Проснулась поздно, когда услышала скрип двери, оказалось, что это был Лео, на комоде опять стоял бульон, но мне нельзя его есть. Лео подошёл к кровати, поднял рубаху, и на кровать посыпались фрукты и запечённая утка с яблоками. Я улыбнулась и посмотрела на Лео, он был таким страшным и убогим, кто бы мог подумать, что такое чудовище может чувствовать и быть добрым.

– Лео, спасибо, – сказала, медленно пробуждаясь, приподнялась, сев на подушку. Взяла яблоко и стала его кусать, кусок за кусочком, наслаждаясь его запахом, просто ожила. Потом съела половину утки, как дикарка глотала куски жадно. Лео всё это время сидел со мной на кровати и наблюдал, как я ем. Остальные фрукты попрятала под матрас.

Улыбалась, и он улыбался вместе со мной, даже посмеивался. Но я не обижалась, что ему было смешно, как я ем. Он ушёл. Я вылила бульон в ночной горшок, присела за комод, открыв дневник, и стала писать:

«Мой дорогой дневник! Извини, что не могла писать несколько дней, я была больна. Сегодня я хочу рассказать тебе о Лео. Я всегда в нём видела только чудовище до этого дня, потому что даже у чудовищ есть чувства. Даже Франческо – красивый, но такой злой. Лео хоть и некрасив, но у него есть душа. Да, он не такой как все и питается кровью. Кто его сделал таким? Как он стал таким? Раньше он был груб, он дикарь и разговаривает шёпотом.

А может, мы оба заточённые: я в этой темнице, а он в этом поместье? Два невольных человека, два одиноких человека. Интересно, есть ли у него семья? У меня всё сложилось неудачно в браке, а брак для девушки – это её жизнь, значит, и жизнь у меня не сложилась. Не обессудь, прости, может, в этом и моя ошибка: просто была эмоционально погружена в чувства, в любовь и совсем не могла думать, когда сердце билось при виде Франческо так, как никогда не билось. Я сама виновата, что пустила в свою жизнь этого человека, не разглядев обманщика. Я вспоминала его слова, его ласки и всё, что он мне говорил. Так искренне, что была одурманена его нежностью, красотой, его поцелуями и просто кинулась в омут с головой. А он умел хорошо врать, обманывать так, чтобы походило на правду. Но также нельзя, а как же любовь, а как же счастье, неужели этого нет в нашем мире? Всё просто по расчёту, все используют друг друга и общаются только из-за корысти.

Почему я живу в этом злом и беспощадном мире? Я не хочу знать бездушных людей, а проживая в мире с нежитью, можно легко стать со временем такой же. Полюблю ли я кого-нибудь сильнее Франческо? Ведь была готова отдать ему всё: себя, богатства просто так, если бы он попросил. Я была готова раствориться в нём, только бы он всегда был со мной. Неужели я до сих пор его люблю? Люблю и ненавижу… Любовь кипит в ненависти, а ненависть съедает любовь. А боль не проходит, она как яма, как дырка в сердце, которая неизвестно когда заживёт. Когда же заживёт? Может, ты знаешь, мой дорогой дневник?»

Ближе к вечеру пришёл лекарь, я к тому времени уже лежала в кровати. Боялась, что, по моему веселому состоянию, он поймёт, что что-то неладно, и сжимала улыбку изо всех сил.

– Госпожа, так от чего у вас шрамы на шее? – сев на кровать, спросил лекарь. Он застал врасплох, и я не знала, что ответить: правду или солгать?

– А от чего они у меня?

– Это я спрашиваю у вас, госпожа.

– Ну… это чудовище… – с сомнением начала, доктор в ответ рассмеялся.

– Душечка моя, какое чудовище, вы здесь всегда одна. Может, это вам привиделось?

Я право не знала, что и отвечать:

– Наверно… – медленно, с опаской произнесла.

– Вот видите, вы потихоньку признаёте. А теперь вспомните эти моменты. Вы сами себе наносите раны? – я остолбенела.

«Он хочет поставить диагноз, что у меня расстройство психики? – подумала и вспомнила о Франческо. – Это ведь он всем этим делом заведует и хочет записать в сумасшедшие. Каков подлец! Если буду всё отрицать, то чаще будут опаивать отравой, а если признаюсь, то вскоре документы, которые я должна подписать. Что мне делать? Что? Думай, думай!» – говорила про себя.

– Я очень люблю Франческо и сделаю всё, что он попросит, так ему и передайте.

– Рад, госпожа, что вы это осознаёте. Не буду вас тревожить более, – сказал лекарь и удалился.

Я повернулась на бок расстроенная, чувствовала себя предательски обманутой.

«Франческо, как мне теперь тебя забыть навсегда? Я помню тебя совсем иным, и добрая твоя половина души меня не покидает. Ты как камешек осел у меня на груди, и я его не могу вынуть.

Всему есть конец и всё когда-то заканчивается, чем быстрее это осознаю, тем легче будет жить. Но так сложно терять близких людей, кажется, что это несправедливо. Жизнь несправедлива. Это злой рок. За золото, за власть борются, а потом теряют лицо и становятся чудовищами, как мой муж. Для них это самое важное в жизни, важнее человеческой души. А что со мной потом будет, об этом никто не думает? Сколько ещё страдать и быть больной? Почему, почему Франческо?

Если бы ты просто попросил, я бы всё отдала тебе, всё равно не имею права распределять все наши средства. Неужели я тебе так противна, что послал Лео. Я лишь кусок обогащения, глупая влюблённая девчонка. Как же получилось, что не видела тебя настоящего, не разглядела в тебе червоточину? Правда в том, что я наивна и глупа, и это сейчас признаю», – размышляла.

Вспомнила день, когда посещала знахарку:

«Как бы события повернулись, если бы она тогда меня ударила и я потеряла сознание? Может быть, я пробыла у неё какое-то время в плену, может быть она хотела уберечь меня от этой участи, только я сама себе навредила. Хотя, может, она пыталась меня убить, но зачем? И вот теперь я здесь. Надо было прислушаться к своей сущности, не зря мне снились дурные сны до венчания. И матушка… она просила сделать обряд! Что я наделала!»

В голову пришла идея. Мне необходимо было встретиться с всадником Смерти, повторить свою медитацию, он как раз мне говорил о душах, которые ему нужны, а если я ему отдам эти души?

«Как же смогу отдать душу Франческо, которого до сих пор люблю? Нет, я всё-таки смогу! И то, что он со мной сделал, этому прощения нет. И я попробую», – хотя возможно это был просто бред уже отчаявшейся девушки, ведь я не верю во все эти вудуистские штучки. Но во что только не поверит человек, загнанный в угол. Тем более, от своих кровей, по которым течёт кровь моей матери-ведьмы, не сбежишь.

Я приготовилась, удобно сев на кровать, скрестив ноги, и сделав глубокий вздох, погрузилась в медитацию. Темнота меня ждала, я отбросила все мысли, хотя они пытались приглушить моё состояние, но выбросила всё из головы, расслабившись. Я шла в темноте, оглядываясь во мраке, передо мной показался красный свод, пошла к нему. Всадник сидел на коне и смотрел на меня; почувствовав прилив сил, побежала к нему босой по лужам крови. Мне хотелось увидеть его и попросить о помощи. В этот раз я не боялась. Он протянул руку, и я запрыгнула на коня, сев спереди, он дёрнул за узду и конь тронулся.

– А я тебя заждался, – сказал Смерть, приблизившись к шее черепом, будто целуя её, прикоснулся, но мне было приятно.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала я.

– Есть душа?

– Да, есть.

– Хорошо.

– Я хочу, чтобы он умер.

– Хорошо.

– Что мне нужно для этого сделать?

– Не спеши… Расслабься, ты вся напряжена, отпусти свой мир. Ты сейчас только здесь, со мной, Эмма, – сказал он, и я почувствовала небольшое волнение, связанное с приятным возбуждением. Закрыла глаза и попыталась успокоиться, тело стало расслабляться: сначала губы, потом руки, шея, и вот тело превратилось будто в варёный кусок мяса.

– Теперь тебе нужно сосредоточиться, представить лицо той души, которую ты мне отдашь. Мысленно передашь его отражение своим поцелуем.

– Хорошо, я готова, – согласилась.

Я снова закрыла глаза и представила лицо Франческо, его красивое лицо, потом в чувствах закипела ненависть и злость, желание мести, я повернулась к Смерти, открыв глаза, изображение было в моих мыслях. Я дотронулась до его черепа, он был прекрасен.

«Что я вообще делаю…» – подумала вдруг.

Смерть, нагнувшись ко мне, стал жадно целовать мои губы, руки ослабли, я была полностью в объятиях Смерти. Отражение Франческо всё сильнее проявлялось, и я его мысленно отдала Смерти для завершения ритуала. Чёрная жижа выливалась изо рта Смерти и попадала в мой рот, горькая, словно это была его кровь. Он обхватил меня сильнее, и уже не знала: целую я его из-за Франческо или из-за того, что это самой нравится. Я продолжала его целовать, появились желания причинить вред Франческо, я хотела его смерти, но мучительной, чтобы он умирал по кусочкам. После поцелуя вытерла рот от жижи и спрыгнула с коня.

– Цена слишком высока, Эмма, если ты вдруг передумаешь. Скрепление сделки будет тогда, когда ты будешь полностью к этому готова. Я чувствую, что ты ещё колеблешься. Если не его смерть, то я заберу тебя. Помни это. До встречи… – сказал Смерть и поцеловал мою руку.

– Постой! – крикнула я, находясь в смятении, не понимая некоторые вещи.

«Значит, мы ещё не заключили сделку? Как мы будем её скреплять? Я, правда, готова!» – говорила про себя, беспокоясь, что моя мольба не была услышана.

Я не успела задать тревожащие вопросы, всё опять поглотилось во мрак, и мысленно отпустила иной мир. После этого открыла глаза, облокотилась на подушку и задумалась, заурчал желудок. Подумала о своей медитации:

«Верить в это, не верить? Верить! Надо верить. Это мой выбор».

Посидев минут пять, легла спать.