Глава 26

Пять лет спустя

Ричард собирался на охоту. Он заглянул в большой зал, где я штопала шелковый чулочек Николаса. Обзаведясь двумя сыновьями, я стала большой рукодельницей, учитывая скорость, с которой они проделывали дырки в одежде, ползая по полу, или рвали плащи и воротники, лазая по деревьям. Под одной рукой лежала стопка вещей, требующих починки, а под другой – неизменно увеличивающийся список вещей для Джеймса, требующих доставки из Лондона. Когда меня осеняла очередная полезная мысль, я брала перо и пополняла список. Я как раз вспомнила, что мне нужна еще серая амбра для духов, когда изображавшие поединок мальчики перестали стучать деревянными мечами и с грохотом бросили их на пол.

– Папа, мы с вами устроим настоящий поединок? Николас дерется понарошку, как ребенок, – заявил пятилетний Ричард, пытаясь вложить в руку отца игрушечный меч брата.

Он стал похож на меня, с такими же черными как смоль волосами и серьезными темными глазами.

– Он же еще маленький, – заметила я, улыбнувшись Николасу, так же не похожему на старшего брата, как я на Ричарда. Ему достались от отца мягкие золотистые волосы и серые глаза.

– Устроим, когда я вернусь, поэтому постарайтесь до этого не сломать мечи.

Словно посвящая сыновей в рыцари, Ричард с важным видом приложил меч к плечу каждого из них и подошел ко мне. На лице его отражалось озабоченное смущение.

– Что случилось? – спросила я, оторвав взгляд от шитья.

– Король собирается в путешествие по северным графствам.

– Когда? – Я пристально взглянула на мужа.

– В следующем месяце.

– Неужели он планирует остановиться у нас? Вряд ли он найдет здесь радушный прием.

– Хвала Господу, нет, хотя отказ ему в гостеприимстве мог быть равносилен измене. Я рад, что он наметил путешествие не на следующий год, когда мне предстоит стать шерифом, тогда он почти наверняка почтил бы нас своим присутствием. Однако он намерен квартировать в Бартоне.

– В Бартоне? Почему?

– Я знаю об этом не больше вас. Раньше он останавливался в Хогхтон-тауэр, а Бартон удобно находится на полпути между ним и Ланкастером.

– Но он же пустует.

– Королям недосуг думать о неудобствах подданных.

Я отложила чулочек Николаса.

– Да, удобства придется обеспечить нам, нанять слуг… Мы разоримся. Ведь король путешествует со свитой, насчитывающей сотню человек, а то и больше.

– Увы, он же король, – просто констатировал Ричард, – меня, не более чем вас, «радует» такая перспектива.

– Тот дом, – проворчала я, – не лучше проклятия.

Ричард оставил мое замечание без внимания. Я знала, что он продолжает поддерживать Джудит и их бастарда где-то в Йоркшире, но меня не интересовало, где именно. Пока они оставались вне поля моего зрения и не мешали нашей семейной жизни, я могла с легкостью игнорировать само их существование. Ричард кивнул на мой лежащий на столе список.

– А знаете ли вы, что представляет собой амбра? Блевотину кашалотов.

– Ричард!

Я оттолкнула его, и он отскочил за пределы моей досягаемости, попав прямо в липкие ручонки его сыновей, которые ухватились за его ноги и опять начали умолять его поиграть с ними.

– Прекратите! Я еду на охоту, и если вы оба не отпустите меня сию минуту, то мне придется использовать вас в качестве приманки.

Обхватив лодыжки Николаса, он поднял его над головой, а малыш визжал и вопил, задыхаясь от смеха, пока старший брат, понарошку тыкая его игрушечным мечом, орал: «Умри! Умри, презренный!»

Пак, привыкший к их шумным играм, но в силу преклонных лет не склонный принимать в них участия, лениво наблюдал за суетой с ковра. Иногда они вынуждали его участвовать в своих розыгрышах, но сегодня его милостиво пожалели.

– И почему эти горластые мальчишки так скверно себя ведут? – вопросила я. – Почему у меня нет двух милых дочек, ведь они могли бы спокойно сидеть и шить вместе со мной?

Николас шлепнулся на пол, изнемогая от смеха.

– Отец, – важно произнес Ричард, потянув за край отцовского плаща, – возьмите же меня с собой на охоту!

– Возьму, когда подрастешь.

– Что мы должны сказать отцу, отправляющемуся на охоту?

– Не убивайте лисиц! – хором воскликнули оба, стараясь перекричать друг друга.

Я улыбнулась, а Ричард притворно вздохнул.

– Даже несмотря на то что они сами убивают зайцев и кроликов, осложняя труды моих соколов, я полагаю, что ваша мать не направит на меня дуло мушкета, если я вернусь домой с лисьей шкурой.

Серьезно кивнув, я улыбнулась, но меня серьезно встревожили принесенные им новости.

* * *

Проснувшись еще до рассвета, я оставила тихо похрапывающего Ричарда. Собранную вчера вечером сумку я спрятала под кровать, и сейчас, вытащив ее, быстро оделась и подошла к конюшне с первыми рассветными лучами. Утро выдалось ясное и спокойное, прохладное, но солнечное. Один из подмастерьев появился в воротах, услышав стук копыт во дворе, и сильно удивился, увидев меня.

– Я собираюсь сегодня навестить госпожу Таунли, – сообщила я, и он сонно прищурился, напомнив мне одного из моих сыновей. – Пожалуйста, передай господину, что я рассчитываю вернуться к вечеру.

Дорога была пустынна, и я взяла хороший старт. Через несколько часов, прибыв на место, я почувствовала, как протестующе заныли бедра, корсет немилосердно врезался в живот, и вся я взмокла от пота. Давно я не устраивала дальних прогулок, и мои мышцы в полной мере дали мне это прочувствовать. Спешившись, я прижалась на минуту к разгоряченному боку лошади, он влажно поблескивал на полуденном солнце. Я привязала ее к стоящему в стороне дереву и протащилась последние пару сотен ярдов, досадуя на то, как сильно врезается ремень сумки в мою влажную ладонь.

Найдя ключ, я открыла дверь. Последний раз я приезжала сюда поздним вечером, и тогда повсюду плясали призрачные тени, а сейчас солнечный свет рассеял все тайны. И я видела перед собой просто старый, пыльный и пустой дом. Уныло смотрелись последние остатки мебели, и я, быстро пройдя по залу, задержалась возле старого отцовского шкафа и мягко коснулась его желобков и граней. Но я не могла уже забрать его с собой, как и всю прочую обстановку, поэтому просто погладила его, словно домашнего любимца, и пошла дальше.

Пройдя по комнатам, я заглянула в оставшиеся буфеты и комоды. После отъезда Джудит слуги, безусловно, могли поинтересоваться их содержимым, забрав свечи, иглы и треснутые вазы, так же как любые остатки еды. Мне не хотелось заходить в гостиную, где меня отвлекли от игры с куклами для знакомства с моим первым мужем, однако я все-таки зашла туда и быстро оценила обстановку. Все тот же камин, перед которым сидел мистер Молине, но в остальном я видела просто пустую комнату. Свою спальню я оставила напоследок. Теперь там стоял лишь опустевший остов кровати – моей детской кровати. Кровать моей матери перенесли в другую комнату. Мне вспомнилось, как мы спали рядом каждую ночь; в детстве я воспринимала это как наказание, но теперь поняла, что это было нечто совсем другое.

Подойдя к окну, я взглянула на слабо колышущиеся ветви деревьев и на раскинувшиеся за ними приусадебные земли. В этот чудесный летний день даже ветер почти затих. Не забыв оставить все двери открытыми, я спустилась обратно в большой зал, где и увидела Джудит пять лет тому назад. Мне показалось, что ее дух еще витает здесь, глядя, как я прохожу к большим окнам, выходящим в парадный парк. На окнах еще висели запылившиеся портьеры, несомненно слишком громоздкие и тяжелые для служанок, прибиравшихся в этом доме. В зале не осталось ни стульев, ни стола, где я могла бы разложить привезенные вещи. Встав на колени возле окна, я ощутила холод каменных плит пола и теплый струящийся в стекла солнечный свет. Подняв голову, я закрыла глаза и подставила лицо его ласкающему теплу.

Но пора было приниматься за дело. Из бархатной сумочки я достала миниатюрную серебряную трутницу и открыла ее, положив на дно скомканные для лучшего доступа воздуха обгорелые льняные лоскутки. Меня порадовало то, как спокойно я действовала. Вытащив кремень и кресало, я принялась высекать искру. В пустом зале стук металла по кремню звучал так громко, словно я занималась какой-то кузнечной работой. Меньше чем за минуту мои усилия увенчались успехом, на лоскутки попала искра, и, нагнувшись над трутницей, я осторожно раздула пламя. Опасаясь, что оно быстро прогорит, я сразу поднесла к огню лучину, и когда она загорелась, положила ее возле самой портьеры. Сухая и пыльная ткань воспламенилась мгновенно, и я с безмолвной радостью смотрела, как языки огня слизывают алую ткань, порождая черный дым. В доме давно не осталось ни матрасов, ни дров… но я надеялась, что портьер будет достаточно, и оказалась права. Мне вдруг вспомнилось, как в лачуге Джозефа Грея у меня загорелся подол юбки, и тогда я быстро собрала свои вещи и, выйдя из дома, заперла входную дверь на ключ.

Король не сможет жить в сгоревшем дотла доме.

Я долго стояла на газоне, глядя, как приемный зал наполняется мерцающими огнями. Сейчас, при ярком свете солнца, они почти незаметны, но к вечеру зрелище будет великолепным. Быстро занялись и обшитые дубовыми панелями стены, и когда окна потемнели от дыма, я решила, что неистовой мощи этого огня будет достаточно для полного уничтожения Бартона, поэтому спокойно направилась к пощипывавшей траву лошади.

Кто-то явно следил за мной. Я испуганно вздрогнула, заметив какое-то движение между деревьями. Великолепная рыжая лиса смотрела на меня своими большими янтарными глазами, робко поставив на газон изящную лапку. Мы, точно завороженные, уставились друг на друга. За моей спиной полыхал пожар, и у меня вдруг перехватило дыхание. Мои веки невольно опустились, но когда я вновь открыла глаза, лиса уже исчезла.