Глава 4
Грязная дюжина сонетов
11 декабря 2033 года, Санкт-Петербург, узел «Сенная-Садовая». Тридцать пятый день Веганской войны
Комната выкрашена в блевотный зеленый цвет – до уровня пояса. Все, что выше пояса, когда-то было белым. А сейчас пожелтело, посерело от времени, и исписано похабщиной и разрисовано граффити. «ИВАН ЖИВ» – гласит одна из них. Буквы крупные, зеленые с белым. А еще тут вповалку спят люди. Это команда Убера.
Убер ухмыляется. У стены стоит лавка, там есть пустое место. Убер подходит, сдвигает мешок в сторону и ложится. Закрывает глаза. Надо дать себе десять минут отдыха. И снова в бой.
«Моя команда», – думает он в полудреме. Усталость такая, что заснуть почти невозможно. Все-таки он сегодня вымотался на славу.
* * *
– Почему я? – спросил Убер.
– Классический вопрос, – заметил Таджик. – Вообще у меня были на тебя другие планы… Но здесь не мне решать. Сейчас идет Великое Перемирие, слышал?
– Да.
– И что это значит? Как думаешь?
Убер с иронией посмотрел на Таджика.
– Что вы посылаете команду, которой официально не существует? Из военных зэков? Да где уж мне. Если мы попадем в плен, то рассчитывать можем только на себя. Потому что, по сути, действия моей команды – это прямое нарушение Перемирия. А вы все, большие люди метро, лжецы и подонки. Все правильно? Или я что-то пропустил?
Таджик смотрел на него, брови поднялись.
– Все так.
Убер пожал плечами.
– Вот что вы должны сделать, – резюмировал Таджик. – Понимаешь? Задача ясна?
Убер кивнул.
– «По ком звонит колокол», – сказал он. – Чего тут не понимать. Только там, у Хэма, кажется, все погибли. Уже не помню, давно читал.
– Типун тебе на язык. – Тертый махнул рукой. – Не накаркай.
Убер усмехнулся.
– Сколько у меня времени? Когда дедлайн?
– Через три дня, четырнадцатого декабря, силы Большого метро начнут наступление. К вам будет переброшен десант на подмогу, но вы должны оттянуть на себя силы Вегана. Чем больше, тем лучше. Чтобы растенееды были убеждены – мы будем наступать именно там. Через день-два вы получите подкрепление – к вам придет большой десант с тяжелым вооружением. Но эти два дня вам придется продержаться самим. Не знаю, как.
– «Батальоны просят огня», – сказал Убер. Тертый с досадой махнул рукой, Таджик остался невозмутим. – И снарядов вы нам дадите в обрез. Понимаю.
– Хуже, – заговорил вдруг Таджик. – Десант, что придет к тебе – тоже отвлекающий маневр. Настоящее наступление будет под землей, броском по туннелям. Мы должны смять оборону Вегана и продвинуться хотя бы до рубежа «Площади Восстания», а в идеале – и до «Площади Александра Невского» и дальше.
– Наполеоновские планы, я смотрю.
– Убер, пойми. Это большое наступление. Очень большое. Возможно, это наш последний шанс. Задействованы будут огромные силы – отряды Приморского альянса, независимых станций, отряд Оккервиля, даже моряки добавят людей, хотя у них жесткий дефицит бойцов. Даже кировцы обещали подогнать ребят со стволами для горячего дела. Но этого все равно может не хватить. Но больше такого наступления мы организовать не сможем. И если ты не оттянешь на себя хотя бы часть веганцев, наступающих ждет мясорубка. А всех нас потом, если Веган победит, грядка и регулярный полив. Ты понимаешь?
– Вот ты трепло. – Убер усмехнулся. – Не ожидал. А попроще нельзя было?
– Нет.
1. Дагон
– Сержант! – позвал Таджик. – Саша, иди сюда.
Сержант неторопливо приблизился, остановился с видом одновременно исполнительным и независимым.
Убер окинул его взглядом. Это был тот самый здоровяк-автоматчик, что приходил к нему в камеру.
– А ты кто такой здоровый? – спросил Убер.
– Дагон. – Автоматчик пожал плечами.
– Кто?! – Похоже, даже Убера иногда можно удивить. Таджик улыбнулся.
– Дагон, – повторил он. – Бывший сержант морской пехоты. Уволен в прошлом месяце по состоянию здоровья.
– А что у тебя? – Убер повернулся к бывшему сержанту.
– Аппендицит, – сказал Дагон.
– Контузия у него, – поправил Таджик невозмутимо. – Представляешь, совершенно перестал адекватно воспринимать команды. И соответственно, выполнять.
– Дела. Ну у вас и развлечения. Ладно. – Скинхед зевнул, потянулся, как кот. – Что дальше?
Таджик выдвинул ящик стола и выложил большую стопу желтых папок со штампом «совершенно секретно» – личные дела.
– Для начала: собрать команду.
– Это что? – спросил Убер.
– Кандидаты на бессмертие.
2. Кузьмич
– Еще я дам тебе Кузьмича, – сказал Таджик. Глаза смеялись.
Убер помедлил.
– Серьезно, что ли? Настоящего Кузьмича?
– А у тебя есть причины сомневаться? – уточнил Таджик.
Кузьмич – лучший военный диггер Приморского Альянса, а может, и всего Большого метро. Правда, почему-то многие считают его стариком.
Война заставит всех помолодеть. Война – дело молодых.
* * *
Убер раскрыл объятия.
– Что, Кузьмич, опять за дело? Вот борозда, вот старый конь, поехали.
– Опять твои шутки, Убер. – Диггер поморщился. Правой руки у него не было. Вместо нее было огромное разбухшее красное полено. Это полено было подвешено на перевязи к груди диггера. Убер оглядел Кузьмича, отметил руку, в лице что-то мелькнуло на долю секунды. Сожаление? Тревога? И вот он опять улыбнулся.
– Ага, я. Давно не виделись, Кузьмич. Я думал, ты уже в гробу.
– Надейся, – равнодушно сказал Кузьмич.
– Тебя, что прямо из госпиталя вытащили? Или из могилы?
Диггер вздохнул. Поднял взгляд.
– Вот теперь ты понимаешь, Убер, почему тебя никто не любит?
Убер лучезарно оскалился.
– Конечно! Я слишком красив для этого мира.
Кузьмич невольно улыбнулся, затем согнал на лицо хмурость и суровость и только тогда повернулся.
– Опять хохмы? – произнес он мрачно. С легкой ненавистью в голосе.
– Как твои дела, толстый седой хрыч? – спросил Убер. – Как жена, как дети?
Кузьмич – тощий и бледный, покрутил головой, вздохнул.
– Все бы тебе хохмить. Двое уже. Третий сынок на подходе.
– Ух. Ничего себе. Подожди. – Убер нахмурился, внимательно посмотрел на сталкера. – Так твоей жене сколько лет? А?
Кузьмич негромко рассмеялся.
– Да гоню я. Скоро поженимся, дай бог.
Убер хмыкнул.
– Вот ты жук! Развел меня, как пацана. А если серьезно?
Кузьмич ухмыльнулся. На мгновение стало видно, что этот седой хмурый почти старик совсем молод.
– Помолвка недавно была. Наташка теперь моя невеста. Годика через два приходи на свадьбу…
– Ого! Поздравляю! – Убер хлопнул его по плечу. Кузьмич поморщился, повел плечом. – Широко живешь, Кузьмич. Со вкусом. Это офигенно круто, брат Кузьмич. – Он помедлил. Теперь диггер не выглядел счастливым. – Какая-то проблема, брат Кузьмич?
– Наташка хочет, чтобы я завязал.
– С чем… А! – Убер почесал нос. – С забросками, что ли?
– Говорит, непонятно, как это на детей повлияет. Ну, сам понимаешь.
– А ты что?
– Я военный сталкер. Сейчас война. Вот с тобой пойду.
– Нет, Кузьмич. – Убер широко улыбнулся. – Не пойдешь. Извини.
Кузьмич резко вскинулся, посмотрел в невозмутимое лицо скинхеда. С ненавистью изучил его улыбку.
– Это почему это? – спросил диггер холодно. – Ты меня не возьмешь?
– Кузьмич, ты мне нужен здесь, как специалист. Незаменимый.
– Ой, пиздишь.
– Это да. – Убер вздохнул. – Но что не пойдешь, это факт. Смирись. Ты почти женатый человек и должен уметь подчиняться.
3. Дашка Терминатор
– А это что за красотка? – Убер кивнул в сторону девушки за решеткой.
Таджик покачал головой. Не стоит.
– Что?
– Даже не думай, – сказал Таджик.
– А все-таки?
– Она убила человека. Я серьезно. Там мрачная история. Бывшая балерина, занималась смешанными единоборствами, убила своего…
Но Убер из всей истории, кажется, услышал только одно.
– Бывшая балерина? – переспросил он.
– Да.
– Че, вот прям серьезно? – Даже Убера это поразило. – Балерина?
Таджик кивнул. Развел руками. Вот такое дело, мол.
– Открой камеру, – велел Таджик охраннику. Скрежет засова, поворот ключа. Дверь открылась, Убер почесал нос. Оглушительно чихнул, прокашлялся.
– Эй, балерина! – окликнул он.
Девушка нехотя повернула голову. Посмотрела на него молча. Невысокая. Короткие светлые волосы. На шее татуировка – роза.
Убер вошел в камеру, огляделся. Снова перевел взгляд на девушку.
– А ты правда балерина?
Она дернула плечом, отвернулась.
– Как насчет зачетного фуэте?
– А как насчет удара ногой в наглую морду?
– О! – Убер потер руки. – Давай, отлично!
– А как насчет пойти на хер?
– Я…
Удар был молниеносный. Убер вскинул руки, но не успел. Покатился кубарем. Поднялся на ноги, затряс головой – словно в ухо попала вода. Ух, вот это да. Выдохнул. Захохотал довольно. Девушка стояла напротив него.
– Ты чего ржешь? – спросила девушка, нахмурившись. Она встала в стойку. Убер оценивающе осмотрел ее с головы до ног. С удовольствием.
– Дело! Хорошо бьешь. Пойдешь со мной?
– На бал? – съязвила девушка. – Простите, сэр, у меня все танцы расписаны.
– Можно сделать исключение для меня. Почему нет?
– Ой, не знаю, стоит ли.
– Я красивый, – доверительно сообщил Убер.
– Фау, чуть не ослепла от этого сияния. Глаза прям болят.
Убер ухмыльнулся.
– Как тебя зовут? – спросил он. Девушка помедлила, но все же ответила:
– Не твое дело.
– Дарья Александровна Терминова, – сказал из дверей Дагон. – Двухтысячного года рождения.
– Дашка Терминатор! – Убер развеселился окончательно. – Вот это номер.
– Тебе еще врезать?! – обиделась девушка. Вскинула кулаки, приготовилась…
– А давай, – легко согласился скинхед. Встал в стойку.
Дашка сделала обманный финт ногами и ударила. В следующий миг Убер легко перехватил девушку в воздухе и швырнул в сторону. Дашка врезалась спиной в ограждение, рухнула на землю. Застонала от боли, перевернулась на спину.
– Я за равноправие и интернационализм. По морде от меня все получают одинаково, – сказал Убер, пошел к девушке. – Эй, ты как?
– В норме, – глухо проговорила Дашка. Прислонилась спиной к стене. Оскалила острые белые зубы. – Руки убрал!
Убер поднял руки вверх, пожал плечами. Пошел прочь. Дашка помедлила. Отшвырнула камешек, нехотя встала.
– Эй, лысый, – позвала она.
– Да. – Убер обернулся.
– Пока я не заинтересована. Если будет что интересное, тогда зови, я подумаю.
Убер помедлил. Голубые глаза смотрели жестко и равнодушно. Затем на мгновение потеплели. Дашка поежилась.
Убер кивнул. И пошел дальше. Загремел засов, дверь закрылась, оставляя Дашку в темноте. За решеткой скинхед обернулся, глаза в полутьме блеснули.
– Сколько же у тебя татуировок, – сказал Убер.
Девушка выпрямилась, показав отличную осанку, с вызовом спросила:
– Ты, лысый! Че-то не нравится?!
– Красиво.
* * *
Таджик повысил голос:
– Убер, ты не слушаешь. За что она сидит, по-твоему?
– За красоту, конечно.
Таджик вздохнул.
– Убер, не до шуток.
– Ладно, за что она сидит?
– Убила своего парня. Расчленила его ножом. Представляешь? Куски по мешкам разложила. И спокойненько так чаек заварила и сидит пьет. Вот женщины пошли.
– Это да. Серьезные женщины, палец в рот не клади.
– Самое забавное. Она ведь действительно балерина, самая настоящая. До Катастрофы училась в знаменитом Вагановском училище.
– Это… балетное, что ли? – спросил Убер. – Я в этом не очень разбираюсь.
– Да. Элитное, лучшее в мире. Было.
Скинхед на мгновение задумался. Потом улыбнулся.
– Дагон, – позвал Убер. Флегматичный автоматчик повернулся.
– Да?
– Хочешь повеселиться?
– Ага.
– Пошли, подыграешь мне.
* * *
Скрипнула дверь. Убер и Дагон вошли нарочито неторопливо, пряча улыбки. Дагон отошел к стене, прислонился плечом. Убер оглядел Дашку.
Та продолжала сидеть, обняв колени руками и опустив голову. Красивые колени, оценил Убер. И спина очень даже ничего.
– Дашенька, – сказал Убер ласково. Балерина вскинула голову, обожгла его взглядом темных глаз. – У меня к тебе пара вопросов.
Дашка прищурилась. Опасная девушка, подумал Убер. Но виду не подал.
– Твоего бывшего парня, – заговорил скинхед, – обнаружили разрезанным на кусочки и сложенным в мешки. Убийцу так и не нашли. Удивительное совпадение, я считаю.
– Думаешь, это я? – спросила Дашка с вызовом. Глаза бывшей балерины блеснули.
– Не имею никакого желания выяснять, – сказал Убер. – А ты, сержант?
– Ни малейшего, – подтвердил Дагон невозмутимо.
Дашка перевела взгляд с одного на другого. Оба рослые и сильные, так просто не свалишь. Убер покивал.
– Но все-таки интересно придумать какую-нибудь версию, – сказал он.
– Да, мне тоже, – согласился Дагон.
Убер повернулся к Дашке и заговорил:
– Я вообще думаю, что тебя посадили просто так. Ты невиновна, тебя подставили. А зарезала его та симпатичная блондиночка из соседнего отсека, к которой он бегал тайком от тебя. Зарезала, видимо, от счастья, что ее регулярно трахают. Это ведь мотив, как думаешь, сержант?
– Сильнейший мотив.
– От счастья люди дуреют, – наставительно изрек Убер. Поднял вверх палец.
– Согласен.
– Берут впервые в жизни нож и пластают, как заправские охотники.
– Или как балерина из Вагановского, – добавил Дагон.
Убер поднял брови.
– Отличное сравнение, сержант.
– Спасибо, Убер.
– Ненавижу вас, уроды, – выплюнула Дашка. Лицо девушки исказилось. – Свиньи!
– Кому это она? – удивился Убер.
– Вам, сэр, – сказал Дагон.
– Как трогательно, когда ты зовешь меня «сэр».
– Спасибо, сэр. Это моя работа, делать вам приятно.
– Идите на хер, дебилы! – закричала Дашка. Вскочила на ноги. – Хватит! Заткнитесь! Замолчите! Чтоб вы сдохли! Фак ю!
Убер засмеялся. Дагон многозначительно поднял бровь.
– Да, я убила этого тупого урода! – Дашка завелась. Шагнула вперед, цепь кандалов звякнула. – Разрезала на куски! Ничего вы не докажете! Ничего! Никто!
– Да мне наплевать, – сказал Убер негромко. Дашка замолчала. – Я просто ищу отчаянных людей. Ты, похоже, достаточно отчаянная.
– Для чего?
– Для одного странного задания.
Долгое время она молчала. Наконец проговорила:
– Что нужно делать?
– Так тебе интересно? – Убер улыбнулся. – Хорошо. Два условия: первое – нужно убивать веганцев. Много и часто.
– Всего-то? – Дашка рассмеялась с презрением. Убер с Дагоном переглянулись, Дагон поежился, Убер поднял бровь. – А второе?
– Второе и самое важное: делать это с удовольствием.
4. Чех
– Этого откуда взяли? – Убер брезгливо подцепил носком ботинка грязную тряпку, которая оказалась курткой спящего. Откинул в сторону.
Тот заворчал, закашлял, снова скорчился, подтянул колени к груди. На человеке были драные коричневые брюки и куртка на голое тело.
– За что он здесь? – спросил Убер.
Дагон открыл папку, перелистал.
– Нарушение комендантского часа, – зачитал он громко. – Подрался с патрулем.
– И все? – удивился скинхед.
– Да вроде бы… – Дагон пробежал глазами строчки. – О, сломал офицеру челюсть…
– Нормально, – оценил Убер. – Уже есть с чем работать.
– …и пытался его поджечь.
Скинхед снова подцепил носком ноги куртку. От нее шел резкий запах гари.
Тип резко развернулся. Сел на лавке.
– Ты кто? – спросил Убер.
– Конь в пальто, – ответил человек. У него была длинная, до плеч, черная с легкой сединой шевелюра. Красивый профиль с орлиным, долгим носом. Усы и борода – правда, спутанные, грязные. Глаза зато – злые и живые.
– Дашь пальто померить? – Убер насмешливо разглядывал гостя. – Эй, горец, я к тебе обращаюсь!
– Он не горец, он татарин, – негромко проинформировал Дагон из двери.
– Какая разница! – Убер отмахнулся.
– Э, не скажи. Эй, Радик! Просыпайся! – прикрикнул сержант.
– Я Айрат, – сказал негромко человек, – а не Радик. Как вы заебали.
– Нормально. Я запомню, – успокоил его Убер. – Может быть. Давно здесь сидишь?
– Не считал. Чего надо?
– Мы ищем для одного опасного дела приличного взрывника. Ты вроде бы служил в войсках Альянса?
– Было дело.
Убер помедлил, покачался с носка на пятку.
– А еще говорят, ты когда-то служил в войсках Вегана. Это тоже правда?
Айрат помедлил, лицо странное. Словно опаленное пламенем.
– Было и такое, – произнес он спокойно. Убер кивнул.
– А почему ушел?
Айрат молчал.
– Да ладно тебе, – хмыкнул Убер. – Не Родину продаешь. Мне просто интересно.
– Они не люди, – сказал Айрат. Лицо стало жестким и неприятно одержимым.
– Ты что, мутантов ненавидишь? – удивился Убер. – Вот это дела.
– Причем тут мутанты? – Айрат поднял взгляд. Тяжелый и мрачный, с какой-то жутковатой искрой. – Они такое творили… Я бы их жег и жег, уродов. Потому что даже этого будет мало.
Убер помедлил и кивнул.
– Тогда добро пожаловать ко мне в команду. Там ты будешь убивать веганцев столько, сколько хочешь…
Он повернулся, пошел. В дверях обернулся.
– Радик! Тьфу, Айрат. Извини.
Айрат улыбнулся.
– Лучше Чех. Чтобы не путаться.
– А почему Чех-то?
– Да пиво люблю.
5. Артем
– Кто еще?
Таджик отодвинул в сторону фотографию. На столе высилась целая пирамида из личных дел. Вторая стопка – те, кто прошел, была совсем низкой. Убер зевнул.
– Вон тех двоих тоже возьму, – сказал он. – Этого… который Ктулху… и брата его Дагона тоже. Нормальные ребята. И вот этих… Дашку и Чеха.
Таджик кивнул, что-то отметил в блокноте.
– Кого еще?
– Комара мне дашь? – внезапно спросил Убер.
Таджик поднял голову от писанины и посмотрел на скинхеда.
– И Герду? – В голосе смершевца прорезалось что-то необычное. Какие-то сильные чувства.
Убер помолчал. Потом спросил:
– А что?
– Убер, сначала подумай хорошо. То, что ты просишь – это в моей власти, – сказал Таджик. – Ты понимаешь? Я могу приказать – и их найдут и приведут. И они пойдут с тобой, хотят они того или нет. Другой вопрос…
– Какой же?
– Ты в этом уверен, Убер? Тебе действительно нужны для этого задания Комар и Герда?
Убер помолчал.
– Нет, – сказал наконец.
– Нет?
– Тогда дайте мне того мальчишку.
– Какого еще маль… стоп. – Таджик помедлил. – Ты про этого? Клоуна?
Убер ухмыльнулся.
– Ты же его угробишь. – Таджик покачал головой.
– Правда? – искренне удивился Убер. – А вы нет?
– Ну…
* * *
Артем и не подозревал, что будет скучать по соседу по камере. Но с Убером было весело, время летело незаметно, пока они болтали, делали упражнения, качали пресс и разбирали рукопашные приемы и связки. Убер стал ему практически старшим братом – братом, который «почти как отец».
Убер научил Артема многому. Как драться честно, и как – не очень. Что запрещенный прием может спасти тебе жизнь.
Диггер тот, кто выживает, рассказывал Убер. Уходит на поверхность и приносит полезное. Еду, инструменты, одежду, посуду. Консервы и крупы. Оружие и патроны.
Все. Сейчас вся жизнь метро зависит от диггеров. А диггер должен сам уметь себя спасти.
Убер тренировал Артема – как раньше старик Акопыч, светлая память.
А сейчас он попал в какой-то ад. Артема вели долго, потом допрашивали – он все рассказал и показал, но его снова отправили в камеру. Только теперь общую камеру на двадцать или больше человек. С уголовниками.
Они смотрели на него, как на таракана, залезшего на обеденный стол.
– Как в хату входишь, лопух, – лениво сказал один, с железными зубами.
Артем выпрямился. В обиду он никогда себя не давал.
– Не твое дело, зубастый.
Тот ощерился, глаза сверкнули. Другие узники пошли на Артема, он отступил назад. «Черт, что же я наделал?»
– Держи его!! – закричал зубастый.
Как Артем ни отбивался, его повалили на пол, заломили руки за спину. Мимино изо всех сил дернулся. Пнул ногой, еще раз. Кто-то отлетел.
Дверь камеры распахнулась. Все замерли. На пороге стоял высокий, бритый налысо человек и знакомо ухмылялся. Он оглядел камеру, остановил взгляд на лежащем на полу Артеме.
– Я смотрю, жизнь-то кипит. Нет-нет, вы не отвлекайтесь. Вы пиздитесь, я подожду.
* * *
– Слезь с мальчика, юный каннибал, – посоветовал Убер негромко. Мягко двинулся вперед. – Или как тебя лучше? Зверь? Зверек? Слазь, говорю!
– А то что? – Зверь оскалился. Весь в голубых татуировках, жилистый, опасный.
– Да ничего. Останешься на пацане, покалечу.
Зверь оскалился. В пасти сверкнул молнией золотой зуб. Единственный среди железных. На зубе была свежая кровь.
– Я ему еще нос откушу… – начал он. В ту же секунду страшный удар ногой снес его с Артема. Зверя бросило в стену, впечатало, он отлетел. Покатился по бетонному полу. Но тут же замотал головой, развернулся к Уберу. Оскал был – золотой и железный.
Зверь поднялся. Страшный, жуткий.
Убер с размаху ударил его головой в лицо. Резко и страшно хрустнуло. Убер прислонил Зверя к стене, ударил в зубы, еще раз. Хруст. Полетели осколки зубов.
– Ты его убил! – поразился один из узников. С виду типичный интеллигент, худой, одно стекло пластиковых очков заклеено скотчем.
– Черт. – Убер помотал рукой, костяшки были в крови. – Всю руку разодрал. Он хоть не больной, надеюсь? Не бешеный?
Заключенные смотрели на скинхеда с ужасом. Убер исследовал свой кулак, выдернул застрявший там железный зуб. Оглядел его и равнодушно выкинул. Зэки вздохнули с восхищением. Интеллигент уронил очки.
– Убийца! – сказал интеллигент. Он подобрал очки, надел на курносый нос. – Вы за это… как же так! Хладнокровное убийство! Я буду… я буду жаловаться!
Убер с некоторым удивлением посмотрел на интеллигента. Затем понял. Скинхед поднялся во весь свой немалый рост, интеллигент отшатнулся. Отступил.
– Боже мой, что я наделал! Боже мой, как теперь жить! – запричитал Убер. – Так, что ли? – Он сбросил маску, шагнул вперед – резкий, жестокий. – Да насрать на него. К стене, уроды! Ну! Ктулху, шугни их!
Рослый автоматчик навел оружие на узников. Широко и приглашающее улыбнулся.
– Какое интересное ощущение, когда курицы защищают лису от человека. Он вас жрал, вы не заметили? Хотя… о чем я спрашиваю. В сторону, слабоголовый добрячок! Как вы мне надоели со своей импотентной добротой, кто бы знал.
Интеллигент отшатнулся, отступил в сторону. Прижался к стене.
Убер наклонился и протянул руку.
– Вставай, брат клоун.
Артем перевернулся на бок. Ухватился за ладонь Убера – жесткую, сильную – и встал. «Я по сравнению с ним – пушинка».
– Блять, до сих пор мурашки по затылку, – пожаловался Убер, передернув плечами. – Я думал, он тебе ухо съест. Брр.
Артем пощупал ухо. Блин, прямо следы зубов. Сука.
– Чуть не съел, – признался он.
– Он теперь только манную кашку сможет кушать, бедолажка. Записался в вегетарианцы с первой попытки.
– Убер, сзади! – крикнул Артем. Скинхед в доли секунды повернулся.
Зверь вытащил заточку. Убер ухмыльнулся, пошел на него, расправляя руки. Зверь сделал выпад.
Убер поймал руку и воткнул заточку ему в бедро. Рукоять, обмотанная изолентой, торчала из ноги зэка. Убер ударил по ней ладонью. Зверь заорал, упал на колени. Скинхед помедлил, сделал шаг. Затем обхватил голову Зверя руками, напрягся. Артем увидел, как мгновенно прорезались рельефные мышцы предплечий. Скинхед выдохнул, втянул воздух.
Дверь камеры отворилась. Значит, за ними наблюдали.
– Убер, нет! – крикнул Таджик. Поздно.
– Жалости нет, – сказал Убер и крутанул. От жуткого, какого-то запредельного хруста у Артема пробежали по спине мурашки.
Артем вздрогнул. Лицо Убера было пугающей маской смерти. Холодное, точно застывшее в мраморе. Словно бы жизнь и его покинула. Зверь обмяк и повалился на бок.
Зверь скорчился на полу куском татуированной плоти.
Убер поднялся на ноги. Отряхнул руки.
– На выход, – мотнул головой Дагон.
– Если творишь зло, получаешь последствия, – сказал Убер. – Все это понимают? Не слышу!
– Да-а, – прогудели узники нестройно.
* * *
– Убер, что это было?! Зачем? – Таджик бушевал. Рвал и метал, но очень сдержанно, почти не повышая голоса.
Убер глазами показал на Дагона.
Таджик оглядел скинхеда, кивнул Дагону.
– Сержант, выйди, пожалуйста.
Автоматчик кивнул. Прошел мимо Убера, вышел из комнаты и аккуратно притворил за собой дверь.
– Не убивать людей, – сказал Таджик. – Такое правило. Годится?
– Ну вот, началось… – обиделся Убер. – Я что тебе, Шварц? Версия Т-800?
– Убер, я серьезно.
– Не убивать без причины. Все, я понял.
– Серьезной причины!
– Ну ты зануда, – протянул Убер. – Никогда бы не подумал.
Воцарилась тишина. Напряжение повисло в воздухе, как сигаретный дым.
– Убер, – произнес Таджик медленно и веско. – Или ты сейчас дашь мне эту серьезную причину, или все отменяется.
Молчание. Таджик ждал. Убер молчал.
– И те, кого ты выбрал, снова отправятся в камеры, – добавил Таджик. – Ты понимаешь?
– Ладно. – Убер сжал зубы. – Я поясню.
Они стояли напротив друг друга, словно враги.
– Их будет десять – двенадцать, а значит, до хера. И они все – неспособные к дисциплине индивидуальные уроды. Они пойдут за мной, если будут чувствовать, что я сильнее и безжалостнее их. Они – команда опасных долбоебов. А я – альфа-долбоеб.
– Так ты убил его… чтобы… – Таджик поднял брови.
– У тебя до хера времени, я смотрю. А у меня – нет. Лучше я убью одного урода, чем всех. Экономия времени и сил. Как тебе такая причина? Достаточно серьезно?
Таджик помолчал. Так, значит. Пожалуй, теперь он с новым ощущением смотрел на развязного скинхеда.
– Цинично, – сказал он наконец.
– Ага. Сам офигеваю.
– Кстати, Убер… я все ждал, что ты состришь на «цинично» этим «зато дешево, надежно и практично», – заметил Таджик.
Скинхед почесал затылок, засмеялся.
– Да че-то тормознул, извини.
6. Ктулху
– Твой брат сидит в одиночке? А что он такого натворил? – удивился Убер.
– Двоюродный брат, – уточнил Дагон.
Таджик из-за спины сержанта покачал головой. «Не бери его».
– Ладно, – сказал Убер. – Я подумаю.
Таджик усмехнулся и покачал головой. «Ну, как знаешь».
* * *
Военная тюрьма Большого метро располагалась в одном из служебных помещений под узлом «Сенная-Садовая». «Сколько же их тут, – подумал Убер, – этих странных забытых помещений».
– Он отличный солдат. Только безбашенный, – сказал Дагон.
– Безбашенный? Ну, это наша основная тема. – Убер помедлил, почесал лоб. – А чего он Ктулху-то?
– Ну… – Автоматчик замялся.
– Фанат Лавкрафта? Или на рожу такой страшный?
Дагон засмеялся.
– Не. Тут другая история. Брательник заснул однажды на посту. И его разбудить не могли. Так и прозвали, великий спящий. А когда проснулся, отпиздил всех, кто его будил, даже офицера. Его потом чуть не расстреляли на хуй.
– Наш человек, – оценил Убер. – А чего не расстреляли?
– Забыли, – сказал автоматчик. – Какая-то ведомость потерялась на него. И тут война началась как раз.
Глаза у Дагона были невинные и честные.
– Чудовищное совпадение, – кивнул Убер. Усмехнулся.
– Вот я про то же.
– А ты почему Дагон?
– Ну…
– Потому что тоже морпех? – догадался Убер. – Морское чудовище, все дела. Мифы Лавкрафта и так далее. Так?
Автоматчик почесал нос.
– Не… просто он мой брат. А он Ктулху.
– И?
– И все.
Скинхед озадаченно покрутил головой. Потом оглушительно заржал.
– Вот это командочка подбирается. Лига, блять, суровых постапокалиптических джентльменов. Ну что, где твой великий спящий? За мной и с песней.
* * *
Великий спящий возлежал в одиночной камере. От храпа тряслись стены. Убер заглянул в смотровую щель и покачал головой.
– Не думаю, что он мне пригодится, – сказал Убер. – На хера мне еще одна проблема с дисциплиной и гвоздь в заднице? Для этого есть я!
– Единственный и неповторимый, – кивнул Дагон. – Да. Пожалуйста, я прошу. Только поговори с ним. Он в принципе нормальный.
Убер задумался, почесал затылок. Дагон смотрел спокойно и требовательно. Ну же, что скажешь?
– Ладно, давай поболтаем. – Убер вздохнул. – Чувствую, это плохо кончится.
Дверь открылась, он шагнул внутрь.
Ктулху спал на голом полу, подстелив камуфляжный бушлат. Холод, должно быть, пронизывал его насквозь, снизу вверх, как ледяные колья. Но ему было все нипочем. Ктулху храпел так, что Убер забеспокоился о целостности своих барабанных перепонок.
Скинхед шагнул, встал в центре камеры.
– Эй, – позвал он спящего. Ктулху только перевернулся на бок и затянул новую руладу. Ох уж эти местные самородки. Гении здорового храпа.
– Встать, рядовой!!! – заорал Убер внезапно. Ктулху даже ухом не повел. – Встать, сука, проверка!
Через некоторое время скинхед наконец сдался.
– Действительно, хуй разбудишь, – пробормотал Убер. – Эй, жрать хочешь, спящий солдат?
Ктулху молчал. И выводил рулады, да такие, что музыканты позавидуют.
Убер беззвучно двинулся вперед. Вблизи рассмотрел спящего внимательнее.
Великан, оценил Убер. Спокойное лицо, мощная челюсть, заросшая щетиной, короткая стрижка, шатен. Ктулху лежал на боку, скорчившись на куртке, драные штаны и голые лодыжки. Босые пятки были черными от грязи.
Убер остановился рядом.
– Эй! – позвал еще раз. Храп был ответом.
Тогда Убер толкнул спящего ногой. Ноль внимания.
– Эй, придурок! Вставай, горячее привезли!
Еще удар, сильнее. Ноги дернулись, но Ктулху не проснулся.
– Вставай, вставай. – Убер начал пинать его ногами. Потом обернулся, засмеялся.
– Пофиг ему все. Эй, Дагон, видимо, не судьба. А его обед отдадим кому-нибудь. Обойдется.
В следующий момент Ктулху взревел. Пнул Убера в лодыжку, скинхед полетел на землю. Ударился в пол, перевернулся на четвереньки.
На него шел Ктулху. Жуткий, страшный.
– Эй, друг, потише, – попросил Убер. С молниеносной скоростью поднялся на ноги, встал в стойку.
Ктулху шел. Удар. Скинхед подловил его на замахе, нырнул под руку.
Поймал Ктулху и швырнул через бедро. Классический бросок из дзюдо. «Тяжелый, с-сука».
Ктулху полетел на землю, ушел в кувырок и на выходе врезался в стену. Бум!
Ударился не сильно.
– Это все? – спросил Убер. – Или ебнешь мне наконец по-настоящему?
Ктулху повернулся, прыгнул вперед. Для человека с такими габаритами двигался он стремительно и точно. И возможно, пока только похмелье мешало ему расправиться с наглым скинхедом.
Убер встретил его апперкотом, добавил с довеском. Рука заныла от удара.
Тело с грохотом обрушилось, своротило табуретку. Железная кружка покатилась, вода растеклась по полу.
Узник недолго полежал. И снова начал подниматься. Убер присвистнул.
– Чувак, харэ. Давай на этом остановимся. Слышишь меня?
Ктулху молча, неумолимо поднимался. Убер отступил назад, приготовился драться всерьез. Глаза узника горели белым, холодным огнем ярости. Ктулху попер вперед.
Убер ударил. Голова Ктулху мотнулась назад, но он снова набычился и пошел вперед. Улыбка его стала зловещей.
– А знаешь, – задумчиво произнес Убер. – Я, пожалуй, даже впечатлен.
Он снова встал в стойку. Ктулху шел.
– Нет, – сказал Дагон. – Не надо. Стой, говорю!
Ктулху остановился, услышав знакомый голос, заморгал. Повернул голову, увидел Дагона. Брови его поползли вверх. Потом Ктулху нахмурился.
– Здорово, братишка, – кивнул Дагон. – Первая и главная новость: тебя завтра не расстреляют, ты, тупой сраный ублюдок.
– Какая трогательная семейная встреча, – заметил Убер. Выпрямился, опустил руки. – А главное, начали с основного. Ладно, берем его, уговорил. Под твою ответственность, сержант.
7. Пирог
– А это кто? – спросил Убер.
– Добровольцы.
Убер почесал бритый затылок. Какие нафиг к чертям добровольцы? Это же зэки.
– Так. А теперь серьезно. И откуда вы взяли этих красавцев? Из склада потерянных вещей?
Дагон замялся.
– С гауптвахты.
– Так, значит. Ктулху и брат его Дагон. Мне нужны спецы, а не черт знает кто. Вот вы у нас кто, спецназ, ВДВ?
Братья переглянулись.
– Писари мы, – сказал Ктулху смиренно. – При штабе сидим.
– А я повар, – сказал один из зэков.
– Хорошая шутка, мужик. – Убер устало вздохнул. – Отличное чувство юмора. Вокруг меня одни юмористы. А теперь серьезно, кто ты? Разведка, ОМОН, снайпер, десантура? Боевой пловец?
– Нет, вы не поняли. Я действительно повар, – сказал Пирогов. – Моя специализация – французская кухня.
Убер открыл рот, захлопал глазами.
– Ладно, Пирог. Повар нам тоже нужен. Ножом владеешь, это точно. Но ты хотя бы стрелять умеешь?
* * *
– Что не так? – спросил Убер.
Таджик вздохнул. Отложил в сторону книгу Терри Пратчетта, которую читал для отдыха мозгов, и подошел к карте.
Красная линия пересекала Питер по кратчайшему пути – по линейке. От пункта А до пункта Б.
– Это и есть твой план? – спросил Таджик недоверчиво.
– Супер, да? Сам не налюбуюсь.
Таджик помедлил.
– Убер, ты понимаешь, что вот такой… гм… простодушный дебилизм работает только в книгах?
– В книгах Терри Пратчетта?
Таджик моргнул. Усмехнулся. Глазастый этот Убер.
– То, что ты предлагаешь, – это вообще Дуглас Адамс, «Автостопом по Галактике». Пратчетт все же не настолько парадоксален. И простодушен.
– Пратчетт довольно зануден, – сказал Убер. – Этого не отнимешь.
– Э! – возмутился Таджик. – Пратчетта не трогать. То есть ты серьезно собираешься пройти вот таким путем через полгорода?
– Назовем этот план – «план-42».
– Почему сорок два? – Таджик удивился. Потом сообразил: – А! Ответ на главный вопрос жизни?
– Верно.
– Ох, чувствую, я еще пожалею, что связался с тобой. Точнее, уже жалею.
– Надо мыслить раскованно, – сказал Убер. – Слушай, Таджик! А орлов у тебя случайно нет? Чтобы до Ородруина сразу махнуть, а не тратить время на эту тягомотину? Иди туда, неси кольцо.
Таджик понял, что даже его терпение имеет конец.
– Убер, ты заебал. Если честно.
– Понял. Орлов нет. Пойдем своим ходом. И все-таки мне нужны еще люди.
Таджик кивнул.
– Люди будут.
– И второй отряд.
– Что?!
Убер повернулся – и глаза у него были насмешливые.
– А ты как думал? Нужны два каравана. Один с оружием, другой – с едой.
– Вот ты военный гений, – съязвил Таджик. – А если один из них не дойдет?
– Тогда они умрут… Или сытыми, или непобежденными.
8. Викинг
– Этот, – показал Убер. – О-очень забавный экземпляр. Открывайте.
Дагон пожал плечами. Он, кажется, не разделял энтузиазма скинхеда.
– Откройте, – велел он охранникам. Загремели ключи, дверь отворилась.
– Я сам. – Убер пригнул голову, шагнул в низкий проем.
Обитатель камеры смотрел на него равнодушно. Узкий свет потолочной лампочки освещал его бритый череп, украшенный строчками татуировок. Насколько знал Убер, татуировки были и на руках, и на ногах.
– Какого хера надо? – огрызнулся человек. Половины зубов у него не было, он говорил, скривившись на одну сторону – отчего казалось, что он все время издевается.
– Я тебя знаю, – бросил Убер. Он стоял в тени, и человек напротив видел только его темный высокий силуэт.
– Хер ты меня знаешь. Кто здесь?!
– Я никогда не забываю тех, кто меня пытал, – сказал Убер. Выступил вперед, на свет. – Здорово, черепоглазый. Как оно?
Человек, которого Убер знал как Викинга, невольно отступил к стене.
– Ты? Блять!
– Кто тебе зубы выбил, красавчик? – спросил Убер ласково. – Неужели благодарные жители?
Викинг оскалился.
– Убивать меня пришел? Хуй тебе, а не Викинг. Сука, белая раса выше всех, а ты пидор и предатель своей расы! Тебя в аду будут ебать черти! С утра до ебанного, блять, вечера!
– Живописно, – оценил Убер. – Но немного обидно. Ты стрелять умеешь, белая раса? То, что с ножом у тебя нормально, я видел. А что с автоматом?
– Я все умею!
– Так я твоему пиздежу и поверил. – Убер покачал головой. – Готовься, придурок, скоро пойдем мочить уродов. Примерно таких же, как ты, только в «зеленом». Можешь напрячь на это дело весь свой садизм.
Глаза Викинга вспыхнули, как два яростных прожектора.
По татуировкам Викинга поверх шли уродливые кривые черно-голубые свастики, явно нанесенные непрофессиональной рукой.
Лицо Бакунина, иконы анархического движения, на плече Викинга было закрыто уродливой черной свастикой.
На затылке Викинга – кельтский крест. Вокруг надписи готическим шрифтом.
– Вот это да. – Убер провел пальцами по своему изуродованному шрамами затылку. – Впервые такое вижу. Чтобы антифашист перековался в «бона»… Фантастика. Крепко же ему досталось. Или совсем крышей поехал. Это тоже бывает, особенно после ударов арматурой.
– Так ты его возьмешь? – спросил Таджик удивленно. Викинга отвели обратно в камеру.
– Ага. – Он кивнул.
– Зачем он тебе? – спросил Таджик.
Убер подумал, пожал плечами.
– Его не жалко.
– Сколько уже?
– Со мной – девять, – сказал Убер.
В кабинете Таджика, больше похожем на кабинет учителя, стоят десятки старых глобусов. Голубая Земля, красный Марс, черный глобус созвездий. Наследие когда-то великого человечества. В кабинете холодно, в кружках парит чай.
– Девять, это хорошо. А теперь, – сказал Таджик, – я покажу тебе главного человека. Без которого вся твоя команда ничего не стоит.
– Да ну?
9. Женя адаптант
– Меня уже допрашивали ваши люди… – пробормотал Женя. Он опустил плечи, сгорбился. Лицо серое. – Скажу честно, я немного устал.
Таджик кивнул.
– Я понимаю, – мягко сказал он. – Что вы устали от вопросов. Приношу свои извинения. Вы нам действительно сильно помогли. Это очень важно для меня и для нашего общего дела.
Женя вздохнул. Оглядел Убера и Таджика воспаленными, покрасневшими глазами. Мох на его шее был сегодня серо-зеленого, блеклого оттенка. И едва трепетал при каждом вдохе.
– А можно без этой вашей шпионской психологии? А? Что вам от меня нужно?
Таджик посмотрел на Убера. Тот засмеялся.
– Расскажите нам об устройстве империи, – сказал Таджик. – Что такое Веган?
– Я немного… я… – Женя закашлялся. – Империя Веган – это государство подавления любой свободной мысли…
«О нет», – подумал Убер. Сейчас еще начнет цитировать «1984» Оруэлла или плакать в жилетку.
– Евгений. – Таджик покачал головой. – Пожалуйста, не надо политики. Только факты.
– Хорошо. Вот факты. Несколько социальных слоев, хотя скорее даже каст – потому что переход из касты в касту практически невозможен. Низший слой – рабы. Они задействованы во всех начинаниях Вегана. Их много, они бесправны, но могут работать, пока не сгорят или их не определят на фермы трупов.
– Фермы трупов? – спросил Убер.
Женя поморщился.
– Вы их, возможно, видели. Людей используют для выращивания агрокультур… иногда грибов, иногда кое-чего другого.
Выше идет слой простых веганцев. Это обычные люди, в принципе. Сюда входят как гражданские специалисты… вернее, входили. Сейчас, говорят, все гражданское отменено, специалистов перевели в ранг военных, Империя теперь насквозь военная машина.
Аристократы, изредка их называют Выращивающие, они же Садовники – военная элита Империи. – Женя помолчал, вздохнул. – Я мало что могу добавить, информация ограничена. Между нашими ходили слухи, что все они – это модифицированные, улучшенные люди. Не знаю, так ли это – но они все питаются особым пайком. Не тот, что выдают простым солдатам, не этот зеленый полевой брусок, нас кормили такими же… это всего лишь термически обработанная, спрессованная и обезвоженная смесь трав, овощей, чего-то там еще.
Нет. У Садовников свое питание, им доставляют каждому лично от императора.
– Императора?
– Главный Садовник, говорят у нас. Но обычно император, принцепс, сияющий, кормчий. По-разному.
– Великий Колхозник, – фыркнул Убер. И засмеялся.
Женя посмотрел на него без улыбки. Убер перестал смеяться. Адаптант продолжал:
– Говорят, именно это особое питание – то, что аристократов привязывает к Главному Садовнику. Они, безусловно, ему преданы. Это факт.
– Это… как наркотик, что ли? – спросил Убер. – Не понимаю.
– Что-то вроде. И им требуется новая доза – каждый раз. – Женя оглядел Убера и Таджика. – Вот вы посмеялись, а я говорю правду. Империя Веган – мощная и страшная машина подавления всего и вся. Отлаженная и огромная. И практически уже нечеловеческая.
– А проводники? – негромко сказал Таджик. – Я слышал, они тоже важны?
– Да. Проводники есть, их мало… но они есть. Проводники способны управлять некоторыми из мутантов с поверхности. Приручать их. Обычно они присутствуют по одному человеку в диггерских командах. И обычно с ними их питомцы. Такие команды, как выяснилось, действуют особенно эффективно.
– Помню такого, – сказал Убер. – В каждой команде? Да уж, тут никаких унитазов не напасешься…
Таджик невольно хмыкнул. Женя, не понимая, посмотрел на скинхеда. Убер махнул рукой: забудь, ерунда.
Молчание.
– Женя, – сказал Таджик наконец. – Теперь самое главное. Мы готовим отряд для похода к Обухово. И предлагаем вам войти в него.
– Да, – сказал Женя.
– Вы понимаете, что цели нашей команды несколько отличаются от того, на что вы рассчитывали? И что без вашей помощи этой миссии не будет?
Женя помедлил.
– Понимаю.
– И?
Лицо адаптанта мучительно исказилось. Он подался вперед, к Таджику.
– И мы никого… – хрипло сказал он, – не вытащим оттуда? Там много… женщины, дети… мы рассчитывали на вас…
Убер моргнул. Лицо скинхеда изменилось.
– У нас может не оказаться такой возможности, – сказал Таджик. – Не хочу вам врать, Женя. Это не приоритетная задача.
Убер наклонился вперед и заговорил:
– Слушай, Женя. Не знаю насчет задач, первая очередь или вторая. Да мне и наплевать, в сущности. Но я уверен в одном – если миссии не будет, мы точно не спасем никого. Вообще ноль по модулю. Что скажешь?
Женя помедлил. Капля пота скатилась по его белому, как полотно, лбу. Глаза глубокие – и какие-то странно беззащитные.
Зеленые наросты на его шее затрепетали.
– Да, – сказал Женя хрипло. – Я иду с вами. И будь, что будет.
10. Приморец
Таджик переговорил по телефону, положил трубку.
– Не поверишь. Приморцы наконец подогнали людей, – сказал Таджик удивленно. – Я думал, этого уже никогда не случится.
– Кто они? – заинтересовался Убер. – Эти люди.
– Один человек.
Убер хмыкнул. Таджик показал ему личное дело.
– Вот этот. Яромир Голотов. Бывший офицер, приговорен военным трибуналом к расстрелу за самоуправство и оставление позиций.
– Ладно, пошли познакомимся с твоим Яромиром.
Его привели двое солдат с серыми нашивками «сжатого кулака». Приморцы. Блондин был закован в ручные кандалы, ноги тоже скованы длинной цепью – идти можно, бежать уже сложно. Выражение лица приморца равнодушное и слегка презрительное.
– Все в порядке? – спросил товарищ Ким. Человек в кандалах поднял взгляд. Светлые глаза. И сразу отвел.
Приморец отдал Таджику документы.
– Яромир Голотов, – прочитал он. – Место рождения: Минск, Беларусь. Лейтенант Альянса. Разжалован.
– А что он натворил?
– Убийство.
– Ну, это нормально. Это ничего, – пробормотал Убер. Таджик покосился на него.
– Он застрелил веганского офицера, – пояснил приморец.
– Ну… это бывает.
– Парламентера.
– А! – Убер посмотрел на приморца, прищурился. – А с виду не скажешь, что такой суровый. Ладно, возьму и его. Эй, приморец. Я к тебе обращаюсь!
– Чего тебе?
– Хочешь убивать веганских офицеров?
Тонкие губы Голотова изогнулись в усмешке. Убер поежился. Глаза у приморца были застывшие, как у змеи.
– Без проблем, – сказал Голотов.
* * *
– Ты зачем Кузьмича отослал? – спросил Таджик. – А?
– Кузьмич не нужен, – твердо ответил Убер. – Все.
Таджик не сдержал тяжелого вздоха. «Как с тобой невыносимо, Убер».
– Ясно с тобой. Десяти-то человек хватит?
– Хватит. Хорошо бы еще найти одного-двух, но нет времени, – сказал Убер. – Так что могу сказать, команда набрана. Можем приступать ко второй части марлезонского балета.
Таджик кивнул.
– Сначала вы пройдете по туннелям до «Звездной», затем красные выведут вас к «Купчино». Оттуда уже своим ходом до «Обухово». Все понятно?
– Да.
– Чтобы избежать вопросов и свободно передвигаться по метро, неофициально ты будешь… не знаю… майор интендантской службы, – сказал Таджик. – Я бы сделал тебя полковником, но такие, как ты, до высоких чинов не доживают. Или лучше капитаном? У тебя будет бумага и все разрешения.
– Капитан Убер. – Скинхед засмеялся. – Капитан, блин, Убер. Нет, это уже слишком. Просто Убер.
Таджик улыбнулся, но промолчал.
– Сделайте меня лейтенантом, – сказал Убер. – Этого хватит. «Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой…» Тем более что после военной кафедры я на самом деле лейтенант запаса. Служба горючего. Правда, ни государства, ни армии такой уже давно нет. Да и земли тоже.
– Я тебя могу сделать хоть адмиралом, – сказал Таджик. – Любишь море?
– Адмирал? Я не против. Адмирал цинкового таза в болотной жиже. Слушай, – скинхед загорелся, – а серьезно, хочу быть адмиралом. Адмирал Убер – звучит!
Убер встал, выпрямился. И вдруг посерьезнел:
– А какой пряник?
– Что?
– Про кнут я уже знаю. А какой пряник – для моих людей?
Таджик помедлил.
– Если они вернутся? – уточнил он, чтобы дать себе время на размышление.
– Да, если кто-то вернется.
– Амнистия, – сказал Таджик быстро. – Почти все они – люди армии. Приговоры отменят. Хотя я, если честно, к чертовой матери расстрелял бы весь этот человеческий сброд. Кстати, на тебя же тоже существует приговор – от приморского Альянса, если ты не в курсе. И в условиях военного времени – это смертный приговор.
– Грязная дюжина. – Убер засмеялся. – Надо же. Всегда мечтал нечто подобное провернуть на самом деле.
– Убер. – Таджик вздохнул. – Это, блять, серьезное задание.
– Ничего-ничего. Сейчас поплачу в колени, покатаю игрушечную машинку и займемся.
Скинхед покрутил головой, попрыгал, размялся, словно собрался боксировать. Таджик покачал головой. А казалось, вчера только скинхед собирался на тот свет…
Убера словно накачали энергией. Товарищ Ким, он же Таджик даже не удивился. Такие, как Убер, – люди действия, сложных задач, невыполнимых заданий. «Хуйня-война, прорвемся» – их жизненный принцип. Чем сложнее, тем интереснее. Правда, Убер, пожалуй, уникальный экземпляр. В коллекции человеческих типажей – один из самых интересных.
«Ну… или самых ебанутых. Что тоже верно».
