затем обзвонила девятнадцать человек по фамилии Ин и двадцать семь Гомесов. Дженнифер так и не нашла, зато отыскала двух Анджелин. Первой оказалось два годика. Второй – двадцать, и она тоже как сквозь землю провалилась.
Можно с уверенностью сказать, что ее постигла участь остальных трех женщин. Я прикинула, не наведаться ли в полицию за дополнительными сведениями, но здравый смысл взял верх: меня не только вышвырнут вон без какой-либо информации, но могут и осложнить мне работу. Копы уважают орден, но сотрудничать соглашаются только из-под палки.
А я даже не рыцарь.
Не исключено, конечно, что четыре леди периодически отращивали мех и когти и звали Кэррана «господином». Тогда логично предположить, что они – среди тех семерых убитых оборотней. Я перезвонила Джиму, чтобы узнать, так ли это, но его то ли не было дома, то ли он не хотел отвечать. Сообщение оставлять не стала.
Приближался полдень. Меня ждал обед с пластическим хирургом. Делать было нечего. Я отложила папку.
Дизайнер ресторана «Лас-Колимас», вероятно, был одновременно страстным поклонником архитектурных стилей ранних ацтеков и сети забегаловок «Тако Белл». Ресторан представлял собой аляповатую мешанину ярких кабинок, пестрых пиньят и искусственной зелени. Декоративная полка с шеренгой из искусственных черепушек прекрасно имитировала ацтекские цомпантли: правда, здесь она увенчивала буфетную стойку с готовыми блюдами.
На подоконниках, между восковыми фруктами, вываливающимися из плетеных рогов изобилия, притулились терракотовые фигурки языческих божков.
Обстановка – чепуха. Стоило войти внутрь, как тебя окутывали восхитительные ароматы. Я прибавила шагу, миновав торчавшего у кассы пятифутового глиняного уродца, долженствующего изображать Шочипилли, принца цветов. Мне наперерез бросилась рыженькая официантка.
– Извините, вы – Кейт? – спросила она, ослепительно улыбнувшись.
– Да.
– Вас там ждут. Сюда, пожалуйста.
Когда мы проходили мимо буфетной стойки, я услышала мужской голос, интересующийся:
– А кетчуп можно?
Такое вы встретите только на Юге.
Девушка подвела меня к угловому кабинету. Там уже сидел доктор Крест, изучающий меню.
– Док, я ее поймала! – возвестила официантка.
Посетители за соседними столиками синхронно уставились на меня. Будь в ресторане поменьше народу, придушила бы дурынду на месте.
Крест оторвался от меню и одарил рыжую улыбкой.
– Надо же, вы не забыли. – В голосе прозвучало удивление. – Спасибо, Грейс.
Та хихикнула:
– Позовите меня, если что понадобится.
И она удалилась, отчаянно виляя бедрами. Сроду бы не подумала, что столь костлявой задницей можно такое вытворять, а вот поди ж ты.
Я села.
– Приближается буря, – произнес Крест.
– Ты здесь только пять минут, а официантки уже строят тебе глазки. Наверное, у тебя талант.
Он развернул салфетку, достал нож с закругленным кончиком и приставил лезвие к своей грудной клетке.
– Вовсе нет, – заявил док, размахивая довольно острым на первый взгляд ножом. – В большинстве своем люди относятся к официанткам хуже, чем к собакам. Мол, раз они приносят клиентам еду и ждут чужих приказаний, они – низшие существа, которых можно безнаказанно втаптывать в грязь.
Я забрала у хирурга ножик, пока Крест что-нибудь себе не отсек, и положила на стол.
Вернулась рыжеволосая Грейс, одарила нас очередной улыбкой и осведомилась, готовы ли мы сделать заказ. Я обошлась без ее консультации по поводу фирменных деликатесов. Крест на чистейшем испанском попросил чурраско и чимичурри. Грейс уставилась на него и захлопала ресницами.
– Кажется, он желает филе-миньон в чесночном соусе с петрушкой, – встряла я. – По особому рецепту шеф-повара.
Ее мордашка прояснилась.
– Что будете пить?
Мы оба заказали воду со льдом, и девица вновь отчалила, покачивая кормой.
Крест поморщился.
– Что? Внезапная смена парадигмы? – спросила я.
– Не терплю некомпетентности. Она работает в ресторане латиноамериканской кухни и обязана знать хотя бы названия блюд и то, как они произносятся. Возможно, бедняжка старается изо всех сил… – Он огляделся. – Надо сказать, местечко не слишком вдохновляет на задушевные разговоры.
– Не нравятся мои вкусы?
– Не очень.
Я пожала плечами.
– Ты какая-то… враждебно настроенная.
Но фразу он произнес отнюдь не сердито. Напротив, в его голосе прозвучало веселье.
– Полагаешь, я должна была выбрать спокойное заведение с изысканной обстановкой, подходящей для бесед тет-а-тет?
– А ты ведь могла бы.
– Зачем? Ты сам навязался, почему бы мне хотя бы не поесть вкусно?
Он сделал другую попытку:
– Я никогда прежде не встречал такую, как ты.
– Что совсем неплохо. Люди, подобные мне, не любят, когда им садятся на шею. Мы способны и ноги нахалам переломать.
– Неужели? – Крест усмехнулся.
Никак он со мной флиртует?
– Что?
– Переломать мне ноги.
– Да. При определенных обстоятельствах.
– У меня коричневый пояс по карате, – его, похоже, забавлял мой образ «сильной и независимый женщины». – Мы могли бы провести учебный бой.
Любопытно! Я расплылась в психопатической ухмылке, жахнув разом из всех стволов:
– Коричневый, значит? Ух ты! Но не забывай, я зарабатываю на жизнь, ломая ноги другим, зато ты…
– Чиню носы? – перебил он.
– Я хотела сказать, штопаешь трупы, но ты прав, твой пример мне нравится больше.
Мы улыбались друг другу.
Тут к нашему столу причалила Грейс с двумя тарелками. На сей раз она не успела осчастливить дока акульим оскалом: ее позвали.
– Слушай, а здесь отлично кормят, – заявил Крест, попробовав того-сего.
«И дешево», – мысленно добавила я, состроив гримасу: мол, а тебе что говорили!
– Если ты пообещаешь не ломать мне ноги, я брошу потуги произвести на тебя впечатление.
– Идет. Где выучился испанскому?
– У отца. Он бегло говорил на шести языках, а сколько понимал – Бог весть. Мой папа был антропологом старой закваски. Мы с ним два года провели в Мексике. Жили около храмового комплекса Темпло Майор.
Приподняв бровь, я взяла бутылочку с острым соусом, стилизованную под фигурку божка, и поставила перед доком.
– Тлалок, – тотчас угадал он. – Бог дождя.
– Расскажи про Темпло Майор.
– Ну… там было жарко и пыльно.
Он поведал мне о своем отце, старавшемся понять давно умерших людей, о восхождении по бесконечной лестнице на вершину сооружения, туда, где на мир взирали два капища. В те годы он иногда спал под бескрайним небом у резных стен пирамиды и ему снились жуткие жрецы… Каким-то образом его голос перекрыл ресторанный гул, превратив болтовню завсегдатаев в белый шум. Это было столь замечательно, что я могла бы поклясться, в нем есть некая магия, хотя от дока не исходило ни намека на силу. Вероятно, то было человеческое волшебство, порожденное обаянием и дружеской беседой, которое я часто недооценивала.
Он все говорил, а я слушала приятный голос и смотрела на парня. В нем чувствовалось нечто умиротворяющее, хотя я и не знала, что именно: раскованность или полная невосприимчивость к моим суровым взглядам. Он оказался забавен, однако не пытался балагурить, умен без показной эрудиции, и давал понять, что ничего не ожидает взамен.
Обед незаметно затянулся, вдруг оказалось, что уже половина второго, и мне пора.
– Я прекрасно провел время, Кейт. Впрочем, это очевидно. Я ведь болтал без умолку. Тебе следовало меня остановить.
– Мне интересно тебя слушать.
Он недоверчиво прищурился и объявил:
– В следующий раз – твоя очередь говорить.
– Что?
– Ты не откажешься со мной поужинать?
– Пожалуй, не откажусь, – выпалила я, не успев прикусить язык.
– Значит, сегодня вечером? – с надеждой спросил он.
– Попытаюсь выбраться, – искренне пообещала я. – Позвони часиков в шесть.
И, на случай, если магический прилив вырубит телефоны, дала ему свой адрес. Настояв на том, что сама за себя заплачу, отклонила предложение проводить меня до машины. День, когда мне потребуется эскорт, еще не наступил. Знаю одно: когда этот час пробьет, я отдам свою саблю провожатому – и только тому, кто сумеет обращаться с «Погибелью».
– Достопочтимый мистер Натараджа был бы рад побеседовать с вами, – произнес в трубке интеллигентный мужской голос. – Однако его расписание заполнено на следующий месяц.
Вздохнув, я побарабанила пальцами по кухонному столу Грега.
– Извините, не расслышала ваше имя…
– Чарльз Коул.
– Послушай меня, Чарли. Немедленно соедини меня с Ровеной, и тогда я не сообщу Натарадже, что ты учинил препятствия назначенному орденом следователю.
На том конце помолчали, потом Чарльз слегка натянутым тоном сказал:
– Подождите минуту, пожалуйста.
Я промолчала, весьма довольная собой. В трубке щелкнуло, и раздался хорошо поставленный голос Ровены:
– Прими мои глубочайшие извинения, Кейт. Произошло прискорбное недоразумение.
Один ноль в мою пользу.
– Никаких обид, – ответила я, поскольку вполне могла позволить себе великодушие. – Мне сообщили, что Натараджа не прочь со мной поболтать.
– Верно. К сожалению, Натараджа сейчас уехал. Знай он о твоем визите, без сомнения, отложил бы дела. Он вернется вечером, и я буду тебе крайне признательна, если ты согласишься посетить нас попозже. Например, в два часа ночи.
Один-один. Она сравняла счет.
– Без проблем.
– Спасибо, Кейт.
Мы тепло попрощались. Ровена умудрялась любую беседу незаметно переводить в личную плоскость, словно бы предмет разговора был важен для нее самой, и отказ от уступки выглядел персональным оскорблением. В итоге выгода оказалась обоюдной: если ты соглашался на ее просьбу, она реагировала так, будто ей делали великое одолжение. Полезное искусство. Хотела бы я им овладеть. Впрочем, у меня нет ни времени, ни терпения.
Я опять побарабанила ногтями по столу. И что теперь? Прежде чем исключать Корвина из списка подозреваемых, я должна с ним поговорить. А больше никого в моем списке-то и нет. Возможно, если я сильно разозлю Натараджу, он снабдит меня другими наводками, но до этого момента еще двенадцать часов. Я огляделась. Квартира утратила безупречный вид. Подоконники покрылись пылью, в раковине скопились грязные тарелки. Я заставила себя встать со стула и поплелась на поиски тряпок, щетки и моющего средства. Подремать, кстати, тоже не мешало. Ночь обещала быть долгой.
Когда несколько часов спустя я проснулась в чистом жилище Грега, дневной свет угасал. Небо приобрело пурпурный вечерний оттенок.
Крест не позвонил. Паршиво.
Пока я нежилась в постели, глядя сквозь зарешеченное окно на подступающие сумерки, меня посетила кое-какая мысль. Стараясь не потерять ее и по возможности развить, я прошлепала на кухню и позвонила в штаб-квартиру ордена, надеясь, что мне ответить Максин. Похоже, телефон становился моим излюбленным оружием.
– Добрый вечер, Кейт, – произнесла Максин.
– Вы всегда работаете допоздна?
– Случается.
– А если я попрошу вас кое-что для меня проверить?
– Для того я здесь и нахожусь.
Рассказала ей об исчезнувших женщинах.
– Вовлечена полиция, поэтому должно иметься хотя бы одно дело, а именно – Сандры Молот. Мне нужно узнать, применяли ли копы общие самонаводящиеся чары, используя личные вещи пропавшей. То же и в отношении остальных трех.
– Не кладите трубку, мисс.
Она перевела звонок в режим ожидания. Я слушала шорохи в телефонной линии.
Уже наступила ночь. Квартира, не считая кухни, погрузилась в темноту и жутковатую тишину.
Клац-клац.
Что-то тихонько скреблось в кухонное окно: звук был, как от сухой веточки. Однако квартира находилась на третьем этаже, и никаких деревьев рядом с домом не росло.
Шкряб-шкряб.
Зажав телефон между щекой и плечом, я быстро направилась в коридор и взяла «Погибель». Когда линия ожила, я чуть не подпрыгнула от неожиданности.
– Дела на Дженнифер Ин нет, – заявила Максин.
– Ясно, – я выключила на кухне свет и подкралась к окну.
– Зато заведены на остальных трех.
Тук-тук.
Протянув руку, резко отдернула занавеску. На меня уставились два янтарных глаза, преисполненные голода и тоски. К стеклу прижималась получеловечья-полуволчья морда. Деформированные челюсти не закрывались, и с пожелтевших кривых клыков свисали длинные нити слюны.
Волчий нос сморщился. Кошмарная тварь принюхалась, втягивая воздух черными ноздрями. На стекле появился запотевший круг. Оборотень поднял уродливую лапу и постучал в окно дюймовым когтем.
Клац-клац-клац.
– Во всех трех случаях применялись и простые поисковые чары, и профессиональные. Однако их что-то заблокировало, результатов они не дали. Кейт, вы на связи?
– Да, огромное спасибо, Максин, – поблагодарила я, не в силах отвести взгляда от чудовища за окном. – Мне пора.
– Хорошо, дорогая. Главное, будь милой с серым гостем.
Я осторожно положила телефон на ближайшую ровную поверхность. Не выпуская саблю из рук, пробормотала заклинание, рассеивающее охранные чары, и отперла задвижку.
Когти зацепились за край рамы и толкнули створку. Ликантроп нарочито неторопливо – одна жилистая мохнатая лапа за другой – влез внутрь, спрыгнул с подоконника и выпрямился во весь свой семифутовый рост. Густая серая шерсть покрывала голову, плечи, спину и конечности. Уродливая личина и мускулистая грудь оставались безволосыми. Плотно натянутую кожу усеивали темные пятнышки.
– Ну, красавчик? Зачем пожаловал?
Он подошел ко мне почти вплотную, держа в когтях большой конверт, скрепленный красной печатью с невнятным оттиском.
– Вскрой сам, – приказала я.
Ликантроп неуклюже содрал сургуч, вытащил листок и, зажав его в когтях, протянул мне. Я взяла. Когти оставили на бумаге рваные дырочки.
Четыре строки, написанные каллиграфическим почерком, извещали:
Его Величество Кэрран,
избранный Царь Свободных Зверей,
приглашает Вас на собрание своей Стаи
сегодня вечером в 22.00.
Подписано какой-то небрежной закорючкой.
– Моя вина, волчок. Я сама говорила ему, что желаю получить официальное приглашение.
Посыльный молча таращился на меня. На линолеуме скопилась лужица липкой слюны. Я представила, как сижу одна-одинешенька в окружении двух сотен подобных прелестников, причем каждый куда сильнее и шустрее меня и готов по малейшему знаку вожака разорвать несчастную наемницу в клочья. Под ложечкой противно засосало. Идти не хотелось.
– Тебя отрядили мне в провожатые?
Чудище раззявило пасть и издало низкий утробный рык: огорченный вой разума, обладающего даром речи, но запертого в теле, не способном произнести ни слова. Говорить на полпути от одной ипостаси к другой могли лишь опытнейшие из оборотней.
– Просто кивни, если я угадала.
Волк медленно кивнул.
– Отлично. Мне надо переодеться. Жди здесь. Не двигайся. Это опасное место для хищников. Кивни, если понял.
Он склонил голову.
Очутившись в коридоре, я дотронулась до стены, активируя защитные чары. В дверном проеме заколыхалась прозрачная алая пелена, отделив кухню с оборотнем от других помещений квартиры.
Только тогда я пошла одеваться.
Выбрала серые расклешенные штаны. Они отлично маскировали напрягшуюся ногу, готовую пнуть врага. Вообразила впивающиеся в спину когти и подумала, не надеть ли легкую броню, но та осталась в моем собственном обиталище вместе с давно просроченной едой. Хотя толку от нее в окружении Стаи… Порылась в шкафу, где хранила свою сменную одежду. Когда Грег был жив, я навещала опекуна лишь в самом крайнем случае. Обычно это означало, что я – по уши в крови, а мой прикид превратился в лоскуты.
Перебрала свои, так сказать, наряды. Вдруг ладонь коснулась кожи. Черная косуха. Господи, когда я в последний раз ее надевала? Наверняка в эпоху «а вот идет сама крутизна!».
Натянула куртку и посмотрелась в зеркало. Настоящая шпана. А жарко-то как! Ладно, все лучше, чем ничего. Я сменила футболку на темно-серую майку без рукавов, не забыла про заплечные ножны и вновь надела поверх куртку.
Глянула в зеркало. Вылитая бандитка из большого города. Осталось стянуть волосы в тугой конский хвост, накрасить посильней ресницы – и вперед – хоть сейчас на роль стервы-любовницы суперзлодея.
«Мы иметь способы застафить тебя дать нам обрасец твой ДНК».
Однако остановилась я на своей обычной косе.
Заплетя волосы, задумалась, перебирая в уме доступный арсенал оружия. Надела заряженные серебряными иглами браслеты и прихватила «Погибель». Если я сцеплюсь с двумя сотнями разъяренных перевертышей, мне потребуются ящик гранат и поддержка с воздуха. Какой смысл таскать на себе кучу тяжелых железяк? Разве что нож. В одном экземпляре. Ладно, два. На этом – все.
Экипировавшись для убийства, вернее, для того, чтобы умереть быстро, но с шиком, проведала ликантропа. Мы вышли из квартиры, спустились по темной лестнице, покинули дом. Я открыла дверцу «Бетси», и мой проводник проворно забрался на заднее сиденье. Когда выехали со стоянки, он постучал когтем по моему плечу и показал налево. Я послушно вырулила в нужном направлении.
Автомобилей на дороге почти не было. Перед нами развертывались пустынные улицы, залитые желтым электрическим светом. Мало кто теперь покупает машины, способные передвигаться во время техноволн. Зачем тратить деньги? Любому понятно: магия одерживает верх.
На светофоре слева от меня притормозила старенькая синяя «Хонда». Мужчина и женщина на переднем сиденье разговаривали. Водителя я почти не видела, только приглядевшись, можно было различить его профиль. Зато его спутницу я рассмотрела во всех подробностях: выражение ее лица оказалось мечтательным, счастливым, словно она вспоминала что-то очень приятное.
Сзади сидел темноволосый мальчик.
Сейчас он заметит монстра в моей тачке. Я приготовилась к истерическим воплям и слезам.
Но паренек вдруг засмеялся.
Я посмотрела в зеркальце заднего вида. Ликантроп, растянув черные губы в собачьей улыбке, вывалил язык и притворился, что часто-часто дышит. Полумрак салона скрывал большую часть его физиономии. Фонари хорошо освещали только волчий нос и блестящие глаза.
Мальчик что-то сказал. Вероятно: «Хорошая собачка». Светофор переключился. «Хонда» тронулась с места и исчезла в ночи, унося прочь ребенка и его родителей.
Их воспоминания о поездке не будут ничем омрачены.
Мы тоже рванули вперед, повернув на северо-восток, к городку Сувани. Чтобы добраться до логова перевертышей, потребовался час. Атланта осталась далеко позади.
Крепость была отлично замаскирована: ее скрывала плотная стена кустарника и дубы, выглядевшие куда более древними, чем могли быть. Единственным признаком существования логова оказалась однополосная грунтовка, так круто уходившая от шоссе, что, несмотря на провожатого, я ее прозевала.
Надо быть повнимательней.
Дорога привела к небольшой автостоянке. Я припарковалась рядом с потрепанным пикапом «Шевроле», открыла дверцу, чтобы выпустить оборотня наружу.
Он вылез – да так и застыл: может, молча приветствовал крепость? Та туманно вырисовывалась прямо перед нами: неприступная коробка шестидесяти футов высотой, сложенная из серого камня. Узкие стрельчатые окна, забранные железными решетками, темны.
Сооружение напоминало старинную цитадель, нежели современное военное укрепление.
Ликантроп приподнял узкую морду и протяжно завыл. Ледяные пальцы ужаса пробежались по моему хребту и сомкнулись на горле. Вой длился и длился, возвращаясь эхом и суля долгую кровавую охоту. С вершины постройки ему ответил второй голос, затем третий, четвертый…
Пока вокруг заливались дозорные, я неподвижно стояла в водовороте их боевой песни. Несколько театрально, однако нужный эффект был достигнут: из задиры и сорвиголовы я превратилась в перепуганную обезьянку, дрожащую во мраке.
Весьма довольный провожатый направился к крепости. Я последовала за ним, вслушиваясь в последние отголоски леденящего сердце ночного гимна. Оборотень замер перед широкой металлической дверью и постучал.
Ему открыли, и мы переступили порог тесного помещения, освещенного электрическими лампами.
Нас уже ждала невысокая кудрявая женщина. Оба перевертыша, конечно же, понимая друг друга без слов, переглянулись.
Незнакомка уставилась на меня и произнесла:
– Сюда, пожалуйста.
Ладно.
Она направилась к какой-то двери, я – за ней. Женщина распахнула ее и вошла внутрь. Я проскользнула следом и очутилась в круглом зале. Вверх и вниз тянулась длинная винтовая лестница. Задрав голову, я обнаружила, что ступени теряются в темноте.
– Сюда, пожалуйста, – повторила моя новая провожатая и повела меня вниз.
Мы спустились на несколько витков. Наконец женщина свернула в сумрачный боковой коридор: тот, в свою очередь, упирался в массивную деревянную дверь.
Моя спутница толкнула створку и знаком велела мне заходить. Я покорно шагнула внутрь.
И оказалась в овальном амфитеатре, смахивающем на университетскую аудиторию. Помещение уютно освещали электрические лампы в матовых абажурах. В самом низу располагалась сцена. Там, рядом с очередной дверью, стояла жаровня, в которой ярко пылал огонь. Дым уходил в потолочное отверстие.
От двери к сцене шла гладкая наклонная дорожка.
Ярусы амфитеатра представляли собой террасы шириной пять футов. На каждой на одинаковых синих одеялах возлежали оборотни. Большинство – в человеческом обличье. Некоторые – поодиночке, прочие – со своими отпрысками и домочадцами. Стая как будто собралась на диковинный подземный пикник. Я в панике осознала, что их здесь более трехсот. Намного более.
Кэррана вроде не было.
Дверь за мной со щелчком захлопнулась. Оборотни разом посмотрели на меня. Интересно, что будет, если я попрошу их одолжить мне немного соли?
А дверь опять открылась. Вошли двое верзил и принялись сопеть мне в спину. Поняв намек, я потопала вниз по проходу – к сцене. Когда я была на полпути, несколько парней поднялись со своих одеял и преградили мне дорогу.
Вероятно, решили поприветствовать. Как мило.
Я резко остановилась.
– Вы загораживаете мне путь.
– Неужели?
Юнец был совсем зеленым, лет восемнадцати, с открытым лицом и длинными каштановыми волосами. Карие глаза смотрели насмешливо. Я знала, что меня хотят загнать в ловушку, и уже догадалась, кем срежиссирован спектакль. Оборотни и высморкаться не посмеют, если Кэрран лично не даст добро.
– Ага, – ответила я, понимая, что сейчас будет.
– А с моей точки зрения, это ты торчишь у нас на пути, – произнес второй тип, постарше и покоренастей.
Уголки его рта кривились в попытке спрятать ухмылку. Он развлекался вовсю. Высокий мужчина, лохматый и рыжеволосый, крикнул со своего места:
– Эй, Мик! Тебя, что, не учили, леди нужно уступать?
– Не вижу здесь никакой леди. – Коренастый плотоядно покосился на меня.
Собрание, как по команде невидимого дирижера, разразилось улюлюканьем и рычанием. Мик продолжал буравить меня взглядом. Его злоба тоже казалась заранее отрепетированной. Значит, в реальности мне ничто не угрожало. Оборотни устроили проверку: любопытно, как ты выкрутишься? Надо действовать быстро, но без насилия, иначе Стая никогда не согласится иметь со мной дело. Нелепость ситуации поражала.
Нахалы смелели на глазах. Юнец усмехнулся:
– Давай отойдем в сторонку, детка, и позабавимся. Ну? Согласна?
Компания дружно загоготала. Похоже, кареглазый импровизировал. Парень, довольный собой, протянул руку и потрепал меня по щеке. Едва его пальцы прикоснулись к моей коже, я еле слышно шепнула:
– Амехи.
Повинуйся.
Слово силы поразило оборотня. Магия была столь мощной, что я едва не рухнула на колени. Парнишка одеревенел. Другие, хохоча, ничего не заметили.
– Молодчина, Дерек, – проговорил Мик. – Думаю, кобылка покатает всех нас, если ты не прочь с нами поделиться.
Я пристально посмотрела на него и произнесла:
– Защити меня.
Мик начал корчиться и извиваться. Кровь и прочие биологические жидкости забрызгали пол.
А спустя секунду Дерек, принявший волчье обличье, сшиб собрата с ног. Мик упал навзничь, над ним навис крупный серый хищник, ощерив клыки в дюйме от шеи юноши.
– Не отпускай.
Нападавший оборотень низко зарычал, мощные челюсти завибрировали. В зале воцарилась гробовая тишина.
Я надеялась, что идиоматический гроб – не мой.
– Дерек, – прохрипел Мик из-под навалившегося на него зверя. – Это же я.
Волк вновь зарычал.
– Не дергайся, – посоветовала я Мику, вытаскивая «Погибель».
Сабля покинула ножны с тихим металлическим звоном. Все так и уставились на зачарованный клинок. Слева от меня вскочила женщина, ее губы по- драгивали, кривясь в оскале.
– Эй, что ты с ним сделала?
Я огляделась. Настроение аудитории изменилось. Игра закончилась, глаза оборотней полыхали огнем, волосы на затылке каждого встопорщились. В воздухе запахло смертью.
– Это – «Погибель», – объяснила я, поднимая рассерженную саблю так, чтобы стали видны дымные завитки, льнущие к лезвию. – Впрочем, у клинка было много имен. Одно из них – «Волкоборец». Дайте мне повод, и я наглядно продемонстрирую, как он его заработал.
– Со всеми нами тебе не справиться, – рявкнул самец по правую руку.
– И не собираюсь, – я поднесла саблю к волчьему горлу. – Одно движение, и ваш приятель умрет, – добавила я.
Все застыли. Инстинкт Стаи пересилил гнев, но злить оборотней уже не следовало.
– Хватит, – раздался голос Кэррана.
Парни, преграждавшие мне путь, расступились, и я увидела Царя Зверей, стоящего у жаровни.
– Рядом! – бросила я Дереку.
Он неохотно убрал лапы с груди своей жертвы. Перешагнув через коренастого Мика, я направилась к Кэррану.
Волк потрусил за мной, точно пес-переросток.
Мы оказались на сцене. Радужки Кэррана сверкали золотом. Он был в бешенстве. Не обращая на него внимания, я шагнула к жаровне, закатала правый рукав и провела рукой по пламени. Как больно! Завоняло палеными волосами и кожей. Собравшиеся загалдели. Я доказала им свою человеческую природу и умение контролировать себя – что, кстати, в первую очередь требовалось от любого нормального ликантропа.
Ни один пошедший вразнос перевертыш, звериная натура которого взяла верх, не может коснуться пламени. Это жизненно важный и тайный ритуал Стаи.
Уверена, оборотни и предположить не могли, что он мне известен.
Лицо Кэррана осталось каменным.
– Пойдем, – вымолвил он.
Я послушалась. Дерек трусил за мной.
Кэрран открыл дверь в стене. Мы прошли короткий коридор, который заканчивался новой дверью, после чего очутились в комнатушке. Здесь на мягких стульях сидело восемь персон: три женщины и пятеро мужчин. При появлении вожака все встали. Тут обнаружился и Джим. Получается, мой старинный приятель – член Совета Стаи? Забавно.
Присутствующие таращились на волка, на мою руку и на Кэррана. Джим открыл было рот, но тотчас его захлопнул.
– Дерек! – позвал Кэрран.
Оборотень поднял взгляд. Огонь в глазах вожака опалил его: Дерек казался загипнотизированным. Царь Зверей издал странное рычание, в котором слышались человеческие интонации и явственно прозвучал приказ.
Волк задрожал. Кэрран повторил его имя. Дерек затрясся и заскулил, поджарое тело забилось в конвульсиях.
Кэрран посмотрел на меня:
– Освободи его.
– Это просьба или повеление?
Его лицо перекосилось: хищнику хотелось вырваться на волю.
– Просьба.
Опустившись перед волком на колени, я запустила пальцы в густой мех, коснулась кожи. Дерек продолжал дрожать.
– Помещение экранировано? – уточнила я.
Кэрран кивнул. Я перевела взгляд на Дерека и прошептала:
– Даир.
Отпускаю.
И по моему телу прокатилась мощная волна. Перед глазами поплыли красные круги. Пришлось потрясти головой, чтобы не отключиться.
Волк рухнул навзничь, будто его сухопарые лапы внезапно подкосились.
Кэрран грозно зарычал. Зверь исчез в сгустившейся дымке.
На полу лежал голый и взмокший парень.
– Я не мог противиться, – прохрипел он.
– Знаю, – произнес вожак. – Ничего, все нормально.
Мальчишка вздохнул и потерял сознание.
Длинноногая брюнетка лет тридцати с хвостиком накрыла его одеялом.
– Попробуешь закабалить еще кого-нибудь из моей стаи – убью.
Кэрран сказал это просто, как будто проинформировал о чем-то обыденном, однако я по глазам видела: не шутит.
Разорвет в клочья и даже не поморщится. Ни на миг не усомнится. Прикончит и продолжит жить – как ни в чем не бывало.
Ну, жила на свете какая-то Кейт. Подумаешь, большое дело.
От страха я едва не обмочилась. Сделала над собой усилие и рассмеялась, посмотрев прямо в его наглую морду:
– Рассчитываешь в следующий раз сам поучаствовать, котик? Хотя, по здравом размышлении, советую тебе не забыть о свите, чтобы твои дружки меня держали. По-моему, ты превращаешься в офисного менеджера.
Кто-то издал сдавленный возглас. Доигралась, теперь я – труп. Физиономия Кэррана перекосилась, похоже, у него кровь так и забурлила в жилах. Неимоверным усилием воли он восстановил самоконтроль. Это действительно далось ему с трудом. Лицевые мышцы постепенно расслаблялись, гнев остывал. Яростный огонь в глазах потух, превратившись в ровный янтарный свет. Сейчас передо мной был спокойный, уравновешенный человек.
Ничего страшнее я в жизни не видела.
– Ты мне понадобишься, – сказал он и обернулся к Совету. – Корвин готов?
– Да, господин, – прогудел пожилой здоровяк с бочкообразной грудью, широкими плечами и ручищами, которым бы позавидовал любой кузнец.
Ему явно шел шестой десяток: в густой черной бороде и смоляной гриве посверкивало серебро.
– Хорошо. Отведите ее в ту комнату. Я скоро к вам присоединюсь.
Чернобородый открыл дверь слева и галантно придержал ее для меня:
– Прошу.
Я соизволила.
Мы с бородачом шли бок о бок по извилистому коридору.
– Меня зовут Мэхон, – представился он.
В его звучном голосе чувствовался легкий шотландский акцент.
– Очень приятно, – автоматически ответила я.
– При других обстоятельствах это могло быть куда приятнее, – усмехнулся он.
– Знай я, как Стая встречает гостей, предпочла бы Юникорн-лейн.
– Вы должны понять Кэррана. Он не позволит никому забрать то, что принадлежит ему. Иначе пошатнется авторитет вожака. Пойдут всякие шепотки, мол, не случится ли с ним то же, что с Дереком…
– Я знакома с обычаями стаи.
– Кроме того, вы для нас – чужая. А Стая не доверяет чужакам.
– Но я-то ведь человек! А вы отнеслись ко мне как к волку-одиночке. Все это – с позволения Кэррана.
Суть в том, что иногда оборотни отказываются присоединяться к остальным: они предпочитают держаться в стороне и следовать Кодексу на свой лад. Стая относится к таким одиночкам крайне подозрительно и нетерпимо.
Мэхон понимающе кивнул:
– Кэрран никогда ничего не делает без причины. Я слыхал, вы с ним уже встречались? Вероятно, вы ненароком задели его гордость.
Вот еще! Я сделала это совершенно осознанно.
– Для постороннего человека вы неплохо осведомлены о наших обычаях. Откуда у вас подобные глубокие познания? – дружелюбно поинтересовался оборотень.
– От отца.
– Он – человек Кодекса?
– В некотором смысле. Только не вашего, а своего собственного.
– Вы – хорошая ученица.
– Нет. Это он – хороший учитель. Я была трудным ребенком.
– Да, с детьми такое часто случается.
Мы остановились у двери.
– Дать вам мазь от ожогов?
На моей руке вздулся уродливый волдырь.
– Нет. – Я покачала головой. – Поздно. Но спасибо за заботу. Кстати, усмирение разгневанных сердитых гостей тоже входит в ваши должностные обязанности?
– Временами. – Он отпер дверь. – По-моему, я неплохо умею справляться с трудными детьми. Прошу.
Я вошла. Дверь за мной захлопнулась. Очередная комнатенка, освещенная конусом яркого света от лампы на столе.
Я увидела два стула. На одном сидел человек. Причем устроился он так, чтобы самому находиться в полумраке. Обстановка – как в шпионских фильмах моего детства.
– Здорово он тебя, да? – раздался скрипучий голос. – Бьюсь об заклад, еще десять минут, и ты готова была просить прощения.
– Сомневаюсь. – Я шагнула поближе к столу.
Мужчина оставался в тени.
– Ладно, не убивайся. Он проделывает подобные штучки со всеми. Вот почему я с ним никогда не разговариваю.
– Ты – Корвин?
– Нет, я – Белоснежка. – Он принялся раскачиваться на задних ножках стула.
– А кто, вообще, тот тип, что привел меня сюда?
– Мэхон. Кадьяк Атланты.
– Ваш палач?
– Угадала.
Я с трудом переварила новость.
– Он ведь вырастил Кэррана, – добавил Корвин.
– Да? И все равно зовет его «господином», как прочие?
– Но Кэрран действительно наш господин, – пожал плечами мой собеседник.
– До нее это никак не дойдет, – произнес голос Кэррана за моей спиной.
На сей раз я не подпрыгнула. Привыкаю помаленьку.
– А мне-то что? Ты – их вожак, не мой.
Царь Зверей стоял, привалившись к стене.
– А где остальные? – спросила я.
Наблюдателей должно было быть гораздо больше. Наверняка они где-то рядом: та самая восьмерка, которая находилась в комнате, где я едва не приговорила себя к смерти.
Ну или хотя бы альфа-самец Стаи, «крысиный король», глава разведчиков, тот, кто говорил от имени мелких перевертышей, и кто-то из крупных.
– Они наблюдают, – Кэрран кивнул на стену.
Я наконец заметила зеркало одностороннего видения.
– Почему бы тебе не выйти на свет? – обратилась я к Корвину.
– Ты и впрямь этого хочешь?
– Ага.
Он подался вперед, и я рассмотрела его. Его лицо внушало ужас. Глубоко посаженные глаза, тяжелый взгляд из-под нависших надбровных дуг. Крупный нос и массивные, выступающие вперед челюсти – явно нечеловеческие, вероятно, такими можно запросто перекусить стальную проволоку. Густые рыжие волосы, заколотые в хвост, смахивали на звериную шерсть. Длинные бакенбарды достигали грудной клетки, заостренные уши заканчивались кисточками. Тот же мех, только короче и гуще, покрывал шею и горло. Безволосым оставался только подбородок, причем, судя по точности линии, был тщательно выбрит.
Уродливые, непропорциональные ручищи легли на стол. Толстые короткие пальцы и громадная ладонь, в которую вполне поместилась бы моя голова.
Между пальцами пробивались клочки рыжеватого меха.
Корвин усмехнулся, продемонстрировав крупные заостренные зубы.
Из кончиков пальцев показались когти-полумесяцы.
Он по-кошачьи поскреб столешницу.
– Ого, – произнесла я. – Интересно, как ты взбиваешь себе по вечерам подушки?
– А она мне нравится, – Корвин облизнулся и посмотрел на Кэррана.
– Начнем? – предложила я.
– Ты даже не полюбопытствовала, кто я такой, – он постучал когтями по столу.
– Разберемся по ходу дела, – вспомнились мне полузабытые слова, часто звучавшие во время долгих семестров в Академии. – Мое имя – Кейт Дэниелс. Я – законный и официальный представитель Ордена рыцарей милосердной помощи. Расследую убийство. Ты – один из подозреваемых. Пока все ясно?
– Да.
– Я нахожусь здесь для того, чтобы либо подтвердить свои подозрения, либо исключить тебя из списка. Если ты виновен, то, отвечая на мои вопросы, будешь свидетельствовать против себя. Я не имею права принудить тебя отвечать.
– Зато он имеет, – хрипло произнес Корвин, кивая на Кэррана.
– Это ваши проблемы. Давай примем за аксиому, что я не могу заставить тебя сотрудничать.
– Принято, красотка.
– Информация, которую ты мне предоставишь, носит конфиденциальный характер, однако таковой, по сути, не является. – И я одарила оборотня лучезарной улыбкой.
– Объясни поподробнее.
– Это значит, – вмешался Кэрран, – что она будет хранить тайну, но заговорит, если ее вызовут в суд.
– Верно. И заранее предупреждаю, что, если ты убил Грега Фелдмана, я пойду на все, чтобы тебя прикончить.
Корвин откинулся на спинку стула и издал странный булькающий звук. Лишь через несколько секунд я сообразила, что он смеется.
– Ясно. – Глаза оборотня блеснули зеленью.
– Тогда приступим. Виновен ли ты прямо или косвенно в смерти Грега Фелдмана?
– Нет.
Мало-помалу я пробежалась по всем ключевым пунктам. Он знал лишь то, о чем писали газеты. Он никогда не встречался ни с Грегом, ни с найденным на месте преступления вампиром. У него не имелось ни малейшего представления, кто их убил. Он не знал, кто такой Гастек.
– Не согласишься ли ты предоставить свой биоматериал для м-сканирования? – произнесла я.
– Что?
– Кровь, слюна, урина, волосы. То, что я могу просканировать.
Корвин подался вперед и промурлыкал:
– Соглашусь. Но не кровь и не слюну.
– Благодарю, – я наклонилась, глядя ему прямо в глаза. – Бесполезно. Даже не пытайся.
– Замужем?
– Нет. Дела.
– Не продлятся же они вечно.
Повинуясь порыву, я почесала его под подбородком.
Он зажмурился и замурлыкал.
– Есть оборотни-коты, – сказала я.
– М-да-а, – он вытянул шею, чтобы мне было удобнее чесать.
– А есть коты-оборотни.
Его веки чуточку приподнялись, показав зеленые радужки.
– Рожденные зверями, – закончила я.
– Вот теперь я человек, – он извернулся, подставляя щеку. – Мужчина-рысь. Я читать люблю. И течка у человеческих самок чаще.
– Ты до сих пор охотишься в лесу безлунными ночами, а, рысь? – тихонько спросила я.
– Приходи в лес, сама увидишь.
– У вас есть м-сканер? – Я села на место.
– Портативный, – ответил Кэрран.
– Сгодится.
Я подождала, пока не принесут прибор. Даже портативный весит свыше восьмидесяти фунтов. Его в одиночку притащила какая-то женщина и поставила в угол: громоздкая конструкция из дерева и металла напоминала швейную машинку, подвергшуюся боевой трансформации в кельтском стиле.
Критически оглядев сканер, женщина одной рукой отодвинула его подальше от стены. Чего-чего, а сил оборотням не занимать.
– Вы умеете с ним обращаться? – спросила она у меня.
Кивнув, я вытащила из лотка стеклянную кювету и улыбнулась Корвину:
– Волосок?
Оборотень зажал бакенбард и полоснул его когтями. В кювету посыпалась рыжеватая шерсть. Я поставила емкость на столик. Вспыхнули зеленые лучи, зажужжал принтер. Когда он умолк, из щели выполз лист бумаги. Я выхватила его и принялась разглядывать. Пунктир имелся: несколько еле видимых черточек. Повернула бумагу к свету, крутя ее так и эдак. Нет, не то. Желто-зеленый.
Ну и пусть, это были всего лишь подозрения.
– Ты удовлетворена? – спросил Кэрран.
– Да. Он невиновен.
Корвин, подчиняясь кивку вожака, поднялся и вышел.
– У нас соглашение.
– Я помню. Что ты хочешь взамен?
Вожак мельком посмотрел на дверь: она открылась, в комнату ввалился Дерек и прислонился к косяку. Лицо у парня было изможденным. Оборотень словно неделю не спал и не ел. Я почувствовала укол совести. Бедолага, случайно попавший между молотом и наковальней.
– Возьми его с собой, – произнес Кэрран.
– Зачем? – изумилась я.
– В качестве телохранителя. Или связного со Стаей. Сама решишь.
– Нет.
Вожак продолжал молча буравить меня взглядом
– Мы договорились обменяться информацией. Я не обещала никого брать с собой. И зачем мне волчонок, который будет доносить тебе о каждом моем чихе?
– Я свяжу его клятвой на крови. Он не причинит тебе вреда, ни физического, ни иного. И шпионить за тобой не станет.
Дерек вздрогнул. Я попыталась урезонить Кэррана:
– Даже если я тебе поверю, все равно, каким образом я возьму его с собой? Он ведь мальчишка! Начнется драка, и я не буду знать, чью шкуру спасать: его или свою.
– Я сумею за себя постоять, – прохрипел вышеозначенный мальчишка.
– Кэрран, ты меня не заставишь. Не хочу, чтобы на моих руках была кровь Дерека.
– А она и будет там, если ты его не возьмешь. – Оборотень встал в позу. – Из-за тебя куча проблем. Ты подчинила себе моего волка на глазах всей Стаи.
– Ты не оставил мне выбора. Или я должна была позвать «Кэрран! Кэрран!»? Я пришла к вам с честными намерениями, а угодила в западню. Поэтому ответственность на тебе.
Царь зверей проигнорировал мое замечание и продолжил упорствовать:
– Ты поставила под сомнение мой авторитет. Я не могу этого так спустить. У меня есть три возможности. Я могу преподать тебе публичный урок послушания, и кстати, это очень заманчивая перспектива, – выражение лица Кэррана не оставляло никаких сомнений насчет силы его желания. – Но я вынужден терпеть, Кейт. Ты – связующее звено с орденом. Я имею полное право наказать Дерека, но не хочу. Или я могу отдать его тебе, дав понять остальным, что он был твоим с нашей первой встречи. Дескать, ты забеспокоилась, и кровная клятва привела парня в бешенство. Тогда и репутация его не пострадает.
– Он мне не нужен. – Я замотала головой.
– Тогда я буду вынужден его казнить.
Мальчишка побелел, отлип от стены и выпрямился.
– Он меня ослушался и прикоснулся к тебе, Кейт, – рука Кэррана обросла шестью, острые когти царапнули юнца за подбородок. – Хотя мне он нравится, – промурлыкал Кэрран, – убить его будет нелегко.
Дерек зажмурился.
– Только тронь ребенка, и я выпущу тебе кишки, как свинье, – процедила я сквозь зубы.
– Точнее, – попытаешься выпустить. Ты помашешь сабелькой, наговоришь кучу белиберды и в последнюю минуту дашь задний ход. А еще через мгновение я сверну шеи вам обоим.
Загнутые когти мелькнули в опасной близости от яремной вены Дерека. Пора учиться выписывать векселя, которые ты в состоянии оплатить.
– Вы победили, Ваше Величество. Ладно, связывай его клятвой и поторопись. В три часа у меня важная встреча.
Три красные капли зашипели на раскаленной жаровне. Комнату наполнила вонь горелой крови, питавшей магическое кружево. Я поморщилась.
Начался приворотный ритуал, скреплявший обет Дерека с магией его крови. Беда в том, что толку от всего этого – чуть. У парня появится сильное отвращение к нарушению обещаний, данных во время церемонии, – да и только.
Если же речь зайдет о выборе между нарушением клятвы или другого, более крепкого обязательства, вроде верности Стае, Дерек, вероятно, нарушит именно клятву.
Высокий поджарый альфа-волк произнес обет. Мальчишка повторил. Поток силы заструился по комнате, пополз спиралью по невероятно высоким стенам к затерянному во мраке потолку. Члены Совета, окружившие жаровню, в унисон пропели одно-единственное слово.
Дерек провел рукой по пламени. Альфа сделал надрез на его предплечье: капли равномерно падали в огонь, скрепляя обеты. А их хватало.
Кровь оборотней сворачивается быстро, поэтому волку пришлось вскрывать рану каждые тридцать секунд. Ритуал длился около четверти часа. Уже на пятой минуте Дерек начал стискивать челюсти. Нож все прикасался и прикасался к его коже: рука парня наверняка адски болела.
Я затаила дыхание.
Дерек клялся защищать меня ценой своей жизни. Быть со мной рядом в горе и радости, пока того требует Стая. Отстаивать интересы последней в целом и волчьего клана в частности. Я получала не просто телохранителя, а вторую тень: стоит кому-то косо на меня взглянуть, – и перевертыш моментально уничтожит моего обидчика.
Телохранитель морщился от боли, потерянный, жалкий, он казался вдвое младше меня. Я покинула комнату и очутилась в сумрачном коридоре. Здесь было прохладно и почему-то витал легкий лимонный аромат. Привалившись к стене, я прикрыла лицо ладонями, отстраняясь от внешнего мира. Чтобы клятва окончательно закрепилась, требовалось время, которое Дереку придется провести рядом со мной, иначе все пойдет насмарку. Спать в моей квартире, есть со мной за одним столом и вместе отправиться в «Казино»…
«Казино»! Ах, черт!
– Какие мы впечатлительные, – произнес голос Кэррана.
Я не подскочила, честное слово. Скорее, это можно назвать невысоким сальто.
– Признайся, ты нарочно?
– Что?
– Ладно, проехали.
Я потерла лоб. Усталость пока не прошла. Адреналин уже не бурлил. Ничего, пара минут, и буду как новенькая.
– Ты пытаешься прыгнуть выше головы.
Ага.
– Не тяну, да?
– Да, – ответил он безо всякого сочувствия.
Ужасно захотелось предложить начать все заново. На сей раз я была бы сдержанной и не давала волю языку. Увы, в реальности второй шанс выпадает крайне редко.
– Отсюда я прямиком в «Казино». Как думаешь, могу я взять с собой Дерека? Натараджа обожает пудрить мне мозги. Если парень обернется волком, он может ему все испортить.
«Испортить» – еще мягко сказано.
– Что ты знаешь о Кодексе Помыслов?
– «Кодекс – это Путь, – процитировала я. – Порядок среди хаоса, здравомыслие среди забытья».
Он метнул на меня острый взгляд. Не ожидали, Ваше Величество? Да, читали мы, читали. И не единожды.
– «Оборотень без Кодекса утрачивает равновесие. Зверь одерживает верх, принуждая к убийству и каннибализму. Поедание человеческого мяса вызывает сбой гормонального фона. Склонность к насилию, паранойя и сексуальное влечение запредельно усиливаются, и оборотень деградирует в люпуса-психопата, погрязшего во всяческих кровавых и плотских извращениях, которые только может вообразить человеческий разум. А вообразить он может лишь малую их часть».
Силы оставили меня. Я медленно сползла по стене и уселась на пол. Ну и ладно. Хочет стоять надо мной столбом, пусть стоит.
– Я была в Мозес-Крик, когда гильдия накрыла пыточную Сэма Бьюкенена.
Подобно угодливому слуге, мой разум услужливо подсунул мне воспоминания. Передний двор на ранчо Бьюкенена, канавы и грязная стена, из-за которой свихнувшаяся свора обстреливала нас из дробовиков. Жухлая трава, тела мертвых люпусов, синий с желтыми утятами детский надувной бассейн, полный крови и клубков синеватых внутренностей. Голая окровавленная женщина с черными дырами вместо глаз. Вытянув перед собой руки, она слепо бредет, спотыкаясь о трупы, хватается за ствол сосны и едва слышно зовет: «Меган, Меган…»
А мы, два десятка наемников в полном боевом снаряжении, не в силах сказать ей о маленьком темноволосом трупике, свисающем в петле с дерева, о которое она держится.
Я сжала зубы.
– Дурные воспоминания? – осведомился Кэрран.
– Ты не представляешь, насколько, – тихо ответила я, затем до меня дошло, с кем говорю. – Но, вероятно, все же представляешь.
Встряхнула, точно мокрая собака, головой, отгоняя мысли. Тот случай оказался моим третьим заданием в гильдии. Мне только что исполнилось девятнадцать, и ночные кошмары были еще живы.
Бьюкенен удрал в лес, пока мы делали из бешеных люпусов кровавую кашу. Мы не поймали его.
Вот что хуже любого кошмара.
Вожак пристально смотрел на меня. Я уже открыла рот, чтобы спросить, почему он не разделался с тем гадом, но вспомнила, что Джексон Каунти запретил Стае вмешиваться.
Минуло шесть лет. Теперь бы они не осмелились.
Поскольку мой рот уже был открыт, я произнесла:
– А как к вам попал Дерек?
– Родители парня были баптистами-сепаратистами с юга. Он – старший сын, поэтому ему разрешили посещать школу. По крайней мере, некоторое время, пока папаша окончательно не ударился в религию. Дерек помнит, как во дворе горел костер из детских книжек. Доктор Сьюз, Морис Сендак… самые любимые авторы…
Я кивнула. Люди нередко «ударяются в религию». Половина захолустных городков – еще до того, как проповедники из «Проживи жизнь с Господом» облагодетельствовали их новой догмой.
Кэрран поскреб шею. Под рукавом рубашки перекатывались мускулы.
– Когда мальчишке стукнуло четырнадцать, семейство отправилось в какую-то глухомань на собрание верующих, и папаша притащил домой вирус Lyc-V, – Царь Зверей присел на пол рядом со мной. – Он не понимал, что это такое и как ему справиться с самим собой. Ему не хватило ума даже за помощью обратиться, он в несколько дней превратился в настоящего люпуса. Конечно, к тому моменту он уже заразил остальных. Мать, заболев, покончила с собой, оставив бешеного мужа с семью детьми. Пятеро из них – девочки.
Я с трудом сглотнула ком в горле.
– И как долго это продолжалось?
– Два года, – лицо его помрачнело. – Примерно через шесть месяцев они случайно убили ликантропа, и Дерек обнаружил у того в кармане «Кодекс», который вкупе с голодом сохранил ему разум.
– И как закончилась печальная история?
– Банально. Подросток сделался конкурентом в борьбе за самок, и отец попытался его убить. У мальчишки хорошая, стабильная звероформа.
Это боевая форма оборотней, существенно превышающая возможности и человека, и зверя. Обычно перевертыши в первом поколении в состоянии поддерживать ее лишь несколько секунд. Постепенно дело улучшается, но нужны годы проб и ошибок.
– Парень убил собственного отца?
– И сжег дом.
– А другие дети?
– Мертвы. Двое умерли от голода, трое – от папочкиной любви, последний погиб в пламени. Мы разгребли пожарище и похоронили останки, точнее, закопали кости.
– А теперь ты навязываешь Дерека мне. Зачем, Кэрран? Я не в состоянии нести за него ответственность. Я и за себя-то отвечаю с грехом пополам.
Презрение в его взгляде припечатало меня к полу.
– Дерек и сам справится. Я не терплю потери самоконтроля. Его часто проверяли, он не взбесился при запахе крови. На твоем месте я бы подумал о собственной шкуре.
– Ну, пока ты не на моем месте. – Я поднялась на ноги.
Пора. Мы вернулись в комнату. Кэрран сказал что-то Мэхону и удалился.
Ну а Мэхон приблизился ко мне:
– Я вас провожу. Дерек будет ждать нас у выхода.
– Пожалуйста, проследите, чтобы он принял душ. И не жалейте мыла. Не хватало еще, чтобы в Племени почуяли кровь или волка.
Оборотень повел меня другим путем. Лабиринт темных коридоров и ветвящихся туннелей закончился у деревянной двери.
Мужчина толкнул ее ладонью, и она открылась.
– Кэрран желает повидать вас напоследок.
В очередной комнате на простом металлическом столе под стеклянным колпаком, зачарованном консервирующими заклинаниями, лежала голова Сэма Бьюкенена.
