Глава десятая
Элизабет проснулась в лучах солнечного света. У нее не было ни малейшего представления, где она находится, но ее обволакивало чудесное ощущение спокойствия. При каждом движении шелковые простыни ласкали обнаженную кожу. Девушка повернула голову, и яркое нечеткое пространство вокруг нее преобразовалось в незнакомую спальню. Стену украшали сиреневого цвета обои, а утонченная мебель в комнате выглядела так, словно могла сломаться, реши кто-то опереться на нее, из чего Элизабет сделала вывод о том, что обстановка была явно не дешевой.
Она находилась здесь не одна. Где-то рядом мягко зазвенел фарфор. На мгновение девушка прислушалась, присев на кровать и скидывая с себя пуховое одеяло. В недоумении оглядела себя. На ней была надета свободная ночная сорочка, а на руку аккуратно наложена повязка. Но это не все – кто-то вымыл ее и причесал волосы.
Голова Элизабет запульсировала. Легким прикосновением пальцев она нащупала шишку под волосами, тотчас отозвавшуюся ноющей болью. Должно быть, ударилась головой и потеряла сознание. На другом конце комнаты Сайлас стоял к ней спиной, держа в руках крышку от сахарницы. На нем красовалась по обыкновению, изумрудная ливрея, и, судя по всему, слуга был занят тем, что наливал ей чай.
– Где я? – спросила Элизабет.
– Вы в гостевой спальне в доме моего господина, – ответил Сайлас. – Мы подумали, что безопаснее всего будет отвезти вас сюда после нападения.
Нападение. Ее взгляд сфокусировался на безупречно белых перчатках Сайласа. Кровь застыла в жилах.
Обрывки событий прошлой ночи нахлынули разом: неразбериха и хаос, гром и молнии. Неожиданно всплыли воспоминания о поездке в Брассбридж – те, что были каким-то образом подавлены. Сейчас она ясно помнила, как он поймал ее в лесу неподалеку от постоялого двора, как заставил забыть о желтых глазах. И более того, Сайлас проделывал это не единожды. Всякий раз, как она подбиралась к отгадке, он уводил ее мысли как можно дальше.
– Ты – демон, – сказала Элизабет. Ее голос прозвучал слишком грубо в такой утонченной обстановке, утопающей в сирени и фарфоре.
Сайлас склонил голову, подтверждая очевидное.
– Положить вам сахар в чай, мисс?
Элизабет промолчала. Она осторожно отползла к противоположному концу кровати, как можно дальше от Сайласа, и, схватив с прикроватного столика тяжелый серебряный подсвечник, крепко сжала его в руке.
– Я знаю, кто ты, – предупредила она. – Тебе больше не удастся заставить меня об этом забыть.
Он еще раз помешал чай и изящным движением положил ложку на свернутую салфетку.
– Вы правы. Более того, у вас обнаруживается удивительная сопротивляемость моему влиянию, так что я все равно не смог бы проделывать это слишком долго.
– Что ты имеешь в виду под «влиянием»? – требовательно спросила она. – Что ты делал со мной и зачем?
Сайлас повернулся. Он едва смотрел на нее – дрожащую, вцепившуюся в подсвечник, еле сдерживающуюся, чтобы не запустить его демону в голову. Проведя пару секунд в многозначительной тишине, Элизабет вынуждена была признать, что во всем этом есть определенный смысл.
– Люди, – вздохнул он, – такие предсказуемые существа. Я благодарен, что вы хотя бы не стали кричать. Некоторые демоны получают удовольствие, когда вы начинаете вопить и просить пощады, хотя я сам никогда не испытывал тяги к драме, не считая той, что ставят на сцене театра.
Его взгляд упал на подсвечник в руке Элизабет.
– Кстати говоря, он вам никак не поможет.
Она медленно положила канделябр на кровать. Когда он поставил поднос рядом с ней, девушка вздрогнула, однако демон тут же отошел, не притронувшись к ней и почтительно сложив руки за спиной в точности так же, как тогда в чаще. Ей было жутко интересно, старался ли он выглядеть менее устрашающе. Все это было настолько необычно, что Элизабет не смогла сдержать нервный смешок.
– Что такое? – поинтересовался Сайлас.
– Не знала, что демоны могут принимать обличье людей. Я ожидала увидеть… – Она и сама не знала точно, что. Видимо, кого-то похожего на тех бесов с рогами и в чешуе. Но определенно не кого-то столь красивого. – Нечто иное, – закончила Элизабет.
Тень улыбки проскользнула на его лице. Волосы Сайласа вовсе не были припудрены, как она подумала при первой встрече. Все в нем словно было выполнено из безупречно белого мрамора, вплоть до длинных бледных ресниц, оттенявших серые глаза.
– Высшие демоны вроде меня способны менять облик, подстраиваясь под предпочтения хозяина. В обществе других людей обычно принимаю обличье белого кота, но когда нахожусь дома или отправляюсь по поручениям, господин предпочитает видеть меня именно таким. Во всех других случаях представляю собой, как вы выразились, «нечто иное».
Холодок прошел по коже Элизабет. Некогда прочитанные в «Лексиконе» ужасы всплыли в памяти. Гримуар создал у нее впечатление, что один разговор с демоном – уже чрезвычайная опасность. Однако после всех усилий, приложенных Натаниэлем к тому, чтобы доставить ее в город в целости и сохранности, она едва ли могла подумать, что он оставил бы ее и Сайласа наедине, если бы тот представлял какую-то угрозу.
Она вспомнила ночь в Блэквальде и тот тихий смех Сайласа, будто он смеялся над шуткой старого друга.
– Прошу вас, – голос Сайласа оторвал ее от тяжелых размышлений, – может быть, попробуете чай?
Прежде чем потянуться к чашке, Элизабет засомневалась. Ароматный пар окутал ее лицо, когда она сделала осторожный глоток, ощущая на себе выжидающий взгляд демона. Ее глаза расширились от удивления.
– Очень вкусно.
На самом деле, это оказалась лучшая чашка чая в ее жизни. Это было определенно не то, что она ожидала выпить, учитывая, кто заварил сей напиток…
Элизабет со звоном водрузила чашку на поднос, разбрызгивая горячий чай по пальцам. Жар вперемешку с паром неожиданно окунули ее в подсознательные воспоминания: рука мужчины, зажавшая ей рот, и его влажное дыхание на ее щеке. Неожиданно он пропадает, будто растворившись в воздухе. Что же Сайлас сделал с ним?
– Я избавился от него, мисс, – мягко произнес демон. – Он убил бы вас, ведь вы были не первой его жертвой. Я учуял это – на нем было слишком много смертей. Неудивительно, что бесы с превеликим удовольствием подчинялись ему.
Она издала сдавленный звук.
– Ты можешь читать мои мысли?
– Не совсем так.
– А как же?..
– Я провел сотни лет, наблюдая за людьми и служа семейству Торнов. Ни в коем случае не хочу оскорбить вас, однако, вы, люди, – существа не слишком-то сложно устроенные.
Она вздрогнула, уставившись на свои руки и восхитительную чашку чая, размышляя, что же еще он мог сказать о ней, просто окинув взглядом.
– Вы плохо себя чувствуете? Возможно, следует еще немного отдохнуть.
Она покачала головой, не желая смотреть ему в глаза.
– Я достаточно отдохнула.
– В таком случае у меня есть новости, которые могут вас порадовать. – Он поднял газету с тумбочки и передал ей. Она осторожно взяла ее, мельком взглянув на его перчатки, однако не смогла разглядеть и намека на когти. – Покушение на вашу жизнь попало во все утренние газеты.
Элизабет не могла поверить своим глазам. Заголовок первой страницы гласил: «ПОДОЗРЕВАЕМАЯ… ИЛИ ГЕРОИНЯ?» – и сопровождался наброском ее и Натаниэля, стоящих на крыше кареты, окруженной демонами. Молния, вызванная чародеем, рассекала заштрихованное небо, и художник взял на себя смелость изобразить в руке Элизабет меч вместо железного прута. Она вернулась к заголовку.
– Это обо мне?
Сайлас кивнул.
Пораженная, она бегло просматривала статью. «Молодая женщина, опознанная неким анонимным источником как мисс Элизабет Скривнер, продемонстрировала невиданную отвагу и силу в борьбе против атаковавшей ее нечисти, рискуя всем, чтобы спасти жизнь беспомощному прохожему… По слухам, она прибыла в Брассбридж в качестве подозреваемой по делу об актах саботажа Великих библиотек. Тем не менее мы вынуждены поставить под вопрос выдвинутые Магистериумом обвинения в силу покушения, совершенного на ее жизнь. Очевиден тот факт, что настоящий злоумышленник надеялся любыми способами спрятать концы в воду…»
Щеки Элизабет покрывались румянцем по мере того, как статья восторженно делилась с читателями информацией из проверенных источников о том, как она в одиночку сражалась с разбушевавшимся малефиктом, не дав ему подвергнуть опасности невинное население отдаленной деревушки Саммерсхолла. Затем, к ее досаде, очерк уделял весь следующий раздел магистру Натанилю Торну, самому завидному холостяку Аустермера. «Когда же, наконец, он сделает свой выбор?» – судя по всему, этот вопрос невероятно беспокоил читателей газеты.
Неожиданно что-то насторожило ее, и она вернулась к самому началу статьи.
– Подождите-ка, – подумала она вслух, – здесь сказано «акты саботажа».
Сайлас подошел к ней. Она напряглась, но он лишь наклонился, чтобы перелистнуть страницу. Просматривая продолжение статьи, Элизабет почувствовала, что ей нечем дышать.
– На библиотеку Нокфельда тоже совершили нападение?
Ее губы двигались, пока она бегло читала текст. «Другой малефикт Восьмой ступени… трое хранителей мертвы, включая Наставницу… изначально признанный несчастным случаем, сейчас рассматривается непосредственно связанным с происшествием в Саммерсхолле…»
– Это произошло за две недели до случая с Книгой Ока! – Она подняла глаза на Сайласа. – Почему это должно было меня порадовать?
– Обстоятельства прошлой ночи в корне изменили все. Ваше слушание было отменено в результате митинга, организованного прессой. Когда вы окрепнете, Магистр Торн должен будет доставить вас прямиком к Канцлеру.
Элизабет села, не веря своим ушам, вдыхая аромат дешевых чернил и газетной бумаги. В голове были лишь пустота и звон, оставшиеся после слов Сайласа.
– Почему Канцлер хочет встретиться со мной? – спросила она.
– Мне об этом не сказали. – Что-то, похожее на жалость, промелькнуло на мраморном лице демона. – Возможно, вы захотите одеться. Я могу помочь вам, если это необходимо. Я взял на себя смелость немного подправить ваш наряд.
Элизабет нахмурилась. Ее лучшее платье висело на крючке шкафа. На подоле были пришиты вставки из шелка. Теперь оно было идеальной длины. Неужели Сайлас сам это сделал? Она потрогала свои аккуратно причесанные волосы, вспоминая о том, что кто-то вымыл ее и переодел. Когда осознание, наконец, пришло к ней, она запаниковала.
– Вы переодели меня?
– Да. У меня большой опыт в этом деле… – Увидев ужас на ее лице, он успокаивающе поднял руку. – Прошу прощения. Меня абсолютно не интересует человеческое тело. Ни в коем случае не в плотском смысле. Иногда я забываю… Мне следовало сказать об этом раньше.
Элизабет чувствовала себя так, словно ее пытаются надуть.
– Я читала о том, что демоны делают с людьми. Вы пытаете нас, проливаете нашу кровь и пожираете внутренности. Особенно внутренности молодых девушек.
Губы Сайласа сжались.
– Низшие демоны действительно поедают человеческую плоть. Это примитивные существа с дурными манерами.
– А вы, значит, совсем не такой?
Его губы сжались еще сильнее. Несмотря на сдержанность, оттенок обиды мелькнул в его желтых глазах, и когда он заговорил, мягкие шепчущие нотки его голоса слегка позвякивали льдом.
– Высшие демоны поглощают не что иное, как саму жизнь смертного, и только в том случае, если была заключена сделка. Ничего более нас не интересует.
Она откинулась на подушки с бешено стучащим в груди сердцем. Но постепенно стала приходить в себя. Судя по всему, Сайлас не лгал. Он не пытался отрицать тот факт, что был злом – лишь прояснял мотивы своего поведения. Странным образом это заставило ее довериться ему, по крайней мере, хоть в этом вопросе.
Девушка подумала о седой пряди волос у Натаниэля, которую так необычно было видеть у молодого парня восемнадцати лет.
– Сколько лет жизни ты уже отнял у него? – поинтересовалась она.
– Достаточно, – сказал Сайлас чрезвычайно тихим голосом. – А теперь, если вы уверены, что вам не нужна помощь…
– Нет, благодарю, – поспешно отозвалась она. – Я могу одеться самостоятельно.
Его поднятая бровь выразила сомнение в ее словах, однако он почтительно поклонился и вышел, оставляя Элизабет в одиночестве с кучей вопросов и остывающей чашкой чая.
* * *
Когда она отворила дверь спустя пятнадцать минут, Сайласа не было поблизости. Элизабет выглянула в коридор и осмотрелась. Она никогда не проводила в настоящем доме более нескольких минут, и этот показался ей невероятно огромным в сравнении с домами Саммерсхолла. Коридор, обитый панелями из темного дерева и усеянный поразительным количеством дверей, простирался далеко в стороны. По какой-то причине все окна в нем были зашторены, приглушая яркий солнечный свет до сумеречного полумрака.
Она прокралась наружу и пошла вдоль стены. Несмотря на свое великолепие, дом выглядел заброшенным. Нигде не было видно слуг – ни демонов, ни обычных людей, а вокруг казалось настолько тихо, что методичное тиканье старых напольных часов где-то в глубине поместья отстукивало в такт ее шагов, словно биение сердца. От всех окружавших ее вещей веяло запахом эфирного горения, словно весь фундамент этого здания был пропитан магией.
Сделав несколько поворотов в этом бесконечном лабиринте, Элизабет почувствовала, что запах усилился. Принюхиваясь, она последовала за ним и обнаружила, что тот сочился из-под одной из закрытых дверей. Полотно ее было покрыто толстым слоем пыли, а дерево вокруг изысканной ручки испещрено царапинами, словно чья-то рука то и дело соскальзывала с нее, пытаясь отворить.
Элизабет вздрогнула. Она определенно не собиралась трогать эту зловещую дверь в доме чародея, хотя…
Задержав дыхание, она наклонилась, чтобы посмотреть в замочную скважину. В комнате за дверью была сплошная темнота. Она придвинулась плотнее.
– Мисс Скривнер, – раздался у нее за спиной мягкий голос Сайласа.
Она отпрыгнула, врезавшись в стену с такой силой, что от удара чуть не сломала зуб. Как Сайласу удается передвигаться столь бесшумно? Прошлой ночью он проделал тот же трюк с тем мужчиной, прежде чем убил его.
Выражение лица демона было отрешенным, однако он заговорил со всей присущей ему вежливостью.
– Я не хотел напугать вас, но, боюсь, эту комнату лучше не тревожить.
– Что там внутри? – Во рту у Элизабет стало сухо, словно в пустыне.
– Поверьте, вы не хотите это знать. Сюда, пожалуйста.
Он проводил ее по коридору туда, откуда она пришла, и свернул на широкую извивающуюся лестницу с бархатным ковром, покрывающим ее до самого фойе двумя этажами ниже. Хрусталь люстр над ее головой поблескивал в полумраке, и шаги Элизабет отдавались эхом на мраморном полу с шахматным узором. Величие дома навеяло ей воспоминания о заброшенных замках из сказок. В ее воображении мрачное запустение особняка сменялось светом, музыкой и звонким смехом, и она недоумевала, как можно содержать дом в таком состоянии, когда можно превратить его в столь красивое место.
– Магистр Торн вскоре к нам присоединится, – сказал Сайлас. Затем добавил: – Вы можете осмотреться, если желаете.
Не дожидаясь разрешения, Элизабет пересекла фойе и остановилась, взвешивая в руках хрустальный подсвечник. С виноватым видом она поставила его на место. Опуская руку, девушка увидела отражение глаз Натаниэля в десятках хрустальных граней и ахнула от удивления, однако, когда обернулась, позади никого не было. Хрусталь отразил портрет, висящий на стене. Мужчина на картине был гораздо старше Натаниэля, хоть и очень похож на него. Даже такая же седая прядь поблескивала на его черных волосах.
С другой стороны, его улыбка… она была теплой, доброй и такой приветливой – гораздо более счастливой, чем та, которую она видела на лице Натаниэлся.
– Это отец моего господина, Алистер Торн, – пояснил Сайлас. – Я служил ему в свое время.
«Он мертв», – осознала она, и дрожь пробежала по всему телу. Он определенно должен быть мертв. Внезапно ей стало не по себе. Взгляд остановился на фигуре белого кота, которого художник изобразил сидящим на коленях Алистера. Это было грациозное существо с длинной шерстью, старательно вылизывающее лапу – именно в этот момент запечатлел его мастер.
Воздух колыхнулся, и за спиной Элизабет оказался Сайлас, внимательно изучающий следующий портрет. На нем была изображена светловолосая женщина в сиреневом платье. На этот раз Элизабет удалось уловить некое сходство с Натаниэлем в выражении лица, словно ее глаза светились от сдавленного смешка или невысказанной шутки. Однако у нее это не было похоже на издевку. Женщина выглядела дружелюбной и словно излучала любовь.
– Его мать, Шарлотта, – произнес Сайлас.
Тоска подернула сердце Элизабет.
– Она прекрасна.
– Да, она действительно была очень красива.
Элизабет мельком взглянула на Сайласа. Она готова была высказать сожаление, однако тот оставался невозмутим и лишь внимательно смотрел на портреты, висящие на стене. Неожиданно она почувствовала себя глупо из-за того, что почти извинилась перед демоном, перед существом, которое никого не любило. Просто потому, что демоны не могут любить и испытывать сострадание или чувство утраты.
Молча он указал на третий, последний, портрет.
Элизабет сделала шаг вперед и стала внимательно его разглядывать. С картины на нее смотрел мальчик лет семи, бледный и мрачный, с застегнутым на все пуговицы высоким темным воротником. Он выглядел чрезвычайно серьезным. Возможно, тяжелая ноша наследника семейства Торнов сказывалась на нем. Знал ли он уже тогда все эти истории о своем предке Бальтазаре? Казалось странным думать о том, что Натаниэль когда-то тоже был невинным ребенком.
– Так он родился без седины в волосах, – произнесла она, глядя на Сайласа.
– Конечно. Седая прядь – это символ нашей с ним сделки. У каждого чародея своя уникальная метка, это зависит от демона, который ему прислуживает. Однако на портрете изображен не Магистр Торн, а его младший брат, Максимилиан. Он покинул нас спустя всего год после того, как был нарисован этот портрет.
Девушка отшатнулась. Волоски на ее руках встали дыбом. Дом производил впечатление мавзолея – такой холодный, пустой и словно наполненный призраками. Вся семья Натаниэля была мертва. В голове Элизабет всплыли слова из «Лексикона»: «Даже одна единственная сделка с демоном – это огромный риск, потому как в наилучших интересах его – увидеть хозяина мертвым…»
– Что с ними произошло? – прошептала она, сомневаясь при этом, что действительно хочет услышать ответ.
Сайлас замялся. Спустя мгновение он заговорил, и его шепчущий голос наполнил фойе словно туман:
– Шарлотта и Максимилиан погибли в результате несчастного случая. Такая бессмысленная трагедия для жены и сына чародея. Я знаю, о чем вы думаете, но меня не было рядом, когда это произошло. Алистер покинул этот мир спустя пару месяцев после их смерти. Тогда я присутствовал рядом с ним. Это был… тяжелый год для моего господина.
– Ты убил его, – прошептала Элизабет. – Убил Алистера.
Голос Сайласа прозвучал словно тихий вздох, чуть громче, чем тиканье старых каминных часов.
– Да.
– Натаниэль знает?
– Знает.
Элизабет пыталась уложить все в голове.
– И он все равно решил…
– Он призвал меня сразу же после того, как это случилось. На тот момент ему было всего двенадцать. Ритуал, несомненно, напугал его, но ведь он знал меня очень давно. – Сайлас подошел к пустому месту на стене, оставленному под еще один портрет. Он поднял руку в перчатке и слегка коснулся стены. – Я был здесь, когда Магистр Торн появился на свет. Я слышал его первые слова и видел первые шаги. И, так или иначе, я буду здесь, когда он умрет.
Элизабет отшатнулась снова, едва не врезавшись в настенную вешалку. Натаниэль рассказывал ей, что все, кто стояли между ним и титулом, мертвы, но она не ожидала ничего подобного. Определенно, девушка не ожидала узнать, что всего двенадцатилетним мальчиком он остался совсем одним и продал душу, чтобы вызвать демона, который убил его отца. Демона, который, возможно, однажды убьет его.
Послышался звук шагов, и Элизабет обернулась. Натаниэль спускался по лестнице, держа одну руку в кармане, скользя другой по перилам. Он потрясающе выглядел в дорогом костюме с жилетом из зеленой парчи, подчеркивающим его широкие плечи и узкую талию. Она уставилась на него, пытаясь сопоставить его равнодушное выражение лица с тем, что сейчас услышала. Чародей беспристрастно посмотрел ей в глаза, и одна бровь вызывающе взмыла вверх.
Когда он спустился, Сайлас тотчас подошел к нему. Словно профессиональный лакей, он молча приводил в порядок внешний вид Натаниэля: поправлял манжеты и воротник, поддернул полу жакета. Затем, слегка нахмурившись, быстрым движением развязал галстук и обернул его вокруг шеи Натаниэля.
– Неужели обязательно затягивать так туго? – возразил чародей, когда Сайлас навязал целую гроздь сложных узлов на его шее, уверенно перебирая ткань пальцами в перчатках.
Демон запросто мог задушить его этим галстуком, ошарашенно подумала Элизабет. Тем не менее Натаниэль выглядел крайне расслабленно, полностью доверясь действиям своего слуги, будто руки демона у его горла были для него обыденностью.
– Боюсь, что так, если вы хотите не отставать от моды, – ответил Сайлас. – К тому же мы не хотим повторения того инцидента с леди Гвендолин.
Натаниэль усмехнулся.
– Откуда мне было знать, что узел на галстуке может означать мои намерения жениться на ней? У меня есть дела поважнее, чем изучать тайные знаки из платков и шарфов.
– Послушай вы меня, то избежали бы участи быть облитым шампанским, хотя я слышал от некоторых людей впоследствии, что это был лучший момент того вечера. Готово. – Демон отошел, любуясь своей работой.
Натаниэль машинально потянулся к галстуку, но опустил руку, когда Сайлас предупреждающе посмотрел на него своими желтыми глазами. С кривой ухмылкой мужчина прошел через холл навстречу Элизабет, стуча туфлями по мраморному полу.
– Вы готовы, мисс Скривнер? – спросил он, предлагая ей свою руку.
Сердце Элизабет бешено колотилось в груди. Она была несправедлива к Натаниэлю, однако оказалась права в одном. Чародей действительно желал ей смерти. И где-то там он ждал ее.
Похолодев, она кивнула и взяла его за руку.
