Особенности и возможности Ганзы

Одной из самых поразительных особенностей в истории Ганзы является контраст между широким размахом ее деятельности и аморфностью ее структуры. Сообщество, состоявшее из городов, ни один из которых не был полностью суверенным, невозможно причислить к корпорациям. После того как Ганза запретила пользоваться печатью Готландского сообщества, у нее даже не было собственной печати. Помимо Ганзейского собора, у Ганзы не было другого общего органа, не было постоянных чиновников (по крайней мере, до середины XVI в.), регулярных финансовых ресурсов, армии и флота.

Разумно предположить, что такой организм, не имевший характерных признаков государства, но тем не менее обладавший поистине государственной мощью, должен был смущать законоведов, воспитанных на принципах римского права. Однако в Средние века почти не наблюдалось желания очертить правовой характер Ганзы. Вопрос возникал лишь в отдельных делах. Так, в 1418 г. возникли разногласия в области права между Гамбургом и Бременом, когда последний запросил у Кёльна копию устава Ганзы. Кёльн вполне обоснованно ответил, что в его архивах такого документа нет. Пятьдесят лет спустя, после ареста немецких купцов в Англии, Тайный совет пытался оправдать данную меру, провозгласив принцип коллективной ответственности ганзейских купцов. В ответ был получен подлинный трактат относительно сущности Ганзы. Ганза объявлялась не обществом (societas), не коллегией (collegium), не корпоративной организацией (universitas), но постоянным объединением (flrma confederatio) городов. Все города находились под властью различных правителей, не имели общего органа – таковым не признавался даже Ганзейский собор – и, следовательно, не несли ответственности за действия или обязательства любого из своих членов.

Такая свободная организация имела не только свои преимущества, но и определенные недостатки, особенно в случае серьезных трудностей. В отдельных частях, особенно в Любеке, это не осталось незамеченным. Именно по этой причине в последней трети XIV и весь XV в. делались попытки укрепить Ганзу с помощью союзов с точно закрепленными финансовыми и военными обязательствами, заключенных на определенное количество лет и часто продлеваемых. Самым ранним из таких союзов стала Кёльнская конфедерация, образованная в 1367 г. для ведения военных действий против Дании. В Кёльнскую конфедерацию входили также голландские и зеландские города, которые не были членами Ганзы. Хотя договор несколько раз продлевался, после 1385 г. Конфедерация прекратила свое существование – к тому времени были выполнены все условия Штральзундского мира.

В XV в. все более жесткое давление, какое оказывали на города местные правители, вызвало появление новых союзов, которые назывались tohopesaten (буквально «стоящие вместе»). В 1418 г. Любек, официально признанный главой Ганзы, предложил создать союз по типу союза вендских городов. Он должен был объединить около 40 ганзейских городов из разных регионов и в случае агрессии предлагать посреднические услуги, а затем, в случае необходимости, вести военные действия. В плане предусматривался размер воинского контингента и финансовых субсидий, которые должен был вносить каждый город. Судя по всему, предложение Любека одобрили в принципе, но впоследствии нельзя найти следов того, что его воплотили в жизнь. Однако планы по созданию такого союза появлялись и в 1430, и в 1443 г., и позднее. На сей раз предложение ограничивалось городами из любекской трети.

В попытках объединить все ганзейские города в более тесный союз с точно очерченными обязанностями tohopesaten имели весьма скромный успех. Такие усилия неизменно вызывали отторжение городов, испытывавших неприязнь к обязательствам политического или военного свойства. Они оказались совсем не такими действенными, как региональные союзы, в которых чувство солидарности укреплялось угрозой подавления со стороны общего для всех участников правителя. Кроме того, всегда считалось, что союзы типа tohopesaten резко отличаются от «настоящей» Ганзы. Надежда, которую какое-то время лелеял Любек, превратить Ганзу в подлинный союз не оправдалась, и Ганза так и не стала чем-то большим, чем сообщество, преданное исключительно коммерческим целям.

И все же, несмотря на структурные недостатки, нельзя сказать, что Ганза не обладала средствами, с помощью которых она заставляла своих членов, а также иностранные государства соблюдать ее решения. Если Ганза имела дело с каким-либо отдельным городом, применялись методы убеждения, затем переговоры и, в случае их неуспеха, санкции. Если город упорствовал, его часто заставляли подчиниться с помощью писем, устных посланий и угрозы исключения. Споры, возникавшие между двумя ганзейскими городами, были серьезнее, и важно было достичь урегулирования, не допуская вмешательства извне. На Ганзейском соборе 1381 г. выработали точные инструкции по данному вопросу. Так, если в конфликт вступали соседние города, их призывали к встречам и попыткам примирить противоборствующие стороны. Однако следовало избегать любого участия территориального правителя в таких переговорах. Если переговоры не увенчивались успехом, вопрос следовало передать Ганзейскому собору, который выносил окончательное решение. Обращаться к любому правителю или императору Священной Римской империи запрещалось. Естественно, эффективность такой процедуры бывала очень разной. Обычно конфликт удавалось урегулировать, и после долгих и трудных переговоров стороны приходили к компромиссу. Однако время от времени какой-нибудь правитель, ревностно относившийся к своему авторитету, запрещал городам, которые находились под его юрисдикцией, выносить споры на Ганзейский собор. Так в 1426 г. поступил великий магистр Тевтонского ордена, когда возник конфликт между прусскими городами. В иных случаях Ганзейскому собору, столкнувшемуся с отказом подчиниться его решению, приходилось прибегать к санкциям. В мелких делах, например при халатном отношении к исполнению ганзейских обязательств, нарушителей штрафовали. В серьезных случаях, особенно когда законным образом избранный городской совет свергали насильственным путем, собор постановлял исключить мятежный город из Ганзы, таким образом лишив его купцов заграничных привилегий и всяких коммерческих отношений с другими городами. Как было показано выше, так исключали Брауншвейг (1375), Бремен (1427) и Кёльн (1471). Правда, исключение было временным. Принуждение мятежного города к повиновению путем военных действий никогда не рассматривалось.

Конечно, можно было исключать и отдельных лиц, виновных в том, что они перешли границы «законов купечества». Приговор выносил либо город, гражданином которого являлся виновный, либо контора в том месте, где было совершено преступление. Наказание подразумевало изгнание из всех ганзейских городов и конфискацию товаров – некоторую часть, однако, оставляли наследникам. В военное время такому наказанию подвергались все, кто контрабандой ввозил товары в блокированную страну. Исключение, которое привлекло много внимания, связано с Кристианом Келмером, крупным купцом из Дортмунда и бывшим старшиной лондонского «Стального двора». В 1385 г., ввезя в Англию меха и уплатив требуемую пошлину, он позже решил вывезти нераспроданные меха для перепродажи в других странах и снова уплатил пошлину, не потрудившись добыть освобождение от уплаты, положенное ганзейцам в Англии. Его действия подвергли риску само существование такой льготы. Поскольку к Келмеру очень хорошо относились при дворе, он, после исключения из Ганзы, без труда получил английское гражданство и часто пользовался его преимуществами, тем самым создавая помехи для бывших соотечественников. Его дело послужило доказательством тому, что исключение, пусть даже одного лица, могло быть обоюдоострым оружием.

Ведя дела с иностранными государствами, Ганза имела в своем распоряжении три вида оружия, с помощью которого могла настаивать на своем: переговоры, приостановка торговли и война.

Когда возникали разногласия, обычно в результате нападений на купцов или какого-либо нарушения ганзейских привилегий, первым делом Ганза пыталась урегулировать дело по-дружески. Переговоры с иностранным городом или правителем вели главы конторы. Если переговоры заходили в тупик, Ганзейский собор направлял туда посольство, в которое, по крайней мере в важных случаях, входили делегаты из разных городов. Расходы города, отправлявшие делегатов, делили между собой. В действительности инициативу по отправке таких посольств и бремя по их содержанию часто нес Любек.

В XIII и XIV вв. в посольства всегда отправляли членов городских советов, и обычно купцов. В XV в. все чаще входило в обычай нанимать юристов, окончивших университеты и сведущих в римском праве. Дипломатические миссии поручались и чиновникам, как правило городским синдикам. Однако и члены городских советов сохраняли свой престиж и по-прежнему участвовали в любом значимом посольстве. Так, в 1476 г. в письме в Любек представители брюггской конторы поделились своими планами направить посольство к королю Франции Людовику XI и добавили, что король сочтет за оскорбление, если главой делегации будет простой секретарь без докторской степени.

Ганзейские дипломаты обладали репутацией опытных и упорных переговорщиков. Один из английских участников переговоров по Утрехтскому миру писал, что он предпочел бы иметь дело с любым правителем на свете, а не с ганзейским советником. Вполне естественно, некоторые представители городских советов специализировались на дипломатии и постоянно находились в пути. Одним из них был член городского совета Любека Иоганн Довай, который выполнил несколько миссий во Фландрии, Дании, на Готланде и в Ливонии. Такие миссии нельзя было назвать совершенно безопасными. Если не считать риска путешествия по морю, послов могли посадить в тюрьму и даже убить. В договорах, подписанных с правителями Новгорода и Смоленска в XIII в., оговаривалось, что убийство посла влечет за собой двойную компенсацию.

Если переговоры оказывались безуспешными и если дело того стоило, Ганза приказывала приостановить торговлю со страной-обидчицей. Долгое время такое экономическое оружие считалось самым эффективным в арсенале Ганзы. Оно применялось в XIII, XIV и XV вв. против разных стран – иногда одновременно против нескольких. В число этих стран входили Польша, Новгород, Норвегия, Англия, Шотландия, Фландрия, Франция, Кастилия и даже Венеция (правда, в последнем случае по приказу Сигизмунда, императора Священной Римской империи). Естественно, эмбарго вредило самим ганзейцам, но его действие обычно тяжелее ощущала на себе страна, против которой эмбарго было направлено. Ей грозил не только спад в торговле, но и лишение жизненно важных продуктов питания – зерна на Западе и в Норвегии, соли и сельди на Востоке. Поэтому, хотя его действие в полной мере проявлялось не сразу, эмбарго довольно быстро приводило к переговорам, которые через два или три года заканчивались восстановлением мира.

Во Фландрии Ганза применяла более гибкую форму эмбарго: брюггская контора переводилась в другой нидерландский город. Таким образом удавалось избежать полного прекращения ганзейской торговли в жизненно важном для Ганзы регионе, а Брюгге, встревоженный возможностью того, что его вытеснят конкуренты, вскоре делался более податливым. В результате самые первые переводы конторы в Аарденбург, в 1280 и в 1307 гг., которые проходили с одобрения графа Фландрии, увенчались полным успехом. Два последующих перевода в Дордрехт, в 1358 и 1388 гг., были направлены одновременно против Брюгге и против графа Фландрии и тоже оказались действенными. Но после того как большая часть Нидерландов стала подчиняться герцогу Бургундскому, подобная мера утратила свою эффективность: контору приходилось переводить в порт слишком далекий от Фландрии. Последний перевод, в Девентер и Утрехт в 1451 г., частично окончился неудачей.

Трудно было добиться строгого исполнения эмбарго. Ганза пыталась достичь цели строгими и подробно прописанными правилами. Купцов обязывали присягнуть, что они не станут посещать запретную зону; приходилось также выпускать сертификаты происхождения всех перевозимых товаров. Нарушителей наказывали изгнанием из Ганзейского союза и конфискацией их товаров. Контрабанду никогда не удавалось прекратить полностью, но по крайней мере до XV в. она не мешала успеху эмбарго.

Однако эмбарго влекло за собой серьезные проблемы для самих ганзейцев, и эти проблемы имели обыкновение накапливаться. Эмбарго не только препятствовало ганзейской торговле в определенной области; его последствия ослабляли торговлю повсюду. Кроме того, эмбарго подвергало испытанию ганзейскую солидарность. У разных групп городов никогда не было общих интересов; они проявляли разную степень энтузиазма к введению блокады. Из-за этого в XIV в. почти всегда возникали разногласия между вендскими и прусскими городами. Для конкурентов Ганзы, голландцев и представителей юга Германии, эмбарго представляло прекрасную возможность занять место соперников. В таких обстоятельствах экономическое оружие, весьма эффективное в период ганзейской экспансии, быстро затупилось, когда начался период спада.

Крайним видом санкций была война. Ганзе приходилось воевать неоднократно – либо для того, чтобы отстоять свою независимость, либо чтобы защищать своих купцов. Хотя у Ганзейского союза не было ни собственных финансовых ресурсов, ни флота, ни солдат, кроме тех, которые предоставляли города и Тевтонский орден, тем не менее Ганзе удавалось выйти из положения. Финансовые трудности преодолевались с помощью обложения пошлинами товаров (Pfundzoll). Средства, полученные таким способом, шли на оснащение военных кораблей и содержание воинских контингентов, которые посылали на войну города. Военные ресурсы Ганзы всегда оставались скромными, и она вынуждена была искать союзников не только среди немецких правителей, но и за рубежами Германии. Более того, военные действия ганзейцев, по сути, сводились к пиратству – крупномасштабные военно-морские операции были редкостью. Если не считать Дании и Норвегии, ганзейцы не рисковали вторгаться на неприятельскую территорию.

Главной противницей Ганзы была Дания, чьи планы на север Германии, периодически возрождавшиеся, представляли угрозу самому существованию Ганзейского союза, в то время как контроль датчан над Зундским проливом позволял Дании наносить тяжелые удары по ганзейской торговле. Войны с Данией стали повторяющимися эпизодами в истории Ганзы. В основном они велись по политическим мотивам, и обычно в них принимали участие другие Скандинавские страны. Многие же военные конфликты – с Англией, Голландией, Францией, Кастилией, не говоря уже о пиратах, – возникали по коммерческим причинам. С другой стороны, на суше не было войн, которые можно назвать в полной мере ганзейскими, даже те, что вел Тевтонский орден против Руси, хотя Ганза иногда финансировала их. Споры с правителями на местах никогда не приводили к согласованным действиям Ганзейского союза. Самым серьезным мероприятием со стороны Ганзы стала отправка воинских контингентов на осаду Нойса, проводимую разными городами в 1475 г., когда Священная Римская империя сражалась с Карлом Смелым, герцогом Бургундии.

Неудивительно, что, несмотря на ряд войн, в которые была вовлечена Ганза, это купеческое сообщество, целью которого было процветание торговли, всегда очень нехотя прибегало к вооруженному ответу. Война подразумевала большие финансовые жертвы, нарушение торговли, потерю кораблей и товаров; она влекла за собой опасные уступки союзникам, которые никогда не забывали о своей выгоде; война вызывала к жизни бедствие в виде пиратства. Наконец, война даже больше, чем эмбарго, подчеркивала отсутствие единства внутри Ганзейского союза, поскольку многие города пытались избавиться от тяжелого бремени военных обязательств. Более того, большинство войн с Данией вели только вендские города. Подлинно ганзейскими можно назвать лишь войны против Вальдемара IV в 1361–1370 гг. и против Англии в 1470–1474 гг. Самые прозорливые главы Ганзы, особенно в Любеке, прекрасно понимали, что война подвергает опасности само существование Ганзейского союза, и прибегали к ней лишь в самом крайнем случае.