Глава четырнадцатая

Вниз, вниз, вниз. Не говоря ни слова, точно робот, кузен Пелли заставил мальчиков спуститься по винтовой лестнице.

– Куда мы идем? – спросил Льюис, но кузен не ответил.

– Не знаю, – отозвался Берти. Он подумал, что Льюис обращается к нему. – Мы спустились в люк?

– Да, – ответил Льюис. – Он был под ковром в холле.

– А я и не знал, – сказал Берти.

Костявые руки тряхнули их за плечи, и друзья замолчали. Винтовая лестница уходила вниз, в каменную шахту, тускло освещенную свечами в настенных подсвечниках, которые были развешаны через каждые несколько шагов. Воздух был сырой и затхлый, как будто никто сюда не спускался уже много лет. Наконец они дошли до конца лестницы и оказались перед высокой арочной дверью из темного дуба. Пелли грубо подтолкнул мальчиков вперед, и дверь медленно отворилась, хотя никто к ней не притронулся.

Льюис ахнул. Теперь он понял, куда они попали. Комната за дверью имела полукруглый потолок, блестящий каменный пол потемнел от времени и был скользким от влаги. В дальнем конце стоял длинный стол, а на нем – латунный канделябр, в котором горели четыре тонких восковых свечи, почти не дававшие света. Но Льюис разглядел жалкую фигуру, стоящую слева от стола в какой-то деревянной клетке по пояс высотой – это был дядя Джонатан, все еще в пижаме морковного цвета и ночном колпаке, с кандалами на руках.

Льюис стал в отчаянии озираться. В темных углах комнаты он видел какие-то очертания – возможно, это были столы, сундуки или прочая мебель. Хотя мальчик не мог их ясно разглядеть, он знал, что это орудия пыток – в этом заброшенном винном погребе охотник на ведьм Прюитт когда-то устроил пыточную камеру. Здесь он добивался признаний от беспомощных жертв, подвергая их страшным мучениям. Здесь проходили суды над обвиняемыми в колдовстве.

– Заключить обвиняемых в клетку.

Взгляд Льюиса опять метнулся к столу. Раньше за ним никого не было, но теперь мальчик увидел стул с высокой спинкой, а на нем – призрачную фигуру. Охотник на ведьм Прюитт – или его дух – сидел там, облаченный в длинную черную судейскую мантию, а его лысину прикрывал объемный парик. Пелли подтолкнул друзей в спину, заставив войти в клетку, где стоял дядя Джонатан.

– Привет, мальчики, – сказал он устало и печально. – Прости меня, Льюис. Это я вас втянул в эту историю.

Льюису было очень страшно, но он чуть не бросился обнимать Джонатана.

– Нет, дядя Джонатан, это я виноват…

– Тишина!

Берти ахнул от ужаса. Льюис вздрогнул и оглянулся на сидевшего за столом призрака. Ему показалось, что судья выглядел как-то по-другому, но потом Льюис сообразил, что черты лица Прюитта все время менялись. Они колебались и расплывались, точно за стеклом, по которому бегут струи дождя. Вот перед ними было лицо жестокого и коварного человека лет сорока пяти, а в следующее мгновение щеки и глаза проваливались, волосы на висках редели, беззубый рот западал – Прюитт на глазах превращался из зрелого мужчины в столетнего старика, потом опять молодел, и так снова и снова.

– Последний обвиняемый!

Пелли деревянной походкой вошел в переполненную клетку.

– Мистер Барнавельт, – прошептал Берти, – пожалуйста, сэр, очнитесь!

Пелли не ответил. Он стоял и смотрел перед собой невидящим взглядом, бессильно свесив руки. У Льюиса мелькнула отчаянная мысль – «Бежать!» – но не успел он об этом подумать, как дверь захлопнулась с громовым стуком. Льюис вздрогнул. Нет, просто так отсюда не выбраться.

Призрак за столом опять заговорил:

– Подсудимые, трое из вас обвиняются в ужаснейшем и злейшем преступлении, а именно в чародействе. Вы потомки проклятого колдуна Мартина Барнавельта, который вероломно околдовал меня при жизни и прервал мой благородный труд. Признаете ли вы себя виновными?

Пелли не отозвался, а Льюис от страха не мог вымолвить ни слова. Зато раздался громкий голос дяди Джонатана:

– Невиновны, ваше бесчестие!

Призрак продолжал как ни в чем не бывало:

– Четвертый обвиняемый добровольно помогал остальным. Он будет так же строго судим и приговорен к тому же наказанию. Суд последует незамедлительно.

– Ты нам не судья, – сердито сказал Джонатан. – И это никакой не суд. Ты злой колдун, и ты это знаешь. Мартин Барнавельт никому не причинил вреда, кроме тебя, а ты это заслужил!

– В служении добру все средства хороши, – ответил призрак. – Верно, я изучил уловки темного чародейства. Но для того лишь, чтобы изловить ведьм, заполонивших наши земли, и продлить дни свои на земле, дабы покарать нечестивых.

Джонатан фыркнул и обратился к Льюису и Берти:

– Не верьте ему, он лжет. Малахай Прюитт продал свою душу, чтобы получить власть над демоном. Он продлил свои дни, это правда, – в течение пятидесяти лет он ничуть не состарился. Но когда Мартин Барнавельт прогнал незримого слугу, все зло, содеянное Прюиттом, обрушилось на его плечи, и он превратился в слабоумного старика, а потом умер.

– Ты знаешь, что Мартин Барнавельт был волшебником? – поразился Льюис.

– Он был моим предком, и твоим тоже, Льюис. Конечно, я все о нем знаю. Может, Пелли и считает, что это бабкины сказки, но все не так просто. Мартин Барнавельт изучал магию, но никогда не использовал ее во зло. И даже если Мартин совершал ошибки, этот старый обманщик ему и в подметки не годится!

Слова дяди звучали храбро и презрительно, но в его глазах Льюис заметил тревогу.

– Осталось недолго, нечестивый грешник, – ответил призрак. – Твой глупый племянник выпустил на волю духа, который служил мне. Он разбудил и меня, позволив ходить по лицу земли. Я же заколдовал обитателей дома, чтобы стали они моими рабами, покорствовали моей воле и отдали мне сундук, где хранились волшебные снадобья. Я принес в жертву цыплят и обрел достаточно силы, чтобы воспользоваться этими снадобьями. Ты и весь твой чародейский род сгинут в небытие, я же обрету плоть и кровь, дабы выследить зло и покарать его!

– Да что ты говоришь! – возмутился Джонатан. – Нет у тебя власти судить ни меня, ни моих родных!

Призрак разразился мерзким хохотом.

– У меня есть власть, ибо я праведник! – провыл он. – Смотри! Я долго изучал магические искусства, и теперь мне известно самое хитроумное заклинание. Один за другим вы, нечестивцы, сгорите на костре за ваши грехи, а я буду жить! Обретя плоть и кровь, я очищу этот грешный мир. На этот раз победа будет за мной! Я буду править Англией – и всем миром!

– Ты с ума спятил, Прюитт, – прорычал Джонатан.

– С кого же начать? – бормотал призрак. – Со старика? Или с молодого? Или ты, бородач, первым познаешь свою судьбу? – И призрак стал произносить нараспев какие-то странные слова.

Джонатан застыл.

– Что с тобой, дядя Джонатан? – испугался Льюис.

Но Джонатан не отвечал. На лбу у него выступил пот, веки были стиснуты, словно от боли, зубы сжались, и из груди вырвался стон. Призрак перестал петь, и Джонатан пошатнулся.

– Ого! – выдохнул он.

– Что случилось? – пискнул Берти.

Джонатан потряс головой.

– Иллюзия. Он заставил меня поверить, будто я лежу на пыточном столе и мне выворачивают из суставов руки и ноги. Весьма убедительно!

Льюис посмотрел на призрака. Кажется, он стал немного плотнее, и черты его лица менялись чуть медленнее.

– Что ты уставился? – ухмыльнулся призрак. – Встречай свою судьбу, юный грешник! – И Прюитт снова завел свою песню.

Льюис ахнул. Винный погреб исчез.

Мальчик оказался на какой-то площадке, со всех сторон окруженной стенами. Он был привязан к толстому деревянному столбу и стоял на груде колотых дров, от которых пахло смолой и дубовым соком. Прюитт хотел сжечь его на костре!

Не успел Льюис это осознать, как услышал жуткий треск пламени. «Помогите!» – закричал мальчик, но его голос отразился от каменных стен. Взвилась струйка дыма, потом дым стал гуще и повис серыми клочьями. Волны жара поднимались от дерева, и Льюис стал задыхаться. Из глаз полились слезы. Он ощутил, как язык пламени лизнул его ноги…

И вдруг пение прекратилось, и он очнулся в клетке для подсудимых. Пошатнувшись, мальчик схватил ртом воздух. В сравнении с жутким наваждением даже душный затхлый воздух подземелья казался прохладным. На этот раз сомнений не было: охотник на ведьм Прюитт действительно мало-помалу обретал плоть и кровь. Чужая боль и страх придают ему жизненных сил, подумал Льюис, а если мы умрем, Прюитт оживет окончательно. Мальчик смутно расслышал голос дяди:

– Льюис? Ты в порядке?

И тут ему в голову пришла идея. Слезы все еще текли у него из глаз, но мальчик собрал остатки мужества и громко заговорил:

– Ты, конечно, можешь всех нас сжечь. Тогда ты снова оживешь. Но чтобы править миром, нужна корона, а ее у тебя нет, потому что мой предок ее забрал. И знаешь что? Я спрятал корону, и ты ее не найдешь даже через миллион лет!

– Что?! – прогрохотал призрак. – Моя корона у тебя? Верни ее немедленно, наглый щенок!

– Обойдешься, – парировал Льюис.

Призрак хитро прищурился.

– Скажи мне, где корона, мальчик. Скажи, и я тебя отпущу. Может, даже признаю своим наследником, научу тебя, как управлять духами, и ты станешь могущественным человеком.

Льюис моргнул. Такая возможность не приходила ему в голову. Хотя Джонатан умел творить чудеса, Льюис всегда боялся даже попробовать. Он всю жизнь боялся всего и всех. На секунду мальчик вообразил себя могущественным колдуном – тогда он мог бы превратить всех своих обидчиков в мышей и лягушек. Он стал бы таким сильным, что никого бы не боялся и не придумывал всякие несчастья, которые могут с ним случиться.

Но потом Льюиса захлестнул жаркий гнев. Какой ценой достанется такая власть? За нее придется заплатить жизнью милого кузена Пелли, его верного товарища Берти или доброго дяди Джонатана?

– Нет, – ответил он. – Но вот что я предлагаю: если ты нас отпустишь, я принесу тебе корону. Идет?

На лице призрака боролись друг с другом жадность и злоба. Наконец верх одержала хитрость.

– Сначала отдай мне корону, – промурлыкал Прюитт, – а потом посмотрим, заслуживаешь ли ты снисхождения.

– Не надо, Льюис! – воскликнул Берти. – Он тебя обманет!

Льюис пропустил это мимо ушей.

– По рукам, – сказал он. – Но тебе придется меня выпустить.

– Мой раб пойдет с тобой.

Льюис посмотрел на дядю и подмигнул ему. Джонатан был очень удивлен, но позволил Льюису выйти из клетки. Тяжелая дверь открылась перед ним сама собой, и всю дорогу до кабинета кузен Пелли не отставал от Льюиса ни на шаг – при всем желании мальчик не смог бы сбежать.

Впрочем, он и не собирался. В кабинете Льиюс выдвинул ящик стола, куда спрятал корону, немного повозился с ней, потом выпрямился, прошел мимо кузена Пелли и спустился по лестнице. Повинуясь заклятию, Пелли следовал за ним по пятам, и вот они снова вошли в жуткое подземелье.

Там ничего не изменилось: Джонатан и Берти оставались в клетке, а расплывчатая фигура Прюитта серебрилась во главе стола. Едва Льюис показался на пороге с короной в руках, его глаза вспыхнули голодным красным огнем.

– Моя! – заверещал призрак. – Она моя! Награда за усердие и сноровку, отнятая Барнавельтом! Подойди, мальчишка! Теперь я стану королем Англии и всего мира!

Льюис облизал пересохшие губы. Ему совершенно не хотелось приближаться к жуткому привидению, но делать было нечего. Льюис осторожно обошел вокруг стола и остановился у кресла с высокой спинкой.

– Коронуй меня! – приказал призрак.

Он не может взять корону в руки, сообразил Льюис. Призрак уже материализовался до такой степени, чтобы корона сидела у него на голове, но брать в руки предметы он не способен. Вот почему он заколдовал Дженкинса, миссис Гудринг и кузена Пелли! Максимум, что он мог сделать сам – это заставить дорожный сундук проплыть по воздуху или, скажем, открывать и закрывать двери. Льюис поднял корону над головой Прюитта. Судейский парик исчез, открыв лысую макушку, и Льюис медленно опустил корону на голову призрака. Мальчик тут же почувствовал, как руки у него похолодели, будто он сунул их в ящик со льдом.

– Ха! – воскликнул призрак. – То, что мое по праву, вернулось ко мне. А теперь, глупый мальчишка, ты умрешь – и ты, и весь твой проклятый род!

– Да неужели? – крикнул Льюис. – Ты в этом уверен? А что, если на голове у тебя не корона, а амулет Константина?

– Что?! – завизжал призрак. Вокруг короны была обвита цепочка с амулетом, а сам талисман прятался среди золотого плетения, изумрудов и рубинов. Теперь стеклянная трубочка выпала и качалась на цепочке прямо у Прюитта между глаз.

– Молодец, Льюис! – крикнул Джонатан и тут же начал произносить какое-то заклинание.

Трубочка вдруг зажглась таинственным светом. Охотник на ведьм вскочил со стула, вцепившись когтями в корону, но она не снималась. Призрак взлетел в воздух, завертелся волчком, заверещал, а амулет сиял все ярче и ярче. В его изумрудном свете с лицом Прюитта произошла страшная метаморфоза: он постарел буквально на глазах и выглядел теперь столетним стариком. Потом превратился в живую мумию, кожа натянулась так туго, что лопнула и зашелушилась, зубы оскалились в жуткой гримасе, губы и десны съежились, пока совсем не высохли. От Прюитта остался голый скелет, а его черная мантия рассыпалась в прах. Голос Джонатана стал еще громче, амулет в последний раз ярко вспыхнул, и в его неземном блеске Льюис увидел, как корчащийся скелет взорвался облаком серой пыли…

Стало темно. Корона со стуком упала на стол, Льюис схватил ее и услышал, как звякнула цепочка.

– Что случилось? Что случилось? – голосил Берти.

– Льюис всех спас! – прогудел Джонатан. – Оковы распались! Молодец, Льюис! Амулет отправил злодея обратно в могилу! Мы свободны!