Глава 21
– Товарищ генерал, – доложил Чинар. – Наблюдаем противника, танк и взвод пехоты.
– Я вижу, не слепой, – отозвался Агапов. – Вы здесь для чего со мной? Охранять и оборонять?
– Так точно.
– Вот и выполняйте! Или прикажете пункт управления из-за какого-то танка свернуть?
– Есть выполнять! – молодцевато ответил Барченко. – Барс, слышал?
– Угу, – кивнул Паша.
Он безотрывно смотрел в прибор наблюдения, следя за тем, как «Т-55» подходит к мосту. Как только танк скрылся за высотками, войдя в мертвую зону, Шабалин схватил рацию:
– Буш, танк у моста – уничтожить!
– Есть, – отозвался Артем Бушуев, оставшийся на позиции за старшего.
– Борз, наблюдаемую пехоту противника у моста – уничтожить! Огонь по готовности! – приказал он Славе Борзову.
– Принял, командир! – с вызовом, с дрожью, с задором в голосе ответил Слава.
От шестиэтажки до видимой части дороги к мосту между островами было около девятисот метров, тогда как до моста через протоку было шестьсот пятьдесят – гарантированная дальность для «СВДС», которых было две в наличии у Шабалина и Стешина. Борзов же был еще на двести метров ближе к мостам, и из «манлихера» и «СВДС» своего наводчика мог устроить практически безнаказанное «избиение младенцев».
Со стороны позиции Борзова захлопали выстрелы – стреляли оба снайпера. Боевики стали падать.
От Бушуева раздался резкий хлопок пуска ракеты, и в это же время танк выполз из-за зданий, мешавших наблюдению.
– Ну же! – напрягся Паша, но случилось неожиданное: ракета пролетела над танком и упала далеко позади за ним – в воду Евфрата.
– Буш, я не понял? – заорал Паша. – Там что, Лобаев совсем ослеп? Это что за стрельба? Вы же не на полигоне!
– Лобаев говорит, ракета бракованная попалась, он метку на танке держал, – отозвался Артем.
– Давай другую ракету! Быстро!
– Да уже ставят, командир! Сейчас пустят!
В этот момент танк остановился и стал поворачивать башню – очевидно, игиловцы обнаружили место пуска и готовы были огнем танковой пушки подавить расчет ракетчиков.
– Мужики, ну вы чего… – орал Шабалин от напряжения. – Давайте живее!!!
Казалось, время замедлилось и работало только на то, чтобы ракетчики не успели произвести перезарядку и осуществить новый пуск управляемой противотанковой ракеты.
Башня танка уже не вращалась – замерла, орудие приняло горизонтальное положение.
– Все… – выдохнул Паша. – Не успеют. Валить им надо, пока целы…
Сверкнула вспышка выстрела, в ту же секунду раздался хлопок пуска ракеты. И для танкового орудия, и для «Фагота» расстояние было невелико, но скорость снаряда танковой пушки кратно выше скорости ракеты… и потому, чуть не сразу, над зданием, где занимали позицию ракетчики, взвилось облако пыли, поднятой ударом снаряда в стену строения. Через пару секунд ракета снова пролетела мимо танка.
– Накрыли наших, – сказал Паша.
Это было не с ним, это было с другими, и поэтому было не страшно. Просто где-то совсем недалеко погибли люди, которых ты хорошо знал. Жалость, нет, скорее сожаление, что не успел дать им команду покинуть верхний этаж… и сами они сделать этого не смогли… В глубине души Паша понимал, что танку всего лишь нужно дать пройти по этому мосту, и тогда он уйдет, вместе с остальными, по дороге, идущей по островам. Никакой командный пункт им не нужен – они просто удирают от Колмыкова, который давит на них в двух-трех километрах отсюда…
– Спокойно, – сказал Барченко. – Все под контролем. Там есть люди, не могли все погибнуть.
– Хотелось бы, – с дрожью в голосе отозвался Паша.
Однако тут же ожила рация, это был Бушуев.
– Нормально, командир, все живы. Вовремя выскочили. Пусковая не повреждена. Сейчас мы его убьем.
Снова раздался хлопок, и третья ракета через несколько секунд разорвалась на башне танка, которая тут же полыхнула ярким пламенем – в боеукладке горели заряды, выжигая экипаж и чудовищным давлением срывая башню с погона.
– Отлично сработали! – заорал Паша.
– Молодцы, – подтвердил Игорь. – Скажи им, чтобы ракеты на БМП не тратили, сейчас мы их из пушки накроем.
Барченко выскочил на лестничную клетку и побежал вниз.
– Буш, – Паша схватил рацию: – Ракеты беречь! БМП не ваша цель! Как понял?
– Я понял, командир, – ответил снайпер. – У меня БЗТ есть, я сейчас им из винтовки нашмаляю.
– Действуй, – одобрил Шабалин.
В это время Чинар бежал к зданию командного пункта, и Паша сверху увидел, как подполковник запрыгнул в стоящий там БТР-82 и машина, качнувшись, чуть подала вперед, ровно настолько, насколько нужно было для того, чтобы выглянуть вдоль улицы, откуда были прекрасно видны БМП боевиков, в нерешительности остановившиеся перед мостом. Затарахтела длинными оглушительными очередями автоматическая пушка БТР-82.
Шабалин с величайшим удовлетворением наблюдал, как разрывы снарядов вначале покрыли одну, а затем и вторую БМП, которые тут же полыхнули, вторя подбитому танку. На этом с отрядом игиловцев было покончено. Борзов и Бурман добивали тех, кто пытался спастись бегством.
– Красота! – Шабалина переполняли чувства, от лицезрения такого серьезного боевого успеха. – Ну, ведь можем!
– Командир, – на связи появился Бушуев. – Так нечестно.
– Ой, – рассмеялся Паша. – Уймись там. Будут тебе еще цели!
БТР сдал назад, прячась за углом здания. Тут же из него выбрался Чинар и побежал обратно.
– Ерофеев, – по возвращении Чинар набросился на спецназовца: – Почему я, целый подполковник, бегаю как лейтенант и лично стреляю из пушки БТР?
– Так я это… – Толя уже понял, что ему предстоит, и козырнул: – Есть! Так точно!
– Будь на связи постоянно! – напутствовал Барченко. – Нам блуждающая огневая точка сейчас во как нужна будет! Чует мое сердце, это только начало!
– Ты пользоваться пушкой умеешь? – громко спросил Шабалин, когда Ерофеев уже вышел из помещения.
Тот заглянул обратно:
– Нет, но я быстро научусь…
– Я могу, – отозвался Денис. – Я же «ленпех – лучше всех».
Шабалин посмотрел на колеблющегося Барченко.
– Игорь, я и один здесь справлюсь, а там, в БТР, будет лучше, если окажется специалист…
– Давай, Денис, – Барченко хлопнул его по плечу: – Ты все знаешь, я на связи.
– Есть, – Денис, схватив автомат, убежал вниз.
В наступившую минуту тишины был слышен рык генерала из соседнего здания, который подгонял отстающие подразделения.
Паша тоскливо обернулся в сторону пустыни: возле подбитого «Тигра», на котором ехал Федяев, стояла «капсула», в прибор наблюдения была видна суета, но что именно там происходит, было непонятно.
– Барс, на связь Борзу, – раздалось в наушниках.
– На связи.
– Уничтожили двенадцать целей, – доложил Слава. – Остальные скрылись за постройками левее сто от крайней БМП.
– Принял.
Барченко, поговорив с кем-то по рации, повернулся к Паше:
– Орлан, который над нами висел, пропал со связи. Это не есть хорошо, наверное, сбили, или средствами РЭБ его выключили, другой сюда только через час доберется. А мы дальше того поворота обстановку вокруг себя не сечем…
Паша наивно подумал, что невелика потеря.
– Мы им крепко вломили, не сунутся сюда больше, – бодро сказал Шабалин.
– Их гонят на нас, – возразил Барченко. – По плану штурмовой корпус должен был перекрыть им проход, тем самым взяв в окружение, однако где план, а где реальность – штурмовой корпус только-только в город входит. Духи ни при каких обстоятельствах не должны были здесь появиться: вот эти три моста еще час назад должны были взять сирийцы, двигаясь перед нами, но они почему-то отвернули вправо и ушли в сторону аэродрома. Передовой батальон встал в километре южнее нас, и ни к нам не идет, ни на аэродром. У них война, похоже, закончилась. Сейчас сядут мате пить, и ничем ты их с места не сдвинешь… а ведь тут всего ничего – бросок к мостам можно за пять минут совершить…
– Да уж, – Паша вздохнул. – Сплошное предательство вокруг.
– Агапов, похоже, как раз сейчас и пытается этот батальон вернуть на направление удара…
– Судя по голосу генерала, – усмехнулся Паша, – Агапов там всех уже высушил. Может, зашевелятся сейчас, вернутся на свое направление…
Шабалин вдруг совершенно ясно осознал значение этих трех мостов, стоящих перед ними, и почему именно здесь генерал выбрал себе место под размещение командного пункта: в относительной близости перед глазами был главный стратегический узел, контроль над которым определял успех сражения за Дэйр-Эз-Зор, но случилось так, что этот узел, кроме как силами охраны командного пункта, перекрывать оказалось нечем. После поражения ракетой машины Федяева и его очевидной гибели подгонять сирийцев стало некому, и штурмовой корпус значительно снизил темпы продвижения, а передовые отряды сирийцев входили в город не по назначенным маршрутам, а там, где им было удобнее. А как в случае с передовым отрядом, шедшим по городу перед отрядом Барченко, и вовсе уклонялись от боестолкновений.
Шабалин взялся за рацию:
– Буш, вы там хорошо сидите?
– Не жалуемся.
– Нужно сменить позицию, но так, чтобы наблюдать все по-прежнему. Осмотрись и действуй!
– Понял.
Барченко взглянул на Шабалина:
– Это правильное решение, одобряю.
Практически тут же Бушуев доложил:
– Командир, над нами квадрик висит. Наш?
– Нет, – мотнул головой Чинар, слышавший разговор.
– Высоко? – спросил Паша.
– Метров сто. Спускаться начал… хорошо, что мы не на крыше и после стрельбы, пусковую на этаж спустили…
– Ты не видел, откуда он взялся?
– От вас прилетел, с вашей стороны…
– Сбить его сможешь?
– Сейчас попробую.
– Вали квадрик и валите из здания! – приказал Шабалин.
Со стороны Бушуева раздалось несколько автоматных очередей, и тут же он вышел в эфир:
– Готов. Упал перед домом.
– Не подходить! Он может быть с зарядом или с гранатой. Живо в другое здание!
– Есть!
– Барс, вижу танки, – доложил Борзов.
Паша посмотрел в сторону позиции Бушуева, видя, как бойцы перебегают в соседнее здание с пусковой установкой и ракетами на руках, потом перевел взгляд в сторону Евфрата, и как только глаз зацепил два танка, идущих на высокой скорости к мосту, боковым зрением он увидел слева от себя ярчайшую вспышку, которую через долю секунды сопроводил оглушительный раскат, сопровождаемый тяжелым ударом тугой и горячей воздушной волны. В глазах мгновенно все окрасилось красным, а потом потемнело…
Ба-бах!
Падая на пол, Шабалин успел отметить, что взрыв произошел в соседнем здании, а сила взрыва потрясла его – никаким полевым оружием такое сделать было невозможно.
Стена пыли ворвалась в помещение через открытые оконные проемы, давно лишившиеся стекол. Грохот взрыва сменился грохотом падающих плит, перекрытий и всего того, что находилось в подорванном здании.
Хоть Паша и не терял сознания, но только спустя несколько секунд он пришел в себя, вернув возможность разумно воспринимать окружающие события. Он подскочил на ноги и посмотрел в сторону командного пункта: сквозь столбы клубящейся пыли с содроганием и ощущением безумного ужаса вместо четырехэтажки он теперь видел пустоту – здания отныне не существовало. Как и не существовало командного пункта, в нем размещенного.
Подскочил на ноги Барченко, которого взрывом отбросило в угол комнаты. Мгновения ему хватило, чтобы оценить обстановку, которую он озвучил одним коротким, звонким и весьма емким словом.
У Шабалина тоже в голове вертелись только ругательства. На него словно навалилась какая-то апатия, овладевающая разумом, заставляющая опустить руки и отказаться от каких-либо действий.
– Шабалин! – крикнул Чинар.
– Я, – вяло отозвался Паша.
Игорь стоял перед ним, положил свои ладони ему на плечи и посмотрел в глаза.
Шабалин несколько мгновений фокусировал на Игоре свой взгляд – взгляд, находящийся на грани безумия. Не укладывалось в голове, в сознании, вообще нигде – что вот так вот раз, один страшный взрыв, и нет командного пункта: нет генерала Агапова, нет Громова, нет Угрюмова, нет связистов, нет бойцов личной охраны… а самое страшное из всего этого: нет управления наступающими войсками.
– Держаться! Шабалин! Ты же – «рокоссовец»! Держаться!
– Есть держаться, – ответил Паша.
Игорь, сохраняя самообладание, тут же вышел по связи на командующего группировкой «Пальмира» генерала Сомова и доложил открытым текстом:
– Товарищ генерал. Командный пункт Агапова уничтожен. Держу оборону против превосходящих сил противника.
– Как это – уничтожен?
Даже опытнейший дядя Леша не мог поверить в то, что доложил ему Чинар.
– Здание, где размещался капэ, подорвано и полностью обрушилось, предполагаю фугас или баллономет, – доложил Барченко.
– Может, раненые есть? – осторожно спросил генерал.
– Скорее всего, нет, – предположил Игорь. – Но точно доложить не могу: отражаем атаку. Командного пункта теперь не существует.
– Я понял, – ответил генерал. – Держитесь. Мы вас вытащим.
И Паша, и Игорь, конечно, понимали, что вызволять их отсюда в силу случившегося будет для Сомова одной из последних задач. Для командующего группировкой важнее сейчас было как можно скорее перенастроить систему боевого управления наступающих войск, одним мощным взрывом полностью лишившуюся своего руководителя. Конечно, в любом наступлении подразумевается возможность вывода из строя пункта управления и заранее назначается запасной КП и другой командир, который должен подхватить бразды правления… но беда была в том, что таким человеком в боевом приказе был назначен Валера Федяев, «Тигр» которого горел в пустыне, а сам он не выходил на связь…
– Ерофеев! – крикнул Чинар.
– Я, – отозвался снизу спецназовец.
– Двух человек на осмотр разрушений! Задача: найти раненых и начать оказание помощи! Быть в готовности к появлению пеших групп противника!
– Есть, – прокричал снизу разведчик.
Барченко отошел в сторону, выглянул в окно: туда, где минуту назад он видел несущиеся по дороге танки. Сейчас дорога была закрыта от наблюдения стеной дыма.
– Дымзавесой прикрылись, – сказал Игорь. – Грамотно. Пройдут… не остановим.
– Не пройдут, – ответил Паша.
После задачи спецназовцу, которую Чинар поставил твердым голосом, показывающим отсутствие неуверенности в себе, Паша окончательно пришел в себя, машинально отряхнулся от пыли, посмотрел на дымзавесу. Пример командира пошел ему на пользу.
– Думаю, пути назад духи нам уже перекрыли. Сомов еще не скоро нас отсюда вытащит. Так что…
– Что? – спросил Игорь, выкладывая на стол гранаты.
– Будем громить врага, – просто сказал Шабалин.
– Ты растешь в моих глазах, капитан, – Чинар нашел время для незлого сарказма.
За спиной у Паши в оконном проеме зияла пустота, где только что было здание. В руинах лежали тела дюжины офицеров и контрактников Российской армии.
– Решение командира разгромить противника должно быть твердым и без колебаний доведено до конца, – хрипло процитировал он Боевой устав.
Барченко подарил Шабалину одобрительный взгляд.
– Барс, на связь… – в эфире появился голос Борзова.
– Ответил.
– Командир, ты жив, и это радует! – Слава переступил через субординацию, но сейчас на это никто не обращал внимания. – Танки закрылись «тучами», я их не наблюдаю. По звуку, похоже, мост они уже перешли…
– Принял, – ответил Паша.
– Что там? Всех? – спросил с горечью снайпер.
– Похоже, что да, – подтвердил Паша. – Будем держать рубеж. Оставлять врагу останки наших товарищей мы не должны.
– Я знаю, командир, – отозвался Борзов.
Барченко стал вызывать Стешина, и тот неожиданно ответил:
– Мужики, плитой придавило, не могу бэтээр с места сдвинуть…
– Жив, – с облегчением выдохнул Чинар.
Барченко выглянул: БТР-82, так хорошо расстрелявший «копейки» блохастых, стоял, скособоченный, прижатый к стене здания упавшей на него плитой. Стешин сидел на крыше бронетранспортера и, увидев в окне Чинара, замахал руками.
– Плиту стянуть надо, – крикнул взводник.
Паша выглянул в сторону реки – дымзавеса стала расползаться, но нормальной видимости на остров еще не было. Вышел по связи на Бушуева:
– Артем, пусть «Тигр» летит к бывшему командному пункту, там надо с бэтээра плиту стянуть. Трос в машине есть?
– Трос есть, – ответил Бушуев. – Сейчас направлю.
– Вы закрепились?
– Нет еще, вошли в здание, поднимаемся наверх.
– В каком вы доме?
– В соседнем, через улицу, в сторону мостов. А что, там всем хана?
– Да.
– А что это было?
– Не знаю. Дом полностью разрушен, до первого этажа.
– Может, там раненые есть? – предположил Артем.
– Потом посмотрим, после боя, – ответил Паша. – Сейчас дым сойдет, танки видно будет. Мочите их. Не жалейте никого.
– Есть, – ответил снайпер, которого, впрочем, уличить в жалости к врагу Паше еще не удалось ни разу.
Барченко тем временем по связи вышел на Цунами и, направив ЛПР на видимый участок перед мостом между островами, диктовал координаты. На той стороне эфира Дима Ермаков приступил к расчетам для постановки заградительного огня, который не планировался конкретно по этому месту, а потому требовал исчислений.
Борзов, с рассеиванием дымзавесы, принялся отстреливать живую силу, которая осторожно стала приближаться к мостам. Внизу мимо шестиэтажки пролетел «Тигр», и вскоре он уже уткнулся в завал, за которым стоял БТР-82. Водители и Стешин стали арканить плиту тросами.
– Вижу танки, – сказал Паша, рассмотрев на дороге, за протокой, два «Т-62М», сильно сбавивших скорость и развернувших вправо башни.
– Вижу, командир, – отозвался Бушуев. – Сейчас сожжем.
В этот момент танки открыли огонь. Стреляли они очень точно: первыми двумя попаданиями они буквально снесли верхний этаж здания, только что покинутого группой Бушуева.
Первой же пущенной ракетой был поражен танк, идущий вторым: из открытых верхних люков полыхнуло пламя горящей боеукладки. Первый не видел, что произошло с собратом, характер действий не изменил, и три последующих выстрела произвел по прежней цели. Второй «Фагот» ударил его в корпус, и танк остановился. Из башенных люков выскочили два танкиста и побежали обратно к мосту. Борзов с Бурманом там и организовали им теплую встречу с прекрасными гуриями.
– Барс, танки уничтожены, расход – две ракеты, – доложил Бушуев.
– Молодцы, – ответил Паша. – Держитесь там, сейчас, похоже, еще пойдут. Сколько ракет осталось?
– Здесь на позиции одна, еще четыре в «Тигре» было.
– Сейчас он закончит и вернется.
– Ждем, – согласился Бушуев.
– Танки – все, – резюмировал Чинар. – Сейчас будем гасить пехоту.
– Мы готовы, – Цунами появился вовремя.
– Дай пристрелочный, – попросил Игорь. – Подручным орудием…
– Лови, – предложил Дима.
Где-то далеко в пустыне, на огневой позиции гаубичной батареи, одно орудие выбросило снаряд по заданной траектории. ОФС упал метрах в ста от расчетной точки. Барченко доложил результат. На батарее внесли поправку и дали еще один выстрел. Второй упал на дорогу между двумя мостами – примерно туда, куда и требовалось. Пристрелка закончилась.
– Обожди пока, – попросил Чинар. – Сейчас они там накопятся…
– Жду, – согласился Цунами. – Пусть копятся. Взрыватели ставлю на осколочный.
– У нас Агапов погиб, – сообщил Барченко. – Командный пункт накрыло чем-то серьезным, или фугас был заложен – все здание разнесло.
– Уже прошло сообщение, – ответил артиллерист. – Печально все это.
– В общем, мужики, нам здесь сейчас будет несладко, – сказал Чинар. – Прошу нас не оставлять без внимания.
– Ты только на себя огонь не вызывай, – предостерег Цунами. – Не хочу своими руками друга убивать.
– А ты и знать не будешь, куда стреляешь, – с циничной усмешкой сказал Барченко. – В блохастых или в меня.
– Вернешься, – сказал Ермаков, – я тебе за такие слова морду набью. А за генерала и пацанов они сейчас у меня там все ответят…
– Вернусь – набьешь! – согласился Чинар и, увидев появление на рубеже заградительного огня нескольких боевиков, скомандовал: – А теперь двадцать снарядов, залпами – огонь!
– Ну, принимай! – крикнул в эфир начарт.
В течение минуты пространство между двумя мостами превратилось в зону сплошного поражения: в облаках серо-желтой пыли и черного дыма мелькали вспышки разрывов, уничтожающие всех, кто оказался в это время за двумя подбитыми БМП и несколькими хилыми постройками.
– Хорошо зашло, – резюмировал Паша, наблюдая накрытие в бинокль.
На Барченко вышел Сомов и виноватым тоном, нехарактерным для него, спросил:
– Чинар, ты же понимаешь, что мы не можем оставить игиловцам останки наших товарищей…
– Товарищ генерал, я все понимаю, – бодро ответил Барченко.
– Тебе надо продержаться до подхода резервов. Мы их уже формируем.
– Будем держаться столько, сколько надо, – ответил подполковник.
Паша, услышавший разговор, побагровел: он уже думал об этом, но сейчас его мысли материализовались в полученный приказ – стоять насмерть, охраняя погибших.
Чинар посмотрел на Пашу:
– Вот и все, товарищ капитан Шабалин. Стоим до подхода резервов. Или, говоря по-русски, стоим навсегда. Ибо резервов, которые смогли бы сюда дойти, в группировке, похоже, нет.
На четвертом этаже был большой стол, на котором расстелили отпечатанную на плоттере карту, на которой были нанесены задачи отряда и положение противника. Гранатами прижали края. Ни о каких взаимодействующих силах карта не говорила, так как положение своих войск наносить на карту запрещалось.
– Я буду рисовать по памяти, – сказал Чинар. – Итак, шестой отряд Колмыкова идет вот здесь. Хезболла – здесь и здесь. КСИР – вот по этой дороге, потом сюда и сюда. С юга мы имеем батальон сирийцев где-то между нами и аэродромом, но они встали и воевать дальше не будут – у них обед. На аэродроме – десантная бригада, но они там уже год сидят, и думаю, что на рывок не способны. Хезболла им там в помощь, но помощи от них ждать не придется. Итого в активе мы имеем только Цунами и то количество снарядов, которое у него припасено на огневых позициях. Авиация нам здесь, конечно, поможет, но целей для нее достойных пока тут нет.
– Если духи сейчас попрут не по острову, а по вот этой улице, – Паша ткнул в карту винтовочным патроном, который уже некоторое время для успокоения крутил между пальцами, – они выходят прямо на нас, отсекая от нас Борзова. Славке с его места эта улица не видна…
– А Бушуеву? – спросил Чинар.
– Когда он сидел на прежнем месте, оттуда было видно всю улицу…
– Ну, и? – подполковник вопросительно посмотрел на Пашу.
Шабалин схватил рацию:
– Буш, собирай манатки и возвращайся на прежнее место.
– Мы тут отлично расположились, и мосты хорошо видать…
– Ты меня услышал?
– Есть, принял.
– Жду доклада со старого места.
– Есть, выполняю.
Шабалин провел носиком пули по карте:
– До поворота улицы от старой позиции тысяча двести метров. Из «АСВКМ» он сможет простреливать улицу практически на всем протяжении. Для нас до поворота – восемьсот. Я их тоже смогу прямо отсюда валить.
– И заставим их идти дворами, – сказал Барченко. – Что тоже не есть гут.
– Пехота пойдет дворами, – согласился Паша. – Но технику мы им здесь не пустим. Хорошо бы здесь затор устроить, да дорога широкая, не получится…
– Толян, – крикнул Барченко.
– Я, – отозвался спецназовец.
– Неси сюда ЛПР. Сам. Ты мне нужен!
Пока Ерофеев ходил за прибором, стоящим на шестом этаже, Барченко пояснил:
– Мы сейчас на улице создадим два-три рубежа заградительного огня…
Прибежал Ерофеев с треногой и прибором на ней. Барченко приступил к работе по подготовке данных для передачи их начальнику артиллерии.
– Как у нас дела? – спросил Толя. – А то пацаны переживают…
– Нормально у нас дела, – ответил Паша. – У тебя мины есть?
– Ну… где-то были, – ответил Толя. – Каких тебе и сколько?
– Надо перекрыть подходы через дворы, да и улицы тоже…
– У меня есть «монки» и «ОЗМ-72».
– Провода есть?
– Есть немного.
– Где это все?
– В БТР-80, вон он стоит, на заднем дворе…
– Ты с минами работать можешь?
– Могу, – пожал плечами спецназовец.
Снизу раздался рев машин и громкий грохот.
– Что там еще? – Паша подскочил к окну.
Внизу БТР-82 освободился от прижавшей его плиты и отъехал на десяток метров вперед, потом вернулся задом назад, прижавшись кормой к завалу. Стешин снимал с плиты трос.
– А что он такой кривой? – спросил сверху Паша, указывая рукой на БТР-82.
– Два ската от удара лопнули, – отозвался Денис. – Можно в принципе и так ездить, но лучше одно колесо снять с другой машины. Вон, второй, заваленный стоит. С него и снимем. Если откопаем.
– Давайте, действуйте! – одобрил Шабалин.
По завалу ходили разведчики Ерофеева, заглядывая под плиты, но пока молчали.
Ерофеев побежал вниз – искать свои мины.
Барченко по рации диктовал координаты рубежей заградительного огня.
Паша почувствовал, как сильно хочет пить.
– Барс! – снизу крикнул Стешин.
Шабалин высунулся.
– Полковник живой! Надо вытащить…
Денис стоял рядом с двумя разведчиками среди нагромождений плит и рукой указывал куда-то вниз, под себя.
– Барс, – в наушниках раздался голос Бушуева. – Мы на месте.
– Наблюдайте за обстановкой, сразу мне доклад, при любом изменении!
– Принял.
– Товарищ подполковник, – Паша обратил внимание Чинара на себя. – Я внизу, там Стешин живого нашел. Помогу.
– С минами что решили?
– Ерофеев сейчас скажет, сколько и чего у него есть, там решим, как и где ставить…
– Ты подумай, может, снайперов твоих поближе сюда оттянуть?
– Я подумаю, – кивнул Шабалин и, закинув за спину автомат, побежал вниз.
Внизу все было в руинах – крупные панели и кирпичная мелочь с каким-то домашним хламом были перемешаны в огромной куче, которая все еще потрескивала мелкими внутренними обрушениями. Очевидно, что выжить в этом обвале, произошедшем вследствие огромной силы взрыва, было невозможно. Тем не менее Денис уверял, что видит живого человека.
Паша стал подниматься по кускам бетона к своему взводнику, стараясь не потерять равновесие и не напороться на торчащую в стороны арматуру. Где-то неподалеку стали раздаваться выстрелы, перешедшие в частую стрельбу. Почуяв опасность, опять заиграло сердечко, отзываясь молоточками в висках.
– Вот… – показал Денис.
Паша в проем увидел голову и плечи человека, запыленного, сжатого плитами, но живого – он надрывно дышал, а у уголков рта были видны следы крови. На погоне были видны три звезды, но как ни пытался Паша разобрать, кто это был перед ним – Громов или Угрюмов, сделать этого не мог.
– Товарищ полковник, – позвал он.
– Шо… – прошамкал офицер.
– Вы можете шевелиться?
– Ноги раздавлены, живот… – проговорил он. – Мне кранты, мужики, уходите отсюда…
Шабалин окинул взглядом расположение нагромождений бетона, присматриваясь, за что здесь можно было бы зацепиться, чтобы освободить полковника. Разведчики уже пытались вдвоем налечь на плиту, но ничего не выходило – это было выше человеческих сил.
– Где-то рядом, – сказал Стешин, имея в виду нарастающую перестрелку.
– Борз, что вокруг? – спросил Шабалин по рации.
– Да где-то бьют, не могу понять – где…
– Давай, наверное, собирайся и бегом сюда… – сказал Паша, но сказал как-то неуверенно, не приняв на это окончательного решения. – Здесь сядешь, в соседнем здании, поближе к нам…
– Есть, – отозвался Борзов.
– Давай трос, – потребовал Паша, и Стешин соскочил с завала, направился к стоящему тут же «Тигру».
Вслед ему Паша крикнул:
– Бушуев забрал «Фаготы»?
– Нет, в «Тигре» лежат, – ответил Денис, ухватившись за крюк лебедки.
Водитель стал травить трос, и Стешин потащил его на завал.
– Вы что такие-то, мужики? – Шабалин схватился за голову. – Машина там же стояла столько времени, что, не могли забрать?
Паша готов был разорваться: ведь уже говорил про эти ракеты, и надо бы скорее их направить Бушуеву, но и вот так взять и бросить раненого полковника, тоже было сверх его сил.
Со стороны расположения позиции Борзова раздались частые автоматные выстрелы. Лишенный двух правых задних колес БТР-82 углом дома был прикрыт от возможного продольного прострела – как он сам расстрелял две БМП. На нем тарахтел двигатель, и водитель, ожидая Стешина, сидел внутри. Передние люки были закрыты по-бое– вому.
У Шабалина мелькнула мысль, что было бы неплохо выдвинуть машину вперед, может быть, прикрыть группу Борзова, но тут Денис протянул ему конец троса с крюком:
– Командир, держи…
Паша только протянул руку, как увидел человека, осторожно выходящего из-за БТР-82. Шабалин настолько был не готов к такому повороту, что, глядя на поднимающийся в его сторону ствол пулемета, даже успел подумать, что это ему привиделось… но это было реально.
– А-а-а! – только и успел выкрикнуть Шабалин, хватая автомат, как пулеметчик открыл огонь.
Град пуль прошелся по разведчикам, стоящим к врагу спиной, и Паша, падая, понял – их обоих зацепило. Почему-то в это мгновение мелькнула мысль, что Борзов не увидел боевиков, потому что уже покинул позицию и спускался по лестнице на улицу…
Кто-то из разведчиков громко вскрикнул – от понимания наступившей безысходности, от бессилия, от невозможности сопротивления, от невозможности повернуть время вспять, от ясного осознания своего конца, криком этим прощаясь с миром живых…
Шабалин падал за спасительную плиту, которая могла бы скрыть его от пулемета, и снова растянулось время – и ему все казалось, что как же медленно он падает, ох как медленно, а пулемет все молотил, неотвратимо приближая конец.
Не больно, боли вообще нет в такие мгновения, Паша ударился лицом о плиту, скатываясь в это небольшое углубление, которое гарантировало ему жизнь. Кто-то должен был остановить эту адскую машину… кто? Борзов из своего здания? Бушуев со своей позиции? Чинар с четвертого этажа? Стешин – если, конечно, его еще не убило? Ерофеев, ушедший за минами? В это мгновение сознание искало спасение, возлагая это спасение на кого-то, кто бы мог сейчас заткнуть стоящего за бэтээром игиловского пулеметчика.
