Глава 8
Как только вышел в коридор, подумал, как сказал Дирк. Фара сразу откликнулась в чате.
– Привет. Что хотел?
– Поработать в мастерской.
– Извини, сейчас я занята с дроидами.
– Я хотел сам поработать.
– Хорошо, даю тебе на сегодня допуск, только, пожалуйста, кроме верстака ничего не трогай.
– Спасибочки, ты прелесть! Целую.
– Совсем охренел?
– Прости, привычка. Жму руку. Кланяюсь.
Она отключила связь. Ладно, не очень-то и надо, меня вон немочки позвали кататься на лыжах. В столовке! Если это то, о чём я думаю…
Гм, я напрасно об этом думаю. Вой всё-таки в чём-то прав, земную мою жизнь безупречной никак не назовёшь. И… вот с чего он это взял? Не может быть, чтоб робокапсула не сделала анализы, хотя бы самые простые. Хотя простые, вроде бы, и ни к чему.
Ладно, просто не время об этом думать сейчас, мне предстоит работа. Искин услужливо довёл меня до цели, предупредительно открыл передо мною двери и напомнил: «У вас допуск на 2 часа, для продления нужно будет сделать запрос старшему технику».
– Замечательно! – пропел я Буханке, направляясь к верстаку.
Протянул руки в отверстия, сосредоточился. Та-а-ак. Начнём с трусов, понятно, что женских. Слава богу, есть, что вспомнить. У Наташки, секретарши Павла, кружевные трусики с прикольным узором из зайчиков.
Прикинул примерный размер девчачьих поп, форму. Задал поиск материала – тонкая, прочная, эластичная нить. Теперь берём спицы, мысленно, конечно. Та-а-ак, и начинаем учить Буханку вязать, как когда-то мне показывала мама. Схватывает прям на лету! Теперь расчёт количества материалов и времени. Запустить.
Уже готово? Так давай сюда! На одной из ячеек над верстаком появилась надпись «результат». Протянул руку, достал, что получилось, вынул руку из рабочей зоны – в горсти был зажат упругий комок. Развернул – ну, сам бы носил, да пол не позволяет! Пока в карман их и повтор для Марты, а те будут для Хелен.
Ещё бы парочку. Припомним, что носила Ира, глаза б её бесстыжие забыть совсем. Ну, глаза как раз мне ни к чему, а вот бельё я ей недавно дарил классное. Ну и что с того, что с рубашечкой – работать же не мне. Модификация процедуры… вот и всё. Запускаем. Две минуты! Буханка, ты просто супер!
– Спасибо, я знаю, – ответил искин.
Знает она! Впрочем, имеет право. Что ещё забыл? А! Упаковочку подаркам. У искина как будто всё было под рукой. Ещё что-то…
Точно! Зубную щётку! С ней провозился целую минуту. Зубную пасту оставил на потом, пока не решился. Лучше попробуем научить девушку готовить. Задаём поиск материала…
Вот тут я намучился. Как объяснить этой космической скороварке, что такое картошка? Или говядина? Копец тупая! Ладненько, не будем усложнять, начнём по-холостяцки с дошика.
Та-а-ак, что там главное? Конечно, усилитель вкуса. Вроде бы, делают из сои. Нет, тут тупик. Ну-ка, припомним пачку лапши и попросим искинт отскринить картинку. Теперь читаем состав. Блин, как всё мутно! Фиговый скрин.
– Фиговая память, – отозвалась Буханка.
– Сам знаю, – огрызаюсь мысленно и пытаюсь разобраться.
Ага, крахмал она должна знать. Точно знает! Хм. Давай-ка и дальше по химии. Соль? Ну, конечно! Сахар? Запросто! Жиры? Есть контакт. Белки и витамины – это аминокислоты? Точно.
– Вы захотели кушать? Пройдите в столовую, – на полном серьёзе отреагировала искин.
Чисто по-женски – не жри, где попало. А прикольно получается – искусственный интеллект женского рода, Буханка же!
– У меня нет рода, – отозвался искин, – приём пищи вне столовой не рекомендован по санитарно-гигиеническим причинам.
– Попробовать-то можно?! – я возмутился.
Буханка зависла на целую секунду!
Наконец, она вкрадчиво подала голосок. – Вы желаете откалибровать вещества по вкусу?
– Желаю! – опрометчиво заявляю в ответ.
– Спасибо, – неизвестно за что поблагодарила меня Буханка. – Не беспокойтесь. Вредные или опасные вещества я исключаю. Налить для храбрости?
– Чего? – я обалдел.
– Сорока-процентный раствор этилового спирта.
– Не нужно, – вот честно – было совсем не смешно.
– Тогда оближите указательный палец левой руки.
– За-зачем? – понимаю, что немного ранее я не обалдел – так, слегка удивился.
– На его поверхность нанесена первая проба.
Ну, раз так, то отчего ж? Вынул руку, сунул палец в рот…
– Оююю зез ать ука-а-а!!! – уж так у меня получилось прокомментировать напалм, заливший рот и губы.
Невнятно, но зато во всё горло. – Оы!!!
На стенке над верстаком появилась дверца с надписью «вода». Правой достал стакан, вытащил, осушил в два глотка. И так ещё пять раз. Уф!
– Желаете продолжить? – спросила Буханка, как ни в чём ни бывало.
Я молча вытаскиваю из ячейки стаканы с водой и расставляю аккуратно на верстаке.
– Желаю, – ну, не привык я отступать. – Давай с последней ноты, но раз в сто слабее.
– Хорошо, произведена корректировка чувствительности. Пожалуйста, во время проб комментируйте вкус в соответствии с принятыми названиями вкусов. Готовы?
– Угу.
– Тогда соси, не стой столбом, – в голосе Буханки послышались явно издевательские нотки.
Она нарочно выбрала такую формулировку! – Сука!
– Я знаю. Прокомментируйте вкус.
– Солёный с острым.
– Верните руку в рабочую зону, – да она раскомандовалась!
Вот все они такие – даже искусственные и виртуальные. – Ладно.
* * *
Некоторое время спустя я спросил. – Ой! Продлевать допуск не пора?
– Незачем, – как отмахнулась искин. – Вашему эксперименту присвоен временный высший уровень значимости.
– Временный? – вот всё мне нужно уточнять.
– Да. Пока по запросу кого-нибудь из команды он не будет снят Кэпом. Но это вряд ли.
– Вряд ли снимет? – мне опять неймётся.
– Вряд ли кто-нибудь оспорит, – она точно ухмыльнулась, я уверен. – Кто ж еще, мало, что согласится на такое, просто додумается до подобного?
– Хм, а награда мне положена? – перехожу к конструктиву.
– Привилегия. До окончания эксперимента вы можете указывать вкусовые предпочтения из откалиброванного набора соединений. – Просто музыкой прозвучал в голове ответ. Привилегия – значит, только мне. – Только мне можно?
– До окончания эксперимента остальным членам команды лишь по вашему личному запросу.
Ради такого стоило помучаться – Вой может вешаться, гадёныш!
– А после окончания? – интересуюсь чисто теоретически – «есть у революции начало, нет у революции конца!»
– Окончание эксперимента могут утвердить Кэп или Чиф по вашему личному запросу, – ну, как я и хотел.
– Желаете продолжить эксперимент или отложить? Подходит время приёма пищи, – напомнила Буханка.
– Продолжим завтра, моя прелесть! – я вынул из верстака обе руки.
– Приятного аппетита, Сёма, – томно проворковала Буханка.
Да я ей нравлюсь!
* * *
На ужин я опоздал, в столовке уже было полно народу. Я кивнул и улыбнулся истребителям, не заметил угрюмого Воя с парой штурмовиков. Свободный столик нашёлся лишь рядом с Максом. Я откинул крышку и нарочито вслух произнёс, – картофельное пюре с сухариками, пожалуйста.
Моя зажигательная речь имела потрясающий успех – на меня все оглянулись, как на привидение. Я в потрясенной тишине вынул из ячейки тарелку с картошкой и безучастно приступил к трапезе.
– Ашизеть, – шёпотом произнёс Макс по-русски, когда все с виду равнодушно отвернулись.
– А я Сёма, – говорю для поддержания беседы.
– Я знаю. – Он улыбнулся. – Вот ты жжёшь! Даже мне завидно.
– Почему даже? – я насторожился.
– Потом узнаешь, не хочу хвастаться, – он скромненько потупился, – я ж программист.
– Программист? Вот здесь? – я не поверил. – Тут же искин!
– Угу, блин, самому смешно, – он улыбался всё загадочней.
– А что ты здесь делаешь? – мне интересно.
– Хулиганю, – он пожал плечами.
– И тебе за это платят? – мне тоже весело.
– Да, притом весьма неплохо, – Макс снова улыбнулся. – Сделай мне картошки, пожалуйста! А я тебе скину любую обучалку на выбор.
– Обучалку? – я не понял.
Но картошки парню заказал, не жалко. Он принял угощение и, благодарно на меня поглядывая, пустился в объяснения. Искин никого ничему не учит – по её мнению, для этого существуют нейросети и базы знаний, а то, что они кому-то не положены, значит, что и учить их незачем.
Однако есть ещё бортовые киберсистемы «зашитые» в полётные скафандры и их повседневные аналоги. Они коннектятся с искином, но рассчитаны, прежде всего, на автономную работу, например в бою, в условиях применения противником «умного оружия» для перехвата или отключения управления.
В них-то и грузятся приложения, которые Макс создаёт на базе машинных языков древних дроидов – в новые модели создатели пихают искины, чтоб их можно было прокачивать далее.
– За чёртовы кредиты у этих жлобов, – прокомментировал Макс, – мы и без них справляемся.
Кроме программного оснащения дроидов, он создаёт обучающие программы. Например, лингвистику – французский, немецкий, русский, английский, шведский для немцев, шведок…
– А язык Фары? – вырвалось у меня.
– Она не обращалась, поэтому у меня нет ни малейшей базы, – грустно признался Макс, – ей ни к чему, она сама как-то справляется – легко общается по-шведски и по-французски. А остальные ей не нужны – она же в космос почти не выходит.
– Жаль.
– Не грусти, может быть, сам выучишь как-нибудь, – это было явная провокация, но я сказал со вздохом, – может быть. Тогда давай немецкий.
– Договорились, приходи со своим полётным скафом, – Макс деловито кивнул.
Поев, народ не спешил расходиться. Когда все поужинали и закрыли ячейки «кормушек», прямо из палубы выросли удобные кресла. Экипаж расселся, мы с Максом устроились рядом.
– Кино, не бойся, в этот раз настоящее, – пояснил он.
Переборка напротив нас будто растаяла, открылась звёздная панорама. Проявились символы, внизу побежала строчка перевода. Панорама оказалась ненастоящей, это была заставка кинофирмы.
Сам фильм я бы настоящим не назвал, голимое мыло. Какие-то четырёхрукие чешуйчатые уродцы ловко скакали на хвостах и допрыгались, конечно. Украли наследника владельца корпорации, синекожего мальца с огромными миндалевидными глазами без зрачков, или со зрачком во всю радужку, почти без носа и без губ, зато с большущим лобешником – на нём пульсировали трогательные жилки.
Большую часть картины заняли космические баталии, космические виды планет и станций, а в финале показали эпическое изничтожение с воздуха болотного гнездовья негодяев.
И, само собой, возвращение мальца папаше, отличающегося от него только ростом. Да и то не очень-то отличающегося. Впрочем, посмотрел я картину с интересом.
