Глава 22

Лана не находила себе места. Она едва успела проснуться, даже из-под одеяла не вылезла, когда в спальню влетела Хильда Сатин и начала спрашивать, что ей удалось увидеть. Будь у нее хотя бы десять минут на то, чтобы прийти в себя, Лана, возможно, не выложила бы ей все в мельчайших подробностях, но обезьянка в собственной ладони так шокировала ее, что она просто ничего не соображала.

Когда легионерша, прихватив фигурку, вылетела из комнаты, Лану одолели сомнения. Зачем она только сказала про Братта? Еще перед совместной поездкой в Эспикур она решила, что он не имеет отношения к случившемуся с Анной, а теперь поверить в обратное совсем уж не могла, но подозревала, что он скрывает свою настоящую личность, вероятно, из-за совершенных в прошлом проступков или даже преступлений. Теперь Легион в него вцепится и не отпустит, пока все не выяснит. И кто знает, чем это для него обернется? Как она могла так подставить его?

Чем дольше она оставалась в спальне наедине со своими мыслями – а отпускать ее никто не торопился, это она быстро выяснила – тем больше сомнений ее одолевало. Анна показала на него, ясно дала понять, что в тот вечер они не просто виделись мельком и случайно. И потом… Братт взял Лану на место Анны, когда расследование ее исчезновения еще не было завершено. Он знал, что она не вернется. Откуда?

Лана едва не протоптала траншею посреди комнаты, пока нервно ходила из стороны в сторону добрых два часа, нервно грызя ногти и прокручивая в голове все события и известные ей факты. Но как она их ни крутила, каждый раз получалась катастрофа. Или она подставила своим рассказом невиновного и небезразличного ей мужчину, или этот самый мужчина – убийца. Потенциально серийный. Что хуже, она не знала.

Момент освобождения пришел неожиданно: дверь просто открылась, и сотрудник королевской службы безопасности сообщил, что она свободна. После чего ее снова проводили все к той же калитке в заборе где-то в задней части парка и разрешили идти на все четыре стороны.

Все четыре Лане были не нужны: она поторопилась вернуться в Академию, но час был уже поздний, занятия закончились, и ни Марты, ни Братта на месте не оказалось.

Умом Лана понимала: Братта задержали, потому ее и выпустили из дворца, но в сердце жила надежда, что за эти два часа легионеры во всем разобрались и выяснили, что он здесь ни при чем.

Однако в комнате общежития его тоже не оказалось, и это говорило в пользу версии разума, но Лана все же предприняла последнюю попытку его найти: отправилась в «Сияние». Может быть, пообщавшись с легионерами, он решил сбросить напряжение, пропустив стаканчик-другой?

Мысль о Марте, которая наверняка волнуется, ничего не зная о том, чем на самом деле обернулся Королевский Суд, Лана прогнала. Может быть, подружка-легионерша уже все ей рассказала? В любом случае, полчаса погоды не сделают.

Если для академии было уже слишком поздно, то для «Сияния» – еще слишком рано: начало недели, начало вечера, посетители только начинали собираться, занимая столики больше с целью перекусить, чем с прицелом на долгий веселый вечер. Музыка играла, но танцпол пустовал. Дым еще не запустили, а потому помещение хорошо просматривалось. Знакомых лиц Лана не приметила, в том числе нигде не было видно куратора. Для очистки совести она обошла бар по кругу, но здесь и вовсе почти никто не сидел.

Лана остановилась в той части круга, где обычно сидел Братт, – и в реальности, и в ее снах – вскарабкалась на табурет, не зная, что делать дальше. Очевидно, куратора все же сцапал Легион. Неужели он все-таки причастен к смерти Анны? Но как же все его пронзительные речи о том, что он больше никому не причинит вреда, что он выбрал быть другим человеком и оставил прошлое позади? Или «никому больше» как раз и было про Анну? Лана закрыла лицо руками и тихонько застонала, чувствуя пульсирующую в груди боль.

Сначала король оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, – и ей стало некого ненавидеть и винить в своих бедах. Если и Братт окажется не таким, ей станет не к кому тянуться…

Ее мир снова рушился. То, что от него осталось. И на этот раз ей почему-то было гораздо тяжелее и намного страшнее.

– Добрый вечер! Что вам предложить? – бодро поинтересовался мужской голос.

Лана вздрогнула, отнимая руки от лица. Перед ней, заученно улыбаясь, стоял молодой бармен. Она растерянно моргнула: так глубоко ушла в собственные переживания, что успела забыть, где находится.

– Вино? Коктейль? – попытался подсказать парень.

Предложение звучало соблазнительно, но какая-то малознакомая часть Ланы напомнила ей, что сейчас не время.

– Нет, спасибо, пока ничего.

– Ждете кого-то?

– Можно и так сказать. А что, нельзя? Я вроде ничье место не занимаю.

Бармен тут же отстал, а Лана подняла взгляд выше. С ее места хорошо просматривался второй уровень с зоной для особых гостей. Сейчас там почти никого не было, лишь за одним столиком лениво шевелились какие-то тени.

Она обернулась, ища взглядом выход на лестницу, куда охранник проводил ее в прошлый раз. Нашла и уверенно устремилась к ней. Идти к Аранту – не лучшая идея, но вечно бегать от него все равно не получится, а он может что-то знать. Не зря же в тот вечер он так пристально смотрел на Братта.

Ее никто не остановил. То ли охранники не заметили, как Лана скользнула за дверь «только для персонала», то ли им было не велено ей препятствовать.

Коридор второго этажа тонул в безмолвной темноте, лишь луч приглушенного света из приоткрытой двери кабинета Аранта разрезал ее наискосок. Значит, хозяин на месте.

Лана осторожно заглянула в щель между дверью и косяком. Главу Темного Ковена увидела сразу: он в расслабленной позе сидел за столом, развернув кресло боком и вытянув вперед длинные ноги. Над ним висел небольшой световой шар, но свет его падал так, что лицо Аранта оставалось в тени. Зато было хорошо видно початую бутылку и стакан, который глава Ковена крутил в пальцах.

– О, блудная ученица пожаловала, – неожиданно протянул Арант.

Лана вздрогнула: не знала, что ее уже заметили. Но теперь отступать было поздно, поэтому она уверенно вошла. Арант повернулся к ней, и глаза его оказались куда трезвее голоса.

– Зачем пришла? – насмешливо поинтересовался он. – Мне показалось, что учиться тебе расхотелось. Кстати, нашу сделку это не отменяет. Тебе просто для сведения.

– Я ищу своего куратора. Рейна Братта. Вы ведь его знаете? Он был одним из вас когда-то?

Улыбка, и без того натянутая, окончательно исчезла с лица Аранта.

– Был. И вот же странность: пока он состоял в Ковене и планировал, прямо скажем, очень нехорошие вещи, ему удавалось избежать общения с Легионом, а стоило оставить все это в прошлом и зажить жизнью обычного человека, как угодил под арест.

– Вы точно знаете, что его арестовали? – нахмурилась Лана, понимая, что до сих пор все-таки надеялась на обратное.

– У меня надежные источники.

– Думаете, он действительно замешан?

Уточнять детали не стала. Если у Аранта такие надежные источники, то он наверняка в курсе дела даже больше, чем она.

– А ты? – Арант снова поймал ее взгляд, поднося к губам почти опустевший стакан. – Что ты думаешь?

– Я не знаю. Вам виднее. Вы ведь давно его знаете. Кто он на самом деле?

– Это философский вопрос, ты не находишь? Кто мы все на самом-то деле? Ты хочешь, чтобы я назвал его имя? Что оно тебе даст? Имя всего лишь последовательность букв, оно ничего не говорит о человеке. А что еще? Его положение, родственные связи? Вот ты дочь коррупционера, шедшего к власти буквально по головам, но что это говорит о тебе? Да ничего! В остальном ты знаешь его не хуже, чем я. Ты ведь погружалась в его сны? Не отпирайся, уверен, что погружалась. Наяву он тебе мое имя не назвал бы.

Лана, закусила губу, обдумывая услышанное. В голосе Аранта звучало что-то странное, неожиданное. Это было похоже на горечь. Даже боль. Видимо, именно арест Братта привел к тому, что он тут пьет в одиночестве, хотя этажом ниже его всегда ждет компания.

– Он ваш сын? – предположила она, припомнив, как Арант упоминал, что сын у него есть.

Его усмешка превратилась в гримасу, он отвернулся.

– Мой сын понятия не имеет о моем существовании. То есть… Он, конечно, слышал о Марке Аранте, главе Темного Ковена, но о том, что я имею к нему отношение, не знает.

На лице Ланы против ее воли отразилось сочувствие.

– Почему?

– Потому что я никогда не был женат на его матери. Собирался жениться, но… Она была из хорошей семьи, а я выскочка из трущоб, еще и инициированный темный маг, тогда отношение к нам было другое. Мы с ней оба были молоды… В общем, знаешь, это в романах только так бывает, что принцессы выходят замуж за кого попало. В реальной жизни ее родители запретили мне приближаться к ней, а ее саму быстренько выдали замуж. И судя по нашему последнему разговору, им удалось убедить ее в том, что так будет лучше.

– Выскочка из трущоб? – удивилась Лана. – По вам не скажешь. Мне казалось, вы должны быть как минимум бастардом кого-нибудь из старой аристократии.

Арант повернулся к ней всем корпусом вместе с креслом, подался вперед, упираясь локтями в стол, глядя почти разочарованно.

– А ты тоже веришь в эту чушь насчет важности происхождения? Да перестань.

Он снова наполнил стакан и откинулся на спинку кресла, его лицо спряталось в тени.

– Деньги, власть и желание из кого угодно сделают наследного принца. К тому же последние десять лет я тесно общался с самым настоящим древним королем. Манеры не так сложно перенять.

– А зачем?

Арант задумался. Не демонстративно, а по-настоящему, словно раньше ему не приходило в голову задать себе этот вопрос.

– Демон его знает! – наконец фыркнул он. – Наверное, сначала мною двигала мечта однажды показать им, как они ошиблись. Потом просто привычка.

– И вам никогда не хотелось что-то изменить? Сделать так, чтобы ваш сын вас узнал?

Лана сама не знала, зачем спрашивает об этом. Какое ей дело до Аранта и его сына? Если этот сын не Братт, то никакого. Может быть, после личного знакомства с Сорроу и его снами ее просто не отпускала тема отцов и детей.

Арант между тем вздохнул и пожал плечами.

– А зачем?

И этот ответ прозвучал вполне исчерпывающе.

– Иди домой, Лана, – неожиданно мягко велел Арант. И на всякий случай уточнил: – К сестре. У меня все равно нет ответов на твои вопросы, а она наверняка с ума сходит. Иди к ней, разберись сначала в себе, а потом уже будешь разбираться в том, кто такой на самом деле Рейн Братт. В конце концов, через несколько часов у тебя будут все шансы задать ему любые интересующие тебя вопросы на территории, где он не сможет уйти от ответа.

Лана удивилась, что такая простая мысль не пришла ей в голову раньше. Действительно, она может обо всем расспросить Братта во сне, ей не нужно бегать и повсюду искать его наяву.

Она кивнула и молча покинула кабинет Аранта. Медленно добрела по темной улице до дома Марты, чувствуя себя разбитой, усталой и окончательно потерянной.

«Разберись в себе». Хороший совет, пожалуй. Может быть, ей стоило с этого начать, а потом уже кидаться то в один омут, то в другой.

В ответ на ее стук Марта распахнула дверь так быстро, словно ждала под ней. Лана почувствовала, как защипало глаза от осознания простого факта: сестра ее ждала. Несмотря на то, что они едва знают друг друга, и то, что они такие разные. С того самого дня, как мир Ланы рухнул, Марта была рядом, помогала, как могла, тянулась к ней, когда все остальные отвернулись. А Лана только и делала, что огрызалась в ответ. И устроила драму на пустом месте, когда сестра позволила себе поделиться чувствами с ней.

– Лана! – с облегчением выдохнула Марта. – Ты в порядке?

Вместо ответа Лана шагнула ей навстречу и обняла, с трудом преодолевая страх того, что сестра оттолкнет.

Не оттолкнула. Марта обняла ее в ответ, крепко прижимая к себе и гладя по волосам, как маленькую девочку.

Сама не зная почему, Лана горько разревелась, уткнувшись ей в плечо.

* * *

Хильда торопилась. На приказе о задержании Братта с целью принудительного снятия иллюзии еще не успели высохнуть чернила, а она уже стояла на пороге кабинета последнего в сопровождении двух боевиков. Это был тот случай, когда с опекой Дилана, от которой тот никак не мог отказаться, она не видела причин спорить.

На свое задержание Братт отреагировал с необычным спокойствием. Даже понимающе кивнул с едва заметным вздохом, как будто ждал этого. Возможно, с ним не будет проблем, и он сам обо всем расскажет.

В Легион она вернулась спустя всего полчаса после расставания с Диланом. Разум твердил, что если в Аннегейне действительно случилось что-то серьезное, то так быстро группа оттуда вернуться не могла. Но Хильда все равно торопилась, готовая прыгнуть в портал, чтобы присоединиться к старшему легионеру столицы и двум дежурным отрядам на месте происшествия. Как будто без нее там не разберутся! Но сердце ныло в тягостном предчувствии, и Хильде хотелось быть рядом с Диланом в такой момент. Просто чтобы немного успокоить разыгравшееся воображение.

Едва сдав Братта под охрану, она метнулась в дежурную часть, чтобы выяснить у администратора, как там продвигается в Аннегейне. Формально ей нужен был старший легионер столицы для снятия иллюзии с подозреваемого, потому право задавать вопросы у нее было.

Но все вопросы умерли у нее на губах, стоило только увидеть молодого парня, отправившего Мора по вызову. Тот был уже даже не бледным, а почти серым, дрожь уступила место ступору.

– Что случилось?

Вопрос прозвучал так низко и так хрипло, что Хильда сама не узнала свой голос.

– Там все мертвы, – слепо глядя в пространство перед собой, почти шепотом ответил парень. – Все мертвы. Целая деревня…

Хильде показалось, что она проглотила огромный снежок: холод прокатился по груди и упал в живот твердой льдинкой.

– Что с группой? Что с Мором?

Парень только покачал головой, все еще пребывая в прострации. Видимо, к такому Академия Легиона его не подготовила.

– На них напали. Трое погибли на месте. Остальные вернулись, но…

– Что с Мором? – нервно повторила Хильда.

Парень растерянно посмотрел на нее.

– Он в лазарете, но…

– Объявляй тревогу, – велела Хильда. – Не сиди тут паралитиком! Надо вызывать боевые отряды, оцепить район, поставить щиты. И сообщить обо всем королю. Если старший легионер столицы выбыл из строя, ты должен уведомить об этом его заместителя. Он становится главным.

– Но…

– Выполняй!

Парень моргнул – и его взгляд наконец стал осмысленным. Паника отступила, и он зашевелился, но Хильду, бросившуюся бегом в сторону лазарета Легиона, это напугало только больше. Похоже, молодому дежурному просто не хватало приказа. Но почему его не отдал Дилан, раз все-таки вернулся? Ответ мог быть только один: он совсем плох. И потому она бежала по коридорам быстрее, чем на всех зачетах по физической подготовке, едва не сбивая с ног попадающихся по пути коллег.

На нужном этаже она налетела на первую попавшуюся медсестру, и та волшебном образом сразу поняла, о ком ее спрашивают, и даже смогла показать дорогу. Впрочем, глава Легиона не каждый день попадал сюда. Скорее всего, Дилан не был в лазарете с тех пор, как Сорроу, тогда еще носивший фамилию Норман, вылечил его ногу: последнюю травму, полученную им во время службы в боевом отряде.

У дверей палаты с потерянным видом сидел Галлоуз, командир одного из дежурных отрядов, с которыми Дилан отправился в Аннегейн. Хильда хорошо его знала, они были знакомы еще со времен Академии, хотя Галлоуз был на пару лет старше. Услышав ее шаги, он вскочил с тянущейся вдоль стены скамьи. Лицо его выглядело виноватым.

– Что там случилось? – без предисловий, не тратя время на приветствия, спросила Хильда, задыхаясь от быстрого бега.

– Если бы мы знали, – мрачно отозвался Галлоуз. – Все произошло очень быстро. Мы вышли из портала, но нас никто не встретил. Весь Аннегейн был уже не то в тумане, не то в дыму.

– Ты туман от дыма не отличаешь?

– Я-то отличаю, но там было что-то среднее. Больше похоже на дым, но гарью не пахло. Мор велел рассредоточиться и осмотреться, сказал, что тут должен быть местный отряд, который нас и вызвал. Мы нашли их быстро. Все были мертвы.

– Как они умерли?

– Известно как: глаза темные, других видимых повреждений нет. Мор сказал, что в переданном ему сообщении то же самое было сказано про местных жителей, но мы не успели подтвердить. На нас напали.

– Кто?

– Если бы я знал! Никогда не видел подобных тварей! Что-то темное, бесформенное… Оно пряталось в проклятом дыму, нападало внезапно. Мы ничего не могли им сделать. Все боевые заклятия лишь развеивали их ненадолго, а потом они снова появлялись, как ни в чем не бывало. Мор даже темное попробовал – не помогло. А если эта тварь в глаза посмотрит – то все, конец. Трое из нас даже понять не успели, как погибли.

Хильда прикрыла глаза, а потом покосилась на дверь палаты. Часть нее рвалась туда, но тело словно застыло.

– Что случилось с ним?

– Мор велел отступать, возвращаться в Легион. Пока открывали портал, его как-то оттеснили от нас, одна из этих тварей добралась до него. Он приказал уходить, но мы успели ударить по той штуке, что начала «пить» его. Втащили его в портал, но…

Он тоже посмотрел на дверь палаты и покачал головой.

– Прости, Хильда.

– Но он ведь жив? – с трудом выдавила она, пытаясь проглотить вставший в горле ком и при этом не дать волю жгущим глаза слезам. – Если вы его вытащили…

– Пока да, – прозвучал глухой ответ. – Ты зайди к нему. Он спрашивал про тебя.

Галлоуз снова опустился на скамейку, а Хильда моргнула, проясняя зрение, и только потом шагнула за дверь.

Глаза не сразу привыкли к полумраку. Здесь горели только несколько маленьких шаров по углам, отчего и без того бледный Дилан Мор, лежащий на узкой койке и прикрытый тонким одеялом только до пояса, казался совсем бескровным. Хильда и не знала, что он может выглядеть настолько… хрупко. Это слово никогда не вязалось с его внешностью высокого, сильного мужчины, бывшего боевика, а сейчас первым пришло в голову.

Она осторожно закрыла дверь, но тихого стука оказалось достаточно, чтобы его ресницы дрогнули, а глаза приоткрылись. Уголки губ приподнялись в улыбке.

– Хил…

Хильда всю жизнь ненавидела это сокращение, но сейчас даже не обратила на него внимания. Подошла к койке, села рядом и сжала непослушными пальцами холодную руку.

– Я здесь, Дилан, я с тобой. Все будет хорошо.

Он тихо хмыкнул, снова прикрывая глаза. Пальцы лишь бессильно дрогнули в попытке сжать ее руку в ответ.

– Кажется, отвоевался…

– Не говори так, – она упрямо покачала головой, чувствуя, что ком в горле вернулся. – Ты поправишься. Ты здесь, значит, ты поправишься.

– Мы никогда не имели дело с подобным, – прошелестел он. – Хил, нам не сдержать их. Мы даже сражаться не сможем. Это как ловить руками воздух. Надо сообщить Сорроу…

– Ему сообщат, территорию оцепят, будут выставлены щиты. Все уже делается, Дилан, ты просто отдыхай, пожалуйста. Тебе нужно набраться сил.

Он резко выдохнул, отпуская остальную часть тирады. С трудом сглотнул и снова приоткрыл глаза, поймал ее туманящийся взгляд.

– Почему ты ушла? – вопрос прозвучал едва слышно. – Что я сделал не так, Хил?

За последние четыре года он задавал этот вопрос столько раз, а она все бегала от него, потому что знала: как только озвучит причину их расставания, сама поймет, насколько все было глупо. И скорее всего, сгорит от стыда на месте. Но сейчас Хильда не могла отказать ему в правде. Он должен знать, что это не было его виной.

– Ты ничего не сделал, Дилан. Просто я феерическая дура, – призналась она тоже почти шепотом, сжимая его руку крепче, как будто это могло помочь его удержать. Голос уже не желал слушаться, а не заплакать становилось все труднее. – Три года, что мы служили и жили вместе, я слышала шепотки за спиной. Каждый мой успех, каждое маленькое продвижение по службе – каждый раз я слышала одно и то же. «Конечно, она ведь спит с Мором!» Что бы я ни делала, как бы ни старалась, сколько бы усилий ни прикладывала… Все списывалось на то, что я твоя любовница. Это началось еще в Академии, но в конце концов я… сломалась. Прости.

– Почему ты просто не сказала об этом мне? – после паузы удивленно спросил он. – Я ушел бы из Легиона, вернулся бы к преподаванию. Мне никогда не была нужна эта должность.

– Именно поэтому и не сказала, – призналась Хильда, чувствуя, как одна слеза все-таки скатилась по щеке. – Ты был нужен Легиону. Ты был нужен королю. Ты всем был нужен, потому что ты хороший глава Легиона. Я не хотела, чтобы ты уходил из-за меня. Такое не должно было произойти.

В палате какое-то время висела тишина, но наконец Дилан тихо резюмировал:

– Как глупо.

– Я знаю. Прости. Я очень-очень сильно тебя люблю. Никогда не переставала любить, правда. Если бы я только могла что-то изменить…

Резко распахнувшаяся дверь заставила ее осечься. Она торопливо вытерла мокрую дорожку на щеке и обернулась к вошедшему доктору.

– А что это у вас так темно? – бодро поинтересовался тот, и легким движением руки увеличил мощность световых шаров. – Кого хороним?

Хильде захотелось его ударить. Он что, издевается? Нет, конечно, она знала по собственному опыту, что доктора Легиона порой демонстрировали чересчур легкомысленное отношение к смерти. Боевики тоже порой над ней насмехались. Такова была защитная реакция организма, но сейчас Хильда не могла этого оценить.

От резкого ответа ее удержало одно: Дилан неожиданно зашевелился, подтянулся и как ни в чем не бывало почти сел на кровати, опираясь на спинку. Нет, он выглядел все таким же бледным, но теперь уже ресницы не трепетали, глаза спокойно смотрели на доктора.

– Что здесь происходит? Я думала, все серьезно…

– Ну, не шутки, конечно, – хмыкнул доктор, – но до похорон далеко. Я принес вам отказ от стационара на подпись, раз уж вы не хотите недельку отлежаться.

И он протянул Мору документ на подложке, который тот быстро подписал врученной ему ручкой.

– Хочу еще раз настойчиво повторить: у вас сильно истощен магический поток, практически до полного расходования. Никакой магии как минимум следующие три дня, слышите меня? Даже артефакт в душе пусть кто-то другой активирует.

– Я все понял, – заверил Дилан, чей голос звучал теперь намного тверже. – Спасибо. Я буду осторожен, но я должен вернуться к работе.

– Кто бы сомневался, – фыркнул доктор и, скользнув взглядом по ошарашенной Хильде, вышел.

– Ты меня обманул, – выдохнула та, едва дверь закрылась. – Прикинулся умирающим…

Дилан только виновато пожал плечами.

– Справедливости ради: я действительно мог не вернуться из Аннегейна. Так бы и не узнал причины, по которой ты меня бросила.

Хильда попыталась вскочить и выбежать из палаты, но Дилан оказался быстрее: перехватил ее за запястье, дернул на себя – и вот она уже тоже сидит на кровати, прижата к его груди сильными руками, которым невозможно сопротивляться. И совершенно не хочется.

Их лица были почти на одном уровне, дыхания смешивались, но Хильде не хватало смелости посмотреть ему в глаза. Ей было стыдно.

– Отпусти? – без особого энтузиазма попросила она.

– Ни за что. Больше – ни за что. Я не знаю, что мы будем с этим делать, но что-нибудь придумаем. Должен заметить, я тоже несколько раз слышал забавную версию своего назначения на пост главы Легиона. Якобы твоя подруга королева, с которой ты делила комнату в Орте, замолвила за меня словечко мужу по твоей просьбе. Люди всегда будут болтать, Хильда. Всегда будут искать более приятные для себя причины, почему кто-то другой чего-то добился, а они пока нет. Это проще, чем прикладывать усилия самим. Если мы будем позволять им ломать нам жизнь этим, мы ничего не докажем, сделаем хуже только себе.

Хильда и без него это знала, но почему-то именно его слова вернули все на свое место в ее картине мира. Да, ушла она потому, что в определенный момент сломалась, а не вернулась потому, что боялась: он не поймет и разозлится, если узнает правду. Но этого не произошло.

Поэтому она внезапно обмякла в объятиях Дилана, положила голову ему на плечо и высвободила руки только для того, чтобы обнять его в ответ. Холодная льдинка в животе окончательно растаяла, и на ее место пришло такое знакомое, но почти забытое за последние четыре года тепло.