Скандинавия

Ганзейская торговля с различными Скандинавскими странами имела лишь одну общую черту: преобладание Любека. Во всем остальном торговля с тремя королевствами – Швецией, Данией-Сканией и Норвегией – имела свои характерные черты.

Что касается Швеции, довольно удивительно, что ее западное побережье, выходящее к Северному морю, играло в Средние века незначительную роль. Вся экономика страны ориентировалась на Балтику. Южная Швеция, где находились порты Кальмар, Нючёпинг и Сёдерчёпинг, славилась разведением крупного рогатого скота, хотя там находилось и несколько железорудных месторождений. Хотя немцы попали в тот регион раньше, чем на север, в период расцвета ганзейской торговли в XIV и XV вв. он играл лишь второстепенную роль. То же можно сказать об острове Готланд, который постепенно утрачивал свое значение как порт захода для судов, направлявшихся на Восток – изначальную основу своего процветания. Морская торговля Южной Швеции, изначально почти исключительно ориентированная на Любек, в XV в. развернулась в сторону Данцига. Около 1500 г. в оба немецких порта ежегодно отправлялось около 30 судов.

Начиная с XIII в. главную роль для ганзейской торговли играла Центральная Швеция. Порт Стокгольма принимал продукты животноводства и лесов Нурланна, но главное – фалунскую медь и железо из широко разбросанных месторождений. Жизненно важной артерией международной торговли стал маршрут Стокгольм – Любек, по которому в XIV в. ходили около 20 судов, а в XV в. – около 30. Почти весь товарооборот был сосредоточен в руках уроженцев Любека. В конце XIV в. всего четверть этой торговли вели стокгольмские купцы, которые и сами были немецкого происхождения. В 1368–1370 гг., когда экспорт значительно превосходил импорт, девять любекских купцов вели 60 % торговли между Стокгольмом, Любеком и Фландрией.

Самыми ценными статьями экспорта Швеции были полезные ископаемые. Почти всю медь из Фалуна отправляли в Любек, откуда она перенаправлялась главным образом во Фландрию. В 1368 г. торговля полезными ископаемыми принесла около 5 тысяч любекских марок. 84 % торговли полезными ископаемыми сосредотачивалось в руках 14 самых богатых купцов. Однако в конце XIV в. из-за политических и административных причин, которые по сей день не исследованы должным образом, произошел резкий спад выработки, который привел к кризису на рынке меди. Пятьдесят лет спустя появились признаки возрождения, и к концу XV в. количество меди, которая вывозилось в Любек, значительно превосходило количество, вывозимое в предыдущем веке.

Железо добывали на многих шахтах в окрестностях Фалуна, а также в Центральной и Южной Швеции. В сводках оно фигурирует под двумя разными названиями, yser и osmund, причем последнее относилось только к шведской продукции. Две разновидности отличались лишь по внешнему виду – возможно, различие было вызвано разницей методов плавки. Osmund, в отличие от чугуна в чушках, который выплавлялся повсеместно, имел вид комковатый, похожий на булыжники (in formibus ruderibus osmund, как написано в одном тексте). На деле производили и экспортировали больше железа, чем меди. Любек в 1368 г. получил 1680 корабельных фунтов, 3 тысячи корабельных фунтов в 1369 г., которые были оценены в 7 тысяч марок, и 5 тысяч корабельных фунтов в 1399 г. Из-за этого цены резко упали – почти на 50 %. Хотя почти все железо реэкспортировалось во Фландрию, довольно большая его часть – в отличие от меди – посылалась в различные балтийские порты. Судя по всему, в XV в. товаропоток увеличился (6 тысяч корабельных фунтов в 1492–1494 гг.), поскольку большое количество железа вида osmund направлялось в Данциг.

Помимо металлов, Стокгольм экспортировал меха из Нурланна. Обычно меха старались отправить на первых двух или трех кораблях за сезон, чтобы они прибыли на рынки Любека и Брюгге раньше русских мехов. Шведские купцы принимали гораздо более активное участие в этой области торговли, которая в Любеке в 1368 г. почти сравнялась с торговлей медью (мехов продали на 2300 марок, оксидов на 1000 марок).

Наверное, самая удивительная цифра, которая содержится в Pfundzollbuch за 1368 г., связана с экспортом в Любек шведского масла. Его оценили в 15 с лишним тысяч марок; половина масла была затем реэкспортирована во Фландрию. Такая необычно высокая цифра, возможно, объясняется войной, из-за которой север Германии и запад Европы лишились масла из Дании. В последующие годы экспорт шведского масла снизился более чем на 50 %, и больше никогда, даже в XVI в., не достигал высот 1368 г. Маслу, как и скоту, вывозимому из Южной Швеции и с Готланда, не удалось преодолеть датскую конкуренцию.

Ганзейцы ввозили в Швецию главным образом сукно и соль. Сукно представляло более половины, а иногда и две трети импорта. После 1375 г. количество соли, поставляемой из Любека, уменьшилось, благодаря растущим количествам соли из Бурньёфа, которую ввозили в основном из Данцига.

Хотя Дания занимает важное место в политической истории Ганзы и в ней проживали многочисленные иммигранты из Германии, с экономической точки зрения она (за исключением Скании) играла для Ганзы второстепенную роль. Будучи почти исключительно сельскохозяйственной страной, Дания ничего не могла предложить крупным ганзейским купцам. Немцы покупали у датчан главным образом быков и лошадей. Быки, купленные на рынках в Рибе или Рендсбурге, тысячами перегонялись каждый год (около 20 тысяч в 1500 г.) в вендские города или в Голландию. Сравнительно важной статьей датского экспорта было сливочное масло; в обмен на него ганзейцы продавали датчанам соль, вино, сукно и железо.

Гораздо шире велась торговля сканской сельдью. Рыбу ловили у южного побережья Зунда с июля по сентябрь; промысел вели почти исключительно датские рыбаки. Прибыль была непредсказуемой, так как косяки сельди, хотя обычно огромные, значительно различались размерами из года в год. Рыбные промыслы уже процветали в XIII в. и как будто достигли пика в конце XIV в., после чего дела пошли на спад. Часто, хотя и бездоказательно, утверждали: причина в том, что рыба мигрировала в Северное море. Однако данная особенность характерна лишь для XVI в. Скорее всего, произошло падение спроса из-за уменьшившейся популярности сканских ярмарок.

Рыбаки не занимались обработкой, посолом и продажей рыбы. Более того, им запрещено было это делать. Различные операции производились на крошечном полуострове Сканер к югу от Мальмё, купцами и их агентами, в концессиях, предоставленных королем. По-датски они назывались ved, а по-немецки vitte. Известно около тридцати таких концессий, которые держали датские, голландские и немецкие купцы, но на деле их было гораздо больше. Ганзейским городам принадлежало около пятнадцати. Гамбург, Бремен и города на Зёй-дерзе держали концессии в окрестностях Сканёра; прибалтийские города, от Киля до Ревеля, владели концессиями южнее, в окрестностях Фальстербу. Не все концессии были одного размера; самые большие, которыми владели Любек и Данциг, занимали площадь от 6 до 10 гектаров. На них стояли цеха, церковь и кладбище. При каждой концессии имелась собственная автономная организация под общим надзором датского управляющего. Общее управление, правосудие и торговлю контролировал Vogt, назначенный тем городом, который держал концессию; часто он был членом городского совета. Концессии в чем-то походили на конторы; необходимо лишь принимать в расчет то, что их было гораздо больше, они находились в сельской местности и действовали сравнительно недолго (3 месяца в году). Была у них еще одна особенность. В то время как в конторы женщины не допускались, рыбу чистили и солили в основном датские и немецкие женщины.

Продажа соленой сельди, которой иногда занимались сами концессии, осуществлялась главным образом на сканской ярмарке, с конца июля до конца октября. Иногда ярмарку продлевали до 11 ноября. В XIV в. сельдь продавали главным образом в Сканёре, но в XV в. продажа велась почти исключительно в Фальстербу. Вначале ярмарка была международной, и ее часто посещали фламандские, голландские, английские и скандинавские купцы. Помимо рыбы, на ярмарке торговали тканями, лесом, мехами, воском и железом. В XIV в. рост немецкой, и в первую очередь любекской, торговли постепенно преобразил характер ярмарки. В 1368–1385 гг. ганзейцы хозяйничали в Скании и, воспользовавшись возможностью, устранили всех иностранцев. Поэтому ярмарка стала почти исключительно рынком сельди.

Близостью вендских городов можно объяснить, почему торговля сканской сельдью не велась столь же интенсивно в других местах. Об этом свидетельствует большое количество «сканских гостей» (Schonenfahrer) из Любека и других городов, даже отдаленных от моря. Согласно таможенным сводкам за 1368 г., 250 кораблей привезли в Любек сельди на 48 тысяч марок, примерно в таком же количестве бочек, хотя в тот год торговля страдала из-за войны с Данией. В 1400 г. более 550 любекских кораблей бросали якорь главным образом в Мальмё и Драгере (возле Копенгагена). По большей части это были очень маленькие баржи (Skuder), особенно те, которые заходили в Драгёр. Многие вмещали всего от 6 до 12 бочек. Суда покрупнее, которые заходили в Мальмё или Фальстербу, перевозили до 400 бочек для дюжины купцов. Но даже такое количество можно считать скромным по сравнению с судами, которые заходили в другие места. Всего на 1400 судов около 900 импортеров из Любека – многие из них распределяли покупку по нескольким судам – привезли в Любек около 65 тысяч бочек сельди, к которым следует добавить некоторое количество, не зарегистрированное в таможенной сводке. Для других ганзейских городов сравнимой статистики нет, но, по приблизительной оценке А. Кристенсена, в тот период продажи на сканской ярмарке достигали от 100 до 300 тысяч бочек сельди.

Когда корабли из Любека отплывали в Сканию, они везли припасы, необходимые для торговли. Помимо пустых бочек, важной статьей импорта была люнебургская соль (1400 ластов в 1400 г.). На борт брали и продукты питания, необходимые для такого количества людей, в первую очередь муку и пиво. В 1368 г. экспорт из Любека в Сканию доходил до 32 тысяч марок, а в 1400 г. – до 40 тысяч марок.

В XV в. заметен небольшой спад в торговле сканской сельдью. Точные цифры имеются только на 1494 г. Согласно распискам датского управляющего, 202 ганзейских купца купили 3943 ласта сельди (47 323 бочки). Они распределялись следующим образом: Любек – 55 купцов и 1284 ласта; Данциг – 22 и 878; Штеттин – 36 и 811; Штральзунд – 21 и 524; шесть других померанских городов – 50 ластов; Варнемюнде – 30 и 48.

Даже если приведенные цифры неполны, они свидетельствуют о значительном спаде, который главным образом произошел из-за близорукости вендских городов. После того как они запретили западным купцам приезжать на ярмарку в Сканию, их недальновидный шаг, судя по всему, способствовал развитию рыбных промыслов в Северном море. Кроме того, к середине XV в. на берегах Северного моря и в долине Рейна сельдь из Голландии и Зеландии во многом вытеснила сканскую сельдь; с каждым годом ее привозили все больше даже на Балтику. Распространение Реформации породило дальнейшее снижение спроса, а после 1560 г. процесс ускорился из-за миграции рыбы к норвежским берегам. В XVII в. полуостров Сканер, где когда-то находились тысячи рыбаков, рабочих и купцов, оказался совершенно заброшенным.

Ганзейская торговля с Норвегией велась в трех центрах: во-первых, в конторе в Бергене, где главную роль играли выходцы из Любека, а во-вторых, в факториях в Тёнсберге и Осло, которыми в первую очередь пользовались купцы из Ростока. Из этих центров мелкие купцы и скупщики из вендских городов двигались во внутренние районы страны. Вопреки королевскому запрету, они покупали и продавали в розницу и вскоре сосредоточили в своих руках почти всю розничную торговлю Норвегии. Таким образом, экономическое доминирование ганзейцев здесь было сильнее, чем где бы то ни было.

Внешней торговлей главным образом занимались купцы из Любека. Каждый год между Бергеном и Любеком ходило множество судов среднего водоизмещения – от 40 до 60 ластов. Главным товаром была треска. Рыбу делили на несколько сортов, особенно по размеру, от koningslobben, которая могла весить до 2 с лишним килограммов, до titlingen, которая в среднем весила 350 г. Треску ловили у западных берегов, особенно на широте Лофотенских островов. После того как рыбу обезглавливали и чистили от внутренностей, ее сушили под навесами с помощью одного из двух процессов: связанную попарно за хвосты или разрезанную посередине; затем рыбу сушили на деревянных рамах, тщательно закрытых от солнца. После этого норвежские рыбаки везли рыбу в Берген и продавали напрямую ганзейцам, которые всегда соблюдали запрет на торговлю севернее Бергена. Рыбу отправляли в Любек в бочках, вмещавших до 250 кг, или в тюках. В Любеке ее сортировали по размеру и перекладывали в бочки.

Треска занимала девять десятых экспорта из Бергена. В 1368 г., когда шла война, ее стоимость составила 3720 любекских марок. В 1370 г. экспорт доходил до 10 с лишним тысяч марок. В 1373 г. он составлял 18 тысяч марок, в 1381 г. – 19 тысяч марок, и около 20 тысяч марок к концу века. Следовательно, Любек импортировал примерно в четыре раза больше сельди, чем трески. По сравнению с треской другие статьи экспорта можно считать ничтожными. В их число входили лосось, масло печени трески, шкуры из Нурланна и сливочное масло, экспорт которого, судя по всему, немного вырос в XV в. Шкуры и меха, видимо, составляли основу экспорта из Осло и Тёнсберга в Росток.

Ганзейский импорт в Норвегию, который составлял лишь половину от экспорта, состоял главным образом из ржаной и пшеничной муки, солода и хмеля для пивоварения (многие «бергенские гости» владели хмельниками в окрестностях Любека или арендовали их). Ввозили также соль и полотно. С другой стороны – явление, можно сказать, уникальное – любекские купцы не возили в Норвегию фламандское сукно. Почти все сукно прибывало на кораблях из Кампена или, все в больших количествах, из Голландии.

В течение XIV в. купцы из Любека успешно удерживали контроль почти над всей торговлей между Норвегией и Англией. Некоторые их корабли совершали рейсы туда и обратно: возили муку из Любека в Берген, треску из Бергена в Бостон и английское сукно из Бостона назад в Любек.

Однако во второй половине XV в. торговля Любека с Норвегией пошла на убыль. Любекские купцы не могли угнаться за голландцами, которым норвежцы были рады, потому что голландцы представляли им возможность избавиться от экономического владычества Ганзы. К 1438 г. в Амстердаме уже существовала компания купцов из Бергена.

Серьезную конкуренцию норвежской составляла исландская треска. В начале XV в. бергенскую контору встревожили сообщения о немецких кораблях, которые торговали с Фарерскими, Шетландскими и Оркнейскими островами. В результате Ганзейский собор 1417 г. запретил кораблям заходить в те норвежские порты, которые не использовались традиционно. Несмотря на запрет, корабли из Гамбурга и Бремена вскоре добрались до Исландии следом за англичанами, и король Норвегии предоставил им право следовать на остров напрямую, без захода в Берген, что было обязательным раньше. Городской совет Гамбурга поощрял такие рейсы, оснастив в 1475 г. три больших корабля для похода в Исландию – кстати, тем самым Гамбург подал пример конкурентам. Подобное поведение отдельных городов не давало покоя Ганзе и обостряло отношения внутри союза. Хотя исландская треска была грубее и ценилась не так высоко, как норвежская, она была дешевле, а когда открыли способ отбивать мясо, после чего оно делалось мягче, исландская треска все больше пользовалась спросом, особенно на юге Германии. Бергенской конторе, несмотря на все возражения, пришлось с этим смириться.

Следовательно, к началу XVI в. процветание немецких компаний в Норвегии и торговля, которую вел там Любек, серьезно пострадали.