– Собирайтесь, – сказал Убер. – Давайте, вам придется идти налегке. Дорога на «Звон» свободна, будете там через пару часов. Встретимся там. Поторопитесь, я вас прошу. Наталья Васильевна, слышите?!

– Я никуда не пойду, – сказала Нэнни.

Убер поднял брови. Его, словно бегового жеребца, резко остановили на полном скаку. И теперь глаза бешеные, и пена капает.

– Что?!

Мика покачала головой.

– Я не хотела отдавать тебе его… – Убер увидел ее глаза, полные слез. И вдруг – хлынуло, полилось. Слезы закапали. «Лейтесь, слезы… подумал полисмен», вспомнил он название древнего романа. Да, лейтесь.

Убер вытер ей слезы ладонью. На щеках Мики остались разводы грязи.

– Почему? – спросил Убер ласково. – Я что-то сделал не так, маленькая?

Мика подняла голову:

– Потому что тогда ты уйдешь. И оставишь меня здесь одну.

Убер выпрямился, смущенно почесал затылок. Он казался пристыженным. «Похоже, именно это он и собирался сделать», – подумала Нэнни. Интересно, какой из такого бродяги получился бы отец для Мики? Ну, уж получше родного, точно. «Оставишь одну? – Нэнни вдруг вспомнила. – А я, получается, никто. Не ангел, не ворона?» Она отложила вязанье. Было… обидно.

Мика вдруг кинулась и обняла Убера. Обхватила руками – сильно-сильно, прижалась.

– А я не хочу, чтобы ты уходил, ангел.

– Я тоже не хочу, маленькая, – сказал Убер.

– Так не уходи!

– Держи, – сказал Убер.

Он протянул Мике перо. Мика подняла голову, глаза опухшие от слез.

– Это же твое перо! – возмутилась она.

– Да, мое, – сказал Убер. – Поэтому я и даю его тебе. Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, ты знаешь, как меня позвать.

Мика серьезно кивнула. Спрятала перо в карман.

– А ты пойдешь с нами на «Звон»? – спросила она.

Убер покачал головой.

– А я останусь здесь. Пока.

– Почему? – спросила Мика прямо. Убер вздохнул, потрогал шрам над бровью.

– Потому что… здесь есть плохие люди. Очень плохие. И надо бы с ними… – Он замялся, подбирая слова. – Провести профилактическую беседу, чтобы они больше так не делали.

Мика посмотрела на него снизу вверх.

– Ты их убьешь?

Убер удивленно покачал головой:

– Ты кровожадна, странная маленькая девочка. Но ты права. Я их действительно убью.

Он схватил рюкзак, перезарядил дробовик – щелк, щелк, щелк, вставил один за другим патроны в приемник – и вышел из палатки.

Первым делом он спустился под платформу, прошел длинным коридором до комнаты Юры. Коридор выкрашен белой-синей облупившейся от времени краской. Серые двери.

Он мягко отворил дверь. Вскинул дробовик к плечу.

Убер вошел и с порога закричал:

– Юра! Юра Лейкин! Ты где? Пришло время стать героем! Слышишь, Юра?! Я пришел за тобой. Юра!

Никто не отзывался. Скинхед оглядел каморку. Неужели Юра здесь постоянно обитает?

В комнате царил жуткий беспорядок. Лампа горела у изголовья койки. На ней кто-то сидел.

– Юра, ты? – спросил Убер. Человек поднялся, повернулся. Убер опустил оружие. Это Юра.

Юра поднял автомат, направил в грудь Убера. Скинхед ухмыльнулся. Выпрямился, высокий, широкоплечий. Очень опасный.

– Ты серьезно, брат? Иди-иди, некогда мне. – Убер засмеялся, повернулся, чтобы взять с пола новый рюкзак.

– Я не трус, – зачем-то сказал Лейкин. Убер замер. Он вдруг понял, зачем Юра пришел. Конечно! Можно было догадаться.

– Конечно, нет, – сказал Убер. Он медленно повернулся. – Я никогда бы такого не подумал.

– Не трус.

Молчание. «Сейчас он выстрелит, – подумал Убер. – На чем они его поймали? На любви к отцу? Взяли на испуг?» Скинхед вдруг вспомнил странное поведение Юры в туннеле, когда они нашли ту мелкую тварь. Но ведь под пулями Юра позже держался достойно. Черт знает что эта психология!

– Страх, – сказал Убер.

– Что?

– Страх, – повторил Убер. – Вот что тебе нужно. Страх – это ценный ресурс.

Юра переспросил:

– Страх?

– Страх – это то, чем я могу оперировать. Я могу прибавить и убрать, я могу его загнать в угол и переставить в сторону. Вы раздавлены страхом, я же всегда могу отставить его в сторону. Я могу его обойти. Я могу разглядеть его и использовать, если надо.

Юра молчал. Он поднял «калаш».

– Я боюсь, – сказал он честно. – Мне сказали, что я убью тебя и все будет хорошо. Ты чужак, а мой отец…

Убер кивнул. Он держал руки на уровне плеч и старался не делать резких движенией.

– Я тоже многого боялся. Почти всего на свете, – сказал Убер. – Бояться, это нормально.

– Всего?

– Не поверишь. Там такенный список…

Юра задумался. Затем посмотрел на Убера, автомат все еще был у него в руках. Он перевел взгляд на оружие, поморгал. Опустил ствол вниз, направил в пол.

– И… и как ты с этим справился? – спросил он.

Убер пожал плечами.

– Очень просто. И очень сложно – одновременно.

– Просто?

– Никак. Я просто перестал отступать. Я никогда не отступаю. Может, не самая лучшая тактика, но для такого, как я, единственно возможная. Что они мне сделают? Все эти люди, все эти звери, мутанты, не важно кто? Всего лишь попробуют причинить мне боль. Боль можно терпеть. От боли можно кричать. Боль – это всего лишь боль. Ничего больше. Это ерунда.

– Ага. Тебе легко говорить, ты храбрый! – Юра почти кричал. Автомат в его руках опять смотрел в грудь скинхеда. Палец на крючке побелел. Одно неосторожное движение, даже взгляд… И очередь прошьет Убера насквозь. Скинхед засмеялся.

– Что?!

Убер усмехнулся, покачал головой.

Юра осекся.

– Разве не так? – спросил он неуверенно.

– Ничего подобного. Никакой храбрости. На самом деле я – жуткий трус.

Юра даже отступил на шаг – от неожиданности. «Калаш» в его руках опасно дернулся.

– Ты?!

– Я. – Убер помедлил, ухмыльнулся. – Но я такой трус, что когда я вхожу в комнату, все храбрецы вокруг, сука, бледнеют.

Юра молчал. Лицо его было мучительно искажено, автомат в руках подрагивал. Скинхед смотрел на него в упор, голубые глаза были яркие и беспощадные.

– Возможно, это единственный способ, – сказал Убер. – Стать таким страшным, чтобы твои страхи в ужасе убегали сами.

– А если… не получается?! – закричал Юра в отчаянии. – Если мне… мне все время страшно?!

– В любом случае это будет всего лишь боль, – мягко сказал Убер. – Помни это. Они не смогут сделать тебе больнее, чем ты можешь выдержать.

– Но я… как же я могу?.. Как?!

Убер жестко отрезал:

– Встань и дерись.

Долгая пауза. Кажется, Юра сейчас выстрелит. Но внезапно он опустил автомат, шагнул вперед, остановился. Казалось, что-то бродит в нем, тяжелое, страшное, распирает его изнутри.

Юра наконец заговорил. Голос был глухой, сдавленный:

– Они увели девочку. Мику.

Лицо Убера мгновенно стало белым. Словно из скинхеда выпустили всю кровь – напрочь. Он пошатнулся. Шагнул вперед, резко остановился. Глаза – глубокие, как шахтные провалы. Убер сжал кулаки. Усилием воли заставил себя успокоиться. Покрутил головой, разминая шею. Хрустнул позвонок.

Юра поднял голову.

– Я… мне жаль… я не хотел.

– Можешь помочь? – спросил Убер хрипло. Он смотрел прямо в глаза Юры Лейкина.

– Я… я постараюсь.

– Мика с няней там, – сказал Юра, вернувшись. Они стояли у входа в палатку Соловья. В отличие от крошечного жилища Нэнни, эта была просто огромная. – Соловья и его людей сейчас нет. Там один казах… но он не будет мешать. Я наставлю ружье, он даже не пикнет.

Убер подумал и протянул Юре дробовик.

– Хорошо, иди первым. Если что, кричи, я услышу. Юра?

Сын мэра обернулся. Он был белый как полотно. Руки тряслись, ствол дробовика ходил ходуном.

– Все в порядке? Ты справишься?

– Да.

Скинхед кивнул – и остался ждать. Юра исчез в глубине палатки. Скоро раздался его голос:

– Есть!

Скинхед огляделся, мягко двинулся вперед. Его движения, внешне мало изменившись, приобрели вдруг кошачью мягкость и грацию. Палатка была с несколькими комнатами. Где же все? Где Мика?

– Юра! Что здесь? – спросил он негромко.

– Все в порядке. Я здесь, – ответил глухой голос из глубины палатки. Убер вошел.

Юра стоял спиной ко входу, понурившись и сгорбившись. Убер видел его длинные волосы, неровно остриженные, лежащие на бледной шее. Все-таки ему чаще надо бывать на поверхности, подумал Убер. Сделал шаг вперед. Какое-то зудящее чувство мешало ему сосредоточиться на ближайшей цели. «Соловей, мразь, что же ты наделал?» Как все исправить, если это вообще возможно исправить?

Когда Юра обернулся и поднял голову, Убер все понял.

Скинхед сказал просто:

– Эх, Юра. Опять?

– Ангел, беги! – закричала Мика. Казах схватил девочку, зажал ей рот темно-коричневой рукой. Рядом была Нэнни, ее держал Желтый.

Убер рванулся на выход, но было уже поздно. На него набросились со всех сторон. В комнате сразу стало тесно. Куча-мала пыхтела и боролась. Убер рывком разбросал врагов в стороны, но они снова набегали, волна за волной.

Убер вырывался и брыкался, как табун диких лошадей. Но его все равно повалили на пол. Он резко дернулся, куча-мала едва не распалась…

– Прости, – сказал Юра. Он был смертельно бледный, на белом лице – красные пятна, словно от лихорадки. Он стоял и смотрел, как Убер брыкается. – Прости, Убер. Я не смог. Меня… заставили.

– Предатель! – крикнула Мика. – Трусливый трус!

Юра сгорбился.

За тонкими стенками палатки мелькали чернильные тени. Много и со всех сторон. Убера взяли в оборот. В какой-то момент бешеным, невозможным рывком ему удалось вырваться из толпы, встать… И даже пройти несколько шагов. Он бил локтями и коленями, без жалости и сантиментов. Все, как в старое доброе время, когда они месились с милицией и «космонавтами». Вот отлетел в сторону один из людей Соловья…

– Ангел! – закричала Мика. – Сзади!

Убер развернулся, резко выбросил кулак вперед. Казах покатился по земле. Свобода! Убер прыгнул, снес Желтого, рывком выскочил из палатки. Казалось, еще мгновение, и он окажется на воле – сильный и резкий. И тогда посмотрим, кто кого.

В следующий момент его ударили по затылку. Отличный профессиональный удар.

Убер прошел два шага, шатаясь. Платформа качалась под его ногами. И рухнул там, как подкошенный, лицом вниз. Взлетела пыль.

Мика закричала.

– Ангел! Ангел! – Нэнни прижала ее к себе.

– Я, блять, просил его убивать?! – заорал Соловей. – Я, блять, просил взять его живым!

Худой, тощий парень по прозвищу Викинг пожал плечами.

Присел на корточки, потрогал пульс на шее. Посмотрел на Соловья.

– Да живой он, – сказал Викинг. У него была прическа ежиком и жесткое худое лицо. – Крепкий чел. Да я и бил с толком. Я умею бить.

– Викинг профи, да, – сказал Круглый. – Соловей, чего ты завелся?

Соловей остыл. Помотал головой.

– Ладно, – сказал недовольно. – Тащите его, там разберемся. Викинг, неси свои инструменты. Ты. – Он ткнул пальцем в казаха. – Здесь сиди. И чтобы эти никуда не делись. Понял?!

Йобанаджизнь грустно кивнул.