Гольф
Подоходный налог превратил куда больше американцев в лгунов, чем гольф.
В фильме «Легенда Багера Ванса» герой Мэтта Дэймона по имени Раннульф Джуна пытается восстановить свои прежние навыки игры в гольф, однако допускает серьезную ошибку, и его мяч улетает в лес. Вернув мяч на поле, он клюшкой отодвигает оказавшуюся рядом ветку, чтобы ничто не мешало очередному удару, при этом случайно касается мяча, и тот немного откатывается в сторону. По правилам такое действие должно быть засчитано как удар. К этому моменту Джуна набрал много очков и если сейчас проигнорирует правила, то сможет выиграть и вернуть себе былую славу. Молодой ассистент со слезами умоляет Джуну не обращать внимания на то, что мяч сдвинулся с прежнего места. «Это произошло случайно, — говорит он, — и в любом случае правило дурацкое. И об этом никто не узнает». Джуна поворачивается к нему и произносит: «Я буду знать. И ты».
Даже соперники Джуны считают, что мяч, скорее всего, просто покачнулся и остался на прежнем месте или плохое освещение сыграло злую шутку. Джуна настаивает: мяч действительно откатился. Результат игры: почетная ничья.
Подобный эпизод действительно имел место на Открытом чемпионате США по гольфу в 1925 году. Гольфист Бобби Джонс неаккуратно ударил по мячу и слегка сдвинул его с места. Никто этого не видел и никогда не узнал бы, однако Джонс записал себе промах и в итоге проиграл матч. Когда выяснилось, что произошло, и Джонса окружили репортеры, тот попросил их не писать об инциденте и произнес знаменитую фразу: «С таким же успехом вы могли бы похвалить меня за то, что я не граблю банки». Об этом ставшем легендой проявлении честности и благородства до сих пор вспоминают поклонники гольфа, и у них есть для этого весомые причины.
Я думаю, что эта сцена — как в кино, так и в реальной жизни — отражает романтизм гольфа. Она показывает отношения человека с самим собой, демонстрируя его навыки и благородство. Возможно, именно эти присущие гольфу особенности — уверенность в себе, самоконтроль и высокие моральные стандарты — служат основанием для распространенной метафоры: когда речь заходит о бизнес-этике, вспоминают гольф (не говоря уже о том, сколько бизнесменов часами изучают тонкости этой игры). В отличие от других видов спорта, в гольфе нет судей, контролирующих исполнение правил или разрешающих спорные ситуации. Игрок в гольф (как и бизнесмен) должен принять самостоятельное решение о том, что допустимо, а что нет. Гольфисты и бизнесмены сами решают, как поступать: в большинстве случаев рядом нет никого, способного проконтролировать их действия или проверить результат. Три основополагающих правила в гольфе: не менять положение мяча перед ударом; играть вне зависимости от того, в каких условиях вы оказались, а если выполнению этих двух правил что-то мешает — вести себя предельно честно. Однако понятию «честно» в данном случае сложно дать однозначное определение. В конечном счете многие люди посчитали бы «честным» не заметить случайное и не имеющее значимых последствий движение мяча после непреднамеренного соприкосновения с клюшкой. Возможно, были бы действительно несправедливо подвергать игрока наказанию за то, что он случайно коснулся мяча.
***
Несмотря на благородство, которым гольфисты наделяют любимый вид спорта, многие люди, похоже, разделяют точку зрения Уилла Роджерса: гольф может сделать обманщика из любого человека. Если задуматься, подобное мнение не должно удивлять. Игроки в гольф должны перебросить крошечный мячик на огромное расстояние и преодолеть массу препятствий, прежде чем попасть им в маленькую лунку. Это очень сложно, а промахи подрывают веру в собственные силы. Неудивительно, что, оказавшись единственным человеком, оценивающим свой же результат, игрок испытывает большой соблазн проявить к себе снисходительность и не так жестко придерживаться установленных правил.
Чтобы лучше понять природу нечестности, мы обратились к игрокам в гольф. В 2009 году мы со Скоттом Маккензи (учившимся в то время в Университете Дьюка) провели исследование, в ходе которого задали тысяче игроков в гольф несколько вопросов о том, как они играют и каким образом мошенничают в ходе игры. Мы попросили их представить ситуации, в которых за ними никто не наблюдает (как это часто бывает в гольфе), что дает им возможность самостоятельно принять решение о том, следовать правилам или нет (без каких-либо негативных последствий). С помощью компании, организующей занятия по гольфу, мы отправили электронные письма игрокам из всех штатов и попросили их принять участие в опросе; в обмен мы предоставили им шанс выиграть высококачественное профессиональное снаряжение. На наш призыв откликнулись около 12 000 гольфистов, и вот что нам удалось выяснить.
Перемещение мяча
«Представьте, что игрок подходит к мячу и понимает: передвинув его в сторону на 10 сантиметров, он получит весомые преимущества в соревновании. Насколько велика, с вашей точки зрения, вероятность того, что игрок передвинет мяч?»
Этот вопрос присутствовал в трех различных версиях, каждая из которых описывала различные способы изменить неудачное положение мяча (по забавному совпадению, на жаргоне гольфистов оно обозначается словом «lie», которое также переводится как «ложь»). Мы спрашивали участников, насколько, по их мнению, комфортно будет чувствовать себя игрок, передвигая мяч на 10 сантиметров в сторону: 1) с помощью клюшки; 2) с помощью ботинка; 3) взяв его в руку и переложив на другое место.
Разные условия использовались для того, чтобы (как и в предыдущих экспериментах) выяснить, в какой степени тенденция к аморальному поведению зависит от дистанции, отдаляющей человека от нечестного действия. Если бы дистанция имела такое же значение, что и в эксперименте с жетонами, о котором мы рассказывали выше (глава 2 «Поправка на хитрость: некогда скучать»), самый низкий уровень обмана наблюдался бы в случаях, когда для перемещения мяча надо было взять его в руки. Этот показатель оказался бы чуть выше, если бы гольфисты сдвигали мяч мыском ботинка. А самый высокий уровень отмечался бы в тех случаях, когда они использовали инструмент (клюшку для гольфа), позволявший игрокам не вступать в непосредственный контакт с мячом.
Результаты опроса показали, что на степень нечестности в гольфе, как и в других экспериментах, действительно влияет психологическая дистанция. Мошенничество становится куда более простым делом, если от нечестного действия нас отделяет несколько дополнительных шагов. Респонденты понимали, что сдвинуть мяч с помощью клюшки проще всего, и, по их мнению, игрок совершил бы подобное действие в 23% случаев. На втором месте по частоте был ботинок (14%). И, наконец, самым сложным с моральной точки зрения было взять мяч в руку и переложить его в нужное место (10% случаев).
Эти результаты дают основания для следующего предположения: когда мы поднимаем мяч и переносим его в другое место, мы лишаем себя возможности игнорировать целенаправленность и сознательный характер действия и понимаем, что совершаем что-то неэтичное. Передвигая мяч мыском ботинка, мы немного дистанцируемся от своего действия, но все равно физически совершаем прикосновение. А вот когда мяча касается клюшка (особенно если прикосновение едва заметно), нам становится очень легко найти оправдание своим действиям. Можно даже сказать себе: «В конечном счете здесь есть и элемент удачи: мяч мог бы докатиться и до другой, менее удобной точки». И в этом случае мы прощаем себя почти полностью.
«Маллиган»: бить или не бить
Как гласит легенда, в 1920-е канадец Дэвид Маллиган играл в гольф в загородном клубе в Монреале. Он нанес первый удар по мячу, оказавшийся крайне неудачным, после чего вернул мяч на исходную позицию и ударил еще раз. Сам Дэвид назвал произошедшее «корректирующим ударом», однако его партнеры решили, что «маллиган» звучит куда лучше, и это слово стало официальным термином в гольфе, обозначающим «вторую попытку».
В наши дни, нанеся по мячу очевидно плохой удар, игрок может записать его в свою карточку с результатами как «маллиган», поставить мяч на место и забыть о неудачной попытке, словно ее и не было (одна из моих подруг называет словом «маллиган» первую жену своего мужа). В крупных соревнованиях «маллиганы» запрещены, но в любительских играх гольфисты могут заранее договариваться о том, что такие удары допустимы. Разумеется, игроки время от времени позволяют себе эту слабость даже в тех случаях, когда «маллиганы» не разрешены и договоренности об их применении не существует. Именно таким незаконным «маллиганам» был посвящен наш следующий тест.
Мы спросили участников, с какой вероятностью игроки будут бить «маллиганы», если уверены, что их никто не видит. Некоторых мы спрашивали, насколько, по их мнению, вероятен незаконный «маллиган» уже при первом ударе. Другие должны были оценить вероятность этого действия на девятой лунке.
Уточню: оба варианта в гольфе являются запрещенными. Однако складывается впечатление, что проще дать рациональное объяснение повторному удару на первой лунке, чем на девятой. Промахнувшись на первой лунке, вы можете сказать себе: «Вот теперь я начинаю играть по-настоящему и с этого момента буду засчитывать каждый свой удар». На девятой лунке у вас нет возможности притвориться, что игра еще не началась. Соглашаясь на «маллиган», вы признаете, что попросту не засчитали предыдущий удар.
На основании данных наших предыдущих экспериментов мы предполагали, что результаты в двух группах будут отличаться. По «прогнозам» наших участников, не менее 40% игроков воспользовались бы второй попыткой после первого же неудавшегося удара. А вот на девятой лунке к приему «маллиган» могли прибегнуть 15% (всего лишь?) игроков.
Размытая реальность
Мы задали участникам эксперимента еще одна задачу, попросив их представить следующую ситуацию: нужно забить шар в лунку не более чем за пять ударов, а игроку понадобилось шесть. Некоторых участников мы попросили оценить, какова вероятность того, что рядовой гольфист в этом случае напишет в своей карточке «5» вместо «6». Остальных — насколько вероятна ситуация, при которой игрок правильно укажет количество ударов, однако при подведении итогов всей игры добавит к общему счету не шесть, а пять ударов (получая, в сущности, тот же результат, что и в первом варианте).
Мы хотели увидеть, будет ли игрокам проще оправдать свое нечестное поведение тем, что они неправильно записали первое число, а не ошибкой в подсчете (по аналогии с ситуацией, когда игрок берет мяч в руку, чтобы перенести его на более выгодную позицию). Как-никак, а «ошибка» при сложении представляет собой явно выраженный и преднамеренный акт мошенничества, которому практически невозможно дать рациональное объяснение. Мы оказались правы. Участники опроса предположили, что 15% игроков припишут себе меньшее количество ударов и лишь немногие (5%) укажут неправильную сумму по итогам всей игры.
Великий игрок в гольф Арнольд Палмер как-то сказал: «У меня есть кое-что позволяющее улучшить игру любого гольфиста как минимум на пять ударов. Это ластик». Однако подавляющее большинство игроков, похоже, не хочет идти по этому пути или делать это столь откровенным образом. А вопрос, который мы задали нашим участникам, остается открытым: если игрок проходит дистанцию между лунками не за пять, а за шесть ударов, счет еще не записан и некому его подтвердить, будет ли его результат равен шести или пяти?
***
Подтасовка результатов имеет много общего с классическим экспериментом, широко известным под названием «Кот Шредингера». Эрвин Шредингер, австрийский физик, в 1935 году описал следующую ситуацию: в стальной камере, где находится радиоактивное вещество, заперт кот. Вещество может либо распадаться, либо нет. В случае распада даже одного атома возникает целая цепочка событий, которые в итоге приведут к смерти кота. Если же распада не будет, кот останется жив. По версии Шредингера, до тех пор, пока ящик закрыт, то есть наблюдателю неизвестно, что происходит внутри, кот и жив и мертв одновременно. Его нельзя однозначно назвать ни живым, ни мертвым. Придуманный Шредингером сценарий являлся критикой квантовой механики, которая оперировала понятием неопределенности и не вполне четко описывала объективную реальность. Если оставить философские аспекты физики в стороне, мы убедимся: история с котом Шредингера является отличной иллюстрацией к нашему гольф-эксперименту. Количество ударов (пять или шесть) — тот самый «ни живой ни мертвый» кот Шредингера: пока вы не записали количество ударов на бумаге, оно не существует в «объективной реальности».
***
Возможно, вы удивлены тем, что вопросы заданные участникам эксперимента, касались «среднестатистического игрока», а не их собственного поведения на поле. Причина проста: мы ожидали, что, как и большинство людей, гольфисты солгут в ответ на прямой вопрос об их склонности вести себя неэтично. Спрашивая их о поведении кого-то другого, мы предполагали, что они ответят более правдиво, поскольку будут избавлены от ощущения, что признаются в собственном неправомерном поведении.
Однако мы хотели изучить и то, в какой степени гольфисты с опытом неэтичного поведения готовы сознаться в обмане. Мы выяснили: хотя многие «другие игроки» мошенничают, некоторые участники нашего исследования считали себя сущими ангелами — они признались, что лишь в 8% случаев передвигали мяч клюшкой с целью улучшить свой результат. Еще реже они подталкивали мяч ногой (4%), а брали мяч в руки и переносили его в нужное место лишь в 2,5% случаев. Конечно, эти показатели довольно внушительны (особенно с учетом того, что на поле для гольфа обычно располагается 18 лунок, а способов смошенничать очень много), но они меркнут в сравнении с тем, что делают «другие игроки».
Аналогичные расхождения проявились и в ответах о «маллиганах», и в подсчете количества ударов. Участники опроса сообщили, что воспользовались бы «маллиганом» на первой лунке лишь в 18% случаев, а на девятой — только в 4%. Они также заявили, что лишь в 4% случаев смогли бы приписать себе меньшее количество ударов, и менее 1% респондентов пошли бы на такой вопиющий обман, как сознательный неправильный подсчет количества ударов.
Итак, вот сводка наших результатов:
Не знаю, как эти различия могли бы интерпретировать вы; лично мне кажется, что игроки обманывают не только в гольфе — они лгут и в тех случаях, когда рассуждают об обмане.
Итак, что же мы выяснили? Судя по всему, мошенничество в гольфе во многом сходно с теми ситуациями, которые мы изучали в ходе лабораторных экспериментов. Когда те или иные действия не ведут непосредственно к совершению нечестного поступка, когда они отдалены от него, отложены во времени или когда им можно дать рациональное объяснение, игрокам в гольф, как и любому человеческому существу, легче совершить обман. Кроме того, похоже, что гольфисты, как и все остальные, способны совершать нечестные поступки, не меняя мнения о себе как о честных людях. А как же обстоят дела с мошенничеством среди бизнесменов? Что ж… Когда правила можно — в той или иной степени — трактовать по-разному, если есть зона неопределенности или людям позволено оценивать результаты своей работы самостоятельно, даже такая благородная игра, как гольф, может подтолкнуть к обману.
