Ларсен сбежал. Напрасно Сысой распорядился разослать его приметы по всем полицейским участкам, и напрасно в поселке Сморкачи квартальный надзиратель задержал суконных дел мастера Феофила Пятку, имевшего неосторожность носить на лице примерно такой же шрам, как у разыскиваемого. Равным образом напрасно в селе Большие Пупы был слегка побит селянами, связан и сдан с рук на руки полицейскому наряду некий заезжий торговец Тит Недобаба, отличавшийся дефектом речи, смахивающим на инопланетный акцент. Ларсена найти не удалось. Космический волк покинул Зябь. Опухший и злой после диспута с осами, он бросился вон с космодрома и уже через полчаса добрался до замаскированного в овраге корабля. Взлет с планеты прошел, как всегда, бесшумно и остался незамеченным туземцами.

Не взлет – прыжок! Стартовый рывок спринтера. Будь корабль еще чуть-чуть старше и дряхлее, он погиб бы от таких перегрузок, а откажи в нем система гравикомпенсации – погиб бы Ларсен. Лишь в космосе, порядочно удалившись от этой поганой планеты, космический волк слегка успокоился и принялся сводить баланс удач и просчетов.

Время у Ларсена было. Много времени. Корабль попросил разрешения приблизиться к желтому карлику – центральному светилу этой системы – и получил просимое. Кораблю требовалась подзарядка. Он предпочел бы напитаться энергией вблизи магнитосферы нейтронной звезды, истекающей жестким излучением, но в этом секторе пространства не было нейтронных звезд. Чтобы забраться внутрь орбиты, ближайшей к желтому карлику планеты, потребовалось всего несколько часов. Здесь корабль расплющил себя в плоский блин, увеличив насколько возможно площадь сбора лучистой энергии, а для Ларсена оставил крохотную каюту в центральном вздутии, обеспечив привычный человеку температурный режим и сверхскромный набор удобств.

Что ж, порой приходится довольствоваться и малым.

Ларсену было плевать. Ему случалось переживать и не такое. Не отсутствие комфорта, а ощущение бессилия жгло и мучило космического волка. Он недооценил туземцев! Вместо того чтобы с благодарностью принять его предложение, они провели его как простачка! В активе – только выполненные обязательства перед Рагабаром. В пассиве – дряхлый, уже не способный к почкованию звездолет, невозможность достать новый и рухнувшая перспектива хорошо заработать.

Теперь он отчетливо понимал, что надо было с самого начала просить у зябиан меньше. Эти провонявшие навозом селяне, погрязшие в затхлой сытости, ни к чему не стремящиеся и ни о чем не мечтающие, покряхтев, согласились бы на более умеренное предложение. Но – поздно. Теперь правительство Зяби больше не захочет иметь с ним никаких дел. Две попытки присвоить себе зародыш звездолета, по договору являющийся собственностью туземцев, взбесят кого угодно, включая даже таких ископаемых, каковы архистарейшины.

Чего Ларсен совершенно не терпел, так это переживаний. Была Проблема, и, разозленный, он пока не видел, как решить ее. Тогда он навалился на свою ярость и стал истреблять ее методично и свирепо. Прижался лицом к стенке каюты и залечил покусанный осами эпителий. Медленно сосчитал до ста. Проделал комплекс дыхательных упражнений. Помогло.

«Разве что-то уже потеряно?» – спросил он себя. Для порядка подумал немного и дал отрицательный ответ.

Ничего еще не потеряно.

Оставим на время Ларсена. Пусть размышляет, анализирует и выстраивает новый план, который уж наверняка сработает! Вновь наведем лупу на Зябь, пропустим несколько дней и дождемся очередного визита Сысоя Клячи к экипажу «Топинамбура».

– Голова моя, голова!.. – стонал Ной, держась обеими руками за упомянутую принадлежность организма.

– Что с головой? – спросил Сысой с той строго выверенной смесью участия и сомнения в голосе, каковая должна была показать Ною: в общем-то я на твоей стороне, но я помню, что ты мошенник, и не пытайся водить меня за нос.

– Она не выдержит! Мозги закипят!

Архистарейшина был ехиден и безжалостен:

– Значит, они у тебя разжижены от рождения. Кипит только жидкость.

– Сам бы попробовал!

– Я пробовал. – Это было правдой. – Может, тебя заменить, пока не поздно, как ты думаешь?

Ной ничего не ответил, но стонать перестал. Семирамида вприхлюпку пила чай с целебными травами. Ее голова была обернута мокрым полотенцем, в глазах – космическая пустота. Сысой уже полчаса как приехал, и за это время она не сделала ни одной попытки завопить или завизжать. Это настораживало.

Ипат и Цезарь отсутствовали. Шло обучение основам астронавигации. Сквозь окно гостиной Сысой мог видеть, как Ипат сидит на корточках перед «Топинамбуром», приложив большой лоб к телу звездолета, и впитывает учебный курс, а Цезарь расхаживает позади, что-то говорит и жестикулирует. Вряд ли Ипат слышал его, но мальчишку это не смущало. Беспризорник был на высоте. Единственный из экипажа он не был контужен наукой. Что давали, то и воспринимал, еще и удивляясь, почему другим это трудно.

А навеса над звездолетом уже не было – подросший «Топинамбур» перестал помещаться под временным укрытием и сожрал навес. Один недавно взятый из деревни полицейский не иначе как от большого ума битый час увещевал звездолет не ломать то, что не им построено, затем осерчал и начал угрожать, а не добившись толку – выстрелил из карабина в груду хищной протоплазмы, каковой ему, несомненно, представлялся корабль. Видимо, стражу порядка почудилось, что когда-нибудь звездолет пожрет всю Зябь, а люди, лишенные привычной тверди под ногами, беспомощно забарахтаются в пустоте. Полицейский был отстранен от несения службы, а что до выпущенной им пули, то «Топинамбур» сглотнул и ее. Что ему пуля, если космические пылинки, сталкивающиеся с биозвездолетом на субсветовых скоростях, неизмеримо опаснее, а все равно как миленькие идут кораблю в пищу! Как организм «Топинамбур» был значительно совершеннее любого полицейского.

Судя по всему, целебный чай подействовал. Семирамида отставила пустую чашку и сердито сверкнула глазами на Сысоя. Тот – как камень.

– Мне-то на кой эта астронавигация? – сердито спросила певица.

– Вдруг придется самой управлять кораблем.

– Этим чудовищем? С какой такой радости?

– Додумай сама. Дело для нас неизведанное, миссия у вас трудная. Могут быть всякие случайности.

– Три мужика рядом… ладно, два с половиной – и случайности?! Фига!

– За языком следи, не в трактире, – осадил ее Сысой. – Будешь готовиться, как все, по полной программе. Если отказываешься, скажи об этом прямо сейчас. У нас для тебя есть другой вариант, он тебе известен…

– Да не отказываюсь я, не отказываюсь…

«Может, было бы лучше, если бы отказалась?» – подумал Сысой. Временами на него накатывало состояние, когда вся затея казалась ему дикой, ничем не оправданной авантюрой. Строго говоря, план «Небо» до сих пор казался авантюрой доброй половине архистарейшин. Кое-кого из этой половины Сысою удалось уболтать, расписав дивные перспективы, и только поэтому Ларсен преуспел в вербовке Зяби. Но можно не сомневаться: внутри себя уболтанные члены Совета уже раскаялись в содеянном и молчат лишь потому, что дело пока идет довольно гладко. Тупые чурбаны! Начнешь прислушиваться к ним – станешь точно таким же. Дряхлость одолеет, обыденность заест, мозги окончательно протухнут, захочется спокойного размеренного бытия, и миллионы дураков с удовольствием отметят: ах, какие у нас разумные архистарейшины!.. Совсем как мы!.. И это будет конец. Нельзя держаться за старину – старина сожрет любого и не поперхнется. Зяби нужен выход на простор, ей нужен шанс…

Скрипнула входная дверь, послышались тяжелые шаги Ипата и дискант Цезаря: «Ну да, так оно и есть на самом деле… Не веришь? А вот представь…» Наверное, звездолет поведал фермеру, что звезды гораздо больше Зяби и светят не по причине сгорания в них древесного угля, а равно и не потому, что в них вделаны батарейки. Вид у Ипата был обалделый. Впрочем, на мигрень он не жаловался. «Там нечему болеть», – непременно съязвил бы Ной, вздумай архистарейшина поставить ему Ипата в пример.

Сказать честно, Сысой и сам давеча испытал некоторое кружение головы после знакомства через «Топинамбур» со сведениями – несомненно, уже несколько устаревшими, – о текущем состоянии империи и разнообразии входящих в нее миров. Но ему-то незачем было изучать еще и астронавигацию…

– Как дела? – спросил он, адресуясь главным образом к Цезарю. – Как идет обучение?

– Порядок!

– Рад слышать. А где это ты вчера летал, не расскажешь?

Мальчишка явно не ждал этого вопроса. А зря: телеграфная связь на Зяби всегда работала исправно.

– Ну… это… по воздуху летал.

– Я догадываюсь, что не под землей. А точнее?

– В космос не летал пока. – Мальчишка прикидывался непонимающим. – Так что только по воздуху… В атмосфере…

– В поселке Верхонижье ты разворотил «Топинамбуром» крышу, часть стены и ограду воспитательного дома для несовершеннолетних покоенарушителей, – строго сказал Сысой. – Или, может, скажешь, не было этого?

Цезарь подумал самую малость и решил признать, что было.

– Ну… не справился с управлением… А что?! Нельзя отвлечься один раз?..

Потупил взгляд и очень натурально засопел носом, как всякий мальчишка, частично признающий вину, но полагающий, что дело не стоит выеденного яйца, за что наказывать-то? Выглядело это весьма натурально.

– Задумался, должно быть? – ласково продолжал Сысой. – Замечтался?

– Ага…

– Задумался, наверное, о том, как свести счеты с начальником воспитательного дома? Только не говори, что ты там никогда не бывал!

Цезарь перестал сопеть.

– Не. – Теперь он нахально лыбился. – Задумался о том, как другим помочь. Таким, как я.

– Чем ты помог им, дурья твоя голова? Ну, разломал стену… Ну, разбежались дети кто куда. Красть будут, бродяжничать… На воле им разве лучше?

– А то! Летом – конечно, лучше.

– Да ведь все равно они рано или поздно окажутся в воспитательном доме!

– Может, не в этом. Может, в другом. Где начальник не такая паскудная тварь…

– Значит, ты признаешься? – сдвинул седые кусты бровей Сысой.

– В чем?

– В умышленном разрушении здания и дезорганизации работы государственного учреждения. В покоенарушении второй категории, если не хуже.

– Что? А, не. – Мальчишка искренне возмутился. – Когда я в этом признался? Кто это слышал? Я признался только в том, что задумался при пилотировании. А уж случайное, оно… это… случайно. Потому так и называется.

Архистарейшине почудилось, что Ной Заноза за его спиной тихонько хихикает. Скорее всего так оно и было. Но когда Сысой повернулся к нему, физиономия мошенника изображала лишь недавно перенесенное страдание от приобщения к науке.

Величаво, как и подобает архистарейшине, Сысой огладил белую бороду. Затем резко хлопнул ладонью по столу. И ладошка-то была старческая, ссохшаяся, и сила удара воробьиная, и стук получился недостаточно звучным, но от Сысоя не ждали и этого.

– Ну, хватит! – заговорил он уже совсем иным тоном. – Кажется, вы решили, что раз вы нужны правительству, то можно и дурака повалять? Ошибаетесь. Всех касается! Всем слушать внимательно! Пока вы здесь, на Зяби, вы должны готовиться так, чтобы от вас пар шел! Уставать, как на молотьбе, но учиться, учиться и учиться! Лучше здесь и сейчас, чем потом и где-то там… – Сысой указал пальцем вверх. – Вам понятно? Или, может, вы решили отдохнуть на казенных харчах? Не выйдет! У нас – то есть у вас – нет времени на отдых. Вы не знаете, что думает народ, а я знаю! Ропот, недовольство. Цезарь носится на «Топинамбуре» так низко, что стада разбегаются, а ему, видите ли, весело! Совет архистарейшин завален жалобами, и это только начало! Вчера прибыла делегация священнослужителей, они вообще против нашего проекта и обвиняют Совет в суемудрии и блудомыслии. А все потому, что в Земноводске кое-кто пикировал на храм и пугал прихожан. Звонарь только чудом не упал с колокольни. Хорошо еще, что Девятый пророк ничего не говорил о космических полетах! Сегодня тот же воздушный хулиган разрушил воспитательный дом – значит в претензии будет еще и департамент полиции! Нет уж, хватит! Вы еще не поняли, какой суп взбаламутили своей поварешкой? Да-да, я о нашем проекте! Совет требует завершить подготовку как можно скорее. Цезарь, тебе говорю! Вынь палец из носа, слушай и запоминай! Больше никаких полетов низко над землей. Ипат, твоя функция – общее руководство. Ной, тебе надо налечь на имперские законы и обычаи разных миров. Выдои из «Топинамбура» все, что ему об этом известно. Дней через десять корабль повзрослеет достаточно, и ровно через десять дней вы отправитесь в экспедицию! Ни днем больше! Это необходимо для спокойствия народа. Ясна задача?

– Значит, я буду вести переговоры с инопланетниками? – вкрадчивым голосом уточнил Ной.

– В первую очередь ты.

– Стало быть, Совет мне доверяет?

– Твоей честности – нет, – отрезал Сысой. – Твоему уму – да. Еще вопросы?

– Общее руководство, как я понял, возлагается на Ипата? – спросил Ной. – Это из недоверия ко мне?

– Это из здравого смысла. Ипат – начальник экспедиции и командир корабля, Цезарь – первый пилот, ты – дипломатическая персона. Что-то неясно?

– А кем буду я? – неприятным голосом осведомилась Семирамида.

Судя по ее виду, она готовилась закатить один из своих знаменитых скандалов.

– Членом команды, – быстро нашелся Сысой. – А еще советницей, музой и украшением корабля.

Что такое муза, помимо Устиньи Компост, знал только Ной, а Цезарь, услыхав про украшение, живо представил себе Семирамиду в роли носовой фигуры древнего судна и раскашлялся, чтобы не залиться смехом. Получилось натурально, да и Сысой глядел на певицу без тени усмешки. Семирамида успокоилась.

– И еще одно. – Сысой по очереди обвел выцветшим взглядом весь экипаж «Топинамбура». – Некоторые в Совете думают, что вы не должны этого знать, а я уверен, что все-таки должны. С самого начала программы Совет решил подстраховаться. У нас не было уверенности, что вы четверо сможете стать единой командой, сплоченным экипажем корабля. Говоря откровенно, я до сих пор не вполне уверен, что у вас это получится. Короче говоря… существует резервная группа. Тоже четверо. Поскольку корабль у нас всего один и находится в вашем распоряжении, ваша подготовка продвинулась значительно дальше. Но если что, отставание может быть ликвидировано за каких-нибудь десять-пятнадцать дней. Очень не советую вам филонить. Очень. – Откинувшись на спинку стула, Сысой вновь принялся оглаживать бороду.

– Да кто филонит-то? – набычившись, прогудел Ипат.

– Теперь и ты тоже. Если экипаж корабля не работает в полную силу, виноват командир, то есть ты. Твоя недоработка.

– Бить мне их, что ли? – заморгал Ипат.

– А это на твое усмотрение. С тебя я спрошу за результат, а как ты его добьешься – решать тебе.

– Ага. – На этот раз Ипату не понадобилось много времени на умственную деятельность. Засучивая на ходу рукава, он двинулся к Ною. Тот проворно отпрянул и побежал вокруг стола.

– Но-но! Без рук!

– Могу и без рук, если дозволено ногами, – гудел командир корабля, преследуя дипломатическую персону. – Дозволено, а?

– Дозволено, – разрешил Сысой.

– Ну хватит, хватит! – закричал Ной. – Я уже все понял! Да уймите же его… Командир, перестань, еще поломаешь что-нибудь… Всё-всё-всё, я буду учиться! Честное слово, буду! Шут с ней, с головой…

– Как ты полагаешь, можно ему верить? – небрежно осведомился Сысой.

Преследователь немедленно остановился. Замер и преследуемый.

– А ты как полагаешь? – спросил Ипат архистарейшину.

– Тебе виднее.

– Мне?

– Тебе. Ты командир, не я.

Ипат глубоко задумался.

– Может, простить его на первый случай?.. – нерешительно произнес он.

– Не знаю, – открестился Сысой. Он стал демонстративно смотреть в окно. «Ну же, командуй! – хотелось крикнуть ему. – Не ищи подсказок, не мямли – командуй! Поставь себя! Эх, фермер, фермер, простая душа… Вообрази, что перед тобой не человек, а всего-навсего кенгуролик, только хитрый…» Но ничего нельзя было вымолвить вслух, и никаким движением нельзя было подсказать Ипату, что делать. Либо он поймет это сам… либо никогда не станет командиром звездолета и начальником экспедиции.

Не Ноя же ставить во главе экипажа!

И не мальчишку…

Сейчас архистарейшина больше всего жалел о том, что его выдумка насчет резервной группы не была правдой. А ведь так и надо было поступить! Чем больше людей, тем выше шанс найти среди них подходящих! Непростительно для архистарейшины не знать, каковы в большинстве случаев его сограждане…

Но Ипат не подвел.

– Иди сюда, – сурово сказал он Ною. – Не боись, бить не буду.

– А что будешь?

– Объяснять.

– Правда? А на дистанции нельзя?

– Поговори еще… Или иди сюда, или выметайся вон. Без тебя справимся. Два раза повторять не стану.

И Ной подошел. Медленно-медленно. Он задохнулся, когда огромная мозолистая рука фермера взяла его за горло и приподняла над полом. Немного похрипел, подрыгал ногами и был отпущен.

– Будешь еще отлынивать да жаловаться? – грозно спросил Ипат.

Ной старательно замотал готовой. Он был красен.

– Женщину ты тоже станешь душить, чуть что не по тебе? – крикнула Семирамида.

Ипат внимательно осмотрел свою могучую длань.

– Не-е, – сказал он, вздохнув. – Шею еще сломаю… Зачем?.. Я попроще… Перекину через колено и отшлепаю. А за большую вину – вожжами. Мне «Топинамбур» вырастит вожжи, если я ему велю, он умеет…

– Ну, вот и договорились, – бодро сказал Сысой. – Цезарь, ты где? Первый пилот Цезарь Спица! Иди сюда. Скольких человек может принять в себя «Топинамбур» на сегодняшний день?

– Сможет весь экипаж, – уверенно заявил мальчишка.

– То есть четверых. А пятерых сможет? Я бы тоже… кхе-кхе… не прочь.

– Если потесниться чуток, то и пятеро влезут.

– Отлично. Иди готовь корабль к полету. Сегодня летим все. Семирамида, ты тоже. Что ты сказала? Летишь? Или все-таки вожжи?

– Ничего я не говорила! – вспыхнула певица.

– А-а, ну ладно. Значит, мне послышалось. Цезарь, ты почему еще здесь?..

Разместились не так чтобы тесно. Правда, Ной оказался притиснут к Семирамиде, против чего, кажется, не возражал, а Ипату пришлось посадить Сысоя себе на колени, и тот не стал кобениться. Архистарейшина был маленьким, как подросток, и таким же легким. А Цезарь лишь мельком взглянул на Сысоя и сразу отвернулся, чтобы не разинуть в удивлении рот, – таким мечтательно-нетерпеливым он еще никогда не видел архистарейшину.

– Приготовились… – откашлявшись для солидности, скомандовал он, силясь произносить слова не мальчишеским дискантом, а мужественным басом, и все-таки дал петуха. – Все готовы?.. Тогда вверх помалу…

«Топинамбур» взмыл и завис на высоте. Цезарь привычно качнул его вправо, затем влево, проверяя, слушается ли корабль мыслекоманд. «Топинамбур» вел себя образцово. Не то что вчера, когда ему вдруг захотелось свободы и он решил довести пилота до обморока. Цезарь тогда укротил строптивца, но чего ему это стоило!.. Вот только Сысою и остальным знать об этом было не обязательно.

– Куда летим?

– Мне все равно, – дрожащим голосом объявила Семирамида. Ее пугали прозрачные стены. Боясь выпасть, она вцепилась в Ноя обеими руками, как утопающая в соломинку, и запустила в кожу ногти, а Ной, шипя от боли, не был расположен отвечать на вопросы.

– А мне бы кенгуроликов моих проведать… – робко сказал Ипат.

Сысой крякнул и заерзал у него на коленях.

– Кенгуролики в порядке. Старый пятнистый поранил хвост, вызвали ветеринара. Да еще две самки принесли приплод…

– Как две? – забеспокоился Ипат. – Должно быть три!

– Третья еще не разродилась. Не нервничай, там ветеринар.

– Так-то оно так, – вздохнул Ипат, – но…

– Понимаю. Посмотреть хочешь. Ну что ж, освоишь раньше срока учебную программу – дам тебе отпуск на сутки.

– Не освою, – вздохнул Ипат, трезво оценив свои способности.

Сысой промолчал.

– Так куда лететь-то? – спросил Цезарь.

– Вверх!

– Что, в космос? – Мальчишка аж взвизгнул от восторга.

– Вот именно.

«Пора понемногу вынимать поварешку из супа», – подумал Сысой, в то время как поле космодрома стремительно проваливалось вниз, но вслух этого не сказал. Перегрузка совсем не чувствовалось. «Гравикомпенсаторы, – подумал Сысой и повторил про себя мудреное слово. – Да, это они. Ни перегрузки не будет, ни невесомости…» На миг стало бело – корабль пронзил облако. Небо, вначале бледно-голубое, стремительно наливалось густой синевой. Семирамида молчала. Ной все еще шипел. Ипат шумно дышал. «Интересно, кто первым охнет, когда мы увидим звезды?» – подумал Сысой и не угадал. Первым охнул он сам.

Синева сменилась чернотой. Горизонт загнулся. Под кораблем проплывала Зябь – действительно круглая вопреки мнению доброй половины ее обитателей, окутанная туманным слоем атмосферы. Север кутался в облака. Далеко за южными горами угадывалось что-то вроде океана. Трудно было понять, глядя вниз, где там кончается обитаемая зона и начинаются Дурные земли. Материк повернулся под кораблем, внизу открылся океан, а за ним показался край другого материка, то ли совсем мертвого, то ли населенного одним лишь мутировавшим зверьем. Повисшее в черноте солнце жгло глаза и пугало.

И звезды! Звезды! Ни один зябианин еще не видел столь ярких звезд. Сверкающие сокровища! И сколько их там…

Сысой вдруг осознал, что не дышит. Пришлось заставить себя сделать вдох. Под архистарейшиной медленно ворочался Ипат, глядя то влево, то вправо, то вверх, то себе под ноги. Привыкал.

Цезарь вертелся на своем узком креслице. Ему нестерпимо хотелось орать и прыгать. Наверное, он так и поступил бы, если бы не заметил слезы в глазах Сысоя.

Архистарейшина плакал.

Опять. На сей раз при всех. Не скрывая слез. Худо ему, что ли?..

Цезарь обрушил «Топинамбур» вниз. Сейчас… Сейчас… Пять минут – и старик будет спокойно лежать на травке, ожидая прибытия лучших лекарей столицы. Сейчас… Корабль не станет продираться сквозь атмосферу в коконе огня, он просто-напросто проест себе путь в воздухе…

– Нет! Не надо вниз! Вверх! Хочу еще побыть… там…

Цезарь пожал худыми плечиками. Чудит дед. Ну ладно.

Дымка вокруг корабля рассеялась. Небо вновь стало черным.

– Все-таки я дожил до этого… – Голос архистарейшины был слаб и восторжен. – Не спеши на посадку, пилот. Дай полюбоваться…

Звезды здесь не подмигивали, как внизу. Большие и маленькие, голубые, бело-желтые и красные, разбросанные там и сям и собравшиеся в кучки, они светили ровно и бесстрастно, будто намекали: теперь все пойдет по-взрослому. Без скидок, без снисхождения, без жалости. Вы ведь знали это, люди, дерзнувшие покинуть свою родину? Нет?

Ну, хоть догадывались?

Впрочем, это уже не важно. Тем хуже для вас, если вы такие недогадливые. А придется вам понять и принять: дело начато, и оно должно быть доведено до конца. Вы сунулись в новый мир, и теперь он ваш. В нем вам жить и действовать. Он жесток, равнодушен и не заплачет, если вы погибнете. Не вы первые, не вы последние. Боитесь? Бойтесь. Дрожать поджилками разрешается. Но уползти в свою нору вам уже не удастся – отныне у вас нет норы.

Уяснили?

Нет? Ну что ж, посмотрите на эти звезды еще раз, подольше и повнимательнее. Послушайте, что они вам скажут.

Теперь поняли?

Вот и хорошо, что вы способны на понимание… Тогда работайте!