Глава 22

Несколько дней спустя, после унылого и дождливого полудня, я лежала в своем тихом заточении, когда в дверь спальни постучал Ричард. Он сообщил, что в наши края заехали актеры лорда Монтегю и нынче вечером они выступят у нас в доме. Раньше такая новость взволновала бы нас обоих, но сейчас многое изменилось.

– Господи, почему же Джеймс пригласил их в столь неуместное время? – спросила я, с трудом приподнимаясь на подушках.

– Я просил его пригласить их уже много месяцев назад, – вздохнув, признался Ричард, – но только сегодня утром они известили о прибытии.

Он удалился, а я, превозмогая усталость, заставила себя встать с постели и одеться.

Мне следовало бы удивиться, увидев спустя пару часов, что в большом зале уже сидит Роджер, сцепив руки на своем объемистом животе. Но когда я вошла туда вместе с Паком, мой взгляд привлекала не сидевшая слева от него бледная и осунувшаяся Кэтрин, а темноволосая женщина справа. Она смотрела вниз, но белый воротник не позволял ей опустить лицо, и его черты тут же всплыли из глубины моей памяти. Сидя за столом, она попыталась скрыть свой огромный живот под складками парчи и тафты.

У меня закружилась голова.

– Госпожа, – любезно произнес Роджер, – позвольте представить вам Джудит, дочь моего старинного друга Джеремайя Торпа из Брэдфорда. Его не надо путать с Торпами из Скиптона, хотя, возможно, между ними даже имеется дальнее родство.

Через несколько мгновений гробовую тишину зала нарушили звуки шагов из коридора. В другом дверном проеме появился Ричард. Он мгновенно осознал, что произошло, лицо его побледнело. Остатки смелости – крупица надежды, еще жившая во мне, – исчезли, словно перышко, подхваченное и унесенное мощным речным потоком. Я поняла это моментально, и поняла также, что надежда утрачена безвозвратно.

– Роджер, – с трудом выдавил побледневший Ричард.

Но он не разозлился; он пребывал в таком парализующем изумлении, словно друг всадил ему нож в спину.

И тогда одновременно произошло несколько событий: встревоженный накаленной чувствами обстановкой, Пак разразился мощным лаем, и тут же в дверном проеме появился Джеймс, объявив о прибытии актеров труппы лорда Монтегю, чьи хорошо поставленные громкие голоса уже доносились до собравшихся в зале; бледность лица Ричарда сменилась неприглядным свекольным румянцем, а Джудит наконец подняла глаза. Пока я смотрела на нее, какофония звуков, звеневших в зале и в моей голове, утихла. На ее кремовом, в форме сердца, лице изящно выделялись пухлые щечки теплого карминно-розового оттенка. Ее ясные темные глаза испуганно взирали на Ричарда, но, помимо вины и уважения, я безошибочно узнала в ее взгляде еще одно чувство: любовь.

В зале опять поднялся шум, и я положила руку на голову Пака, чем мгновенно утихомирила его. Еще немного поскулив, пес спокойно замер рядом со мной. Джеймс нерешительно топтался на пороге, в явном изумлении разинув рот.

Ричард решительно направился к столу, где Роджер восседал, точно колючка между двумя дрожавшими розами.

– Роджер, как прикажете это понимать? – взревел он. – Какого черта, скажите на милость, вы себе позволяете такое?

Кэтрин выглядела глубоко печальной. Она еще больше похудела с нашей последней встречи. С легким уколом вины я подумала, чего ей стоило ради меня ослушаться Роджера. Джудит выглядела жутко испуганной, ее очаровательные черты исказило выражение мучительных страданий.

– Ответьте же мне, пока я не снял со стены меч и не пронзил им вас. Черт возьми, Роджер, отвечайте!

Встревоженный взгляд Роджера переместился на это убийственно грозное оружие, поблескивавшее над каминной полкой.

– Вы же знаете, Ричард, что наши с Джудит семьи давно дружат, и я пригласил ее погостить в Рид-холле. Поэтому, когда люди лорда Монтегю объявили о прибытии труппы в Пендл и я поинтересовался, не смогу ли я лично насладиться в Рид-холле их представлением, то мне сообщили, что они уже приглашены в Готорп, поэтому, естественно, я увидел удобную возможность свести наши семьи вместе по такому знаменательному… случаю.

Он широко развел руки, словно желая обнять всех собравшихся в зале.

– Господин?

Преданный Джеймс попытался растопить ледяную атмосферу. Только Роджер, барабанивший по столу унизанными перстнями пальцами, видимо, чувствовал себя совершенно непринужденно. За спиной нашего управляющего, где только что тихо переговаривались актеры, установилась мертвая тишина, словно они, затаив дыхание, ждали новых указаний.

С чопорной степенностью Ричард повернулся и посмотрел на меня. На лице его застыло горестное выражение. И, вероятно, оно также отражалось на моем лице.

– Флитвуд, не соблаговолите ли вы присоединиться к нам? – спросил он, охрипшим от волнения голосом.

Я взглянула сквозь слезы на Джудит, ту женщину, с которой уже поделилась мужем, а теперь еще и домом. Она опять опустила глаза на сложенные на коленях руки. Шмыгнув носом, я кивнула и заняла свое место рядом с Ричардом.

Пока нам подавали вино и херес, шестеро или семеро мужчин, поднявшись на галерею, чинно раскланялись перед нами.

– Добрый вечер, дамы и господа, – приветствовал нас стоявший посередине молодой красавец. У него был большой рот и приятный звонкий голос, – господин и госпожа Шаттлворты, благодарим вас за приглашение в столь великолепный чертог. Сегодня вечером мы сыграем для вас пьесу, наиболее предпочитаемую нашим народом, созданную пером одного из величайших современных драматургов, и мы сами почитаем за счастье сыграть перед вами нашу любимую драму. Трагедия тщеславия, заплутавшего в лабиринте морали с легким магическим налетом, перенесет ваше воображение в глубочашие и темнейшие дали Шотландии – что, вероятно, будет не столь сложно, учитывая климат здешнего графства. – Он помедлил, ожидая реакции на свою шутку, но, не дождавшись смеха, продолжил: – Итак, леди и джентльмены, внимайте, мы представим вам трагедию шотландского короля Макбета в изложении Уильяма Шекспира!

По взмаху полы его плаща часть актеров удалилась, оставив на галерее только троих, а они, натянув капюшоны, сгрудились в тесный кружок. Я смутно осознавала происходящее, но мной овладело тупое бесчувствие. К тому же я уже видела раньше эту пьесу.

Первая ведьма

– Когда средь молний, в дождь и гром

Мы вновь увидимся втроем?

Вторая ведьма

– Когда один из воевод

Другого в битве разобьет.

Третья ведьма

– Заря решит ее исход.

Пока актеры декламировали свой текст я уголком глаза следила за Джудит, она сидела спокойно и прямо, подняв лицо к актерам, но, возможно, иногда и бросала взгляды на интерьер зала: на китайские вазы в горках, на до блеска начищенные канделябры на стенах, на фамильные портреты – все эти обычные предметы интерьера, несомненно, представляли для нее огромный интерес. Она с жадностью впитывала малейшие детали дома Ричарда, чтобы позже наслаждаться, подолгу вспоминая их. Если только, разумеется, она уже не бывала здесь.

Дождь с шумом хлестал по окнам; голоса актеров были едва слышны, и им приходилось едва ли не кричать, поэтому их персонажи выглядели несколько истерично.

Первая ведьма

– Мурлычет кот, зовет. Иду!

Третья ведьма

– Зов жабы слышу я в пруду.

Все вместе

– Зло есть добро, добро есть зло, Летим, вскочив на помело!

Струи дождя продолжали барабанить по стеклам, а присутствие Джудит отдавалось у меня в голове колокольным звоном. Я чувствовала, что она бросала на меня взгляды, но сама не сводила глаз с галереи. Какими же унылыми, должно быть, мы все выглядели, какими тупыми и скучными. Громко тикали часы. Мне вспомнилась лестница в подземелье, и дверь, скрывавшая полный мрак. Тик-так, тик-так.

 

Когда один из воевод

Другого в битве разобьет.

 

Болезнь служанки. Кровать, тряпичная кукла с привязанным черными волосами ребенком. Исчезнувшая чаша с кровью. Растерзанный сокол. Из темноты, белея, выплывает ночная рубашка, она все ближе и ближе.

– Прекратите! – вдруг вскрикнула я. – Пожалуйста, прекратите!

Ричард встревоженно вскочил со стула и хлопнул в ладоши.

– Господа, примите мои извинения, но моей супруге стало дурно.

Я смутно и отстраненно осознавала какое-то начавшееся в зале беспорядочное и суетливое замешательство. Продолжая бессильно сидеть, я завороженно взирала на свои руки, похолодевшие и безжизненные. Скоро я действительно могу умереть, и Алиса тоже, но этот зал, и все эти люди будут продолжать жить, и этот двенадцатый год семнадцатого века постепенно станет для них далеким воспоминанием. Вино будет литься рекой за здоровье Ричарда и его новой жены, и Роджер с Кэтрин будут играть с их розовощеким ребенком. Я даже чувствовала присутствие в этом зале этого другого ребенка, всего в нескольких шагах от меня, он ждал дня своего рождения, ждал, когда займет свое место в этом мире, позволив Джудит заменить меня.

Раньше Ричард в шутку называл меня маленькой тенью, но скоро мне всерьез суждено умереть. Руки мои поддерживали живот, и мне показалось, что он начал уменьшаться. Скоро он, безусловно, совсем исчезнет, однако его исчезновение не будет легким, словно меркнущий дневной свет. Оно будет мучительным, ужасным и беспомощным, никто не положит прохладную руку мне на лоб, и не успокоит меня добрый взгляд янтарных глаз. Скоро состоится суд, и Алиса умрет, а потом умру и я, обе мы погибнем под ударами злосчастной судьбы. Закрыв глаза, я подумала о своем ребенке, о том, как мне хотелось, чтобы мы оба выжили. Моя земная жизнь подходит к концу, и конец ее близок.