Что скрывать очевидное? Для меня, во всяком случае, все лучшее из того, что я придумал или написал, не принадлежит мне. Я перечитываю старый сценарий и искренне удивляюсь – не мог я так писать. Не было во мне ни ума, ни прозорливости, разве что трудолюбие, да и то – гордыня стимулировала.

Но писал же! Про суслика помните? Около пятисот просветленных только мною насчитано.

Значит, зацепил я где-то зоны «общего знания». Видимо, сказалась абсолютная убежденность в том, что то, что происходит вокруг, – только моя вина и заслуга. Что я так хотел, а Господь понял мою задумку и по любви так и сотворил. И творит поныне, возлагая на меня ответственность за дальнейшее развитие событий.

В третьем классе это понимание изменило меня раз и навсегда. В меня ударила молния, когда я возвращался через поле домой из школы.

Да, наверное, это основная причина. Молния. Что-то изменилось в нейронных цепях, и я понял людей в их общей субстанции. А это, в свою очередь, открыло мне невидимую дверь в бездну «общего знания». Скорее всего, люди подсознательно одобрили мое посещение страны их далеких надежд и страхов, разочарований и побед, хрустящий опыт рассекания плоти при первом порезе и влажный блеск окончательного допуска в глазах возлюбленной.

Огромная страна, где на самом низком уровне уже произошло то, что произойдет через секунду в реальности, а на одном из самых высоких Моцарт еще плачет над партитурой «Реквиема»… Там не работают некоторые законы физики, там многое лучше принимать как еще недопонятую истину. По этой стране бродит немало людей. В большинстве случаев это сказочники. Просто им удалось вразумительно, в деталях объяснить Творцу, что именно они хотят увидеть, и по истечении срока биологической оболочки они оказались в собственных сказках. Хотя большинство покинувших земную юдоль скользят цветными тенями вдоль лозы дикого винограда, по стенам старинных замков средневековых баллад; по клепаной обшивке транспортного судна, перевозящего перец и табак в порты обитаемых планет созвездия Лебедя; по привычной изгороди в дальнем конце дачного участка, где жене было не видно, как они с Петровичем за годы цистерну ханки уговорили; по закапанной кровью кованой спинке кровати в номере отеля «Бристоль», прогнутой экстатической конвульсией; по поверхности отливающей огнями новогодних гирлянд елочной игрушки; по огромному куску сахарной мяты с привкусом лакрицы.

Великая страна! По улицам ее городов ходят люди из будущего и с удовольствием вступают в беседу со случайным гостем. От одного сумрачного господина в дорогом костюме я услышал длинную сплетню о злом рокоте на севере, где собирается армада ищущих крови, и о необходимости провести по этому поводу упредительный аудит; от доброго старого доктора я узнал, что мы найдем лекарства от всех болезней, кроме любви, и она погубит нас. Много чего слышал.

И в тех местах есть солидные учреждения, ответственные за выдачу научных озарений, есть ажурные кофейни с элегическими названиями, где вместе с кофе приносят поэтическое вдохновение в форме безе. Мои запросы носят не совсем скромный характер, поэтому я с третьего класса отовариваюсь у дилера на заводской окраине, под желтыми огнями последней остановки трамвая, в полночь. Чтобы, рассчитавшись с призрачным поставщиком днями жизни, вставить в компьютер его флешку с пиратским проходным софтом, открыть портал и, зажмурившись от удовольствия, шагнуть в ослепительное «все» и очнуться уже здесь.

Человеческий рассудок не в состоянии вынести оттуда большую часть увиденного, но и того, что запомнилось, вполне хватает на месяц бесперебойной работы художником в самом серьезном понимании этого слова.

Вот как-то так мне видится схема появления того, под чем мы обычно норовим подписаться, хотя это не принадлежит нам.