Глава 19
Идя вслед за взводом ЧВК, Паша со своим отрядом достиг окончания горной гряды, за которой был только крутой спуск к Эс-Сухнэ. Своя техника оставалась километрах в двух позади, и теперь Шабалин мог действовать только в пешем порядке.
У частников была своя задача, и вместе с садыками они стали спускаться вниз, где уже находились БТР и БМП мотопехотного батальона, принимавшего участие в атаке на городок. Шабалин занял крайний «опорник», в котором можно было организовать круговую оборону и при наличии связи с Цунами нормально себя чувствовать, не боясь атак боевиков. Противник отсюда ретировался, бросив некоторое вооружение, в том числе «СПГ-9» на станке с запасом реактивных гранат. Как единственный обладатель инженерно-саперного ремесла, Паша обошел всю позицию на предмет минирования, но здесь, в отличие от предыдущего «опорника», духи ничего заминировать не успели – видимо, предполагали держать эту позицию до последнего, но внезапная атака «музыкантов» не позволила реализовать им свои планы.
О своей находке Паша доложил Чинару, тот лишь сухо ответил, что понял, очевидно, будучи сильно занятым. Установив на треноге «Иронию», Шабалин организовал наблюдение за передним краем противника, перед которым топтались танкисты и мотопехота, по неизвестной пока причине не пытаясь продвигаться вперед. Осмотрев выстрелы к «Копью», Шабалин сделал вывод, что они не имеют признаков переделки, а поэтому их можно использовать, не боясь подрыва. Решили испробовать.
Гранатомет отволокли чуть в сторону от «опорника», чтобы не привлекать внимания к своему укрытию. Зарядили и сделали выстрел в сторону окраины Эс-Сухнэ. Граната упала в постройках, поднялись дым и пыль после разрыва.
– В белый свет, как в копеечку, – резюмировал Ерофеев.
* * *
К основному объекту атаки – первому насыпному валу боевиков в линии обороны Эс-Сухнэ, сирийские штурмовые подразделения подошли практически без боезапаса, истратив его на поражение второстепенных целей по ходу своего движения. К своим боевым подразделениям сирийские командиры тут же направили машины со снарядами. Это не осталось незамеченным генералами Сомовым и Агаповым, сидевшими на полевом КП и вместе со старшими офицерами Генштаба наблюдавшими за проведением атаки. Сказать, что российские командиры были несколько удивлены решением сирийцев, – это не сказать ничего.
– Для кого составлялась плановая таблица боя? – Сомов, порываясь выместить свою злость на чьей-нибудь наглой роже, выстроил перед собой подручных сирийских полковников, которые в ходе атаки выдавали подразделениям руководящие указания, как оказалось – на поражение целей, не относящихся к боевой задаче штурмового отряда. – Кто? Посмел? Сорвать? Атаку? – орал генерал, обильно разбавляя свои слова крепкими выражениями. – Вы понимаете, что сейчас будет? Немедленно вернуть назад транспортные машины! Оттянуть на исходную все боевые подразделения! Немедленно! Или вы хотите, чтобы их там всех пожгли?
В последнее время сирийские командиры стали считать себя великими полководцами и с нарастающей периодичностью вносили коррективы в утвержденные планы операций, что приводило к потере управляемости, нарушению последовательности действий, рассогласованию взаимодействия между подразделениями и поддерживающими силами, и как следствие – к потерям среди людей и боевой техники. Трудно понять, и тем более объяснить, чем руководствовались сирийцы, направляя транспортные машины в зону, находящуюся под прицелами невыявленных и соответственно неподавленных огневых средств противника. Но случилось то, что должно было случиться: как только первый «Урал» с танковыми снарядами подъехал к остановившейся танковой роте, в него тут же прилетела противотанковая ракета. Не успели его ошметки приземлиться, как запылал танк, еще спустя полминуты – второй. Четвертой целью стал еще один грузовик с боеприпасами. Избиение младенцев началось.
Цунами несколькими залпами поставил дымовую завесу, и сирийцы стали отходить. Отходить беспорядочно, без взаимного прикрытия, кто быстрее. Сомов и Агапов выглядели печально и некоторое время разговаривали только матами, наводя порядок в управлении приданными силами.
Сомов своей широкой ладонью крепко обнимал сирийского полковника, тыкая его носом в карту, на которой была нанесена обстановка:
– Объясните мне, уважаемый, с какой целью танковая рота еще до атаки расстреляла боекомплект? Ладно, это вопрос риторический, зайдем с другой стороны. Где на карте обозначен пункт пополнения боеприпасами? На переднем крае? В зоне действия огневых средств противника? Вы мне можете ответить? Мы вообще для чего здесь план рисовали, согласование отрабатывали, каждому вашему взводному командиру боевую задачу доводили? Или вы думаете, что вы здесь командуете?
Сирийский полковник глупо улыбался.
– Сегодня воевать мы больше не будем, – заявил он. – Солнце поднимается. Сейчас станет жарко и некомфортно…
Присутствующие при разговоре зажмурились: Сомов после этих слов мог запросто зажмурить сирийского полководца одним звенящим ударом. Но этого не случилось. Выдержанный дядя Леша, глядя садыку в глаза, лишь проговорил:
– Жарко и некомфортно станет вам в штрафной роте, уважаемый… атаку которой вы лично возглавите через полчаса.
Глядя в налитые кровью глаза русского генерала, сирийский полковник изменил свое мнение и стал соглашаться с доводами и предложениями.
После того, как штурмовые подразделения вернулись на исходную, их пополнили топливом и боезапасом, артиллерия снова нанесла удар по назначенным целям, авиация накидала бомб, после чего сирийцы снова пошли в атаку. В этот раз каждому наводчику под угрозой немедленного перевода в штрафную роту запретили стрелять до подхода к переднему краю обороны города. Эта мера возымела действие, и к окраине города танки подошли с полным боекомплектом. Вместе с ними подошел бронированный бульдозер, который, несмотря на попадание в него противотанковой ракеты, сделал несколько проходов в насыпном валу, куда и ворвались танки и БМП.
Развернулось сражение за первый насыпной вал. В течение получаса боевикам удалось сжечь еще один танк и две БМП, однако сокрушительная мощь танковых орудий методично ровняла с землей огневые точки противника, и худо-бедно, но продвижение шло.
* * *
– Бежит кто-то, – доложил Бушуев, глядя вниз. – Кажись, из наемников мужик.
Паша, с восторгом и осознанием причастности к грандиозному действу, лицезрел сражение, которое открывалось прямо перед ним. Переживая за участников боя, он все же оторвался от окраины и посмотрел в бинокль вниз. Точно, мужика этого он знал: это был взводник из отряда Колмыкова, какой-то странный тип старшей возрастной группы, невесть зачем поехавший на эту войну.
– Не стреляйте! – крикнул тот снизу.
– Ты кто? – спросил Паша.
– Я Боярин, командир первого разведывательно-штурмового взвода из шестого отряда…
– Поднимайся, – крикнул Паша в ответ.
Тот из последних сил дошел до «опорника» и сел на камень, надрывно дыша:
– Мы… не можем… с вами… связаться… по рации…
– А чего ты хотел? – спросил Паша, непроизвольно разглядывая гостя.
Тот был одет в добротный штурмовой костюм от нижегородской фирмы «Полигон», о котором Паша мог только мечтать, на рукаве выделялся фирменный треугольник с мишенью, а все боевое снаряжение размещалось на тактическом поясе и штурмовом рюкзаке – и ко всему этому, совершенно не сочетаясь, как-то уж очень насмешливо придавался обшарпанный китайский «АК».
– Дайте духовский СПГ, – выдохнул мужик. – Мы тут его оставили.
– Ты его один потащишь? – удивился Паша.
– Не, – помотал мужичок головой. – Сейчас еще трое поднимутся. Нам без него никак… сидит там пулеметчик, ничем достать не можем. А СПГ нам поможет…
– Где пулеметчик? – спросил Бушуев.
– А вон… – мужик привстал и стал показывать на окраину: – Угол дома, где остов машины, правее три дома, потом дальше два, и вот где стена с двумя дырами, он то из одной стреляет, то из другой…
– Тысяча четыреста двадцать, – чуть не сразу от «Иронии» отозвался Стешин. – Бушуев, работай!
– Есть…
Артем лег за винтовку, Борзов поставил за ним ЛПР и включился в работу – стал считать данные для стрельбы.
– В левой дыре… – сказал Слава. – Торчит, бессмертный.
– Вижу, – отозвался Бушуев.
– Угол места цели… поправка… ветер ноль… деривация… поправка… температура… поправка…
– Есть, – отозвался снайпер, работая с прицелом.
– Огонь по готовности, – сказал Борзов.
Артем замер.
Боярин с интересом подошел поближе, поглядывая на Шабалина – не отгонит ли.
Ба-бах! – оглушительно выстрелила крупнокалиберная винтовка, подняв перед собой столб пыли.
Спустя три секунды на стене, сбоку от пролома, в котором торчал пулеметчик, появилось небольшое пыльное облачко, которое тут же исчезло.
– Один клик правее, – сообщил Денис, наблюдая падение пули.
Артем внес поправку в прицел, снова слился с винтовкой.
Пулеметчик спрятался и некоторое время не показывался, но вот он высунулся в правом проломе.
– Вот идиот, – успел сказать Стешин, как его заглушил грохот выстрела.
– Цель, – удовлетворенно сказал Борзов, наблюдая за результатом стрельбы в ЛПР.
– Все, – сказал Паша, повернувшись к частнику. – Готов пулеметчик.
– Да ладно, – не верил тот.
– Стопудово, – усмехнулся Шабалин и спросил: – А почему «Боярин»?
– А, – гость махнул рукой. – Это от фамилии. Ну, так вы СПГ дадите? Вдруг там еще цели будут?
– Бери, – разрешил Паша. – Только с возвратом. Мы уже доложили о нем, надо сдать будет обязательно.
– Да отдадим, – пообещал Боярин. – А вот и наши.
К «опорнику» снизу подошли еще трое бойцов шестого отряда, тоже одетые в модные мультикамы от «Полигона», американские бронежилеты и вооруженные китайскими автоматами.
– Готов пулеметчик, – радостно сообщил им Боярин. – Со второго выстрела отсюда сняли…
Эти трое были молодыми пацанами, лет по двадцать пять, смотрели на окружающих дерзко, в движениях чувствовалась бравада и хороший понт.
– Морпехи, что ли? – развязно спросил с виду самый молодой. – С какого флота?
– Для начала можно и поздороваться, – сказал Шабалин.
– Ой, какой мнительный, – парень глумливо усмехнулся, глядя ротному прямо в глаза, чем перешел границу дозволенного.
– Макс, – коротко бросил Шабалин.
Старшина мгновенно оказался возле частника и, взяв его за грудки, приподнял над землей. Двое других гостей подняли автоматы. Паша потянулся к пистолету.
– Остановитесь, – сказал Боярин. – Нам еще этого не хватало, мужики! Одно дело ведь делаем! Чего ругаться?
В силу своего возраста, а может, из-за железной интонации в голосе, Боярин всем показался самым рассудительным, и его услышали. Старшина Жиганов поставил борзоту на планету, но в сторону не отходил и был в готовности возобновить экзекуцию при первой команде своего командира.
Боярин влепил сослуживцу оплеуху, которую тот вынес молча.
– Жизнь тебя ничему не учит, Авдей. Иди, бери гранатомет…
Частники, взяв «СПГ-9» и с полдюжины гранат, потащили станковый гранатомет вниз, к окраине населенного пункта, который им предстояло штурмовать.
– Как тебя зовут, капитан? – спросил Боярин.
– Павел Шабалин, – ответил Паша. – Радиопозывной «Барс». Для связи с вами у нас установлен четвертый канал, вы, наверное, нас не там вызываете, поэтому и не слышите.
– Наверное, – кивнул Боярин. – Увидимся…
– Удачи, – кивнул Паша.
Боярин, прихватив еще несколько выстрелов, пошел догонять своих.
– Денис, Артем, Слава, – Паша привлек внимание всех, кто наблюдал за полем боя. – Смотрите за их продвижением. Если будут проблемы, будем помогать.
– Есть, – кивнул Стешин.
– Поможем, – согласился Бушуев.
– А иначе для чего мы нужны? – резюмировал Борзов, выставляя в боевое положение свой «манлихер», которого он заботливо и нежно называл «Маня».
* * *
– Барс, на связь Чинару.
Паша аж вздрогнул, услышав в наушниках гарнитуры голос Игоря Барченко.
– Ответил.
– Там под тобой Колмыков работает, надо ему помощь оказать.
– Оказали уже, – ответил Паша. – Сняли одного пулеметчика. И СПГ дали попользоваться. Обещали вернуть.
– Это хорошо, – похвалил Чинар. – На какую глубину ты сможешь их прикрывать?
– Я пулеметчика уложил на пределе для «АСВКМ», – доложил Шабалин. – Из «Мани» можем работать только по окраине, но они, как я вижу, уже втянулись в застройку.
– Ты можешь подойти к ним немного, чтобы доставать огнем? – спросил Чинар. – Хотя бы полкилометра?
Паша посмотрел на склон, оценивая, где можно разместить позицию, но чтобы при этом оставаться выше города, чтобы видеть происходящее.
– Метров на шестьсот могу подойти, – сказал Паша. – Если ближе, тогда мне не будет видно, что там делается. И у меня связи с ними нет, я им канал сказал, но до сих пор не выходили.
– Я сейчас организую им связь с тобой.
– Ну, так нормально будет.
– Добро, – согласился Чинар. – Как будешь готов, доложишь.
– Есть.
Паша почесал шею. Так хорошо сидели, и вот на тебе – внезапно возникшая задача. Иди вот и решай ее.
– Бушуев, Борзов, Бурман, собираем манатки, идем за мной.
– Тебе прикрытие дать? – спросил Ерофеев.
– Да мы вон туда, на тот выступ спустимся, вам нас видно будет, – сказал Паша, указывая рукой вниз. – Лучше на «опорнике» бдите. Если что – сверху поможете.
– Уговорил, – кивнул спецназовец.
Нацепив на себя вторую малогабаритную радиостанцию, настроенную на канал для связи с ЧВК, Шабалин махнул рукой:
– Пошли.
Спуск занял минут десять, и с каждой минутой Шабалина все больше печалило то обстоятельство, что обзор со снижением становился все хуже и хуже. С выступа, на который они спустились, хорошо видно было только одну улицу – чуть ли не на всю ее длину, все остальное было фактически скрыто от наблюдения.
Разместившись между двух валунов, парни легли за свои винтовки, Шабалин и Бурман в приборы наблюдения стали рассматривать окраину.
– Барс, ответь Боярину, – послышалось в гарнитуре.
– На связи, – ответил Паша.
– Мы дошли до пулеметчика, хорошее попадание, – сказал взводный. – Тут люди благодарят твоего снайпера.
– Я передам, – ответил Паша. – Мы спустились на полгоры, вижу продольную улицу, вижу крыши домов, готов принять целеуказание.
– Мы пока хорошо идем, – сказал Боярин. – Сейчас раненых и убитых назад отправим и дальше двинем.
– На чем отправишь?
– Да мы тут «шашигу» отбили, смотри, не бей ее. С зэушкой в кузове. Сейчас машина будет выходить. Скажи своим.
– Хорошо.
– Конец связи.
– Конец связи.
Взяв другую станцию, Паша вышел на ЦБУ и предупредил о предстоящем появлении «шашиги». Продублировал сообщение Чинару.
– Командир, – подал голос Артем. – Вижу конкретных бармалеев. Человек шесть.
В конце улицы Паша разглядел несколько человек, короткими перебежками переходящих улицу.
– Боярин, вижу шесть человек в конце улицы, – сказал Паша в эфир. – Если это ты, прикажи своим остановиться. Прямо сейчас!
– Есть, стоим, – ответил Боярин.
– Не, эти продолжают движение, – сказал Паша. – Мы их гасим.
– Бог в помощь, – отозвался взводник.
– Данные для стрельбы? – спросил Шабалин Костю Бурмана.
– Тысяча сто, – отозвался наводчик.
– По готовности огонь! – приказал Паша.
Борзов сделал три выстрела, Бушуев два, но ни одну цель поразить не удалось – пули ложились где-то рядом с бегущими боевиками, не попадая в них. Рассчитать упреждение не получалось – боевики бегали с разной скоростью, замерить которую на узкой улице не представлялось возможным.
– Пулемет бы сюда, – сказал Костя.
– Или «АГС», – добавил Паша.
Снайпера тихо переговаривались между собой, выстраивая общую понятную версию отсутствия результата, которую не стыдно было бы рассказать сослуживцам.
– Вон он идет, – сказал Костя.
Из-за поворота выехал песочного цвета «ГАЗ-66» с установленной в кузове ЗУ-23, стволами смотрящей назад. Машина спокойно прошла мимо двух танков, стоящих у окраины, и было даже видно, что танкист, высунувшись из люка, приветственно помахал водителю рукой. Но спустя несколько секунд эта мирная картинка была разрушена: стоящий метрах в двухстах танк резво повернул башню и точным выстрелом попал в кабину.
– Да что же ты делаешь? – крикнул Паша, сопровождая свой крик крепкими выражениями. – Ведь предупредили же!
– Сейчас я ему фары врублю, – в отчаянии вырвалось у Борзова.
Он подхватил винтовку и перелег с другой стороны камня.
– Борзов! Отставить! – крикнул Паша.
– Дальность до танка, Костя?! – крикнул Слава.
– Отставить! – повторил Шабалин и подскочил к Борзову: – Ты что делаешь, Слава?
– А какого хрена он наших раненых мужиков убил? – в запале с надрывом крикнул Слава. – Сейчас этот гад из танка вылезет, и я ему дырку в голове сделаю.
– Спокойно! Спокойно! – ровным голосом сказал Паша. – Никому ты ничего не сделаешь!
В рации раздался вопль отчаяния:
– Барс! Я же просил предупредить!
– Я же предупредил, – отозвался Шабалин, и сам тут же вышел на Игоря Барченко: – Чинар, садыки «шашигу» накрыли!
– Да вижу, – тоже с надрывом отозвался Игорь. – Уроды, как им еще объяснять?!
– Что же делать?
– Как что делать? – возмутился Чинар. – Продолжайте выполнять свою задачу, капитан!
Уверенный тон начальника разведки вернул Пашу в прежнее состояние, и он корил себя за допущенную минутную слабость.
– Боярин! Ответь Барсу!
– Ответил.
– Приказ был доведен, это инициатива командира танка.
– Я понял, сейчас я ему покажу инициативу…
Боярин отключился.
Паша хотел было сказать ему что-то предостерегающее, но понял, что не имеет никакого морального права сейчас указывать Боярину, что делать, а от чего следует воздержаться.
Случилось то, что Шабалин и предположил: бойцы Боярина затащили взятый у Паши СПГ на крышу одного из домов и первым же выстрелом попали в открыто расположенного виновника. Тот полыхнул и задымил. Экипаж из танка не вышел.
– А теперь сваливайте, – чуть не крикнул Паша, наблюдая за ситуацией.
Но там, на месте, видимо, это понимали лучше, так как сразу после выстрела расчет исчез с крыши вместе с гранатометом. По этому дому тут же ударили два танка, мимо которых проезжала «шашига» с ранеными бойцами частной военной компании.
– Черт, – хмыкнул Паша. – С кем мы тут воюем?
Это был риторический вопрос, не требующий ответа. Ибо ответ лежал на поверхности.
К трем часам дня с городом было покончено. Паша получил распоряжение передать «опорник» садыкам и спуститься вниз, куда уже подъехали его машины. До вечера город зачищали частники, «студенты», подразделения КСИР и Хезболлы. Все это время Шабалин уже в бою не участвовал, а занимался обустройством места проживания, для чего он выбрал более-менее сохранившееся строение. Случайно остатки взвода Боярина расположились в соседнем здании. К ним заехал Колмыков, с которым Боярин долго ругался на повышенных тонах, угрожая расправой и своему командиру, и всем вышестоящим менеджерам. Потом они притихли, видимо выдохлись, и в этот момент Паша решил навестить их.
– И ты здесь? – Колмыков встретил Пашу грубо, и тот уже было собрался уйти, как Женя остановил его: – Раз пришел, проходи. Выпей с нами. Сегодня особенно есть за что.
Шабалин рассудил, что Стешин и Ерофеев справятся с организацией размещения, и решил погостить с полчаса у соседей.
– Ты видел? – спросил Боярин.
– Видел, – кивнул Паша.
– Как нам с ними вместе воевать? – Глаза взводника горели огнем. – У меня сегодня погибло семь человек. Двое в бою за это долбаное Эс-Сухнэ, а пятеро были ранены и затем убиты сирийцами, для которых мы тут и воюем…
Колмыков смотрел куда-то сквозь Шабалина. У него был опустошенный вид, и похоже, принимать участие в этом разговоре он совершенно не хотел.
Кто-то дал ему и Шабалину кружку, кто-то налил коньяк. Боярин сидел с такой же кружкой:
– Не чокаясь.
Паша последовал примеру и выпил содержимое. Закуску ему не предложили, и пришлось переждать огонь, пока он не провалился вниз. Шабалин вдруг осознал, что сегодня он еще ничего не ел.
– Вот ты, наверное, про нас думаешь, что мы сброд какой-то, – вдруг сказал Боярин. – Что все тут сплошь убийцы и дегенераты, которые приехали за деньги проливать чью-то кровь?
Паша молча смотрел на собеседника.
– Ты ошибаешься, – продолжил Боярин. – Не убийцы мы и не дегенераты. Из семи погибших сегодня двое в прошлом были офицерами вооруженных сил, остальные с глухих сибирских деревень, где нет даже постоянного электричества – на четыре часа включали генератор. Погибшие офицеры не нашли себя на гражданке, у остальных просто не было никакой работы, а были только нищета и беспросветное будущее. Вот парни и пошли за дорого продавать свои жизни. Ты думаешь, они были бы здесь, если бы дома было все хорошо?
– А когда где-то было все хорошо? – спросил Паша. – Только там, где нас нет?
– А ты понимаешь, о чем говоришь, – Боярин кивнул. – Далеко пойдешь. Потомственный военный?
– Да.
– Если здесь не сгинешь, может, и поднимешься.
Паша встал. Он чувствовал себя лишним.
– Уходишь? – спросил Колмыков.
– Да, – кивнул Шабалин. – Пойду. Мне еще своих определить надо.
– СПГ забери, – сказал Боярин. – Мы все гранаты расстреляли.
Шабалин вспомнил, что когда садыки сменили его отряд на «опорнике», никто не удосужился забрать остаток гранат.
Колмыков встал.
– Пошли, провожу, – сказал он. – И гранатомет помогу донести.
СПГ стоял у входа. Паша и Женя подняли его на плечи и понесли к соседнему дому.
– Уволюсь я, – сказал на ходу Колмыков. – Надоело на это смотреть. Ваши генералы вас хоть немного берегут, а наши командиры нас как пушечное мясо используют. Будто понятие такое: раз за деньги пришел интересы Родины защищать, значит, на убой. Нигде я такого подхода к человеческой жизни не видел. Утилизация, да и только. Неправильно все это.
Шабалин понимал, что Колмыков вышел с ним неспроста. Но то, что он сейчас говорил, было для Паши откровением. Они дошли до дома и возле выстроенных «Тигров», «капсулы» и БТР-80 поставили гранатомет на землю.
– Чует мое сердце, что сдохну я скоро, – сказал Колмыков.
– Ты брось такое говорить, – возмутился Шабалин, но замолчал, увидев лицо собеседника: что-то в нем неуловимо изменилось, появился отпечаток глубочайшей усталости и отрешенности от этого мира.
– Я уже смирился с мыслью, что отсюда не вернусь, – сказал командир штурмового отряда. – От этого мне немного легче. Да и страховку семья получит – будет им на что жить. Дочери квартиру купят… ну, или найдут, как иначе распорядиться пятью миллионами.
– Что ты такую грусть нагоняешь, – Паша попытался взбодрить приятеля, но нутром понимал, что сейчас они находятся на разных уровнях миропонимания.
Колмыков уже считал себя мертвым, а Паша знал, что будет жить.
– Пошли к нам, – предложил Шабалин. – Пацаны, наверное, чай поставили.
– В другой раз, – отказался Женя.
– Не унывай, – сказал Паша. – Еще поживем!
Колмыков молча повернулся и ушел.
В помещении среди своих бойцов Шабалин увидел четырех незнакомцев.
– Барс? – спросил один из них, приподнимаясь.
Судя по цене и качеству снаряжения и наблюдаемого у них оружия, это явно были бойцы «студенческого строительного отряда».
– Да, – кивнул Паша. – А ты кто?
– Я Филин, тебе привет от Змея. Мы его коллеги.
– И ему привет, как увидишь, – сказал Паша. – Как там Бурый, Бача, Гасан?
– Бурый в Бурденко лежит, в Алеппо ногу на мине оторвало. Бача в отпуске с последующим увольнением, не хочет больше воевать, под дурака косит. Гасан погиб на прошлой неделе под Акербатом.
Шабалин тяжело выдохнул и сел на край разорванной запыленной тахты.
– Да что же это такое? Один за другим…
– Война, – пожал плечами Филин.
– Ты про Змея не рассказал.
– Змей на повышение пошел. Теперь он у нас на задачи не ходит, планирует и управляет. И мате весь день пьет с печеньками. Скоро разжиреет, физо не сдаст.
– Повезло ему. А вы тут за каким таким бармалеем?
– Нарабатываем опыт работы в городской застройке, – усмехнулся Филин.
– Получается?
– Ну а то ж… сегодня восемь духов обнулили. Завтра нас выведут, буду подробный отчет писать: условия работы, тактические приемы, налаживание взаимодействия и так далее.
– Я такое уже писал, – ответил Паша. – Мне помогли два полковника из ГШ. Получилось – залюбуешься!
– Во, а мне отдашь их? – загорелся Филин.
– Мне их дядя Леша подогнал… то есть генерал Сомов.
– Ясно. Значит, сам буду отчет делать… слушай, Барс, а отдай мне СПГ?
– Зачем он тебе? Я уже доложил, что изъял его на «опорнике».
– Ты же его от частников принес.
– Ну, мы им давали, они просили.
– А потом они из него танк сирийский сожгли. Тебя за это по голове не погладят.
– И что предлагаешь?
– Давай ты доложишь, что пробовал из него стрелять, а его разорвало. А мы заберем. Мне очень надо. Результат с нас постоянно требуют, а где я каждый день пикап с вооружением забью? А так, если у нас свой СПГ будет, мы его хоть каждый день на разных пикапах фотать будем. Этих пикапов вон сколько вдоль дорог валяется, только без оружия. А так приложим СПГ, сфотаем, и готово – ушло представление на медаль. У нас ведь только фотоотчет является подтверждением результата, который в СБХ заносят.
Паша вспомнил, с какой легкостью коллеги Филина расставались с глушителем на «АСВКМ», который сейчас здорово помогал им в работе.
– Ладно, забирай.
– Вот это правильно! – обрадовался Филин. – Спасибо тебе, добрый человек!
– Не благодари, – усмехнулся Паша. – Но ты, если что, подтвердишь, что видел разорванный гранатомет. Если спросят. Он якобы тут у нас валялся.
– Договорились!
К ночи выставили посты, распределили время дежурства и после небольшого ужина завалились на карематы спать. Из соседнего дома время от времени раздавались пьяные выкрики.
* * *
Выдавливаемые из города подразделения ИГИЛ пытались под прикрытием ночи мелкими группами вырваться на восток, но разведывательные «Орланы» отыскивали их одну за другой и наводили ударные вертолеты. В свою очередь, «Ка-52», парами сменяя друг друга, наносили неотвратимые удары, уменьшая численность живой силы врага и количество боевой техники. Уйти удалось очень немногим представителям запрещенной в России террористической организации, и на протяжении двух десятков километров дорога в сторону Дэйр-Эз-Зора напоминала следы кровавой вакханалии: повсюду догорали машины и валялись тела убитых людей.
Утром стало окончательно ясно, что Эс-Сухнэ полностью очищен от боевиков. Воздушная разведка подтвердила: дорога на Дэйр-Эз-Зор открыта – практически до самого Евфрата на ней не было заметно никаких оборонительных приготовлений.
На пару недель в районе воцарились мир и покой. Рота Шабалина полностью перебазировалась на окраину Эс-Сухнэ, где был развернут полноценный полевой палаточный лагерь группировки. Эти две недели прошли в расслабленном состоянии, и Паша даже стал опасаться за сопутствующее каждому расслаблению моральное разложение войска, признаки которого замаячили на горизонте, как его вызвали в штаб для получения боевой задачи.
Перед офицерами на экране была представлена карта района предстоящих действий с нанесенной обстановкой, которая появлялась по ходу доклада. В качестве докладчика выступал знакомый Шабалина – полковник Громов. Он обстоятельно и толково разъяснил суть замысла боевых действий, целью которых был вход в Дэйр-Эз-Зор и захват плацдарма на другой стороне Евфрата. Войска, назначенные для решения этой задачи, имели конкретные цели, и Громов последовательно разъяснил, что от кого требуется решить, какими силами, в какие сроки и с каким ущербом для противника.
Первыми, как и положено, после ударов авиации и артиллерии, в город должны были войти подразделения ЧВК «Меч» – Колмыков присутствовал на совещании и отрешенно кивал на каждое уточнение по порядку проведения разведки боем. Частникам предписывалось захватить несколько ключевых объектов на окраине и обеспечить вход в город штурмовых подразделений пятого сирийского корпуса. Федяева назначили координировать действия штурмовых групп сирийцев и не допускать их отклонения от намеченного плана операции. Валера выглядел молодцом и всем говорил, что предстоящая заруба – дело всей его жизни. Затем в город должен был войти сводный отряд под руководством подполковника Барченко, имевший целью очистить указанный район, куда впоследствии входил по плану полевой штаб во главе с генералом Агаповым. Полевой штаб, прибыв на подготовленную площадку, организовывал дальнейшее огневое поражение противника, наведение понтонной переправы и захват плацдарма с его последующим расширением по мере накопления сил и средств на противоположном берегу. Паше выпала честь войти в состав отряда Барченко в качестве заместителя.
На улице, закурив, Валера подмигнул Паше:
– Ну что, капитан? Сделаем дело – и домой! Через неделю будешь уже в своей квартире во Владивостоке разминать какую-нибудь красотку, лакать коньяк и вспоминать, как получал боевой опыт в этой далекой Сирии… и кстати, к тому времени, думаю, ты уже поймешь, что ты нужен только здесь, на войне, а там, когда вернешься назад, увидишь, что ты абсолютно никому не нужен. Если уже ты не понял этой простой истины…
– Ну почему не нужен? – возразил Паша. – Еще как нужен!
– Увидишь, – улыбнулся Валера. – Попомни мои слова! А теперь – за работу! Все надо сделать качественно и красиво!
Шабалин направился в расположение своей роты. У входа в офицерскую палатку стоял старшина.
– Командир, война? – спросил он.
– Да, – кивнул Паша.
