«Сара Сиддонс»

«…Профессией ночных сторожей, из которых вышли привратники, издревле традиционно занимались евнухи. Хотя теперь это требование уже не является обязательным, Почтенная гильдия ночных сторожей упрямо цепляется за старинный обычай, что по-прежнему встречает в обществе понимание: большинство людей считают, что задачу шестнадцать недель кряду расхаживать по коридорам лучше доверить тому, кто в самом прямом смысле полностью отдался этому призванию…»

Справочник по Зимологии, 6-е издание, издательство «Ходдер и Стоутон»

«Сиддонс» имела в высоту не меньше тридцати этажей и была необычайно широкой – безошибочное свидетельство престижного в прошлом жилища. Фасад был сначала отштукатурен, а затем покрыт насечками, под портлендский камень; декоративный вход украшали зевающие ночные сатиры и снежные нимфы. Дормиториум выглядел внушительным, но убогим, чему не способствовало его местоположение: дешевый район вдали от центра города был застроен небольшими промышленными зданиями, что придавало ему бедный и запущенный вид.

– Да, знаю, – сказала Аврора, словно прочитав мои мысли, – та еще дыра. Когда его только построили, он стоял на солнце, и ничто его не заслоняло, но с годами перед ним появились другие, более современные Дормиториумы.

После того как мы развесили верхнюю одежду и сменили теплые сапоги на тапочки, я огляделся вокруг. Кто-то предпринял попытку вдохнуть свежие силы в грязную обстановку, но у него ничего не получилось. Плохо сочетающиеся ковры и предельно простая модернистская мебель только придали когда-то выразительному вестибюлю дешевый и запущенный вид, а многочисленные слои неуклюже наложенной краски отняли своеобразие у лепнины. Я принюхался. Как и в «Джоне Эдварде Джонсе» в Мертире, в воздухе присутствовал тонкий, но безошибочный запах сна – липкий пот и неприятное дыхание зимней спячки, смешанное с затхлым воздухом, выдыхаемым сквозь нечищеные зубы.

Привратник уже ждал нас. Безукоризненно одетый, почти совершенно лысый, в маленьких очках в золотой оправе на носу, с головой по форме настолько близкой к правильной сфере, насколько только может быть человеческая голова. Мне сразу же вспомнился доктор Бунзен  из «Маппет-шоу», и я издал непроизвольный смешок. Прищурившись, привратник пристально посмотрел на меня.

– Ты ведь подумал о докторе Бунзене, так?

– Нет.

Он молча поднял бровь.

– Да… ну самую малость. Извините.

– Младший консул Уортинг, – спросила Аврора, – я могу представить тебе привратника Ллойда?

Должно быть, у меня на лице отразилось удивление, потому что привратник вздохнул и сказал:

– Да, тот самый привратник Ллойд. Худшее, что я сделал в своей жизни, – это когда по просьбе Икабода служил приманкой для Зимнего люда.

– Потому что было очень страшно?

– Нет, меня выводит из себя то, что приходится бесконечно повторять эту историю. У меня в голове двадцать лет непрерывно крутятся слова «Одинокого пастуха» , но хотя это порой раздражает, из плюсов то, что когда я в подавленном состоянии, при мысли об этой истории моя походка становится бодрой.

Исполнив припев песни, Аврора улыбнулась.

– Она самая, – добродушно произнес привратник, подходя ко мне, чтобы заключить в объятия.

От него пахло мылом с ароматом лимона, мешками для пылесоса и нафталиновыми шариками, и он был на целую голову ниже меня.

– Добро пожаловать в Трясину, – сказал он. – Здесь не так плохо, как говорят. Я тут слышал про мистера Моуди – очень жаль. Кто нажал на спусковой крючок?

– Мистер Хук, – сказала Аврора, – и, опережая твой следующий вопрос, это была самооборона.

– М-да, известия разносятся быстро, – заметил я.

– В нашем Секторе семьдесят шесть привратников, – сказал Ллойд, возвращаясь на свое место за стойкой регистрации, – и никто из нас не осмеливается Зимой выйти на улицу. Вот тут приходится очень кстати постоянно открытая линия в телефонной сети. Достаточно просто снять трубку и говорить. Обязательно найдется кто-нибудь, кто слушает, а если не найдется, то скоро он непременно появится. Ну а если и из этого ничего не выйдет, всегда можно поговорить с самим собой или послушать треск статического электричества. Если честно, треск статического электричества успокаивает лучше, чем слушать разглагольствования многих моих коллег – особенно мистера Рубукона из «Джорджа Мелли» . Чем я могу вам помочь?

– Место, чтобы остановиться на три дня, – сказала Аврора, – счет выставите «Гибер-теху».

– Вы обратились куда нужно, – радостно произнес Ллойд. – Начиная с 1990 года у нас было всего девять незаконных проникновений в спальни: три мелких кражи, один Дормитоцид и пять случаев Посягательств – три зрительных, один тактильный и один не передаваемый словами. Очевидно, гордиться тут нечем, и все же это самый низкий уровень гибернационных преступлений в Секторе. Также вы будете рады узнать, что вот уже почти тридцать семь лет у нас не был съеден во сне ни один постоялец.

Свет моргнул, погас, затем снова зажегся.

– На Двенадцатой гидроэлектростанции недавно случилась авария, – объяснил Ллойд. – Какую комнату желаете? Ячейку, Эконом, Улучшенную, Люкс или Суперлюкс?

– Тебе сны снятся? – вдруг спросила Аврора, вопросительно уставившись на меня.

Подобные вопросы обыкновенно не задают, но она возглавляла службу безопасности «Гибер-теха».

– Не снятся с тех пор, как мне исполнилось восемь лет.

Аврора смерила меня взглядом.

– Сюзи Уотсон недавно отправилась в ночь, – сказала Аврора, – почему бы не дать ему ее комнату? Позитивная энергия спящего юноши изгонит оттуда плохие сны.

– Хорошо, – согласился привратник.

– Почему вы спросили, вижу ли я сны?

– Просто так. Также Уортинг возьмет в аренду ваш Снегоход, – сказала Аврора, обращаясь к Ллойду. – Мы его вернем, как только сможем. И еще один деликатный момент: нам бы хотелось, чтобы о присутствии Уортинга не распространялись за пределами нашего маленького круга. Уортинг отчасти повинен в гибели Джека Логана, а ты знаешь, что можно ожидать от Токкаты.

– Ну, – начал было я, – на самом деле я…

– Я уже слышал про Логана в Открытой сети, – перебил меня Ллойд, – большая утрата. Пожалуй, мудро будет помолчать об этом. Больше вам ничего не нужно?

Я задумался.

– Я бы хотел отправить факс в наше отделение в Кардиффе, предупредить о том, что задерживаюсь.

– Предоставь это мне, – сказала Аврора. – Я скажу, что ты вернешься через три дня, максимум через пять. Мне в любом случае придется доложить насчет Джека Логана – и снять с тебя любые потенциальные обвинения. Это меньшее, что в моих силах. Хорошенько выспись – первые несколько дней Зимы могут стать очень суровыми.

Я поблагодарил ее, она пожелала мне всего хорошего, помахала нам с Ллойдом рукой и ушла.

Как только за ней закрылась дверь, Ллойд попросил меня написать расписку за ключи от Снегохода.

– Он стоит в подземном гараже, – сказал он. – Тебе он нужен прямо сейчас?

– Аврора сказала, что выезжать на ночь глядя неблагоразумно, – сказал я.

– Верно, – согласился Ллойд, внезапно забеспокоившись, – но… как бы это сказать… в Двенадцатом секторе положение дел очень быстро может измениться к худшему. Так что еще под большим вопросом, что лучше – рискнуть ехать ночью или остаться здесь.

– Вы полагаете, мне следует уехать?

Оглянувшись по сторонам, Ллойд понизил голос.

– Решать исключительно тебе.

Я всерьез задумался над тем, не тронуться ли в путь прямо сейчас, но затем выглянул на улицу. Ветер заметно усилился, и видимость, хоть еще и не упавшая до нуля, существенно усложнит управление Снегоходом – а у меня не было никакого желания застрять где-нибудь в безлюдной глуши.

– Лучше посмотрю, как будут обстоять дела утром.

– Замечательно.

Ллойд снял с доски ключ от моей комнаты, и мы направились к лифту. Проходя через полукруглый вестибюль под бдительным оком вездесущих портретов Гвендолин XXXVIII и Дона Гектора, я всмотрелся в погруженную в полумрак Зимнюю гостиную, обитую деревом, и разглядел там с полдюжины человек, читающих, играющих в настольные игры или разговаривающих вполголоса. У всех были дородные фигуры здорового Зимнего веса и неторопливые, ленивые движения.

– Что-то много у вас зевающих , – заметил я Ллойду. – Что их удерживает?

– Эти слухи о вирусных сновидениях напугали постояльцев, и никто не хочет спать из страха увидеть во сне синий «Бьюик», после чего отправиться следом за Уотсон, Смоллзом и Моуди. Но, должен сказать, эти ребята ведут борьбу, заранее обреченную на проигрыш.

Словно в подтверждение его слов самый откормленный из готовых ко сну постояльцев зевнул. Когда человек отъедается до таких размеров, а окружающая температура опускается до пятнадцати градусов по Цельсию или ниже, требуются геракловы  усилия, чтобы оттянуть сон.

Многокабинный подъемник тронулся, как только мы в него зашли, и медленно пополз вверх под журчание воды из системы автоматического балласта. Дверей в кабине не было, и нам открывался вид на унылые, однообразные коридоры. Почти перед всеми дверями лежали подношения Морфею, вместе с только что зажженными свечами сладких снов. Свечей также было много – коридоры оживали сотнями маленьких огоньков, мерцающих в дуновениях слабого сквозняка, время от времени пробегающего по зданию.

В «Черной мелодии» в Кардиффе ничего подобного не было, но тот Дормиториум рассчитан на тех, кто зарабатывает по тарифу «Альфа» и может позволить себе «морфенокс» – не имея возможности прибегнуть к фармацевтическим средствам, ослабляющим яростное сжигание жиров, свойственное Состоянию спячки, постояльцы «Сиддонс» сохранили свои суеверные предрассудки. Те же, кто пользовался «морфеноксом», больше не нуждались в божестве, которое помогало бы погрузиться в сон и присматривало бы за спящим, и посему препарат превратил Бога в ненужный пережиток. Поклонение из духовного стало фармацевтическим – и если то, на что намекала Люси, соответствовало действительности, уже к следующей Зиме от всего этого ничего не останется.

– Скажите, – спросил я у Ллойда, когда мы проезжали мимо четвертого этажа со скоростью, лишь незначительно превышающей скорость подъема пешком по лестнице, – неужели зевающие в Зимней гостиной действительно считают, что заразятся вирусным сновидением?

– Да, считают – и я склонен с ними согласиться.

– Почему?

– Потому что мне самому снились отрывки этого сна. Руки, раскидистый дуб, наваленные камни, синий «Бьюик». Но вот что странно: когда я сравнил свой сон с тем, что видели Моуди и Смоллз, обнаружились и другие совпадения, общие детали, которые мы никогда не обсуждали. Тут явно что-то происходит.

– Тогда почему вы не спятили, как Моуди, Роско и Сюзи? – спросил я. – Есть какие-нибудь мысли?

– Абсолютно никаких. Но, как я уже говорил, мне снились лишь отрывки. У меня такое ощущение, будто мне снится больше, чем я помню, и что я никогда не покидал камни. Если тебе снятся сны, я посоветую тебе то же самое.

– Но я не вижу сны.

– Знаю, но если начнешь видеть. Это наш этаж.

Мы вышли из кабины. Лифт продолжал двигаться еще пару секунд, затем чуткая система балансировки уловила, что нагрузки больше нет, и он остановился.

– Ну хорошо, – сказал Ллойд, сплетая руки, – в случае чего я в 801-й комнате, прямо под тобой, одним этажом ниже. Да, и еще, раз счет оплачивает «Гибер-тех», надеюсь, ты закажешь полное обслуживание в номер?

Я пообещал непременно сделать это. Пожелав мне спокойной ночи, Ллойд шагнул в лифт, следующий вниз, тот пожурчал немного, затем тронулся, увозя его прочь.

Комната 901 находилась в середине коридора с южной стороны здания, напротив лестницы. Перед дверью лежали фотографии молодой женщины вместе с записками соболезнования. Мне уже приходилось пользоваться комнатой, постелью, даже обувью и лучшим другом умершего – как и всем нам, – однако на этот раз я ощутил неприятное чувство и поежился.