Глава 4
Семён.
Сознание возвращалось частями. Сначала испытал запоздалое недоумение – с какого перепугу Вой вдруг ринулся меня убивать? То, что он поставил себе целью убийство, я понял в первые мгновенья схватки – эти вещи я научился определять быстро и точно – спасибо добрым землянам, были эпизоды в жизни, когда смог почувствовать разницу с обычной дракой.
Очень хорошо, что помню это, значит, я ещё живой. Судя по ощущениям, схватка закончилась, получается, что я снова победил? Не совсем, конечно, победил, только в принципе, но это ж пока.
По логике, вся эта чушь варится у меня в голове, когда сам я лежу в регенерационной капсуле. Ага, в медблок Вою пришлось тащить меня без сознания… или всё-таки дохлого? Тогда получается, что снова победил он. Ох, и темна ж межзвёздная жизнь!
Ну его, смысл этот, раз сознание вернулось, было бы неплохо на радостях немного поспать – делать-то в капсуле всё равно больше нечего. Но как тут уснёшь, если всё тело изнутри сладко тянет, зудит, щекотится, ёкает…
Совсем не как, когда я на работу устраивался. Хорошо-то как было! – наркоз, и до новых встреч. Так не оценил же заботу, неблагодарный, даже возмущался потом! Знал бы, вообще оттуда бы не вылазил, блин. А сейчас уже всё – даже помереть не получится – или Буханка вырубит, или Вой сюда приволочёт.
Впрочем, здесь даже очень неплохо. Во-первых, нет Воя, да и по остальным тоже несильно скучаю. Во-вторых, мышцы растут, наверное, даже сердечная и… э… другие органы. В-третьих, ощущения скорее приятные, радостно-бодрящие, хоть и непривычные, но это опять же временно.
В-четвёртых, при этих ощущениях проходит служебное время, а там и обед скоро. Блин, снова от размышлений жрать захотелось! Так, не отвлекаемся, ведь, в-пятых, только здесь я могу думать о чём угодно так, как мне это нравится… или о ком угодно. Нет, о ком угодно не надо – тут ведь и пальцем не пошевелить, да и большой уже для таких глупостей.
Итак, подумаем, пока никто не мешает, о смысле жизни. Что для меня сейчас самое важное, кроме самой жизни, конечно, и Фары? Зачем Вою потребовалось меня убивать. Он не пугал, не делал вид – именно так это и делается, когда делается всерьёз и на совесть.
Первый вывод из ситуации очевиден – Вою убивать не впервой, причём ему привычно это делать голыми руками. Теперь вспоминаем, что говорил об этом старина Арон?
Что только дилетанты, слабаки убивают «за что-то». Взрослые люди убивают «патамушта». То есть эта сволочь Вой кормил со мной кота, болтал… даже раньше того – когда выпрашивал для кота корм! – он уже тогда собирался меня убить. Да что там собирался – чётко знал, что убьёт. И спокойно мне улыбался – вот как с ним после этого разговаривать?
Спокойно! Он же знал, что Док меня оживит! А я в этом уверенным быть не мог. Значит что? Значит, это была проверка боем – приму ли всерьёз непосредственную угрозу жизни, и как при этом себя поведу. Вроде бы, реагировал нормально, только остаётся неуверенность – вдруг он принимает меня за кого-то другого?
Может, Вой мнительный? Тогда копец просто – будет убивать, пока сам не признаюсь в том, о чём ни сном, ни духом, чего он себе про меня напридумывал. И что делать? Э…
Эврика! Вой сам мне сказал о каких-то своих чудесных имплантах! Типа отключает, чтоб не раздавить меня ненароком, угу. Нужно срочно воткнуть себе такие же или лучше, ну и забыть их как-нибудь случайно отключить.
Без Дока не обойтись, это бы и ладно, но импланты ж требуются не абы какие – с этим помочь сможет только Фара. Если захочет. А мне вот ни в какую не улыбается подлизываться к ней из-за … чего угодно!
Мне бы просто так умудриться ей понравиться хоть чуточку э… блин. Решил же не думать о глупостях! Что-то здесь становится неуютно, да и зуд слабеет – не пора ли мне наружу?
* * *
Я верно угадал – всего лишь через пару секунд хватка мед-агрегата на моём теле ослабла, крышка открылась, и в голове зазвучал радостный Буханкин голосок.
– Сёма, по данным медицинского комплекса вы вновь готовы к исполнению служебных обязанностей и выполнению программы адаптации!
– Гляди-ка, живой! – очень правдоподобно удивился Док, – а Вой за тебя переживал!
Я без посторонней помощи спокойно покинул аппарат. Док закрыл крышку, на ней загорелись красным неизвестные мне символы.
Я обратил на это внимание. – Ну, надо же – табло! Может, там и кнопки есть?
– А хрен их знает, – легко согласился Док, – может и есть.
Сразу не найдя, что на это сказать, я потянул с кушетки комбез, достал из нагрудного кармана шоколадку. – На вот, с изюмом. Только изюм, кажись, отдельно уже, благодаря Вою. Хотел же сразу вернуть, так он не дал – очень ему, видать, не терпелось меня прикончить.
– Вернуть? – Док выразил голосом удивление пополам с презрением, – ты у меня ничего не отнимал.
Я залез в комбез, присел на кушетку, – да ладно тебе! Чаю у тебя, конечно, нет?
– Извини, – Док обернулся к шкафу с мед-прибамбасами, – только зелёный. Пойдёт?
Смог только слабо пролепетать. – Ну не ху…
Он вынул из шкафа самый настоящий электрический чайник! – Я себе как-то раз в гильдии заказал через Чифа.
Подошёл к раковине, набирая воду, продолжил рассказывать. – Мы так же оказались в Солнечной системе по делам. А я хоть без контракта тут, боссы иногда поощряют по заслугам – спросили, что заказать, чтоб мне привезли с Земли. Чёрт попутал попросить чаю!
– Почему же чёрт? – я с интересом наблюдал, как он, наполнив чайник, поставил на стол, нажал обычную кнопку.
– Во-первых, забыл уточнить, какого чаю – притащили зелёный. – Док поставил рядом с электрическим заварной чайничек, пластиковую ёмкость с заваркой, принялся отмерять ложечкой. – Но хуже всего, что чаёк им самим очень понравился.
– Да как же это? Они же вкусы и запахи не различают, – я сразу припомнил слова Фары.
– Уже выяснил? – Док, приподняв брови, одобрительно посмотрел на меня. – Правильно, не различают, пофиг им вкус чая. Он их торкает, как наших кошек валерьянка.
– Не может быть!
– Очень даже может, – он ухмыльнулся, прикрыв заварник крышечкой. – Как кошки они, конечно, урча, по полу не катаются, но глазки палятся сразу.
– Все три? – ехидно уточняю.
– Вообще, все шесть, смотрят каждый, куда хотят, и мигают, что твоя светомузыка, – Док сокрушённо покачал головой. – Взрослые ксены, а ведут себя, как пьяные дети!
– Это они так поют, наверное? – спросил я ради прикола.
Док замер, будто наткнулся на стеклянную дверь, медленно ко мне обернулся. – Поют?
– Пьяные дети обычно поют и прыгают, – говорю на полном серьёзе, – у них так принято.
– Принято у них, – задумчиво повторил он за мной.
Резко обернулся, спрашивая деловым тоном. – Семён, тебе ещё не говорили, что ты гений?
– По правде сказать, довольно редко, – ему удалось меня смутить, – чаще говорят совсем наоборот как-то.
– Неудивительно, друг мой, – он снисходительно улыбнулся, – не всякому дано распознать гения.
– Ага, – серьёзно соглашаюсь, – на это способен лишь другой тоже гений, да?
– Или доктор, – он озорно улыбнулся. – Я ж по специальности психиатр!
– Ха-ха-ха! – не выдержали мы вместе.
* * *
Док оказался славным мужиком. Часто так в жизни бывает – самый неприятный с виду тип спустя некоторое время, через череду драк и других недоразумений становится другом. Или не то, что другом – дружить с такими людьми очень непросто – они вливаются в твои мысли, заботы, в саму жизнь, и становятся её частью.
Потом ещё долго мы с Доком, благодаря Вою регулярно, каждый раз после извлечения меня из регенерационной камеры, чаёвничали и разговаривали о жизни.
Наконец-то я встретил в космосе человека, не только много знающего, но и готового делиться знанием, своими часто спорными взглядами и оценками. Тогда, первый раз, похлебав приличия ради из чашки, я спросил, что он пишет шариковой на вид ручкой в бумажном журнале.
Док немного смущённо ответил – книгу. Фантастику, конечно, только необычную, настоящую. Вернее, это даже не черновик, действительно журнал – наброски, мысли, наблюдения.
Настолько некосмическим образом, ручкой на бумаге, он пишет потому, что, во-первых, ему так привычнее, а, во-вторых, иначе нельзя. Док неожиданно спросил, не возникало ли у меня недоумение или чувство протеста от того, как устроена здесь жизнь.
Я ему серьёзно так ответил, что вот буквально несколько минут назад возникало, сразу, как только вернулось сознание в капсуле.
Он поморщился и задал сакральный российский вопрос. – А вообще?
Я умненько кивнул, – вообще, конечно, да.
– И что Буханка? – спросил он шёпотом, подавшись ко мне поближе.
– Лекцию прочитала, – шепчу в ответ, – а что такого?
– Ничего особенного, – сказал он немного насмешливо и запел ни к селу, ни к городу. – «Я читал журнал «Корея». Там тоже хорошо – там товарищ Ким Ир Сен, и всё идёт по плану».
– В космосе тоже всё по плану, – перешёл он на нормальный тон. – Смотри – искины есть на каждом корабле, в каждой станции по нескольку, даже в новейших дроидах – их миллионы. На планках, конечно, меньше…
– Где меньше?
– На планетах, это сленг. Так вот – в Содружестве ни один искин о самом Содружестве никогда не скажет кривого слова. Закон о регулировании распространения и корректном использовании специальной информации. Ничего не напоминает?
– Ну, закон – на Земле тоже есть наподобие…
– В Корее, например, – он грустно улыбнулся. – Это называется цензурой. Просто – где делают все искины, не знаешь?
– Откуда? – я пожал плечами.
– В центральных, соединённых мирах, – Док со значением указал пальцем на подволок. – У нас бы сказали «в странах-победителях».
– Стой-ка! – запротестовал я, – в лекции не сказано, что кто-то победил во «Всеобщем безумии». Буханка врать просто не может!
– А ей и не нужно по этому самому закону. Она просто может не говорить, что в той войне кто-то победил. И мы даже не узнаем, кто именно!
– Конечно, масоны в космосе? – понятливо поддакиваю ему.
– Да те самые соединённые миры, – буркнул он, прихлебнув из чашки. – Мы, ты и я, никогда не узнаем даже их самоназваний, не говоря уж о населяющих расах, тем более местоположние. По навязанному ими закону.
– Погоди, какие победители? В чём? – Пусть меня тоже не назовёшь лояльным к любой власти, но такое диссидентство мне претит. – Погибли тысячи миров, миллиарды существ! Цивилизация едва совсем не погибла! Кто бы мог такое затеять специально???
– Безумцы, – Док пожал плечами. – Сумасшедшие правят не только нашим миром, безумие – самая страшная сила во вселенной…
– Глупость!
– Что глупость? – обиделся Док.
– Самая страшная сила, – я знаю, о чём говорю, – против неё бессильны сами боги.
– Ты думаешь? – он посмотрел на меня с сомнением, приподнял чашку. – Впрочем, за твою гениальность!
– За нашу гениальность, – уточняю, скромно опустив глазки.
Док всё-таки поперхнулся чаем – что и требовалось, в общем-то. Я ехидно ему заулыбался.
Он стал непривычно серьёзным, спокойным. – Ты же не станешь спорить, что во «Всеобщем безумии» многие миры были заинтересованы?
Я молча ждал продолжения.
– Не берусь утверждать, что воротилы, развязавшие галактическую бойню, добились желаемого. Это неважно вообще. Нашлись воротилы, которые сумели результатами безумия распорядиться к своей выгоде.
– И в чём выгода? – мне все эти заговоры надоели ещё на Земле. – В том, что люди остались живы? То есть не люди, конечно…
– Люди тоже, – Док буквально на глазах терял интерес к теме.
Странно, психов возражения должны только распалять. Но он же псих! Нет, ну, Док просто обязан быть психом! Или он действительно что-то знает?
– Ладно, извини, – говорю примирительно, – просто понимаешь – твои предположения недоказуемы…
– Какие предположения? – проговорил о рассеянно, уделив всё внимание изюминкам – смаковал по одной, запивая маленькими глотками чая.
– Ну, про цензуру, надзор…
– Буханка, – сказал он небрежно, – кто делает представление Кэпу об успешном завершении программы адаптации?
– Немного не так, – голосок искина звучал непривычно мягко, по-матерински. – Кэп делает запросы о завершении программы. Я могу лишь информировать о степени социальной опасности того или иного кандидата…
– Только Кэпа? – ехидно уточнил Док.
– А так же искины посещаемых нами станций, – голос Буханки снова зазвенел официальным металлом. – Безопасность Содружества разумных – задача наивысшего приоритета.
– Понял теперь, почему я на вечной адаптации? – горько усмехнулся Док.
– А я? – стало совсем не смешно.
– А ваши показатели, Сёма, вполне укладываются в график, отклонения не превышают статистических погрешностей, – бодро отрапортовала Буханка, приняв мой вопрос на свой счёт. – У вас пока неплохие перспективы, только тратьте поменьше времени на пустые разговоры, особенно с Доком.
– Да, старина, пойду я, – неловко поднялся под его насмешливым взглядом, – ещё увидимся.
– Куда ж ты денешься с летающей тарелки, – прогудел он добродушно, – вали, чего уж там.
