32

Утром Камило устроил для назначенных на подключение оборудования экскурсию по имеющейся лаборатории, чтобы они поняли суть технологического процесса. Работы не прерывались ночь напролет, и под жестяной кровлей было не продохнуть от густых миазмов, от которых у Агилара закружилась голова.

– Мы покупаем листья коки прямо у фермеров, выращивающих ее, – писклявым голосом протараторил Камило, словно слова срывались с его губ, не успев оформиться. Он взмахом руки указал на несколько джутовых мешков с листьями, сложенных у столба. – Можно было бы покупать пасту, приготовленную из листьев, но так куда дороже. Листья нам достаются дешево. Они должны быть плотными, как бумага, хрупкими, или паста будет скверной. Фермеры поставляют нам цельные листья, а мы измельчаем их в этой резальной машине.

Ржавая резальная машина была снабжена загрузочной воронкой сверху и желобом снизу для выпуска листьев. Подхватив один из мешков, он показал sicarios горсть листьев, потом высыпал мешок в машину и щелкнул выключателем. Та с рокотом затряслась, как громадная кофемолка, и через пару минут изрубленные листья посыпались по желобу в контейнер.

– Мы посыпаем измельченные листья цементом, служащим связующим. Дальше их промывают – вымачивают и перемешивают в топливе и эфире, высвобождающих продукт из кашицы, – он указал на большие чаны, где предположительно вымачивалась кока, и повел их вдоль производственной линии, объясняя технологические этапы. – После промывки жидкость из отстоя отжимают прессом, и остается только плотная масса коки. Мы даем ей просохнуть, потом поджариваем над огнем, пока она не станет сметанообразной и белой, и даем массе затвердеть. Теперь у нас есть паста, которая нам и нужна на самом деле. Мы очищаем ее в ванне из серной кислоты и перманганата калия, дающего диоксид магния. Его мы отфильтровываем вместе с загрязнениями. Раствор аммиака нейтрализует серную кислоту. Полученный продукт сушат под инфракрасными лампами, потом измельчают и упаковывают в водонепроницаемую оболочку, которую вы все видели.

– Сложный процесс, – заметил Гордо.

– Разумеется, – согласился Камило. – Но и простые люди могут его освоить, если их научить. Нам придется нанять больше рабочих, чтобы укомплектовать штат нового производственного участка. И понадобится расширить взлетно-посадочную полосу для более крупных самолетов. Дон Пабло говорит, что экскаваторы и бульдозеры для этого этапа уже на подходе, всего в нескольких днях пути.

– А рабочие хоть представляют ценность готового продукта?

Камило бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что никто из работников не слышит.

– Нет, если вы им не скажете, – он ухмыльнулся, будто сказал шутку, но тон его был совершенно серьезен. – Теперь вы видите, как все должно быть устроено. Уложите проводку и трубы, как с этой стороны, и дайте знать, когда закончите.

– Откуда следует, что он вернется в дом, – шепнул Хайро, – а нас оставит на съедение мошкаре.

– Он химик, – отозвался Ройер. – Он тут самая важная шишка. То бишь после дона Пабло и Густаво.

– Уж он-то точно так считает, – подхватил Агилар, провожая взглядом Камило, шагающего к дому.

– Он знает, как смешать химикаты, он учит рабочих, – стоял на своем Ройер. – Мне тоже не по душе возиться с этим говном, но мы знаем, для чего мы здесь. Мы наемные мордовороты. Дон Пабло не хочет, чтобы эту работу выполняли рабочие – они уже заняты слишком важным делом, и перебои в поставках ему не нужны. А новых еще не наняли. Остаемся только мы.

* * *

Когда лабораторию оснастили и Камило лично проинспектировал все соединения, убедился, что питание подключено правильно, всем дали легкий обед. Потом четверым из них – Ла Кике, Агилару, Гордо и Хайро – было велено съездить на грузовике в ближайшее селение, чтобы нанять рабочих. Эскобар вручил им немного наличных для раздачи и велел без двадцати человек, готовых посменно работать круглосуточно, не возвращаться.

По пути сюда они миновали ближайшее село – сонное местечко с церковкой на главной площади, скоплением домиков, горсткой лавчонок и приемной стоматолога. В тот ранний час единственный человек на площади спал на лавке, зато целых три козы радостно щипали траву.

Теперь же, чуть пополудни, тут было куда оживленнее. Торговцы, установив свои тележки и прилавки, продавали фрукты, овощи и paletas, лотерейные билеты и газеты. Из крохотного ресторанчика благоухало крепким кофе. Старики, сидя на стульях, играли в карты и шахматы. Собаки шныряли где вздумается, а детишки, почти или совсем голые, играли в траве, где раньше паслись козы.

Поставив грузовик перед церковью, Ла Кика забрался в кузов. Тент сняли, так что кузов был открыт. Вытащив пистолет из кобуры на бедре, Ла Кика выстрелил в воздух. Все разговоры тотчас смолкли, даже дети обернулись поглазеть.

– Я приехал предложить хорошую работу! – провозгласил Ла Кика. – У нас есть лаборатория в нескольких километрах отсюда, в джунглях. Нам нужны хорошие работники, способные оставаться на ногах по много часов зараз, выполняя тяжелый физический труд. Никаких больных или слабаков, только люди, способные держать высокий темп. – Спрятав пистолет, он достал из кармана стопку купюр и пролистал их веером. – Мы хорошо платим!

Несколько молодых людей туземной наружности – темнокожие, с прямыми черными волосами, блестящими, как пролитые чернила, – приблизились к грузовику, не решаясь подойти вплотную.

– Подходите! – призвал Ла Кика. – Я серьезно! Хорошая работа, хорошая плата.

– А что делать-то? – поинтересовался один из них. Почесал свой тощий живот, приподняв ладонью ткань своей тонкой футболки. Там виднелся круглый шрам, словно от укуса дикого зверя. Здесь джунгли, припомнил Агилар, так что это вполне может быть и так. Четыре его верхних резца блестели золотом. Судя по впалым щекам, вполне могло статься, что никаких других зубов у него нет и в помине.

– Ничего опасного, – заверил Ла Кика. – Работа в лаборатории.

– Лаборатории?

– Стало быть, они с лаборатории коки, – заметил другой.

– Это верно. Вы все знаете людей, работающих там, правда?

– Я знаю людей, довольствующихся объедками, – заявил первый. – Пока боссы богатеют и жиреют.

– Все вовсе не так, – заспорил Ла Кика. – Люди, работающие там, рады, что у них хорошая работа.

– Вы их даже не знаете, – вставил другой. – Можете назвать хоть одного? Они наши друзья, наши родные. Они вкалывают день и ночь за сущие гроши.

– Мне они говорили другое.

– У вас стволы. Спросите их, когда у них тоже будет оружие.

– Слушайте, если не хотите работать… – начал Ла Кика.

– Может, нам следует отобрать вашу лабораторию, – перебил первый. – Мы могли бы заправлять ею сами и продавать кокаин вашему боссу. Зарабатывать настоящие деньги. Это бедное селение, а все богатство от наших плантаций коки достается людям, живущим, как короли, в Боготе, Кали и Медельине.

Любопытство стремительно перерастало в гнев. Агилар обрадовался, что Медельин всплыл в списке парня последним; он не знает, что это лаборатория Эскобара, и винит в нищете своего края лишь неких безымянных и безличных миллионеров. Смахивает на непрестанные нападки Эскобара на безымянных олигархов за медельинские трущобы, пронеслось у него в голове.

На площадь все подходили молодые люди, привлеченные все более громкими голосами, собираясь вокруг грузовика. Некоторые были вооружены мачете, а у пары-тройки имелись и пистолеты.

Ла Кика положил ладонь на рукоятку пистолета. Хайро и Агилар выбрались из грузовика, держа в руках AR-15. Только Гордо, устроившийся посередине широкого сиденья, остался в кабине, но пистолет держал в руках.

– Мы пришли предложить работу, – сказал Ла Кика. – Если работа тут никому не нужна, ну и ладно. Наведаемся в другое селение. Но если хотите работать, не давайте смутьянам отпугнуть вас. Идите сюда и будете под нашей защитой.

Последовало несколько секунд напряженного молчания, потом четверо – тщедушные, болезненные – пробрались к грузовику.

– Я поработаю, – сказал один.

– Я тоже.

– Забирайтесь сюда, – пригласил Ла Кика. – Мы рады, что вы с нами. Но имейте в виду: вернуться сюда вы не сможете. По дороге вам завяжут глаза, и пока вы будете работать на нас, будете оставаться в джунглях.

– Нет проблем, – сказал один. Другие закивали в знак согласия.

Ла Кика дважды стукнул кулаком по крыше кабины.

– Гордо, ты поведешь! Дуем в следующую деревню.

Гордо перебрался за руль. Хайро с Агиларом вернулись в кабину, но прежде чем машина тронулась, через толпу проскочили еще трое, чтобы запрыгнуть в кузов.

На первой остановке семеро. По дороге были еще два селения, и дальше более крупный городок Сан-Висенте-дель-Кагуан. Эскобару и Камило требовалось двадцать человек, так что начало неплохое.

Им пришлось проехать до самого Сан-Висенте-дель-Кагуана, прежде чем удалось набрать два десятка желающих. Как только штат был укомплектован, они развернулись и покатили обратно через те же селения, и в каждом при их приближении люди прятались, чтобы их не видели и не слышали.

* * *

– В чем проблема с этими людьми? – спросил Эскобар, когда Ла Кика и Агилар доложили о своих успехах. – Они что, не хотят работать?

– Они считают, что им мало платят, – объяснил Ла Кика. – Это не пещерные жители, они знают, что горстка людей зарабатывает на кокаине огромные деньги. Считают, что могут захватить лаборатории и оставить все деньги себе.

– А они не знают, что для этого нужна система реализации? Взятки фараонам и таможенным чиновникам? Самолеты и корабли? Производство – самая легкая часть процесса.

– Они знают достаточно, чтобы представлять опасность, – ответил Ла Кика.

– Опасность? Так я что, должен теперь беспокоиться еще и об этом? Кое-где в джунглях уже есть военизированные формирования, требующие плату за крышевание. Эту лабораторию они еще не нашли, но могут.

– Артель работает всю ночь, верно? – спросил Агилар.

– Да.

– Часовые выставлены?

– Один, – сообщил Эскобар. – Но он в основном охраняет от нападения зверья из джунглей. Свет и шум большинство зверей отпугивают, но всегда существует возможность, что, если работник отойдет помочиться или вроде того, его укусит змея или нападет большой кот, что-нибудь вроде этого. Так что на посту всегда есть часовой, патрулирующий территорию с фонарем и винтовкой, чтобы отгонять животных.

– Стоило бы на время усилить меры безопасности, – предложил Агилар. – Некоторые из этих мужиков были разгневаны не на шутку. Угрожали.

– Пойдешь добровольцем, Ягуар?

Агилар слишком поздно сообразил, что инициатива наказуема. Впрочем, может статься, караульная служба – не такой уж плохой оборот.

– Сколько мы здесь пробудем?

– Еще неделю как минимум. Надо расширить ВПП, и я хочу убедиться, что новые бригады трудятся, прежде чем мы уедем.

– Тогда, пожалуй, могу взять на себя сколько-то нарядов службы охранения.

– Добро. Привлеки еще пятерых добровольцев, и составим график.

* * *

К плюсам караульной службы относилось то, что Агилару позволяли спать в самую жаркую пору суток. Да вдобавок в спальне было свободно, так что можно было растянуться во весь рост и взять сколько хочешь подушек.

А к минусам относилась сама караульная служба.

Джунгли ночью становились живой тварью – клыкастой, тысячеглазой и источающей враждебность. За пределами круга света от его фонарей и ламп, гирляндами свисавших с края жестяных крыш лабораторий-близнецов, темень была непроглядной; сквозь плотный лиственный полог над головой не мог пробиться ни один лучик лунного света. Тишину нарушал только непрестанный звон мошкары, так что если в кустах кралось животное крупнее мыши, оно казалось громадным.

Во время двух из его ночей в карауле шел дождь. Первым намеком служил звук вроде приближения поезда, пока гроза продвигалась к нему по джунглям. Потом она с грохотом водопада обрушивалась на верхний лиственный полог, за которым следовали чуть ли не музыкальные переливы, пока дождь падал с листа на ветку, с ветки на лист, подбираясь все ближе и ближе. И, наконец достигнув земли, тотчас же впитывался в нее без следа.

Патрулируя, Агилар крепко сжимал свою AR-15, держа палец рядом со спусковым крючком в готовности в любой момент нажать на него. Фонарь был закреплен на стволе винтовки, а в кармане лежали запасные батарейки. Меньше всего на свете хотелось Агилару потерять дом из виду и вдруг остаться без света.

Дозором постоянно ходили двое часовых по пересекающимся маршрутам. Им было строго-настрого приказано не подпускать к рабочим никакой опасности – ни от животных, ни от человека. Не менее важно было, хоть и не столь очевидно на первый взгляд, не выпускать никого с территории без надлежащего разрешения. Лаборатория производит чрезвычайно прибыльную и незаконную продукцию, так что выпускать рабочих никак нельзя. Для них эта работа – билет в один конец. Единственный способ увольнения – пуля в голову и неглубокая могила в джунглях.

В первую ночь Агилар нервничал, но рассвет, забрезжив в джунглях призрачным сиянием, заставил его забыть обо всем на свете перед этой красотой. Деревья, лианы и поникшие ветви, подлесок с широкими листьями и цветы всех форм и расцветок, просверки цвета порхающих птиц – все это сливалось в живое, дышащее импрессионистское полотно.

После вахты он поспал пару часов, но потом его разбудил рев грузовиков с тяжелой техникой, необходимой для расширения взлетной полосы. Очумелый со сна, он отправился на кухню за кофе и вышел с кружкой на улицу. Ла Кика смотрел, как большие машины выкатываются из прицепов.

– Машинистов убьют, когда они закончат? – осведомился Агилар.

– Им завязали глаза сразу после Сан-Висенте-дель-Кагуана, – ответил Ла Кика. – Тут никаких примет местности, кроме деревьев, а посреди джунглей они все как две капли воды. Им ни за что не найти дорогу сюда.

– Дон Пабло не любит испытывать судьбу.

– Он испытывает судьбу что ни день, – тряхнул Ла Кика головой. – Просто предпочитает повышать свои шансы, когда удается. Ты бы на его месте делал то же самое.

– Мне ни за что не оказаться на его месте.

– Он уникальный, правда? Единственный в своем роде. Немногим дано такое сочетание прозорливости и беспощадности, чтобы провернуть то же, что и он.

Пожалуй, оно и к лучшему, подумал Агилар. Подобные люди не могут рано или поздно не схлестнуться между собой. Пока что главам различных колумбийских картелей удается сосуществовать, потому что рынки достаточно открыты, чтобы каждому досталась собственная территория. Но так будет не всегда, тут уж к гадалке не ходи. Подобно феодальным владыкам, сражавшимся за власть и территории, ни один из заправил картелей не будет доволен доставшимся куском. Каждый будет желать заполучить весь торт, и массового кровопролития не миновать.

Агилару вспомнились старики на площади селения, игравшие в шахматы. Это Эскобар, Очоа, Гача и главы других картелей передвигают свои фигуры по доске, стремясь получить преимущество, при каждой возможности забирая фигуры противника.

Рано или поздно быть войне. «И я в этой войне буду пешкой, – подумал Агилар, – марионеткой, разменной монетой. Пушечным мясом. Если только доживу».

Прихлебывая кофе, он смотрел, как могучие машины терзают землю.