Восточная Европа: Пруссия и Польша, Ливония и Русь

Ганзейскую торговлю в Восточной Балтии, от Данцига до Ревеля, характеризуют некоторые общие черты. Города, о которых идет речь, подчинялись Тевтонскому ордену; все они экспортировали в Любек, Фландрию и Англию практически одни и те же продукты – воск и меха, а импортировали сукно и соль. Все были заинтересованы в прямых отношениях с западом, и начиная с XIV в. все помогали развить морской путь через пролив Зунд, в ущерб сухопутному маршруту Любек – Гамбург. Вот почему интересы восточных городов во многом противоречили интересам Любека. Данный факт часто отражался на политике. Но в целом их сходство имело меньше значения, чем их различия. Ганзейская сфера влияния на востоке состояла из двух ярко выраженных частей: Пруссии, с ее польскими, венгерскими и литовскими внутренними районами, и Ливонии, внутренние районы которой составляли Верхняя Двина и Новгород.

Структура торговли Пруссии в XIV–XV вв. пережила глубокую трансформацию. Около 1300 г. почти все товаропотоки текли через Эльбинг и Торн. 50 лет спустя Эльбинг был вытеснен Данцигом; он уже не вернул прежнее положение. Торн, который стремительно развивался в XIII в., в дальнейшем не сумел воспользоваться выгодным положением на Висле вблизи польской границы. Расположенный между такими крупными рынками, как Данциг и Краков, Торн смирился с тем, что большая часть его торговли перенаправилась к Одеру и Штеттину. Город сильно пострадал во время войн Польши с Тевтонским орденом и в XV в. переживал заметный спад. Торговая деятельность Тевтонского ордена, столь значительная в XIV в., не перенесла катастрофы Танненберга. Великий магистр в 1440 г. с грустью констатировал, что объем торговли Тевтонского ордена не доходит и до десятой части прежних размеров.

Зато Данциг переживал почти непрерывный рост и преуспевал. Судя по таможенным сводкам, ко второй половине XIV в. Данциг вел почти две трети внешней торговли Пруссии; через город направлялась растущая доля товаропотоков по Висле, а также морской торговли с Любеком и западом. Развивался, хотя и медленно, Кёнигсберг, штаб-квартира одного из казначейств Тевтонского ордена; его успехи также нельзя недооценивать.

Процветание прусской торговли во многом зависело от громадных и неуклонно расширявшихся внутренних районов. Начиная с XIV в. купцы из Торна наладили постоянные связи с Краковом, ганзейским городом, через который текли полезные ископаемые с Карпат, особенно медь из Новы-Сонч (Польша), Гёльница и Шмёльница (Смольник, Словакия). Оттуда другие торговцы пересылали товары в Лемберг (Львов), куда за ними приезжали венецианские и генуэзские купцы из своих факторий на Черном море, из Таны, Каффы и Константинополя. Купцы из Лемберга продавали иноземным купцам сукно, янтарь, шкуры и сельдь, а у них покупали шелк и специи. В Лемберге Тевтонскому ордену принадлежал склад янтаря; в 1400 г. его активы в городе, включая недвижимость и просроченные долги, по стоимости равнялись 3200 прусских марок. Однако примерно в то же время торговля с юго-востоком прекратилась из-за нашествия Тамерлана. Из-за него, а также после открытия выгоды морской торговли с западом, с рынка ушли итальянцы. В 1400 г. Тевтонский орден продал свою собственность в Лемберге.

В то же время развивалась торговля Пруссии с Литвой. На первый взгляд, новое направление было вызвано разочарованием прусских купцов в Новгороде. Вендские и ливонские города отказали им в равных правах и даже запретили им доступ в тамошнюю контору. Поскольку уроженцы Пруссии не собирались оставлять выгодную торговлю с Русью, в 1398 г. Тевтонский орден получил у великого князя Литовского разрешение торговать в его владениях и право учредить факторию в Ковно. Несмотря на трудности, возникшие вначале, предприятие развивалось. Главенство в фактории получили купцы из Данцига. Через канал Прегель они ввозили соль и вывозили воск, меха и лес для судостроения. Несмотря на конкуренцию со стороны местных торговцев, Ковно превратился в один из основных центров торговли для Данцига.

Морская торговля Пруссии, которая велась главным образом через Данциг, в первую очередь опиралась на отношения с Любеком, Фландрией и Англией. В XV в. торговые связи распространились на Голландию, Шотландию и, самое главное, на залив Бурньёф. Иногда флотилии с солью, которые ежегодно приходили из Бурньёфа в Данциг, состояли более чем из 50 судов. Большое значение имела и торговля с прибалтийскими странами. В дополнение к давним отношениям со Сканией в XV в. укреплялись связи со Швецией, Финляндией и Ригой, поэтому Данциг вскоре превратился в распределительный центр, откуда соль, сукно и вино направлялись во все страны Восточной Европы.

Экономическое процветание Пруссии во многом основывалось на экспорте двух товаров, имевших важное значение для ганзейской торговли: леса и ржи. Дуб, бук и сосна в основном поступали из Мазовецкого воеводства, сплавлялись по рекам Мемель (Неман), Буг и Висла. С Карпатских гор доставляли ясень и тис. Неуклонно растущий спрос на лес на Западе – в Англии, Нидерландах и даже в Португалии – способствовал росту лесоповала и торговли примерно до 1450 г. Цифры имеются лишь на вторую половину XV в. В 1460 г. Данциг экспортировал 3161 «сотен» досок (Wagenschoss), в 1475 г. – 2160, в 1491 г. – 1466. В тот же период на экспорт были отправлены от 265 до 400 «сотен» пиломатериалов разного размера (Кlарpholz). Судя по доступным цифрам, прусская торговля лесоматериалами шла на спад, и этот процесс продолжался весь XVI в.

Зато растущим спросом, судя по всему, пользовались продукты переработки польской древесины. Самым главным из них была зола, с помощью которой на Западе в основном отбеливали ткани. В те же годы, ближе к концу XV в., экспорт превосходил 1000 ластов, а в XVI в. он значительно возрос. Производство дегтя и смолы, необходимых в кораблестроении, было не столь высоким: в то время на экспорт отправляли около 1000 ластов того и другого вместе.

Однако основой благосостояния Пруссии считалось зерно; благодаря ему Данциг превратился в крупный экспортный центр. Спрос на зерно неуклонно рос по всей Европе, не только в Нидерландах, но и в Германии, Англии, на севере Франции и в Испании. Масштабный экспорт зерновых культур наладил Тевтонский орден. Урожаи в его обширных прусских владениях собирались в житницы по всей стране, особенно в окрестностях Мариенбурга. Около 1400 г. в амбарах накопили до 463 тысячи бушелей ржи (около 15 тысяч тонн), 203 тысячи бушелей овса, 47 тысяч ячменя и 24 тысячи – пшеницы, правда, на экспорт шла лишь небольшая ее доля. Вплоть до 1450 г. экспорт зерновых главным образом шел из Восточной и Западной Пруссии. Позже на первое место вышло зерно из Польши, с Украины и из Литвы: тамошние крупные землевладельцы интенсифицировали производство и организовали доставку зерна из своих владений в Данциг.

Развитие этой важной отрасли торговли невозможно отследить во всех подробностях. Она, конечно, поражала воображение летописцев, которые писали о количестве кораблей, прибывавших на погрузку зерна: так, в 1392 г. из Данцига во Фландрию направились 300 английских кораблей, а в 1481 г. – 1100 кораблей с зерном. Хронист Каспар Вайнрайх отмечал влияние на западные цены партий прусской ржи. Но единственными сохранившимися статистическими данными по экспорту для Данцига являются цифры на конец XV в.: около 2000 ластов ржи в 1470 г. и более 10 тысяч (20 тысяч тонн) в 1490 и 1492 гг. В следующем столетии количество зерна на экспорт увеличилось пятикратно.

Еще одним специфическим и очень древним прусским товаром был янтарь, который делился по меньшей мере на три сорта. Цены значительно различались в зависимости от чистоты янтаря. Его собирали на берегах Земландского полуострова и передавали агентам главного казначейства Тевтонского ордена в Кёнигсберге; только оно ведало его продажей. Вплоть до 1400 г. янтарь посылали не только в Любек и Брюгге, но также в Лемберг, а оттуда дальше на Восток. Продажи на то время приносили 1000 прусских марок в Лемберге, 1300 – в Любеке и 2800 – в Брюгге. Даже после сражения при Танненберге Тевтонский орден сохранил монополию на янтарь, и в XV в. янтарь представлял единственную процветающую ветвь бизнеса ордена.

Среди других статей экспорта следует отметить воск и меха из Литвы, Мазовецкого воеводства и Подолии. Они занимали важное место в торговых операциях не только Тевтонского ордена, но и таких крупных любекских купцов, как Векинхузены. Главными поставщиками железа и меди на ганзейскую территорию были Пруссия и Швеция. Недостаток статистики и многообразие применяемых критериев не позволяют оценить степень значимости этих товаров. Судя по таможенной сводке 1268 г., можно сделать вывод, что в том году Любек импортировал на 1500 марок венгерской меди против шведской меди на 5 тысяч марок. Экспорт венгерской меди, которую везли из Кракова в Данциг по Висле, становится более важным в конце XIV в., когда шведская медная промышленность переживала трудности, а затем в XVI в., когда Фуггеры расширяли свои операции на севере. Значение Данцига как рынка металлов доказывается тем фактом, что в XIV в. тамошние купцы уже ввозили медь и железо из Швеции, чтобы далее реэкспортировать эти металлы на запад.

Наконец, следует упомянуть о немаловажной роли, какую играли в прусской экономике данцигские ремесленники. Так, огромное количество пива, произведенное ими в XV в., привело к регулярным поставкам в прибалтийские страны и Финляндию, а судостроение, которое в определенные периоды процветало, позволяло Данцигу продавать корабли другим ганзейским городам, а также англичанам, шотландцам и голландцам, кроме тех периодов, когда вступал в силу запрет на подобные операции.

Русско-ливонская область также состояла из двух взаимно дополняющих друг друга зон: русские внутренние территории с конторами в Новгороде, Пскове и Полоцке (тогда на территории Литвы), куда немцы приезжали за мехами и воском, и прибалтийские страны, которые производили главным образом лен и пеньку. Опорными пунктами в Прибалтике служили Ревель, Рига и Дерпт. Именно оттуда ганзейские купцы по воде или посуху отправлялись в восточные конторы.

Хотя в последние двести лет Средних веков ганзейцы расширяли сферы деятельности почти повсюду, на Руси и в Ливонии положение складывалось с точностью до наоборот. В XIII в. немецкие купцы регулярно наведывались в Витебск и Смоленск, а благодаря привилегиям, которыми они пользовались в полном объеме, они имели право вести торговлю и за пределами этих городов. Но с начала XIV в. ганзейцы редко выбирались дальше Новгорода и Полоцка. Возвышение Великого княжества Московского во второй половине XV в. положило конец ганзейской торговле в Новгороде. Впоследствии русские товары покупались в литовских городах. Вначале Ливония считалась местом встреч для купцов со всего севера Германии, от Рейна до Одера. Постепенно ливонские города сумели добиться торговой монополии. Риге, которая перекрыла весь транзитный товаропоток, удалось сохранить для своих купцов торговлю по Двине. И хотя «гости» из Любека, Саксонии и Вестфалии регулярно посещали новгородскую контору до самого ее закрытия, на первый план все больше выдвигались Ревель и особенно Дерпт.

К сожалению, точно невозможно установить, какой вклад вносила новгородская контора в русско-ливонскую торговлю; но она, несомненно, была большой. Единственная дошедшая до нас цифра, 96 тысяч любекских марок, дает приблизительное представление о стоимости товаров, конфискованных в 1494 г. по приказу Ивана III. Общий товарооборот Ревеля в 1368 г. доходил до 99 294 марок; Риги – 93 284 марки, а Пернау – 48 817 марок. Из этих сумм на долю Любека приходилось 48 200, 24 тысячи и 22 700 марок соответственно. Однако эти цифры едва ли позволяют сделать выводы об относительном значении трех прибалтийских городов. Судя по всему, самая оживленная торговля велась в Риге, а роль Пернау, видимо, переоценивали – в XV в. его товарооборот уже нельзя было сравнивать с товарооборотом двух других городов.

Из всех товаров данного региона самым большим спросом, несомненно, пользовались меха. Они поступали на большой меховой рынок в Новгороде из самых отдаленных регионов, в первую очередь из Югры на берегах Белого моря, из Карелии и из бассейна Волги. Продаваемые русскими в мешках, меха переправлялись немцами в бочках. В каждой бочке содержалось от 4 до 5 тысяч шкурок, часто разного вида.

Меха сильно различались как по качеству, так и по виду; их классифицировали по стоимости, что доказывают письма Векинхузена, который в начале XV в. вел дела с Венецианской компанией. Самым большим спросом пользовался соболь, который продавался в Венеции по 82 дуката за 100 шкурок. Очень дорогим, но достаточно распространенным для того, чтобы служить денежной единицей, был куний мех (30 дукатов). Довольно высоко ценился и бобровый мех (12–14 дукатов). Эти меха обычно продавались партиями по 40 штук (timmer). Остальные меха продавались партиями по 250, 500 или 1000 шкурок. Мехами средней ценовой категории считались рысь (5½ дуката за 100 шкурок), выдра и ласка (5 дукатов). Самыми распространенными и дешевыми были различные виды белки (3–4 дуката) и зайца.

Меха часто распределялись в зависимости от места происхождения. Меха из Литвы, Эстонии и Смоленска считались менее ценными, чем меха из Новгорода. Кроме того, их разделяли по цвету – серые, рыжие или черные (grauwerk, rotewerk, swartewerk) – или по качеству. Самыми красивыми (Schonwerk) признавались отборные шкурки серой белки. К тому же эти шкурки продавались по разумной цене (6–7 дукатов). Другие названия, например lederwerk harwerk, возможно, относились к способу обработки шкур. Ряд терминов, таких как schevenissen, troynissen, anighen расшифровать не удалось. Возможно, в их основе названия, которыми пользовались русские охотники.

И здесь мы не располагаем статистическими данными, на которых можно основывать ту или иную оценку торговли русскими мехами. В 1268 г. их ввезли в Любек всего на 1331 марку, в то время как объем импорта сукна был в 9 раз, а сельди – в 4 раза больше. Вероятно, столь низкие показатели объясняются блокадой Новгорода, объявленной Ганзой в том году. С другой стороны, статьи балансов отдельных купцов показывают значительную долю импорта мехов. Векинхузены в 1403–1415 гг. ввезли во Фландрию более 300 тысяч шкурок, из которых 90 тысяч из Ревеля, 67 тысяч – из Риги и 153 тысячи – из Данцига. В 1405 г. из Риги в Брюгге пришли три корабля, принадлежащие 107 рижским и дерптским купцам. Они привезли 450 тысяч шкурок, оцененных в 3300 фунтов гроот, а также воска на 1435 фунтов и полотна на 1125 фунтов.

Воск считался еще одной важной статьей русского экспорта. Его привозили издалека. В Новгород он поступал из Нижнего Новгорода и Карелии, в Полоцк – из Смоленска и литовских лесов. Однако воск, в отличие от многих других товаров, было очень легко фальсифицировать. Вследствие этого возникали поводы для многочисленных жалоб. Иногда продавцы подмешивали к воску различные жировые субстанции, а также желуди, горох и смолу, и отказывались гарантировать чистоту продукта. Поэтому немцы назначали особых инспекторов по воску, которые брали пробы, плавили подозрительные образцы и наказывали фальсификаторов. Однако иногда ганзейские купцы вступали с продавцами в сговор и поставляли на рынок поддельную продукцию.

Торговлю воском, который по большей части экспортировали из Риги во Фландрию и Англию, можно считать столь же важной, сколь и торговлю мехами, хотя воск занимал меньше места в отчетах купцов. Цифра, приведенная в Любеке кой таможенной сводке за 1386 г. (7200 марок), ненормально низка – по вышеприведенной причине.

Лен считался специфически литовским товаром; в XV в. его выращивали по всей стране. Через Ригу и Ревель он попадал в Данциг, Любек и на Запад. То же можно сказать о пеньке, хотя речь идет о меньших количествах. Ливония производила много пеньки и льняной пряжи; их применяли при изготовления канатов и веревок. Все остальные товары считались незначительными. Возможно, стоит упомянуть покупку шелковых покрывал из Багдада и китайских шелков – доказательство широких торговых связей Новгорода даже в середине XV в.

Главным товаром, который импортировался в Ливонию и Русь, а также в Пруссию, было сукно. Его ввозили либо напрямую из Фландрии, либо через Любек. Через Ригу шло больше сукна, чем через Ревель. Ливонские города хранили верность фламандскому сукну. Хотя они терпимо отнеслись к появлению голландского сукна, они запрещали продавать его русским. Точно так же они впоследствии препятствовали продаже в Новгороде английского сукна (1476). Такой же запрет в конце XIV в. был наложен на польское сукно.

Как и повсюду на Балтике, большое место в товарообороте занимала соль. Из 1700 судов, которые заходили в Ревель в 1426–1496 гг., 1216 везли соль. Из 314 судов в 1427–1433 гг. 105 судов, то есть треть, шли из залива Бурньёф, 103 – из Любека и 87 – из Пруссии; и это во время войны, когда проход через Зунд был чреват опасностями. Начиная с того времени люнебургская соль, которая господствовала на рынке до середины XIV в., составляла всего !/₆ всего импорта. Прочие товары имели второстепенное значение. Среди них следует упомянуть сельдь из Скании и Голландии, немецкий мед, специи и французское вино, которое, как кажется, в регионе предпочитали рейнскому вину; в XV в. было отмечено, что ливонцы не слишком ценят последнее.

Наконец, рассмотрение восточной зоны ганзейской торговли не будет полным без упоминания Финляндии. В XIV и XV вв. все больше немцев можно было встретить в Выборге и Або, двух главных городах этой страны. Торговля, которая в XIV в. не играла заметной роли, стремительно развивалась: два финских города воспользовались блокадой Новгорода и превратились в центры экспорта русских товаров. Кроме того, оттуда вывозили лошадей, рыбий жир и смолу, которые отправлялись главным образом в Ревель, Данциг и Любек, и ввозили соль, зерновые и французское и португальское вино.