Недавно я обнаружила мою золотую кадильницу. Десять лет назад я сложила в нее записки за здравие. Это были самые простые молитвы, часто состоящие из нескольких коротких слов, например: «поведение моей сестры», «здоровье моего брата» или «брак моего друга».

Я открыла кадильницу и достала оттуда все записки. Медленно прочла их, стараясь вспомнить, какие события заставили меня их написать, и поняла, что все они исполнились. Не благодаря моим действиям и необязательно в силу того, что произошло с теми, за кого я молилась, а потому что время обесценило многие из этих пожеланий. Я вступила в новую эру. У меня появились новые проблемы. Я начала размышлять о том, как благодатно время, потому что прежние причины для беспокойства уходят в прошлое. Возможно, это и есть ответ на молитву — когда беспокоиться не о чем.

Старея, мы лучше осознаем свое место. Мы лишь капля воды в бегущей реке времени, которое стремится вперед. Истории нашей жизни текут вспять, к началу Вселенной, а линия человеческого времени — длиной от пятнадцати до двадцати миллионов лет. Мы связаны с древними и величественными ритмами и циклами и теперь находимся здесь, а вместе с нами — наши друзья и родные, страна, семь биллионов других людей и живых существ. Это ощущение глубокого времени и взаимосвязь с ним часто приходит к нам в поздний период жизни; глубоко переживая его, мы ощущаем и сильную печаль, и большую радость.

Время прекрасно учит смотреть на все со стороны. Если мы позволим себе жить сегодняшним днем и постараемся оценить собственный опыт, нас вылечит лекарство-время. Мы способны бесконечно и по-разному совершать ошибки и страдать, и эта способность с нами навсегда. Но в течение жизни мы осознаем, что человек способен справляться с неблагоприятными воздействиями. Такая способность вырабатывает у нас определенную склонность к уединению и неиссякаемую надежду на лучшее. Оглядываясь на свою жизнь, мы видим бесконечный цикл кризисных ситуаций и личностного развития.

«К тому моменту, как нам исполнится шестьдесят пять лет, с нами уже всякое бывало», — сказал мой кузен Стив. В этом нет сомнений. Оглядываясь на свою жизнь, мы видим радость и печаль, ошибки и победы, плавание по золотой реке и погруженные во мрак ночи. Можем видеть себя с самого раннего детства.

Я с трудом могу поверить, что та женщина двадцати с небольшим лет, которая сдала кровь за деньги, чтобы купить себе черное ретроплатье в блестках, — я. Когда я появлялась в этом платье, оно сверкало, будто языки черного пламени. Я с трудом представляю, что было в голове у женщины, купившей то платье. Сейчас я сдам кровь, только если речь идет о жизни или смерти. В основном ношу тренировочные брюки и футболки, и последнее, чего хочу — привлекать к себе внимание.

Да, если мы стремимся найти преемственность, сможем ее обнаружить. Сейчас мне в основном нравится то же самое, что я любила в десятилетнем возрасте: читать, учиться, плавать, гулять, общаться с друзьями и родными. На любом жизненном этапе мне доставляло удовольствие заботиться о людях и животных. Недавно я общалась со своей лучшей подругой с тех времен, когда училась в восьмом классе, и она вспомнила, что я часто предлагала ей поваляться в траве и полюбоваться небом. Мы до сих пор так делаем с моими родными и друзьями.

В раннем детстве я читала несколько часов в день. В юности прочла «Дерево растет в Бруклине», «Дневник Анны Франк» и «Убить пересмешника». Мне нравились биографии Хелен Келлер, мадам Кюри и Элеоноры Рузвельт. Подобное чтение открыло мне, на что хорошее и плохое способен человек. Я все еще провожу время с книгами, которые помогают понимать сложные и многогранные события, происходящие с людьми во времени и пространстве.

Я размышляю о событиях, которые произошли меньше чем через год после Второй мировой войны. На мировоззрение нашего поколения повлияла война в Корее, холодная война, кубинская революция, движение в защиту прав человека, убийство Джона Ф. Кеннеди, война во Вьетнаме, изменение климата, взрыв башен-близнецов и войны на Среднем Востоке.

Меня как личность сформировали встречи с людьми, например с иммигранткой из Швеции, которая научила меня создавать керамические изделия; моя прекрасная учительница английского языка, мои преподаватели антропологии в Калифорнийском университете Беркли, некоторые преподаватели клинической психологии на старших курсах, а также друзья из издательского мира и все, кто меня консультировал на протяжении долгих лет. С 1972 года я близко дружу с соседями, и мы сильно повлияли на вкусы друг друга, на наши ценности и отношение к жизни.

Но самое серьезное влияние на меня оказала семья. Я прослеживаю свою историю на протяжении шести поколений, и если повезет, под конец моей жизни их будет семь. Такая длинная цепь родных помогает ответить на вопрос: что такое темперамент? Какое влияние оказывает на человека родительское воспитание и культура? Что передается по наследству? Как я стала именно такой, как сейчас?

Когда я была маленькой, ответить на эти вопросы было проще. Все мы являлись представителями примерно одной культуры и располагали одинаковыми возможностями, когда жили в Бивере, штат Небраска. Мы узнавали одни и те же новости. Это давало нам преимущество при выявлении культурных, семейных и индивидуальных особенностей человека. Я рада, что мое детство прошло в маленьком городке. А сегодня мы часто не знаем множество людей, живущих неподалеку.

Две семьи, от которых я веду свой род, были очень разными. Родные моего отца — ирландцы. Они запросто общались, были людьми страстными и жизнелюбивыми. Семья моей мамы родом из Шотландии, все они — чопорные пуритане и подчеркивали, как важно получить образование, брать на себя нравственную ответственность и быть гражданином. Я представляю собой плод смешения двух этих кровей.

Моя мама и бабушка по материнской линии оказали серьезное влияние на формирование моих нравственных ценностей. Бабушка Пейдж считала своим долгом воспитать меня в соответствии с высокими моральными требованиями. Мы вели разговоры о прочитанных книгах, выборе друзей и увлечениях. Она подталкивала меня к размышлениям о том, как я могу сделать этот мир лучше. Звала меня «моя Мэри». Мое чувство долга — результат бабушкиного воспитания. Она научила меня думать только о других людях. Возможно, я усвоила ее урок чересчур хорошо! Лишь в последнее десятилетие своей жизни я научилась больше думать о собственных потребностях и удовольствиях.

Моя мама была единственным врачом в округе, проводила школьные медосмотры и аутопсии, принимала роды, делала хирургические операции и вела прием экстренно прибывших пациентов, пострадавших в автокатастрофе или на ипподроме. Она терпеть не могла дураков, ненавидела ипохондриков, бездельников и нытиков. Сама всегда была готова действовать и от нас, детей, ждала того же. Она была хорошей матерью, но не уделяла нам много внимания и не слишком откликалась на эмоциональные запросы. Если мы просили у нее разрешения остаться дома и не ходить в школу, так как плохо себя чувствовали, она обычно отвечала так: «Прекрасно. Тогда давайте я сделаю вам укол с большой дозой пенициллина, и можете лежать в постели весь день, а кроме чая вам ничего нельзя». Тут симуляция не пройдет! К сожалению, подобное отношение не давало нам шанса искренне рассказывать о том, что мы страдаем.

С годами многие люди могут продемонстрировать нам, какими мы точно не хотели бы быть. Отвратительный дядя, суровый учитель или жестокие родители могут вдохновить нас развиваться в противоположном направлении. Многие женщины решили, что не будут вести себя каким-то образом, потому что у них перед глазами имелся убедительный пример неприемлемого поведения. Одна моя подруга, мать которой была алкоголичкой и не заботилась о ней, рассказала: «Когда я сама стала матерью, поклялась, что буду воспитывать своих детей иначе. Я не пила и не курила, пекла печенье и возглавляла группу девочек-скаутов. Я никогда не пропускала значимые события в жизни моих детей и выслушивала их. Всегда знала, чем они живут».

Судьба и наш выбор формируют нас. Мы можем видеть, что многое зависит от удачи и случайности. Например, Джим учился со мной в аспирантуре. Я предложила ему вместе работать над проектом, а потом мы решили встречаться. Если бы я поступила в аспирантуру в другом месте и в другое время, эта конкретная жизнь у меня была бы совсем иной. Со многими происходят подобные истории.

С высоты прожитой жизни мы можем представить свой путь как извилистую реку со множеством притоков, которые вливаются или переплетаются друг с другом. Видим нежные повороты русла и ста́рицы, скопления льда и вешние воды. Мы начинам понимать, что такое русло реки, а что — сама река, что долговечно, а что эфемерно.

Такое видение вдохновляет нас, дарит радость и становится базой для практических советов. Изучение прошлого придает отношениям глубину, помогает нам понять себя и строить более серьезные взаимоотношения с другими людьми из прошлого, настоящего и будущего, следы которых останутся еще долго после нашего ухода.

В нашем возрасте мы способны разрешить многие проблемы просто потому, что уже сталкивались с подобным и знаем, что делать. Когда кто-то изливает нам душу, мы знаем, как выслушать и успокоить человека. Умеем развлечь и успокоить ребенка. Можем спланировать свадьбу и похороны, достойно держаться, испытывая эмоциональные или физические страдания. Мы пережили катастрофы, которые способствовали нашему духовному росту, и сталкивались с людьми или событиями, которые изменили наш взгляд на мир и обогатили представление о нравственности.

Виллоу, женщина с каштановыми волосами, часто предавалась глобальным размышлениям. Многие из ее родных погибли во время холокоста.

Когда она рассматривала семейные фотографии, на которых были изображены ее дедушки, бабушки и другие родственники, она размышляла о том, что мир был бы совсем иным без войны и геноцида. Ее родители остались бы в России, сохранив тесные связи с теми, кто жил в их маленьком городке на протяжении столетий. Но они живут в Нью-Йорке, и родным языком Виллоу стал английский.

Когда Виллоу вспоминала о детстве, она представляла себе родителей, которые чистили ящики из-под сигар или подсчитывали дневную выручку. Она вспоминала запах борща, который готовила мама, и кисло-сладкий запах капусты. Годы учебы в колледже и как выступала с речью на церемонии вручения дипломов. Она подумала о тех, с кем училась и до сих пор поддерживала отношения. Ей вспомнилась одна преподаватель, француженка, которая вела занятия по социальной работе. Она вдохновила Виллоу и помогла ей понять, что такое профессиональная этика.

Виллоу испытывала благодарность по отношению к Солу, который стал ее верным спутником на всю жизнь. И сожалела о том, что была сильно занята и не уделяла ему должного внимания, как полагалось делать жене. Теперь она наверстывала упущенное. Чувствовала, что их брак окреп и что им сейчас лучше вместе, чем когда бы то ни было. Их общая борьба с болезнью Паркинсона помогла обоим стать беззаботнее и чаще испытывать чувство благодарности. Виллоу благодарна Солу за то, что он удостоил ее чести разделить с ним жизнь.

Но Виллоу до сих пор больше всего гордится профессиональной жизнью. Она с гордостью вспоминает, как помогала клиентам найти себе дом, врача или работу. С нежностью думала о Руби, Мироне и многих других своих подопечных. Она вспоминала любимых сотрудников и женщин, которых обучала, вечеринки по выходным, когда покупала пиццу и яблочный сидр и все танцевали под кубинскую музыку. Она знала, что сумела пережить трудные времена и изменила к лучшему жизнь людей с хроническими психическими заболеваниями в Нью-Йорке. «Мои мать и отец гордились бы мной, — подумала она. — Я сделала все, что было в моих силах, чтобы жизнь на этом клочке земного шара стала лучше».

В Остине Сильвия оглядывалась на прожитую жизнь со смешанным чувством грусти и гордости. Ее родители были мелкими арендаторами и особых поводов для радости повседневность не давала. Она единственная в их родне хорошо училась и смогла подняться на ступеньку выше, став представителем среднего класса. Ей было жаль, что родители не смогли получить удовольствия от того, чем пользовались они с Льюисом. Они с Ленорой ездили на остров Падре в Мексиканском заливе, а однажды — в Новый Орлеан на масленицу. Смаковали вкусную пищу, наслаждались кантри, к ним были добры соседи и прихожане церкви.

Больше всего Сильвия сожалела о Леноре. Она была таким милым и живым ребенком; казалось, ей уготовано счастье. Сильвия сохранила все ее спортивные призы, сочинения и рисунки. Но теперь вспоминать о Леноре было нелегко.

У Сильвии сжималось сердце при мысли о дочери, и обуревали смешанные чувства — гнев, страх, печаль и безумная родительская любовь.

Сильвия была благодарна судьбе за то, что у них с Льюисом были внуки. Они радовали, стали последней ниточкой, которая связывала их с Ленорой; в них заключался смысл жизни. Сильвия гордилась тем, как они с Льюисом выполняли родительские обязанности. Она экономила по несколько долларов в неделю, чтобы однажды организовать выезд на каникулы. Надеется, что они с мужем проживут достаточно долго, чтобы вырастить Макса и Грейси. Ночью, когда не спится, Сильвия молится за Ленору. Если та когда-нибудь вернется, они примут ее. Она же родной человек, а родные для Сильвии превыше всего.

Когда рыжеволосой Эмме одиноко и грустно, она прибегает к стратегии, которая связывает ее с воспоминаниями из разных десятилетий ее биографии. Всю жизнь, оказываясь в красивых местах, она говорила себе: «Я надежно упакую эти воспоминания, как кладут записки в бутылку, и возьму с собой». Теперь, когда ей трудно, она «раскупоривает бутылку» и делает глоток — путешествия в Йеллоустоунский заповедник или поездки к Тихому океану.

Истории наших долгих отношений с друзьями и родными помогают дарить любовь, которая им нужнее всего сейчас. Я помню, как мой двадцатидвухлетний муж-музыкант распевал «Научи своих детей» и «Зеленая, зеленая трава у дома». Я представляю его отцом новорожденного малыша, директором психиатрической клиники неподалеку от птицефабрики и бегуном, совершающим марафонский забег. Я могу мысленно представить все этапы жизни Джима, этого седовласого мужчины, который разгадывает кроссворды у нас в гостиной. Мы прожили вместе сорок пять лет, и я знаю, отчего он счастлив, что его злит или огорчает. И поэтому могу заставить его рассмеяться или успокоить, если взгрустнется. Мой брат рассказал историю о портном, который хотел нанести визит новому папе римскому. Маленькая община собрала деньги на поездку. Папа был так растроган историей о крохотном приходе и долгом пути этого человека, что дал ему аудиенцию, они долго беседовали. Когда портной вернулся домой, прихожане устроили праздник и стали расспрашивать его о новом папе. А он смог лишь ответить: «Папа римский носит одежду размера 44 средний».

Мы видим мир не таким, какой он есть, а таким, каковы мы сами. Если испытываем гнев и горечь, находим подтверждения враждебности мира, куда бы ни взглянули. Если доверяем людям, находим доказательства их доброты. Чтобы развиваться, нужно постоянно расширять кругозор. В раннем детстве единственный человек, который нам интересен, — мы сами. Позднее, если мы правильно развиваемся, способны по достоинству оценить ценности родных и школьных друзей. Став взрослыми, мы продолжаем развивать способность к состраданию по отношению ко всем, кого встречаем. Если мы любознательны, не пытаемся просто найти подтверждение своим ограниченным взглядам на мир, а, скорее, больше понять про всех и все вокруг. Мы хотим увидеть мир с разных точек зрения. И, глядя на него со стороны, с максимально возможного расстояния, можем испытать благодарность, обрести мудрость и почувствовать, как продолжают жить нравственные ценности, которые мы исповедуем. Это помогает осознать, кто мы такие, что приносит нам успокоение и позволяет поддерживать взаимосвязь с миром.

Время и воображение в том, что касается нравственных ценностей, — прекрасное лекарство для человеческой души.

Однажды летом я посетила церемонию наречения именем годовалой девочки, которая родилась в Небраске у Мохамеда и Тамбу из Сьерра-Леоне. Я исполняла роль почетной матери-покровительницы для малышки Исату и должна была благословить ее. Люди съехались на церемонию из четырех штатов, она проходила в окружном саду, за городом. Мохамед исполнял африканскую музыку, а люди его клана принесли в жертву козленка и угощали мясом всех гостей. Исату играла с остальными детишками под деревьями, наряженная в белое сатиновое платьице.

Когда я покидала церемонию, Мохамед вручил мне орех колы и объяснил, что этого требует ритуал его деревни: орехи колы символизируют любовь, уважение и значимость. Это красновато-коричневый плод размером с каштан. Мохамед сказал, что на вкус он мне не понравится, но я должна его сжевать. Поначалу орех кажется горьким, а затем приобретает сладость, и когда рот очистится, от горечи не останется следа. Так орех колы преподает важный урок: многие вещи кажутся несладкими, пока не проявишь терпение и упорство. Я откусила орех и почувствовала, что мне хочется его выплюнуть. Но Мохамед был прав. Пока я жевала, горечь исчезла, и рот освежился. Сомневаюсь, что в будущем съем много орехов колы, но мне нравится вспоминать о полученном тогда опыте. Время растворяет горечь пережитого и делает жизнь слаще.

Если мы развиваемся, забота начинает распространяться в широком смысле слова на все живые существа. Мы сочувствуем всем, без исключения. Нет больше «мы» и «они». В наших сердцах мы все одинаковы. Моя подруга Линн называет это «всеобъемлющим счастьем». Она может обвести взглядом любое скопление людей и почувствовать благодарность ко всем окружающим. Когда она бродит по горам, среди дикой природы, ее поражают красота и чудеса вокруг. «Я научилась многое отпускать, — призналась она. — Иногда могу принимать неопределенность скорее как дар, а не как нечто такое, чего стоит бояться».

Со временем многие из нас становятся более снисходительными и способными на любовь. Мы можем с нежностью вспомнить времена, когда были молоды и уязвимы перед силами, которые отныне не представляют для нас угрозы. Можем с любовью отнестись к прежним заблудшим и поддержать одинокую, хрупкую, испуганную девочку, которая по-прежнему живет в глубине души. Способны направить эту любовь вовне, на все живое.