Сколько было рабочих?

Промышленный переворот XVIII века создал многомиллионный рабочий класс.

В 1800 году в Великобритании жило порядка двух миллионов рабочих. В 1850-м – порядка четырех миллионов, то есть почти половина работоспособных англичан и шотландцев.

Такое соотношение оказалось чрезвычайно стабильным.

В 1867 году, когда Ватсон и Холмс были подростками, в Англии и Уэльсе жило больше 50 тысяч семей высшего класса с доходом больше 1000 фунтов стерлингов в год, порядка двух миллионов семей среднего класса, с доходом от 100 до 1000 фунтов год. Низший класс с доходами меньше 100 фунтов в год исследователь того времени Бакстер поделил на квалифицированных рабочих (1123000 человек), полуквалифицированных рабочих (3891000) и сельскохозяйственных и неквалифицированных рабочих (2843000). Итак, 80 процентов британских семей – рабочие семьи?

Конечно, в действительности многие семьи с низким доходом вовсе не обязательно работают на производстве. Реально на производстве и в строительстве в Великобритании в 1860-1880-е годы работало порядка все тех же 50 процентов всего работоспособного населения. В 1900–1913 годах рабочих порядка 8 миллионов, то есть те же 50 процентов работоспособного населения.

Всю жизнь Ватсона и Холмса окружены морем рабочего люда. Правда, на их глазах положение рабочих продолжало меняться.

Мир пролетариата: недавнее прошлое

Весь XVIII век машины пока очень просты, даже примитивны. Нужна кучка техников, которые ремонтируют машины; организаторов, которые устраивают процесс производства; надзирателей, которые следят за основной массой рабочих и не дают им портить машины, оборудование, сырье и продукцию. Но этих – именно что кучка.

Основная масса рабочих может не иметь никакого образования, подготовки и квалификации. Рабочий в месяц получает не больше двух фунтов, и эту зарплату запрещено повышать.

В 1820-е годы стоимость машины в прядильной промышленности может превышать 100 фунтов. Стоимость продукции, которая производится на этой машине за год, составляет до 700 фунтов. Получается, что стоимость работника намного ниже, чем стоимость средств производства и продукции.

При этом рабочей силы – избыток. Никакого трудового законодательства нет. Законодательство, враждебное всем неимущим и малоимущим, действует. Работник не представляет вообще никакой реальной ценности.

Естественно, нет никаких определенных законодателем отпусков, декретных отпусков, оплаты лечения или компенсаций за потерю здоровья. Нет никаких письменных договоров с работником. То есть они могут быть – но на усмотрение фабриканта… Как он хочет.

Рынок труда? Но уходить с территории своего прихода запрещено всем, кто имеет доход меньше двух фунтов в месяц. Платить больше официально запрещено. Попытка уйти с фабрики – преступление. Тех, кто бежал, ловили и заковывали в цепи. Они носили свои цепи даже во время работы, в них и спали. До смерти.

Девушек-текстильщиц пороли за плохое поведение и за дерзость. Их заковывали в цепи, если подозревали в намерении бежать.

Рабочий день длился по 14–15 часов с перерывами на обед (час), завтрак и ужин (по полчаса). Работали шесть дней в неделю. Иногда рабочих кормили в специальных столовых. Как кормили, показывает такой факт: иногда они отнимали корм у хозяйских свиней.

Фактически рабочий прикреплен к месту проживания, он полностью зависит от того, возьмут ли его на работу именно здесь. Никакого рынка труда нет в помине.

В случае, если рабочему оторвет кисть руки, если он отравится красителями, состарится или просто тяжело заболеет, – все зависит от доброты и личного отношения к этому рабочему фабриканта.

Никаких общественных систем поддержки утративших трудоспособность тоже не существует. Церковный приход может дать бедняку пособие… Но с тем же успехом может и не давать. Если в приходе неимущих один или два на сотню прихожан, им можно позавидовать. Но если бедняков слишком много – увы.

У марксистов всегда получалось так, что все фабриканты – это мерзавцы и садисты, просто по своей гадостной природе. Разумеется, и богатые джентльмены, и управленцы на фабриках в большинстве своем были самыми обычными людьми – многие из них хорошими, и даже очень хорошими. Но давать рабочим «слишком много» означало проиграть конкуренцию.

До изобретения газового освещения в 1807 году рабочий день ограничивался временем естественного освещения. С появлением дешевых газовых горелок фабрики стали работать и в темное время суток. Появилось понятие вечерней смены и ночной смены.

В те времена половозрастная иерархия была чем-то сам собой разумеющимся. Меньше платить женщине или ребенку за тот же самый труд не считалось несправедливостью. Сначала женский труд стал широко использоваться в текстильной промышленности. При этом немногочисленные мужчины работали надзирателями и квалифицированными механиками, а женщины обслуживали прядильные и ткацкие станки. Их зарплата составляла не больше 60 процентов мужской.

На железоделательном производстве и в металлургии женщин было меньше, но и на рудниках среди рабочих, дробивших руду или носивших в отвал шлаки, было до 40 процентов женщин.

Заболевших и полностью изработавшихся просто выгоняли. Иногда – с грошовым пособием. Иногда – без. Беременные работали до самых родов и спустя неделю после рождения ребенка.

Детский труд известен с самого начала промышленного переворота, с 1760-х. Детям платили еще меньше – порядка 40–50 процентов зарплаты мужчин. К станкам ставили ящики или скамейки, чтобы маленький работник, чаще работница, мог доставать до рабочей части станка.

В 1839 году 46 процентов фабричных рабочих Великобритании не достигли 18-летнего возраста. По достижении 18 лет детей попросту увольняли и брали на их место других. Судьба этих людей на протяжении остальной (обычно не слишком долгой) жизни – безработица, пьянство, безделье, полная ненужность никому.

В горнорудной промышленности «бывают случаи, что дети начинают работать с 4-х лет, иногда с 5-ти, 6-ти, 7-ми и 8-ми лет в рудниках». Это кажется невероятным, но маленькие дети могли пролезать по очень узким ходам, где просто не поместились бы взрослые. Существовало даже производство ломиков и кирок, приспособленных для размеров крохотных работников, и соответствующих вагонеток.

В 1842 году парламентская комиссия обнаружила, что большая часть рудокопов не достигла и 13 лет. Они часто оставались в шахтах целую неделю, выходя на свет только в воскресенье. Женщины, девушки и дети перетаскивали уголь в вагончиках, ползая на коленях в сырых подземельях. Выбившись из сил, эти несчастные работали совершенно голые. Ребенок и даже взрослая женщина не могли бы работать пудлинговщиками или в цеху металлопроката. В этих отраслях промышленности лучше платили, там работали все же взрослые мужчины. Но и вокруг таких производств старались нанимать как можно больше женщин и детей, беспощадно экономя на зарплате.

Странное зрелище представляли собой рабочие поселки и рабочие кварталы городов Англии 1770-1840-х годов: полчища неприкаянных безработных мужиков, живущих на содержании жен и детей. Малолетним работникам, которые родились в 1830 году и успели поработать с шести – восьми лет, в 1870 было всего 40, а в год знакомства Холмса с Ватсоном – всего 51. Ватсон и Холмс могли встречаться и беседовать с ними.