Глава семнадцатая

Брезан хотел бы заявить, что понятия не имеет, как они с Тсейей начали спать вместе, но он прекрасно понимал, как это произошло. Ничто в кодексе поведения Кел подобного не запрещало, а погоня за Джедао занимала достаточно времени, чтобы они оба обрадовались возможности отвлечься. Он не питал иллюзий, что кто-то из них видит в этом нечто большее.

Сейчас Тсейя сидела на краю кровати и расчесывала волосы. У неё было поразительно много нарядов. Сегодня она надела сине-серую сорочку и жилет, который казался скорее кружевным, чем материальным, и брюки более темного оттенка. Её босые ноги выглядели до странности несообразно. Если она не надевала обувь, то избегала и носков.

– Надо бы заставить тебя помочь мне с этим, – сказала Тсейя, позабавленная, заметив, что Брезан восхищен её волосами. Он ценил эстетику, если это была чья-то чужая проблема. – Бывают дни, когда они путаются, стоит мне лишний раз вздохнуть.

Брезан нашел на туалетном столике ещё один гребень, наполовину спрятанный под грудой жемчугов, и с сомнением взвесил в руке. Непонятно, из чего эта штука сделана – возможно, из дерева. А вдруг она сломается, если он попытается ею воспользоваться? Что, если это семейная реликвия?

Тсейя усмехнулась.

– Я купила его по дешевке в каком-то сувенирном магазине в городе, названия которого не помню. Мать всегда говорила, что у меня ужасный вкус. В любом случае он не укусит тебя, и я не буду плакать, если он сломается.

Он сел позади нее и начал расчесывать волосы, стараясь не дергать – этому умению он научился у своих сестер в детстве. До него доносился аромат духов Тсейи: цитрусово-сладкий, никаких роз. Он подавил желание вдохнуть поглубже.

Она довольно промурлыкала себе под нос:

– Ты, должно быть, думаешь, что все Андан ужасно ленивы.

– Нет, только ты, – сказал он. Ему потребовалось время, чтобы привыкнуть к жизни на шелкомоте. Казалось, что он должен больше времени проводить в командном центре или постоянно заниматься бумажной работой. Но Тсейя заметила, что на моте, обычно предназначенном для одного пилота, этот самый пилот не может постоянно находиться на дежурстве. «Орхидея» была автоматизирована куда сильней, чем привык Брезан.

Тсейя протянула руку и погладила его по внутренней стороне бедра. Брезан уклончиво хмыкнул, но его рука задрожала. Он продолжил расчесывать её шевелюру.

– А тебе не приходило в голову, что с париками было бы легче управиться? Ты могла бы их менять по настроению или запрограммировать один так, чтобы он менял цвет в соответствии с нарядом.

Она фыркнула.

– Я просто предложил.

Немного погодя она сказала:

– Я недостаточно тебя отвлекаю.

Брезан помолчал.

– Ты ведь сидишь ко мне спиной. С чего ты так решила?

– Люди говорят руками не меньше, чем языком, Брезан. – Она не использовала ласковых обращений, даже когда они трахались, и ему это в ней нравилось. – Мне надо приложить больше усилий?

– Тогда мне придется начать с твоими волосами все сначала, – смятенно проговорил Брезан, хоть ему и нравилось зарываться пальцами в блестящую темную массу.

Тсейя повернулась и поцеловала его в щеку, потом в подбородок.

– Могу их просто распустить – пусть запутаются, и я буду бродить по кораблю как привидение.

– Почему у призраков в сказках всегда длинные спутанные волосы?

Она толкнула его на кровать одной рукой, чему он не сопротивлялся, и посмотрела сверху вниз. На её лице медленно расцвела улыбка.

– Все Кел так легко сбиваются с пути, или «падающие ястребы» особенные?

Это было почти не больно, особенно учитывая то, что она делала другой рукой. Он взглянул на неё, прищурив глаза, и сказал:

– Ты приказываешь мне ответить?

– А ты не хочешь поделиться информацией добровольно?

– Кел никогда не вызываются добровольцами, если есть возможность выбирать. Я думал, ты об этом знаешь.

Ее волосы коснулись его лица. Это было щекотно, но если бы он рассмеялся, волосы попали бы ему в рот, что Тсейя находила забавным. Он приподнял голову, а она наклонила, и они смогли поцеловаться.

Некоторое время спустя он проснулся один. Тсейя никогда не задерживалась, но горячий чай всегда ждал его на прикроватном столике. Ещё она любила оставлять его одежду сложенной на стуле. Брезан гадал, учат ли такому на вводном курсе по соблазнению в Академии Андан, или это какая-то личная причуда. По поводу содержания этого вводного курса среди Кел ходили разные слухи. Его так и подмывало спросить. Брезан оделся и быстро выпил чай, раз уж Тсейя не была рядом и не наблюдала за ним.

Затем он отправился в командный центр шелкомота. К этому времени он уже почти научился не замечать стоящий в центре аквариум в виде колонны с каннелюрами. Он был заполнен морскими коньками и полосатыми разноцветными рыбками с забавными глазами, улитками и темно-зелеными водорослями. Когда-то он подумал бы, что Андан легкомысленны. Теперь он подозревал, что они применяют продвинутое психологическое вооружение. Тсейя отказалась объяснить, какое именно.

Агентесса была уже там. С самого начала было очевидно, что она хорошо подготовлена – в частности, она умела обращаться со сканирующим оборудованием, отдельные функции которого оказались более продвинутыми, чем на «Иерархии пиршеств». Тсейя скривилась, когда он об этом сказал, и подтвердила то, что он уже слышал про шелкомоты: «Приходится идти на компромисс. Мы можем красться, мчаться или далеко видеть, но только два из трех одновременно. Прямо сейчас мы бежим, скрываясь от наблюдателей, так что сможем незаметно догнать Джедао, однако сканирование при этом сильно страдает».

– Есть что-нибудь интересное? – спросил Брезан, садясь.

Тсейя деловито кивнула ему.

– Взгляни на эту болтовню.

Брезан порылся в куче сообщений, которые мот-сеть рассортировала в соответствии со своими критериями. Красный сигнал тревоги вспыхнул как раз в тот момент, когда он закончил со второй подборкой. Он застонал.

– Опять Джедао?

– Полагаю, снова пропаганда, – сказала Тсейя, наклонившись вперед. – Хочу посмотреть, что он приготовил для нас на этот раз.

И она запустила сообщение.

Ролик открылся двойкой шестерней, которую Брезан не прочь был сжечь или расплавить, а потом перешел в двухмерную черно-белую анимацию: изящные сплайны, нарисованные мазками кисти. Рои мотов, стилизованные, словно бумажные самолетики, летали, кружились и сражались на фоне…

Это были не звезды, хотя все стало понятно лишь в тот момент, когда камера увеличила изображение двух столкнувшихся мотов. Это были фонари. Битва превратилась в пепел. Пепел превратился в тушь; мазки сгустились в единственную каллиграфическую вертикальную строку: покаяние. И это было всего лишь введение длительностью в несколько секунд.

– Пошел ты… – сказал Брезан, пока пропагандистский ролик продолжался, как будто Джедао с его кривой улыбкой стоял рядом с ними в командном центре.

– Признаюсь, я не ожидала от него такого поворота, – сказала Тсейя, досмотрев ролик до конца. Более ранние пропагандистские вбросы включали сводящие с ума неопровержимые документы о том, как комендант Крепости Вертящихся Монет помешала Джедао растерзать Хафн. Означенного коменданта сместили, но никто не знал всей правды. Стоило ожидать, что Шуос передадут опровержение, но подобного не случилось. Джедао также обращался с прямыми просьбами к конкретным системам не вмешиваться в операции роя, и те, как правило, их выполняли – главным образом, потому, что просьбы были разумные.

– Меня бесит, что люди ретранслируют его передачи, – сказал Брезан. – Впрочем, люди есть люди. А вот что мне хотелось бы узнать: зачем он напоминает своим нервным, но болтливым слушателям про Адское Веретено? Какой ему от этого толк?

Улыбка Тсейи почему-то сделалась кислой.

– Брезан, он переписывает историю. Одно дело узнавать о чем-то из архивов или какой-нибудь драмы, от которой никто не ждет исторической достоверности, и совсем другое – услышать о том же от очевидца.

Брезан проглотил невысказанные слова и занялся картой, на которой красным цветом были отмечены передвижения Джедао на протяжении последних двух недель. Перемещения Хафн выглядели призрачно-серым облаком. Последнее распространилось мимо Крепости Рассыпанных Игл в Запутанной марке, перешло на примыкающую Отсеченную марку. С самой битвы у Крепости Вертящихся Монет Джедао и Хафн обменивались ложными выпадами, не вступая в сражение. Два роя теперь приближались к системе Минан, где находилась волчья башня. Она служила календарным маяком, облегчающим навигацию, и содержала одни из главных часов, по которым гекзархат отсчитывал время.

Тсейя продолжала перебирать сообщения.

– Вот ещё одно, – сказала она. На этот раз материал касался уничтожения мвеннин, которым занимались Видона. Текста было тоже очень мало.

– Погоди-ка, – сказал Брезан, когда на экране появился ужасающий ролик с вопящим мальчишкой и инструментом из раскаленных изогнутых проводов. Он поставил видео на паузу. – Кто, черт возьми, передает эти материалы Джедао? – Быстрая проверка подтвердила, что этого видео не было в официальных выпусках новостей, но он сомневался, что Джедао мог такое подделать. В углу кадра стояла печать Видона. Мот-сеть считала её подлинной.

Тсейя поджала губы.

– Отличный вопрос, хотя мы мало что можем выяснить. Все исторические хроники говорят о Джедао как о тактике, но ведь он закончил Академию Шуос, прежде чем помчался играть солдата. Думаю, он кое-чему научился по части создания разведывательных сетей, пока был курсантом. Но мне бы хотелось знать, почему ответ гекзархов оказался таким вялым?

– Да какой ещё ответ? – огрызнулся Брезан. – За исключением редких бюллетеней, они ничего не сделали, чтобы возместить ущерб, который он наносит общественному моральному состоянию. – И ведь это с самого начала было нехорошо.

– Да, именно так. – Тсейя вытащила из прически шпильку и принялась вертеть в пальцах. Её волосы рассыпались по плечам. – Разборки с последствиями информационных войн – вот для чего нужны Шуос. Что с Микодезом? Он заснул или как?

Брезан с внезапной тревогой отметил странную фамильярность, с которой она упомянула гекзарха Шуос. Никаких почтительных эпитетов, только имя, как будто они были равны. Насколько высокое положение она занимала до того, как оказалась в опале?

Тсейя постучала шпилькой по ладони, всем своим видом показывая, что хотела бы прижать Микодеза к стенке и заставить его работать.

– Все сходится, – сказала она. – У нас наконец-то появился гекзарх Шуос, способный продержаться на должности дольше, чем один чих, и объем внимания у него как у хорька. Вероятно, в первую же неделю вторжение ему наскучило, и он взамен занялся приготовлением заварного крема.

С того самого дня, когда приключилась «Пурпурная паранойя», Брезан принадлежал к категории людей, которые старались как можно меньше думать о Шуос Микодезе, полагая, что тем самым он избежит внимания гекзарха. Но Брезан всегда помнил, что говорили ему о Микодезе Шуос Зехуни. Он не мог отделаться от мысли, что Тсейя упустила часть картины. Кадеты Шуос не славились готовностью сотрудничать друг с другом. Тот факт, что Микодез убедил своих однокурсников пойти на такое ради победы в учениях, вкупе с сорока двумя годами у власти, предполагал, что он опасно харизматичен, даже если в чем-то и похож на хорька.

– Ну, отсюда мы не можем повлиять на Микодеза, – сказал он. – Разве что ты собираешься с ним связаться.

– Ни в коем случае.

– Ну, раз так… Я должен ещё на что-то обратить внимание в сложившейся ситуации?

Он сам не знал, ждет ли положительного или отрицательного ответа. К примеру, они знали, что Джедао пополнил запасы на станции Танкут-Главная тринадцать дней назад, хотя Брезан не смел надеяться, что станционщики что-нибудь саботировали. Как ни крути, идея заключалась в том, чтобы уничтожить Джедао с минимальным ущербом для роя. В нескольких системах, расположенных в непосредственной близости, происходили гражданские беспорядки. Туда отправили линзомоты, а это означало, что Рахал предчувствуют столкновение с полноценной ересью.

Тсейя просмотрела подборки.

– Ничего необычного.

Следующие два часа и семьдесят три минуты они почти не разговаривали. Брезан уже начал виновато желать, чтобы что-нибудь взорвалось, просто для разнообразия, когда Тсейя тихо выругалась.

– В чем дело? – спросил он.

– Это плохо кончится, – сказала она и переслала сообщение на его терминал.

– Пожалуйста, не надо сюрпризов.

– Это тебя не удивит, но все равно вызовет сожаление.

Лунный город и орбитальная станция транслировали двойку шестерней, когда Хафн приблизились к их системе. Брезану отчего-то показалось, что красное поле выглядело еще более кровавым, чем то, которым пользовался Джедао. Он ударил кулаком по терминалу и выругался от боли. Тсейя хмуро посмотрел на него.

– Идиоты, – с горечью сказал Брезан. – В этом не было необходимости. Жертвенный Лис спас бы их ради какой-нибудь грандиозной цели, если бы они были в реальной опасности. – Брезан не видел причин для Хафн атаковать эти поселения, кроме желания устрашить граждан. Ни город, ни станция не имели большого военного значения. – Теперь там устроят чистку.

– Посмотри на это с их точки зрения, – сказала Тсейя. – Единственная сила Кел, способная прогнать чужаков, находится под контролем Джедао. Наверное, они решили, что стоит попробовать. – Она отложила шпильку и уставилась на Брезана в задумчивости. – Кстати, об эмблемах – у тебя была возможность зарегистрировать свою?

– О чем ты? – сказал Брезан, прежде чем понял, что она имеет в виду. Он покраснел и отвел глаза, глядя на аквариум, потом на шпильку, куда угодно, только не на ее лицо. – Ты, должно быть, шутишь.

– Ты что, собираешься использовать временную эмблему? – Она имела в виду меч и перо.

Брезан заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Не понимаю, почему это вдруг стало таким важным, – сказал он. Может, Андан уделяют особое внимание проецированию правильного образа? – Раз рой всё ещё боеспособен, Джедао не перебил всех офицеров. Там найдется кто-то, чтобы…

– …взять руководство в свои руки?

Ему не понравились насмешливые нотки в ее голосе, но, возможно, ему показалось.

– Послушай, это несущественно.

Тсейя наклонилась и положила ладонь ему на грудь, прямо над эмблемой с крыльями и пламенем.

Он замер.

– Ты хочешь сказать, что это иллюзия? – проговорила она. – Я думала, смысл этой затеи в том, чтобы ты показал Джедао, кто в рое главный, как он это сделал с генералом Кируев.

Брезану отчаянно захотелось вырваться, выйти из командного центра, но Командование Кел предписало ему работать с Тсейей. Будь он проклят, если сдаст назад из-за нескольких слов.

– Это не иллюзия, – сказал он. – Это просто… это просто временно.

Откуда взялась эта враждебная нота в их разговоре?

– Если это все, на что ты способен, у тебя не получится убедить людей следовать за тобой.

Он сердито уставился на неё, не решаясь заговорить.

– Послушай, ты ведь из семьи Кел, верно?

Брезану не понравилось, куда она клонит.

Тсейя ждала. Ее рука не двигалась.

– Да, – сухо ответил он, – хоть я и не понимаю, зачем ты задаешь мне вопросы, ответы на которые тебе известны.

– Две сестры на службе в рядах Кел. Одна из них – в штабе генерала Инессер.

– Продолжай, – сказал Брезан, досчитав до шести, – расскажи мне о моем детстве.

Она улыбнулась, не размыкая губ. В улыбке было маловато дружелюбия.

– Наверное, ты очень разочарован тем, что не можешь рассказать им о своем новом впечатляющем повышении.

Он не смог вовремя подавить гримасу.

– Есть ли подходящий способ сказать семье, что ты – «падающий ястреб»?

Вся ясность мыслей куда-то подевалась. Промелькнуло воспоминание: жар ее губ, изгиб шеи, восхитительная кремовая кожа бедер.

– Ты же знаешь, что нет, – сказал он. Обычно семья узнавала лишь о том, что кто-то был отправлен на обработку или казнен.

– Наверное, приятно быть особым случаем, – добавила она, прежде чем Брезан успел придумать какую-нибудь колкость. – Я тебе сочувствую. Даже представить себе не могу, что тебе уготовлено, когда миссия завершится.

Брезан стиснул зубы. А ведь Андан считались самыми дипломатичными из всех…

– Я Кел, – сказал он, и каждое слово как будто пришлось протаскивать через пламя и шипы. – Я делаю то, что мне приказывают. По собственному выбору, если нужно.

Глаза Тсейи превратились в темные провалы.

– Ты ещё молод, – сказала она, напомнив, что Брезан имеет лишь смутное представление о её возрасте. – Тебе еще долго придется выслушивать приказы. Не имеет значения, насколько идеально ты их исполнишь и сколько раз это случится. Тебя никогда не примут как настоящего Кел.

Слова Шуос Зехуни вернулись к Брезану с печальной ясностью: «Я не прочь увидеть тебя в рядах Шуос». Не то чтобы он мог понять почему, учитывая его неспособность одержать верх в этом разговоре. То, что он был неудачником как Кел, не означало, что из него получился бы хороший Шуос. Он посмотрел на Тсейю, отказавшись от остроумных возражений, и стал ждать следующего хода.

Агентесса опустила руку.

Брезан стиснул зубы и постарался не вздрогнуть от преждевременного облегчения. Ему не хотелось смотреть на Тсейю. Он все равно заставил себя это сделать.

– Генерал, – тихо произнесла агент без прежней насмешки.

Он не понимал.

– Генерал, – повторила она, – вы поняли, в чем смысл этой миссии?

– Я не Шуос, – сказал Брезан, – но и не настоящий Кел. Почему бы тебе не объяснить мне все на пальцах, чтобы у меня был хоть какой-то шанс понять?

Тсейя проигнорировала его тон, что было к лучшему.

– Мы должны быть готовы сразиться с Джедао, – сказала она. – Если нам не повезет, дело не получится уладить хорошим выстрелом или порабощением. Он не просто солдат, Брезан. Или бывший солдат, если хочешь. Он самый старый из Шуосов – и пускай он сумасшедший, он не тупой. Тот факт, что ты «падающий ястреб», сам по себе не помешает ему заставить тебя поступать так, как захочется. Хроники твердят, что он очень хорошо умеет убеждать людей, доводить их, пока они не капитулируют – или не присоединятся к нему. Ты должен быть готов.

Брезан не мог ничего возразить, но от этого ему не стало легче.

– Ты высказала свою точку зрения.

– На случай, если тебе интересно, – сказала Тсейя, – мне самой придется соблюдать осторожность.

Он не осмелился спросить о ее слабых местах.

– Это было давно, – сказала Тсейя. Ее ладони разжались и снова сжались. – Моя мать – тоже Андан, но мы провели большую часть нашей жизни в спорах. Наша последняя размолвка… закончилась нехорошо.

– Мне жаль, – сказал Брезан, потому что должен был что-то сказать.

– Как я уже сказала, это было очень давно. Я по ней почти не скучаю. – Она одарила его странной улыбкой. – В любом случае будет очень приятно прикончить Жертвенного Лиса. В особенности потому, что моя мать не верит, что я на это способна.