На следующий день спросил у бабушки, можно одолжить денег на первый взнос за Додж Рам? — мой старый Форд весь разбит, и в автосервисе говорят, что его починка (тормозов и карбюратора) будет стоить дороже, чем он сам. И бабушка говорит: «Квентин, конечно же!», — и улыбается, ее костлявые руки слегка дрожат, когда она выписывает чек. «Это ссуда, — говорю я. — Я тебе верну». И бабушка смеется: «О, Квентин». Им нужен кто-то, кого можно любить, ради кого стоит жить — женщинам. Неважно, кого, и в этом они отличаются от мужчин. На ленч она готовит мне большие горячие бутерброды с сыром, выложенные полосками хрустящего бекона, которые я в детстве обожал, когда ходил к ней в гости. Она прихлебывает чай, цветом похожий на мочу, и глотает свои так называемые «таблетки от сердца». «У меня такое чувство, будто я с тобой только сейчас познакомилась, Квентин. Этим летом. Пути Господни неисповедимы, верно?»

Говорит: «Только между нами, Квентин. Наш маленький секрет!»

Я голоден. И ем. Чек лежит в кармане моей рубашки. С тех пор, как я принял решение, аппетит у меня хорош, как никогда, даже новую дырку в ремне проделать пришлось. На двойной дозе транков сердце у меня бьется спокойно, сильно и ровно, биение его отчетливо отдается в член. ОТПРАВНАЯ ТОЧКА так близка, что мне почти кажется, что все уже произошло. И когда я вернусь в дом номер 118 по Норд-Черч, в погребе меня будет ждать МОЙ ЗОМБИ БЕЛЬЧОНОК. Еда, вода и зеркало в полный рост — для него (и его хозяина). Благоговейный взгляд зеленых глаз БЕЛЬЧОНКА, и волосы в хвостик — так сексуально. И его РОТ, созданный, чтобы целовать и сосать. И его благоговейная ЗАДНИЦА. И бабушка говорит с легкой дрожью в голосе, что в жизни ей не хватает только одного, что она умерла бы счастливой, если бы Джуни или я, или мы оба, которых она так любит, вступили в брак, завели детей, и род бы не вымер. Нашими предками были столь благородные, добропорядочные, честные, достойные христиане, говорит бабушка. Примерно так:

«Квентин? Я была бы совершенно счастлива».

«Что такое, бабушка?»

«Говорю, я была бы совершенно счастлива, если бы ты поскорей женился. И завел детей». Трет глаза и горько усмехается, говорит: «Я понимаю, я уже старуха и не должна совать нос в личную жизнь молодежи».

«Да нет, бабушка, все в порядке».

«Я понимаю, что прошу слишком многого. Только ради того, чтобы осчастливить какую-то старуху».

«Да нет, бабушка, все в порядке».

«Я понимаю — мир так переменился».

И я слизываю с ложки мороженое с вишневыми завитками, оборачивая вокруг нее язык, и говорю: «Эй, бабушка, да нет же. Не плачь. Мир переменился совсем не так сильно».