Глава двадцать восьмая

Нина

После визита к Тому и Лиле я не еду домой. Я просто не могу.

Продолжаю нарезать круги, но на этот раз у меня есть цель. В каком бы я ни была отчаянии, сейчас у меня появились пусть неясные, но всё же перспективы, а ещё надежда. Я присматриваю себе будущий дом и пытаюсь представить, как начну новую, совсем другую жизнь. Мне кажется, восточный Нэшвилл поможет найти ответ. Не единственный возможный ответ – в общем-то, я могу какое-то время пожить и в Бристоле. А может быть, сниму квартиру возле Принстона или другого колледжа, куда поступит Финч. Но если я останусь в Нэшвилле, я хочу жить на этой стороне реки, где поменьше таких людей, как Кирк и Мелани, и побольше таких, как Том и Лила. Я точно знаю лишь одно: самое ценное, что у меня есть, – Финч, и где бы я ни очутилась в итоге, я сделаю всё, чтобы он стал хорошим человеком. Я знаю, он может таким стать.

День сменяется вечером, я захожу в то самое кафе, где мы с Томом впервые встретились. Наш столик занят, но я сажусь напротив, раскладываю на столе брошюры о недвижимости и газеты, которые насобирала в течение дня. Достаю из сумочки ручку и, прихлёбывая латте без кофеина, обвожу подходящие объявления. Позволяю себе немного помечтать о возможностях новой жизни, которая ждёт нас с Финчем.

Когда я собираюсь идти домой, мне вдруг звонят с незнакомого номера. Сперва я думаю, что это риелтор, поскольку уже созвонилась с несколькими. Но мне отвечает девичий голос.

– Миссис Браунинг?

– Да, – говорю я. – Это Лила?

– Да. Папа дал мне ваш номер… Вы не очень заняты?

– Нет, – отвечаю я. – Я допиваю кофе в «Бонго» неподалёку от вас.

– Ой, ничего себе, – говорит она, потом выпаливает: – Можете за мной заехать?

– Сейчас? – удивляюсь я.

– Только если можете… я просто очень волнуюсь, а папе это не расскажешь… – лепечет она, потом несколько раз повторяет слово «срочно». Говорит, что беспокоится о Полли. Что та может совершить с собой нечто ужасное.

– Почему ты так думаешь? – спрашиваю я, направляясь к машине. – Что случилось?

– Она просто очень, очень расстроена из-за всего.

Я говорю себе, что девушки в её возрасте склонны драматизировать, и всё же вспоминаю звонки, на которые отвечала на горячей линии, и ученицу Виндзора, покончившую с собой. По этой причине мы с Кирком и пошли на раут в ночь, когда Бью устроил вечеринку.

– Солнышко, я попробую дозвониться до Смитов, а потом сразу к тебе, о′кей?

– Вы уверены? – говорит она. – Уже так поздно…

– Ничего страшного, Лила. Я приеду.

Чувствуя вялотекущую, но всё же панику, я гуглю телефонный справочник Виндзора, нахожу домашний и мобильный номер Смитов. Я не жду, что они ответят – они и не отвечают, и оставляю множество сообщений с просьбой перезвонить мне. Это срочно, добавляю я, дело касается Полли.

Потом завожу машину и второй раз за сегодня еду в направлении к Эвондейлу.

Подъехав, вижу, что возле дома стоит Лила в высоких белых сапогах, светлых джинсах и серебристой куртке-бомбере, которая вся переливается в свете фар. Я никак не могла бы проехать мимо, но она изо всех сил машет мне, потом бежит к машине.

– Здрасьте, – говорит она, запыхавшись. – Вы звонили родителям Полли?

– Да. Пыталась, но никто не ответил.

– И она тоже не отвечает.

– Ладно. – Я стараюсь держать себя в руках. – Думаю, поеду к ним и постучу в дверь, просто чтобы убедиться.

Лила кивает, потом спрашивает, можно ли поехать со мной.

По непонятным мне в стрессовой ситуации причинам мне становится легче оттого, что она это предложила. От её присутствия.

– Хорошо, – говорю я, – если папа не против.

– Нет. Я уже сказала ему, что вы за мной заедете, но ещё эсэмэску отправлю. – Она обегает машину, садится и в ту же секунду, как за ней закрывается дверь, достаёт из кармана куртки телефон.

Я быстро разворачиваю машину, еду вправо к Ордвэю и прошу Лилу рассказать мне об их разговоре с Полли. Я чувствую на себе её взгляд. Она жмётся, потом наконец говорит:

– Она сказала, у неё есть доказательства, что фото сделала не она. И что есть другие фото. Других девушек.

– Какие фото?

– Ну, знаете… такие… стыдные… сексуального характера. Она не может о таких рассказать мистеру Кво или своим родителям.

Дело принимает жуткий оборот, и я крепче сжимаю руль, чтобы не тряслись руки.

– Лила, – говорю я, – эти фото сделал Финч?

– Да. Вместе с Бью, как оказалось, – отвечает она мягко. – Я бы ей не поверила… но она отправила мне одно из них. Там была я. И Финч. Когда я отключилась. И это было… просто ужасное фото.

– О господи, – шепчу я. Моё сердце рвётся на куски.

Давя на газ, я вижу Финча. Идеального младенца, спящего у меня на руках. Энергичного пятилетнего малыша, готовящего рагу из репы на ступенях Парфенона. Десятилетнего мальчишку, строящего замки из песка с дочками Джули вдвое младше него.

Я просто не могу поверить в то, что происходит. В то, каким человеком стал мой сын постепенно и вместе с тем внезапно.

И всё же верю. Потому что порой мы не видим того, что совсем рядом.

Когда мы подъезжаем к дому Полли, мне удаётся сконцентрировать все мысли на ней, на том, что нужно сделать прямо сейчас. В доме горит свет, на парковке две машины. Я расцениваю это как хороший знак, хотя сценарий может быть каким угодно.

– Что нам делать? – спрашиваю я, как будто Лила – взрослая, а я – ребёнок.

– Не знаю. Позвонить в звонок? – говорит Лила, и тут в окне появляется фигура. – Это она?

– Не вижу… может, её мама.

– Надо зайти и выяснить.

– Да, – говорю я, парализованная страхом.

Лила распахивает дверь и выходит из машины. Я смотрю, как она направляется к дому, и поражаюсь её смелости. Заставляю себя пойти за ней, и, когда она жмёт кнопку звонка, замечаю, как сильно её мужественный профиль похож на профиль её отца.

Несколько секунд спустя мы слышим, как кто-то подходит к двери. Задержав дыхание, сморю в глаза мистеру Смиту, внезапно забыв, как его зовут.

– Добрый вечер, Нина. – Сперва вид у него ошарашенный, потом сердитый и, наконец, спокойный. – Что привело вас сюда так поздно?

Я уже собираюсь ответить, но он переводит взгляд на Лилу.

– А ты…

– Лила Вольп. Девушка с фотографии. – Она говорит быстро и по делу. – Но мы здесь не поэтому, мистер Смит. Мы здесь, потому что вы и миссис Смит не отвечаете на наши звонки… и Полли тоже. И я… мы… очень за неё волнуемся.

Он хмурит лоб и спрашивает:

– Почему вы волнуетесь?

– Ну… это… Полли сегодня мне звонила… и она была очень расстроена…

– Она расстроена. – Он бросает на меня сердитый взгляд.

– Она здесь? – настаивает Лила.

– Да. В своей комнате. – Теперь он по-настоящему разозлён. – Но ничего нового она вам не скажет.

За его спиной появляется мать Полли.

– И мы тоже, – говорит она.

– Я знаю, – отвечаю я, – и мы просим прощения, что врываемся в ваш дом, но… не могли бы вы только… проверить, как она там? Лила волнуется, что с Полли может случиться ужасное…

– Что именно вы предполагаете? – ледяным тоном спрашивает миссис Смит, выступая вперёд.

– Я предполагаю, что ваша дочь может совершить с собой нечто страшное. – Теперь мой голос выражает весь охвативший меня ужас.

Я вижу, как выражения их лиц мгновенно меняются, как они разворачиваются и бегут вверх по винтовой лестнице. Мистер Смит перешагивает по две ступени сразу, жена не сильно отстаёт.

Меня вновь парализует страх. Я поворачиваюсь к Лиле и смотрю на неё – все мои эмоции написаны у неё на лице. Секунду спустя мы слышим жуткий визг.

Они кричат «Полли!», потом – чтобы мы звонили 911. Лила первой находит свой мобильный, пальцы нажимают три чудовищные цифры.

– Я звоню, потому что у нас экстренный случай, – говорит она дрожащим голосом, но медленно и ясно. – Попытка самоубийства. Да, прямо сейчас… девушка… семнадцать… Адрес? Сейчас, минуту… – Она смотрит на меня широко распахнутыми от ужаса глазами.

У меня снова провал в памяти. Я не в состоянии вспомнить даже название улицы. Да что со мной не так, думаю я, пока Лила несётся по ступеням, вопя:

– Мне нужен ваш адрес! Я звоню 911!

Я вновь слышу истерический визг. Потом тишина. Потом Лила появляется на лестнице, бешено жестикулируя:

– Миссис Браунинг! Уберите машину с парковки! «Скорая» едет!

В шоковом состоянии я делаю всё, что требует Лила, бегу к машине, потом назад в прихожую, где хожу взад-вперёд и молюсь. За Полли. И за Лилу.