22

Кембриджшир, 1997

Я храню вырезки из газет. Не знаю, почему. Само собой, Даг не в курсе – если бы он их обнаружил, пришел бы в ярость. Нам следовало все вычеркнуть из памяти, сделать вид, что мы никоим образом не причастны к той ужасной трагедии. Но было бы неправильно выбросить их. Я думаю, это мой долг перед ней – перед Надей – не забывать, что мне не уйти от наказания и всегда помнить о том, что случилось в тот день. Бедная ее семья. Бедная ее мать. Они так и не узнали правду. А мне нужно было с этим жить – нам всем было нужно. И я спрятала газетные вырезки между страницами одной из книг и закинула ее на верхнюю полку книжного шкафа в нашей спальне. Я никогда не пересматривала их, мне это было ни к чему. Я знала наизусть, все что там было написано.

Но после того как я подслушала телефонный разговор Ханны с Эмили и все прояснилось, я достала книжку – толстый том Джеки Коллинз, который, как я была уверена, не заинтересует ни Дага, ни Ханну, и нашла их там – две свернутые газеты, пожелтевшие от времени. Прошло шестнадцать лет с тех пор, как я в последний раз их читала. Я разгладила первую газету и уже только название заголовка вернуло назад все мучительные эмоции и чувство вины.

Газета Восточной Англии, 25 апреля 1981 года

РАСТЕТ ТРЕВОГА ЗА ЖИЗНЬ ПРОПАВШЕЙ

МЕСТНОЙ ЖЕНЩИНЫ И ЕЕ РЕБЕНКА

У полиции нет новых версий относительно местонахождения 19-летней Нади Фримен, уроженки Бери-Сент-Эдмундса и ее трехнедельной дочери Ланы. Сообщается, что мисс Фримен страдала от комплексного психического расстройства, ее состояние ухудшилось в марте после рождения дочери.

Мать Нади, мисс Джейн Фримен, 56 лет, сказала следующее: «Мы все очень волнуемся за моих дочь и внучку. Они сильно уязвимы. Я хочу, чтобы Надя знала, что мы ее любим и поможем ей, что бы она ни совершила. Я только мечтаю увидеть вновь мою дочь и маленькую внучку. Мы все ужасно беспокоимся».

Полиция призывает всех, кто располагает какой-либо информацией, незамедлительно сообщить ее.

Это высказывание Надиной мамы читать особенно тяжело. Понимая, какую боль она, должно быть, испытывала, учитывая всю неопределенность ситуации. Понимая, что я, по меньшей мере, могла представить ей все факты и таким образом прекратить ее страдания, но только мой эгоизм не позволил мне этого сделать. Мне также тяжело смотреть на фотографию Нади, но я заставляю себя. Это молодое, симпатичное лицо, такое знакомое. Взгляд этих глаз еще преследует меня.

Вторую статью, опубликованную месяцем позже, практически невозможно читать, но я опять-таки заставляю себя. Какой смысл ее прятать? Я в долгу перед Надей, я не должна забывать.

Газета Восточной Англии, 30 мая 1981 года

НАЙДЕНО ТЕЛО ПРОПАВШЕЙ МЕСТНОЙ ЖЕНЩИНЫ

Самоубийство – такое решение вынес судебный следователь по делу 19-летней уроженки Бери-Сент-Эдмундса, Нади Фримен, чье тело было найдено выгульщиками собак две недели назад на пляже в Данвиче. Ранее мисс Фримен была замечена около излюбленного места самоубийц, известного как «Вдовья скала». Последний раз ее видели на расстоянии меньше мили вместе с ее новорожденной дочерью в очень подавленном состоянии. Полиция проводит широкомасштабный поиск тела ее трехнедельной дочери Ланы, но растут опасения, что ребенок мог быть унесен в море. Надя страдала от психического расстройства на момент своего исчезновения.

Вот оно. Мне, конечно же, было известно, что в действительности случилось с Надей и что послужило причиной ее смерти. И теперь, шестнадцать лет спустя, правда должна была вот-вот вырваться наружу. Зачем бы еще понадобилось Ханне заводить дружбу с Эмили Лоусон, как не с целью наказать всех нас за то, что мы сотворили.

23

Лондон, 2017

Мак подбадривающе улыбнулся Кларе с водительского сиденья потрепанного мини-вэна «Форд» транзит.

– Готова? – спросил он.

Когда они повернули за угол, оставив позади Хокстон-сквер и поехали в сторону Олд-стрит, коробки с вещами Люка – его звукозаписями, книжками и одеждой, пережившими пожар, а также несколько предметов мебели, которые Кларе удалось спасти, покатились назад и со всей силы ударились друг о друга. Она не знала, что еще можно было сделать со всем этим. Собственник ее квартиры, обколотый ботоксом русский средних лет, ясно дал понять, что хочет, чтобы Клара как можно быстрее освободила жилье. «Завтра приходят дизайнеры», – сказал он, неодобрительно глядя на нее во время их встречи в квартире, словно ущерб его имуществу был нанесен скорее из-за неосторожности с ее стороны, нежели чем по причине чего-то еще. День был унылым и депрессивным, когда Клара с помощью Мака упаковывала их с Люком пожитки; квартира Мака наиболее удачно подходила для хранения ее вещей, у Зои не было свободного места, и поначалу они не знали, что делать с вещами Люка.

– Давай отвезем их в Саффолк? – предложил Мак. – Роуз с Оливером присмотрят за ними, пока… – Он оборвал себя на полуслове, они переглянулись и отвели глаза. Как и когда закончится этот кошмар – вопрос, который повис между ними воздухе.

– Мне нужно начать искать жилье, – прервала Клара тишину, развернувшись к коробке, в которую укладывала книги.

– Ты знаешь, что можешь оставаться у меня столько, сколько тебе потребуется, – сказал Мак.

Она кивнула.

– Знаю, спасибо!

– Полиция с тобой связывалась?

– Андерсон звонил сегодня. Сказал, что они опрашивают соседей, проверяют камеры наружного наблюдения и тому подобное. Но, честно говоря, все это кажется безнадежным. – Она поднялась, донесла коробку до двери и остановилась, опустив голову. – Не знаю, что делать, – сказала она. – Может, поехать навестить родителей, с другой стороны, мне нужно скоро возвращаться на работу… – Она замолчала. Абсолютно невозможно было думать о будущем, оставляя в стороне вопрос о местонахождении Люка – жизнь в режиме ожидания, бессрочного и мучительного, пока его не найдут.

Когда они медленно продвигались сквозь субботние пробки, Клара скользила невидящим взором по Кингсленд-роуд. Им понадобится пару часов, чтобы добраться до Саффолка; она откинулась, размышляя над событиями последних двух дней. Как только подтвердилось, что ее ключи действительно были взяты из ее сумочки в гостевой комнате Мака, Андерсон не сказал практически ничего, что свидетельствовало бы об их успехах в обнаружении виновного во взломе квартир. Относительно Тома сержант уголовной полиции сохранял молчание.

– Мы занимаемся этой линией расследования, да, – все, что он сказал по существу.

Несмотря на то что Мак врезал в дверь впечатляющее количество новых замков, во сне ее преследовали кошмары, как кто-то пытается проникнуть в квартиру, и с колотящимся сердцем она вскакивала по несколько раз за ночь, чувствуя себя в начале каждого нового дня как никогда разбитой. Когда мини-вэн ехал по Восточному Лондону, ее мысли опять обратились к Эмили. От нее не было вестей уже несколько дней с момента их последней встречи, и Клара все чаще и чаще думала о ней. Что если Эмили вновь исчезла? Нужно ли Кларе рассказать о ней Роуз и Оливеру или следует довериться сестре Люка и подождать, пока она сама не объявится в ближайшем времени? Ее утомленный ум пытался найти ответы, в результате она закрыла глаза и постаралась заснуть.

Авария на трассе означала, что они доберутся до «Ив» не раньше пяти вечера. Закатное солнце освещало соседние поля, и в небе сгустились сумерки, когда они постучали в дверь; Клара дрожала от холода в своем пальто в ожидании, когда им откроют. Через какое-то время они постучали опять, но Роуз и Оливера не было ни слышно, ни видно, и Клара с удивлением посмотрела на Мака.

– Думаешь, они вышли?

Он нахмурился.

– Хотя знали о нашем приезде. Немного странно, не находишь?

Клара обошла дом и приложила руки в стеклу, чтобы заглянуть в окно, но занавески были задернуты. Она постаралась припомнить, видела ли она хоть раз задернутые занавески и поняла, что не видела. Судя по верхним окнам, дом был погружен в полную темноту.

– Мак, – сказала она, – это действительно странно…

И в это же мгновение они уловили звук, идущий из дома, а потом Роуз нервно произнесла:

– Эй, кто там, пожалуйста, ответьте…

– Это мы, Роуз, Мак и Клара, – громко сказал Мак. – С вами все в порядке? – послышалось щелканье щеколды и дверь наконец открылась.

У вышедшей к ним Роуз был такой исхудалый и больной вид, что у Клары перехватило дыхание.

– Что случилось? – с тревогой спросила Клара, охваченная внезапным страхом. – Почему окна занавешены, а дверь заперта на засов? С вами все хорошо?

Роуз странно на нее посмотрела, потом кивнула.

– Да, да, конечно. – Она приоткрыла дверь пошире, выглянула за их спины, быстро проведя глазами слева направо, и добавила: – Вы оба, проходите. Пожалуйста, проходите.

Внутри, даже в потемках, Клара заметила, что дом стал еще более унылым и заброшенным с момента ее последнего визита. Дойдя до кухни, Клара и Мак замялись перед входом, бросая друг на друга нервные взгляды, в то время как Роуз наполнила чайник водой и замерла с ним в руке, безучастно уставившись в пол.

– Роуз, – сказала Клара, приблизившись и мягко высвобождая чайник из ее рук, прежде чем проводить ее до стула, стоявшего около захламленного стола. – Ты уверена, что ты в порядке? Я волнуюсь.

– Волнуешься, милая? – еле слышно спросила Роуз. – Обо мне? Зачем волноваться обо мне? – Она расплакалась, слезы текли по ее лицу, без косметики оно казалось очень бледным. – Это мне следовало бы волноваться о тебе. – Она приложила руку ко рту, как только перестала всхлипывать. – После всего, что с тобой произошло, – она посмотрела на Мака, – с вами обоими. Мне так жаль, мне невероятно жаль.

Клара опустилась с ней рядом на колени и взяла ее за руки.

– Жаль? Ох, Роуз, почему тебе жаль? Ни в чем из случившегося нет твоей вины. Да ее и не может быть, верно?

В эту минуту появился Оливер, за ним по пятам трусила их собака Клеми. Мак сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать Оливера, но тот почти не взглянул в его сторону, словно он никого и ничего не замечал, за исключением своей жены.

– Роуз, – сказал он голосом, преисполненным нежности. – О, дорогая, почему ты плачешь? Не плачь, пожалуйста, не плачь.

Он подошел к Роуз и бережно положил ей руку на плечо. Она пристально посмотрела ему прямо в глаза, что-то происходило между этими двумя, но что – Клара не могла взять в толк, и затем, к ее удивлению, Роуз очень медленно и очень демонстративно убрала его руку со своего плеча и встала. Она оглянулась на мужа, ее лицо выражало холодность и такую невероятную неприязнь, что сердце Клары зашлось в панике. Потом Роуз развернулась и вышла из комнаты, предоставив им троим молча провожать ее взглядом.

Позже, когда они выгружали вещи Люка из минивэна, Клара тихо спросила Мака:

– Что, черт возьми, здесь происходит?

Он покачал головой.

– Не имею ни малейшего представления.

По просьбе Оливера они перетащили коробки и мебель наверх в бывшую спальню Люка. Когда они подошли к его двери, Мак открыл ее и замер.

– Господи, я не заглядывал сюда уже столько лет, – сказал он. Мак добрел до скейтборда, прислоненного к стене, потом поднял глаза на постер с Бисти Бойс над кроватью, поперек него огромными буквами было написано: «Сражайся за свое право на вечеринку!» и грустно улыбнулся. – Мы проводили здесь столько времени, курили и пускали дым в окно, украдкой таскали сюда пиво, обсуждали девчонок. Это место было моим вторым домом.

Мак тяжело опустился на кровать Люка, обхватил голову руками и, к изумлению Клары, его плечи затряслись и он заплакал.

Ошеломленная Клара не могла прийти в себя от увиденного. Она вдруг осознала, что никогда до сих пор не замечала, чтобы Мак плакал, все эти дни с момента исчезновения Люка он неизменно сохранял присутствие духа – в гораздо большей степени, чем она сама. Именно он успокаивал и выслушивал ее, заботился о ней. При мысли, что Маком овладело отчаяние, которого Клара сама так боялась, ее наполнил ужас. Она подошла к нему.

– Мак, – сказала она, – все будет о’кей.

Он вытер лицо и сделал глубокий вдох.

– Со мной все в порядке. Просто находиться здесь, снова видеть его вещи, понимаешь?

Она кивнула и села рядом.

– Мы должны верить, что он к нам вернется, – сказала она, стараясь произносить убедительно слова, которые Мак столько раз говорил ей в утешение. – Нам нужно продолжать жить, стараться сохранять позитивный настрой.

– Клара, – сказал он и взглянул прямо на нее, выражение его лица было таким странным, озабоченным, таким нехарактерным для Мака, что внутри у нее все похолодело.

– Что? – спросила она. – Что такое, Мак?

Какое-то мгновение он не отводил от нее глаз, затем опустил лицо.

– Ничего. Ты права. Нужно сохранять позитивный настрой. – Он взял ее за руку и рывком помог подняться. – Давай покончим с этим.

Когда Роуз вновь вышла к ним, у нее был абсолютно иной вид: она уложила волосы и тщательно нанесла макияж. Войдя в комнату, она улыбнулась, ни словом не упомянув о сцене, которую они наблюдали сегодня.

– Надеюсь, вы останетесь с нами поужинать? – сказала она.

Мак с Кларой переглянулись.

– Роуз, уже поздно, пробки…

Она изменилась в лице.

– Но, может, вы останетесь на ночь? О, пожалуйста, скажите да. Вы меня этим очень порадуете.

– Ну… – Роуз смотрела так умоляюще, что Клара бросила на Мака вопросительный взгляд.

– Конечно, – сказал он, пожимая плечами, – если ты хочешь.

Впервые за весь день лицо Роуз прояснилось, напоминая о ее прежней, обворожительной улыбке.

– О, прекрасно! Мак, ты можешь занять комнату Люка, а ты, Клара, располагайся у Эми, в комнате для гостей.

Помолчав, Клара повернулась к Оливеру и спросила самым невинным тоном:

– Ничего не слышно от Тома?

Он покачал головой.

– Нет. Уже несколько дней, в действительности, хотя это странно. А почему ты спрашиваешь?

Клара посмотрела в сторону.

– Да так, ничего.

Он рассеянно кивнул, момент был упущен, но Клара задавалась вопросом, к чему привело расследование Андерсона, права ли она была в том, что подозревала Тома. Ужасно было думать, что за всеми событиями стоял Том, что человек, повинный в произошедшем, все время находился среди них.

Вечер протекал неторопливо. Они вместе сидели за столом, их непритязательный ужин состоял из сосисок и картофельного пюре, и хотя Клара и Мак изо всех сил старались поддерживать разговор, странная гнетущая атмосфера между Роуз и Оливером сохранялась. Было ощущение, что они затихли в ожидании надвигающейся гибели, и у Мака с Кларой отлегло от сердца, когда Роуз пошла наверх, чтобы пораньше лечь спать, а следом за ней неслышно проследовал Оливер.

Клара и Мак переместились с напитками в гостиную.

– Господи, – сказала Клара, устало откидываясь на диване, – я не представляла, что они в таком паршивом состоянии. – Она тоскливо покачала головой. – Мне так жаль их обоих.

– Да, понимаю. – Мак хмуро кивнул, садясь в кресло напротив нее. – Они ужасно выглядят. Думаешь, они хотя бы нормально питаются? Может, нам стоит организовать для них помощь, не знаю… связаться с их врачом?

Клара утомленно потерла глаза.

– Не могу отделаться от мыслей о Томе. Интересно, где он сейчас, удалось ли уже полиции поговорить с ним. Я сегодня звонила Андерсону, но он не подходит к телефону.

– Ты правда думаешь, что Том как-то замешан? – с сомнением в голосе спросил Мак – Кажется…

– Да, – решительно проговорила она, – думаю.

Воцарилась тишина, каждый был погружен в свои мысли. В камине потрескивал огонь, разведенный Оливером, – неприятное напоминание о том, что произошло у нее дома три дня назад. Даже Клеми выглядела сегодня нервной, без устали нарезала круги по комнате, навострив уши, как будто старалась привлечь их внимание к чему-то, что было скрыто от их слуха.

В конце концов Мак осторожно спросил:

– Что ты чувствуешь после рассказа Элисон?

Она вздохнула.

– Честно говоря, это заставило меня задуматься о том, что еще было у него на уме, о чем я даже не подозревала. Что напомнило мне… – добавила она, вставая. – Помнишь фотографию девушки, которую я нашла в шкафу для файлов у Люка?

– Да. Не знаешь, кто бы это мог быть?

Клара помотала головой.

– Нет, как-то руки не доходили заняться этим. Подожди, смогу ли я ее найти.

Когда Клара поднялась в бывшую спальню Люка, она сразу подошла к шкафу для файлов, который они с Маком втиснули сегодня в угол комнаты; на его крыше балансировали две сумки с вещами Люка. Она порылась в его бумагах, прежде чем найти конверт из манильской бумаги. Вернувшись в гостиную, она достала из конверта фотографии и передала одну из них Маку.

– Интересно, кто это, – сказал он, когда они оба уставились на красивое лицо незнакомки.

– Наверняка он и с ней трахался, – ответила Клара. – То есть, а какие еще могут быть варианты, ты как считаешь?

– Я бы сказал, она выглядит слишком молодо, хотя…

Их прервал шум с улицы. Клэми села, на загривке у нее вздыбилась шерсть, и она низко протяжно зарычала. У Клары перехватило дыхание от испуга. И снова с улицы донесся шум, потом они услышали, как кто-то хлопнул дверцей автомобиля.

– Что это было? – встревоженно спросила Клара.

Они молча сидели и прислушивались, их глаза округлились, когда под чьими-то ногами захрустел гравий за домом и потом кто-то с силой забарабанил в дверь. Они посмотрели друг на друга.

– Половина одиннадцатого, – сказал Мак. – Какого черта, кого еще там принесло в это время?

Послышался звук вставляемого в замочную скважину ключа, кто-то выругался и потом произнес:

– Мам, пап? Зачем вы закрылись на засов?

– Это Том! – сказала Клара, вновь испытав укол страха, в то время, как Клэми продолжала рычать.

Стук в дверь усилился.

– Мам, что происходит? Откройте мне.

Страх сдавил Кларе грудь. Что он здесь делает? Ему известно, что она проинформировала полицию на его счет? Он пришел, чтобы причинить вред Роуз и Оливеру? Когда Мак встал, Клара протянула руку, чтобы остановить его.

– Подожди, – сказала она. – А если он…

– Я не могу допустить, чтобы он там стоял и барабанил в дверь.

Клара проследовала за Маком в прихожую, наблюдая за тем, как он отодвигал засовы. Когда Мак открыл дверь, Том с удивлением уставился на них.

– Мак, Клара? А вы что здесь делаете?

– Мы привезли вещи Люка, уцелевшие после пожара, и оставили их наверху, – ответила Клара, ее сердце все еще колотилось от страха.

Он рассеянно кивнул.

– Точно, пожар, да, господи, ты в порядке? Я поверить не мог, когда услышал…

– Да-да, я в порядке. Спасибо! – ответила Клара. Она постаралась изобразить улыбку, но она тут же сошла с ее губ.

Никто не сдвинулся с места. Том смотрел мимо них.

– Где мои родители?

– Пошли спать, – ответил ему Мак. – Они попросили нас остаться на ночь. Знаешь, приятель, их состояние не очень… Нам бы не хотелось неприятностей.

Том уставился на него.

– Неприятностей? О чем ты говоришь? Слушай, у меня был тяжелый день. Меня только что три часа допрашивал какой-то хренов коп, и мне нужно выпить. – Отстранив их обоих, Том устремился на кухню. Они пошли за ним, наблюдая, как он достает бутылку из винного шкафа. Том наполнил стакан и осушил его, тут же наполнил новый, пристально глядя на Клару поверх очков.

Клара и Мак переглянулись.

– Том, что ты здесь делаешь? – повторил свой вопрос Мак.

Том испытующе посмотрел на него.

– Ну, тебя это ровным счетом никак не касается, Мак, я пришел поговорить со своими родителями.

В нем было что-то воинственное, неистовое, чего она раньше не замечала. Клара вспомнила, что Мак рассказывал, как Том, уже юноша, тронулся рассудком, и сейчас она впервые увидела, что он может быть порой неуравновешенным и непредсказуемым.

– Они уже спят, – сказала ему Клара.

Не сводя с нее глаз, Том осушил второй стакан.

– Думаешь? Неужели, Клара? Ну, может, мать твою, настало время проснуться? – Он грохнул стаканом о стол и пошел в прихожую. Стараясь говорить громче, он задрал голову и прокричал около лестницы: – Мам? Пап? Просыпайтесь, петушок пропел давно!

Клара побежала за ним, схватила за руку и взмолилась:

– Том! Что ты делаешь?

– То, что мне следовало бы давно сделать, – ответил он. Снова повысив голос, он прокричал. – Спускайтесь сейчас же! Пора просыпаться! – Он посмотрел на Клару и пробормотал: – Нам всем, на хрен, пора проснуться!

Не произнеся больше не слова, он размашистым шагом направился в гостиную и плюхнулся на диван, сел как вкопанный и мрачно уставился в одну точку.

Клара с ужасом наблюдала за ним. Стоит ли ей позвонить в полицию? Поглядывая на Мака, она, не спеша, стала продвигаться в сторону прихожей, где на перилах болталась ее сумочка. Если ей удастся незаметно от Тома вытащить из сумочки телефон, она сможет отойти в уголок, где ее не будет слышно, и набрать номер экстренной помощи 999. Сама того не замечая, Клара уронила на пол фотографию, которую держала в руке.

Но прежде, чем ей удалось улизнуть, Том нагнулся и поднял снимок.

– Что это? – спросил он.

Она остановилась на полпути.

– Ничего. Просто фотография, которую я нашла у Люка, – сказала она нервно. – Я не знаю, кто это. Я ее обнаружила в…

Том удивленно нахмурил брови и с любопытством посмотрел на нее.

– Ты не знаешь, кто это? Что ты говоришь… Это, конечно же, Эмили, моя сестра Эмили.

Повисла гробовая тишина. И потом Клара и Мак в один голос воскликнули: «Что?»

– Моя сестра. – Он взглянул на снимок. – Я не знал, что у Люка было ее фото, думал, мои драгоценные родители полностью уничтожили все следы Эмили. Как-никак, люди вытворяют всякую безумную хрень, если их мучает совесть.

Но Клара не слушала его.

– Эмили? Это вот Эмили?

Том озадаченно посмотрел на их удивленные лица.

– Ну да. Конечно, это она. Почему вы спрашиваете? А кто это по-вашему?

– Но я встречалась с Эмили, – сообщила Клара, от волнения она говорила на повышенных тонах. – Это не…

– Ты встречалась..? – Он уставился на нее. – Нет, это не так. Она исчезла почти двадцать лет назад. Как ты вообще могла с ней встречаться?

Клара обернулась в сторону Мака, но заметила, что он искал что-то в своей сумке.

– Мне написал кто-то от имени Эмили, – сказала она, вновь обращаясь к Тому. – Мы договорились о встрече в баре, она была у меня дома. Но если на снимке Эмили, то с кем я общалась?

Они уставились друг на друга.

– Клара? – Мак достал свой ноутбук и включил его. Он подошел к ним с компьютером. – Это с ней ты встречалась, не так ли?

Клара посмотрела на экран и увидела фотографию Эмили, точнее той женщины, которая себя за нее выдавала. Снимок был не очень резким, она была запечатлена в профиль в толпе людей.

– Откуда он у тебя? – спросила Клара Мака.

Румянец залил лицо Мака и он отвел глаза.

– Я ее сфотографировал. Когда ты собиралась на встречу с ней в баре в тот первый раз… – Он поймал ее удивленный взгляд. – Я волновался, – сказал он, защищаясь, – понимал, ты была против, чтобы я пошел вместе с тобой, но я хотел удостовериться, что это не ловушка, что ты не встречаешься с кем-то, кто представляет опасность. Я ждал в соседнем с баром подъезде чуть дальше по улице, и когда вы расстались, я проследил за ней, чтобы выяснить, куда она направится. Мне все казалось очень подозрительным.

Ее глаза расширились.

– Так это тебя я видела той ночью! Я думала, мне это померещилось. – Клара посмотрела на снимок. – До какого места ты дошел за ней?

– До станции метро Шордич. Как обычно, на шее у меня болталась моя Лейка. Когда она покупала билетик, я сделал снимок, но она обернулась и засекла меня. Тогда я с нахальным видом пошел дальше, сел в метро и поехал домой.

Клара в ужасе уставилась на него.

– Какой фотоаппарат ты только что назвал?

– Лейка, которая…

– Которая пропала из твоей квартиры?

– Да.

– Она могла той ночью выследить, где ты живешь?

Он задумался.

– Мне кажется, я ее не видел, но это был час пик, народу тьма тьмущая.

– Значит, есть такая вероятность, что она шла за тобой. Она могла позже забраться в квартиру и стащить Лейку, понимая, что в фотоаппарате сохранен ее снимок.

Мак посмотрел на нее.

– Да, наверное, – сказал он.

– Тогда, если эта женщина не Эмили, – сказала Клара, – то кто, черт побери, она? С кем я встречалась?

Том все еще вглядывался в фотографию на экране ноутбука.

– Я ее знаю, – сказал он. – Я знаю эту женщину.

Мак и Клара развернулись в его сторону и внимательно на него посмотрели.

– Я с ней встречался, когда сдавал квалификационный экзамен в Манчестере, около – дайте вспомнить – десяти лет назад или вроде того. Ее зовут Ханна. – Он недоуменно покачал головой. – Но я не понимаю. Зачем ей выдавать себя за мою сестру?

– Как ты с ней познакомился? – спросил Мак.

– Она ответила на объявление по аренде комнаты в доме, где я жил. Я сдал комнату кому-то другому, слава богу, но после этого она стала повсюду попадаться мне на глаза. Куда бы я ни шел – в супермаркет, паб или спортклуб, не важно – я обязательно сталкивался с ней. Я мог обернуться и увидеть, как она пялится на меня. Но стоило мне приблизиться к ней, она сразу же уходила. Это было чертовски странно. А потом, внезапно, она исчезла. Ушла в никуда и больше я ее не видел.

Клара озадаченно слушала его.

– Но кто она такая? Все это не имеет никакого смысла.

В этот момент на лестнице послышались шаги, и в комнату вошли Роуз и Оливер в своих халатах, немного помятые и заторможенные после сна.

– Что здесь происходит? – спросил Оливер. Он удивился, увидев своего сына. – Том? Что ты здесь делаешь?

Клара взглянула на Тома, потом сказала, обращаясь с Роуз и Оливеру:

– Здесь происходит что-то очень странное.

Роуз поднесла руку ко рту.

– Что? – спросила она нервно. – Что такое?

– Я нашла этот снимок дома, – сказала Клара, передавая его Роуз. – Я подумала, что это может быть кто-то… ну, как бы там ни было, я не знала, кто это.

Было заметно, как Роуз вздрогнула при виде фотографии.

– Эмили, – прошептала она с болью в лице.

Оливер приблизился к ней и встал рядом, они с молчаливой тоской смотрели на дочь.

– Дело в том, – сказала Клара, – что после обращения по телевидению со мной вышел на связь кто-то, выдававший себя за Эмили.

Они пронзили ее взглядом.

– Что? – еле слышно проговорил Оливер.

– Мы встретились… и через какое-то время я наткнулась на эту фотографию в шкафу Люка с файлами, не подозревая, что девушка на ней и есть настоящая Эмили.

Роуз и Оливер сильно побледнели.

– Как она выглядела, эта женщина? – чуть ли не прошептала Роуз.

– Вот, – сказал Мак. – У меня есть ее фотография. – Он передал им свой ноутбук, и они надолго уставились в экран.

Роуз затряслась всем телом, не в силах с собой сладить.

– Ох, – сказала она. – Боже милостивый, Оливер.

– Вы ее знаете? – потребовал ответа Том.

Помолчав, Оливер произнес:

– Да. Мы ее знаем.

Роуз почти закричала.

– Оливер, – умоляла она. – Нет! Ты меня слышишь? Не смей!

Все стояли, разинув рты, в то время как Оливер тяжело опустился в кресло. В руках он все еще держал ноутбук. В итоге он вздохнул и проговорил:

– Хватит, Роуз, пора перестать.

Они бесконечно долго смотрели друг на друга, пока, наконец, Оливер не повернулся вновь к Тому.

– Эта женщину зовут Ханна Дженнингс, – сказал он негромко. – Она моя дочь.