Несколько лет назад у меня состоялись две уникальные встречи в фойе студии Fox News, пока я ждал выхода на шоу Шона Хэннити. Одна из этих встреч – с легендой бокса в супертяжелом весе Эвандером Холифилдом, а другая – с легендой смешанных боевых искусств Чаком Лидделлом. Между ними было поразительное сходство: оба очень спокойны, не слишком болтливы и не высокомерны.

Я немного занимался боксом в колледже, и я немного поучаствовал в боях, не связанных с каким-либо видом разрешенного спорта. Я привычно постоянно анализирую различные аспекты жизни, а также поведение окружающих, и поэтому могу однозначно сказать вам: когда большинство людей сталкивается с необходимостью боевых действий, они больше похожи на павлинов, участвующих в ритуале спаривания, чем на таких людей, как Холифилд или Лидделл на ринге. Люди не хотят сражаться и, как правило, желают, чтобы другой человек просто отступил. Это никак не может сравниться с ситуацией, в которой опытный боец сражается с другим опытным бойцом, когда им нужно идти вперед и не отступать. Когда борются обычные люди, их основная техника – это, как правило, пустая болтовня и выпячивание груди.

Давайте проведем эту аналогию еще дальше. Если представить себе обученного бойца смешанных боевых искусств, который стоит со своей девушкой у банкомата, и представить, что к ним подходит незнакомец с пистолетом и приказывает отдать ему деньги, вы согласитесь с тем, что реакция бойца будет отличаться от реакции человека, у которого нет никакой подготовки. Опытный боец может выбрать вариант «отдать кошелек и не драться», но то, что у него есть опыт принятия решений при высоком уровне адреналина, а также опыт реагирования на человека, который хочет причинить ему боль, значительно повысит его способность оставаться эмоционально стабильным и ясно мыслить.

Я не экстрасенс, но при некотором осмысленном анализе мог бы предсказать, что гражданский человек, который не обучен искусству сражаться и который, возможно, действительно никогда в своей жизни не был в настоящем бою, не будет реагировать с тем же уровнем эмоционального контроля и четкости мышления. Я видел, как некоторых из краснобаев валили с ног, потому что они увлеклись пустыми разговорами и по-настоящему полагали, что другой человек смягчится. Гордость часто сопутствует этим хвастливым маневрам, но представьте себе, что противник направляет на такого энергичного болтуна оружие. В большинстве случаев вы увидите полный разворот в поведении, потому что болтун знает, что чаша весов битвы теперь склонилась в пользу противника. А еще он почувствует такой комок в горле, что ему будет трудно дышать. Если страх не пройдет быстро, то человек, который изначально был лауреатом премии «Оскар» в номинации «Лучший трепач», испугается так, что и на ногах-то едва будет стоять.

При обсуждении подобного опыта с вами я нахожусь в более выигрышной позиции, потому что я сталкивался с пистолетом дважды – во времена моего детства и на агентской службе в ФБР. Однажды под дулом пистолета находился невинный, неподготовленный мальчишка, в другой раз – опытный атакующий, боевой специалист, полностью обученный тактический защитник, вооруженный до зубов и готовый сражаться.

Будучи родом из очень бедной семьи, живущей в горах Озарк на севере штата Арканзас, я воспитывался с тремя сестрами и без братьев. Излишне говорить, что чувство юмора у меня выработалось очень быстро, как и у всей моей семьи. Мне было около десяти лет, и одна из подруг моей старшей сестры собиралась переночевать в нашем доме. Было уже поздно, а ей еще нужна была одежда для следующего школьного дня. Моя сестра немного старше меня, поэтому она и ее подруга привыкли ложиться спать позже, чем я. Но меня они любили (когда не мутузили) и поэтому спросили, хочу ли я пойти с ними за одеждой. Конечно, я сказал «да». Полдесятого вечера, лето в Арканзасе, около 30 градусов, гулять – одно удовольствие.

Короче говоря, когда мы пришли в дом подруги моей сестры, все спали. Учитывая, что это был Арканзас где-то 1979 года, двери не были закрыты. Это был ее дом, мы спокойно вошли внутрь и поднялись наверх. Когда мы поднимались по лестнице, моя сестра с искрометным чувством юмора прошептала: «Так, сначала берем все ценное» – и хихикнула. Я увидел в коридоре у стены кресло и сел в него, так как помогать им выбирать одежду для школы мне было неинтересно.

Я сидел, спокойно размышляя о своих делах и думая о том, о чем думает десятилетний ребенок, а потом, подняв глаза, увидел дуло револьвера 38-го калибра в двух футах от моего лица. Отец подруги, к сожалению, услышал шутку моей сестры и, по-видимому, подумал, что в дом проникли грабители, что было действительно интересно, потому что за все мое детство в этом городе не было ни одного ограбления.

Два воспоминания об этом мгновении глубоко запечатлелись в моей голове. Я помню, что я застыл от страха, не мог двигаться или говорить. У меня буквально отключился мозг – я просто почувствовал ужас. И еще одно: по сей день, более тридцати семи лет спустя, я могу закрыть глаза и представить размер отверстия ствола стального монстра, который смотрел на меня невероятно строго; я даже как-то исхитрился увидеть внутри него нарезку, которая вилась до того места, откуда пуля отправляется в свой вояж.

Пока хозяин дома кричал на меня, я хотел объяснить ему, кто я такой, но буквально не мог говорить. Когда девчонки услышали суматоху и выбежали в коридор, я сидел, плакал и дрожал, задаваясь вопросом, что со мной будет. Но – ирония судьбы! – в дальнейшем я рос, обожая оружие.

Теперь я взрослый человек и действительно люблю оружие и предоставленную Богом свободу, которую отцы-основатели этой великой страны закрепили в нашей Конституции. Само собой разумеется, что к тому времени, когда я жил в Нью-Йорке и работал спецагентом ФБР, я был очень хорошо знаком с огнестрельным оружием всех размеров и калибров и их конкретным использованием. Мои тактические навыки были отработаны в течение многих лет занятий, обучения и оперативного использования огнестрельного оружия. В первый раз, когда я носил оружие как официальное лицо, я находился в городе Норт-Литл-Рок, штат Арканзас, в Робинсон-Кэмпе, на базе Национальной гвардии, куда я был назначен офицером полиции (а не простым солдатом). Лагерь «Робинсон» был и остается выдающимся подразделением, которое патрулирует базу Национальной гвардии на 33 тысячах акров, и это было отличное место для начала моей карьеры на службе нации.

Я помню, как впервые начал носить этот пистолет, и чувствовал себя гордым, уверенным и одновременно защищенным. С 1997 по 2009 год многое изменилось, я за долгих 12 лет прошел самую сложную в мире военную подготовку, сочетая ее с ежедневной практикой в стрельбе в Федеральном правоохранительном учебном центре в аномально жарком Артисе, штат Нью-Мексико, а затем в Академии ФБР в Квантико, штат Виргиния, где ты и твой пистолет становитесь ближайшими родственниками.

Был 2005 год, и в первый же день работы в ФБР наш главный инструктор по огнестрельному оружию (удивительный человек) бодро объявил нам, что мы отстрелим из «Глока-22» 3000 патронов в течение следующих восемнадцати недель. Студенты уставились друг на друга в изумлении, а некоторые в страхе – они никогда раньше не стреляли из пистолета. Я спокойно посмотрел на курсанта, стоящего рядом, и сказал, что, когда я был в «морских котиках», мы в Институте самообороны Джона Шоу в Мемфисе, штат Теннесси, отстреливали 3000 патронов каждый день в течение месяца. Это был хороший пример уровня подготовки «морских котиков» по сравнению с тренировками правоохранительных органов.

Суть этого долгого исторического отступления заключается в том, что в другую летнюю ночь в 2009 году, на этот раз – в Нью-Йорке, моя группа завершила наблюдение и вернулась в офис. Было около полпервого ночи, и мы выслеживали банду, которая хотела нанести какой-то ущерб конкурирующей группировке по причинам, которые мы здесь обсуждать не будем. Я был за рулем своего микроавтобуса «Форд», ожидал светофора на поворот, когда автомобиль передо мной начал двигаться назад и слегка уткнулся в мой. Затем он повернул налево под красный сигнал. Поскольку я был специальным агентом ФБР, моя работа заключалась не в том, чтобы штрафовать людей и следить за соблюдением правил дорожного движения, – это не было моей задачей. Но я смотрел, как машина разворачивается и быстро паркуется. Теперь она стояла передом ко мне, и, пока я ожидал зеленый свет, я наблюдал за двумя мужчинами, выходящими из автомобиля. Загорелся зеленый, я медленно повернул налево, не отрывая глаз от двух людей на тротуаре, которые кричали на третьего мужчину. Индивид под номером три ринулся бежать, как персонаж из видеоигры Grand Theft Auto, размахивая руками, крича, и именно тогда я заметил, что у одного из двух вышедших из машины был пистолет. Что было в руках у второго человека из машины, я разглядеть не мог.

Я пытался передать по рации, что происходит вооруженное нападение. Ответа не было. «Черт бы побрал это радио, – подумал я. – Когда мне надо – оно вечно не работает». Я снова вызвал коллег, никакого ответа. Позже я узнал, что по неизвестной причине все решили просто выключить свои рации, когда вернулись в офис. Не то чтобы это входило и в мои привычки, но оставим тактический разбор.

Вернемся к моей дилемме. Прямо передо мной двое мужчин-подозреваемых (один с пистолетом) преследовали третьего человека, который бежал так, как будто у него горели штаны, а в его ботинках были острые гвозди. Когда они приблизились к дальнему углу на большом перекрестке, двое подозреваемых схватили третьего человека и начали избивать его. Я нажал на газ моего безбашенного «Форда» и доехал до дерущихся так быстро, что просто не успел включить мигалки. Я должен был мгновенно принять решение и выбрал вариант связи с коллегами. Тщетно. Тогда я въехал на своем фургоне на газон, выпрыгнул из него и быстро вытащил не какой-то там компактный, а свой потрясающий полноразмерный пистолет «Глок-21» 45-го калибра.

Небольшое отступление: когда вы вытаскиваете свой полноразмерный «Глок-21» и вступаете в бой, это чувство сравнимо только с историей Самсона в Библии, когда он убил тысячу человек ослиной челюстью. Это чувство уверенности!

Я закричал: «Покажи мне свои руки» – и, как нас и учили, направил ствол «Глока-21» на того, у которого я заметил пистолет. Я схватил второго атакующего за рубашку и притянул его с такой силой, что он выгнулся назад ко мне, поэтому я ударил его сзади под колени, чтобы привести его в контролируемое положение. Я дополнил охват рукоятки моего «Глок-21» левой рукой, держал оружие твердо, положив палец на спусковой крючок. Ударом левой ноги я поставил парня на колени, сделал шаг назад и повторил свою команду: «Покажите мне свои руки и не двигайтесь!»

Теперь я видел обоих нападавших и их жертву, которая свернулась калачиком, как кровоточащий шар. Нападавший, который стоял на коленях, подчинился и расставил руки, но тот, у кого я видел пистолет, не сделал этого. Он был в четырех футах от меня (примерно на том же расстоянии, на котором находился отец подруги сестры со стволом 38-го калибра у моего лица, когда мне было десять лет). Я еще раз крикнул: «Покажи мне свои руки!» – и, кажется, добавил словцо-другое. Он медленно поднимал руки, а мой взгляд был сфокусирован на его талии и обеих ладонях. Он был в одном мгновении от нажатия мной спускового крючка, от ощущения могущественной силы пули 45-го калибра, размером с упитанного шмеля, который мог прилететь ему прямо между глаз. Я был очень внимателен, был полностью готов убить этого человека, если бы увидел малейший намек на блеск оружия в его руках или на поясе. У меня за плечами были все мои тренировки в лагере «Робинсон», подразделении «морских котиков», Федеральной службе авиационных маршалов и ФБР, и я знал, что, если бы он вытащил оружие, мой выстрел был бы полностью оправдан.

В эту минуту его руки были полностью открыты, а его рубашка поднялась выше его брючной линии, а когда его руки поднялись над его головой, я понял, что у него больше нет пистолета. Я уставился на него, а он уставился на меня, и я приказал: «На землю». Он этого не сделал. Я повторил это еще раз, но он просто уставился на меня. Тогда я заглянул ему очень глубоко в глаза, чтобы понять, о чем он думал, и изменил свою мантру, сказав: «Не беги», но было уже слишком поздно. Его разум уже повернулся и бежал, и поэтому его тело делало то же самое.

Вместо того чтобы в одиночку броситься в погоню, я спрятал свой могучий «Глок-21», поднял на ноги жертву плохого парня, и, поскольку жертва пыталась со мной бороться, я поставил ее лицом к лицу с моим другом, Мистером-На-Коленях. Он, должно быть, хорошо уяснил положение, потому что сделал все, что я ему приказал. В это время прибыла группа по борьбе с уличными преступлениями и помогла мне взять злоумышленника под стражу. Когда его обыскали, то в штанах у него нашли отвертку длиной в один фут с заостренным наконечником. Даже если вы думаете, что у вас все под контролем, может оказаться так, что вы находитесь в одном футе от колющего ранения.

Теперь, держа в вашем сознании все вышесказанное и эти две истории, подумайте, что большинство людей в этом мире подготовлены примерно так же, как и я во времена своего детства – я был просто парализован страхом, когда пистолет нашептывал мне свои ласковые последние прибаутки. Большинство неподготовленных людей будут так же потрясены и не смогут отреагировать на чрезвычайно напряженную ситуацию, в которой возможность смерти близка, как никогда.

Добавьте к этой ужасной ситуации паралича от страха то, что атакующий, систематически убивающий людей, скорее всего, будет куда более спокойно думать о том, чтобы взять человеческую жизнь, чем я в ту минуту, когда держал двух плохих парней под прицелом. У него, вероятно, не будет моего уровня подготовки, но его внимание будет носить животный характер, лишенный сострадания, что выходит за рамки моего мышления, даже если мне разрешают забрать у кого-то жизнь ради дела защиты нашей страны.

Итак, чтобы бороться с плохим парнем или с кем-то подобным, вы к нужной минуте должны иметь по крайней мере некоторый уровень умственной подготовки. Надеюсь, это также будет сочетаться с пониманием того, кто на вас нападает, почему они атакуют и где, когда и как они совершают свою атаку. Если вы привнесете это понимание в бой, вы, возможно, окажетесь победителем такого конфликта, в котором оружие – единственный вариант его разрешения.

Наконец, как я уже упоминал ранее, «насилие в действии» – это термин, часто используемый подразделениями специальных сил для анализа их психического, агрессивно-деятельного и общего состояний. Но вам не обязательно быть бойцом спецназа, чтобы использовать мощь насилия. Когда вы будете готовы к бою, вы сможете вступить в него с более ясным умом и лучше понимать все обстоятельства, которые могут сложиться. И если уж вы решили воевать, то действовать нужно сразу, а не как-нибудь потом. Анализом возможных сценариев нужно заниматься до боя.

Если бы вы оказались в районе рынка Боро в Лондоне 3 июня 2017 года, когда началась резня и нельзя было убежать, борьба была бы вашей единственной возможностью выжить. Подумайте об этом и спросите себя: готовы ли вы сражаться? Вы – профессор колледжа, читаете лекцию, и вдруг открывается дверь и входит студент, но вместо того, чтобы сесть на место, он кладет сумку на пол и начинает ее раскрывать. Будете ли вы наблюдать за этим, чтобы узнать, яблоко ли у него там для вас или полностью заряженный дробовик, выстрел из которого может снести вам голову? Если вы решите действовать и наброситься на него, то будет ли к этой минуте ваш разум готовым к бою? Поймите, что если вы готовы, но при этом будете ждать удобного случая для вступления в противостояние, ваше преимущество сократится до реакционного ответа, и вы наверняка проиграете эту битву. Однако, если вы сейчас заявляете себе: я хорошо знаю помещение своей аудитории, чтобы понять, что опоздавший студент, остановившийся на пороге, сбросивший с плеча большую сумку и наклонившийся, чтобы расстегнуть ее, делает угрожающий маневр. Я буду бить, хватать, топтать, кусать, выталкивать его, пока угроза не будет устранена. Я буду двигаться без суеты и колебаний, потому что я знаю, что прав в своем анализе. Если вы репетируете это в своем уме, скорее всего, вы полностью нарушите планы злоумышленника в начале его атаки и, надеюсь, подадите пример другим, чтобы они помогли вам. Помните, что большинство массовых расстрелов, которые не связаны с терроризмом, длились примерно три-семь минут, прежде чем правоохранительные органы прибывали на место атаки. Однако, пусть это время и коротко, статистика и вовсе показывает, что большинство жертв становятся таковыми в течение всего лишь первых 90 секунд. Это меньше, чем нужно, чтобы заказать еду в ресторане быстрого питания, но многие люди ежедневно уделяют больше времени и сил тому, чтобы определиться, что они будут заказывать на обед, чем тому, что они будут делать, если следующие 90 секунд окажутся определяющими в вопросе их жизни и смерти.

Победа в бою – это на 25 процентов умственная подготовка, на 25 процентов – предварительная подготовка решения и на 50 процентов – техника. Если у вас есть половина этого уравнения, вы готовы к сражению на 50 процентов лучше, чем большинство людей, которые ходят по этой планете.

Словом, сражайтесь так, как будто ваша жизнь зависит от этого, потому что в ситуации с безжалостным нападающим это, вероятно, так и будет!