29

Вечером накануне суда я уснула около десяти, все еще чувствуя запах массажных масел, которые Стелла Паркер втирала мне в кожу. Она утешала меня, как младенца, унимала мое волнение, потряхивала, будто погремушками, флаконами с таблетками, которые выстроились у моей постели.

– Одну такую таблетку примите, если проснетесь ночью, а вот эти две – утром.

Я наблюдала, как она делает надписи на этикетках.

– Кстати, Мина передает вам привет. Держитесь, Кристина, – сказала она, прежде чем сойти вниз, сама открыла дверь и покинула дом.

Меня тронула ее забота.

Подходя к уголовному суду Олд-Бейли в то первое утро, я вопреки своим предчувствиям не испытывала страха. Вспоминая то время, я вижу, какой расслабленно-спокойной я была. Опоенной, как животное перед закланием. И успокоенной сознанием того, что возвращаюсь к какому-никакому, а распорядку. Может, и довольно странному, но после недель, проведенных в своего рода чистилище, я наконец обрела причину вставать с постели по утрам.

Не прошло и нескольких дней, как я уже знала по именам всех сотрудников службы безопасности суда, мужчин и женщин, и здоровалась с ними так же, как с охранниками в «Эплтоне». Поначалу меня удивляли их просьбы снять пальто и положить его в лоток вместе с сумочкой, будто я уезжала за границу в отпуск, но и к этому я тоже привыкла. Ритуал судопроизводства приятно отвлекал внимание: старомодный дресс-код с париками, такой непривычный и даже нелепый поначалу, к концу первого же утра стал казаться совершенно обыденным. Удовольствие доставляла и четкость иерархии. В зале суда я знала свое место и нисколько не сомневалась в том, кто здесь главный.

Все мы находились в подчинении у судьи Бересфорда, который руководил процессом толково, спокойно и властно. За несколько недель я успела привязаться к нему. Он слегка шепелявил, поэтому казался трогательно ранимым, был неизменно обходителен и порой шутил, но лишь когда это было уместно.

Как участница школьной постановки, я ждала, когда придет моя очередь произнести заученные реплики, а пока от меня требовалось лишь каждый день отыскивать свою метку и не сходить с нее. Я сидела справа от Мины, Дэйв – слева, – мы воссоздавали тот же порядок, что и в магистратском суде. Бок о бок, с графинами воды перед нами, с сумками у ног. Мина – с открытым ноутбуком, Дэйв – с неизменным пакетиком мятных «Поло», я – с блокнотом и ручкой. Записывать я ничего не записывала, в отличие от Мины, которая клацала по клавиатуре со скоростью минимум шестьдесят слов в минуту. И печатала каждое произнесенное слово, пока обвинитель Джеймс Мейтленд излагал суть дела против нее.

– Мы здесь не для того, чтобы судить миссис Эплтон за ее методы ведения бизнеса, какими бы нечистоплотными они ни были. Обвинение намерено доказать лишь то, что Мина Эплтон лгала под присягой в суде общего права. Она предъявила иск «Бизнес таймс», уважаемой общенациональной газете, по поводу статьи, которая, по ее утверждению, содержала сплошную ложь. Мы докажем, что на самом деле в статье была написана правда, а миссис Эплтон лжесвидетельствовала в зале суда. Положив руку на Библию, она поклялась говорить правду. Вместо этого она солгала, а потом пыталась скрыть свою ложь, призвав на помощь двух своих самых преданных подчиненных. Своего секретаря и своего водителя.

Он сделал паузу. Повернулся и посмотрел на нас. И мы посмотрели на него в ответ – воплощения невинности.

– Супермаркеты «Эплтон» повсюду трубят о своем честном отношении к поставщикам. Честная сделка для всех – так говорится в их рекламе. Неправда, заявила «Бизнес таймс». Как только Мина Эплтон встала у руля компании, «Эплтон» разорвал контракты с давними поставщиками, без предупреждения отменил заказы, довел почти до разорения фермы, которыми управляли одни и те же семьи, из поколения в поколение. И когда эти фермы оказались в критической ситуации, Мина Эплтон предложила им себя в качестве избавительницы.

Джеймс Мейтленд был человеком небольшого роста, с бесцветными глазами, которые он пучил тем сильнее, чем больше распалялся.

– Но Мина Эплтон ни от чего их не избавила – напротив, она воспользовалась бедственным положением фермеров. Предложила им денежную ссуду, но только под залог их земель. И пока они страдали под тяжестью навязанного им долга, что же предприняла она? Она инициировала покупку их земель.

Он расхаживал туда-сюда, судейская мантия то и дело застревала у него сзади между штанин.

– Она скупила их и перепродала. И кто же стал покупателем? Теневые организации – как выяснилось в ходе неустанных расследований «Бизнес таймс», подставные компании. Затем эти подставные компании продали землю. На этот раз с существенной прибылью. После чего Мина Эплтон положила эту прибыль на счет в швейцарском банке…

Он говорил и говорил, и, боюсь, присяжные сочли его таким же нудным, как и я.

– Дамы и господа присяжные, уверен, все вы видели Мину Эплтон на экранах ваших телевизоров. Или, возможно, покупали ее кулинарные книги? Вам может показаться, что вы знаете ее. Но не обольщайтесь. «Бизнес таймс» разоблачила алчность и бесчестность Мины Эплтон. Ее лицемерие. Потому-то она и подала на них в суд. Алчность и бесчестность – вот истинное лицо Мины Эплтон.

Интересно, потирали ли присяжные руки, предвкушая процесс с участием знаменитости, разгорались ли их аппетиты при мысли о пикантных подробностях? Как у меня, когда я, открывая детектив, предвкушаю трупы, если повезет – больше одного. Неудивительно, что присяжные, столкнувшись с подробностями экономического, «беловоротничкового» преступления, в последующие недели пресытились им.

В сущности, труп в этом процессе фигурировал, но присяжные перешагнули через него – даже не заметили, что он лежит, мастерски погребенный защитой под нагромождением запутанной документации.