Четырнадцатилетняя осада Дорамон закончилась. Ранду стали свободными. Сбылась мечта Арелато. Но он не замечал перемен, жил как в полусне. Стоило выбраться в явь, как его накрывала нестерпимая тоска по Мири. В груди будто поселился червячок тьмы, пожиравший душу и сердце.

Если тьма игнов, тьма отдачи давила и обжигала, то эта тьма холодила, вымораживала. Требовала вернуть ту, чьи близость и прикосновения насытят нестерпимый голод.

Дни Марка полнились воспоминаниями и грезами о Мириэль. Мысли о ней не давали уснуть часами. Утром он просыпался с чувством острой нехватки чего-то невероятно важного, что делало его собой и наполняло жизнь смыслом.

И это ощущение сопровождало его весь день. Дела ордена, магические исследования, практики и эксперименты немного отвлекали. Но ледяная тоска непрестанно фонила во всем, чем бы он ни занимался.

Иногда он мог увлечься настолько, что на час-другой полностью забывал о ней. Но стоило оторваться от захватившего дела — и тоска накатывала с утроенной силой, будто норовила отыграться за мимолетную передышку.

И все же Марк ни за что не отказался бы от этой гложущей кручины. Ведь она означала, что Мири жива. Их связь не разорвана. Он по-прежнему ее избранный, куда бы ее ни занесло.

Ветария поведала ему, что знала о том мире, где застряла Мириэль. К счастью, он оказался практически безопасным для феи.

— Магия в том виде, в каком существует у нас, ушла оттуда тысячи лет назад, — пояснила она. — То есть управление воплощенной материей. Сохранились остатки более тонкого воздействия на нематериальных планах, но ими владеют единицы обитателей. Не думаю, что ей «повезет» наткнуться на одного из таких, который к тому же захочет использовать свои умения во вред фее.

— Черта действует?

— Это мы сможем точно узнать, когда встретимся с Мириэль. Но я не вижу причин, по которым Черта может не действовать. Элезеум — могущественная сущность. Вряд ли его власть ограничивается лишь нашим миром.

— Работай, А’Джарх. Ищи ее. Я пустил тебя к Алмазному доспеху лишь за этим. Надеюсь, ты не тратишь время зря.

Иногда Марк еле сдерживал желание прикончить унчулайскую мартышку немедленно, и плевать, что Ранду заполучит нового врага взамен Дорамон. Если он сам сгибался под тяжестью мучительной утраты, чахнул день за днем, то Ветария, напротив, расцветала день ото дня. Если Марк лишился самого родного, самого нужного, то она будто обрела это — в Алмазном доспехе.

А’Джарх проводила в нем каждый день по два-три часа. После работы она, казалось, лучилась кристаллическим сиянием. Доспех пропитывал ее собой.

Марк чувствовал, как возрастала ее магическая мощь. Месяц назад она ощущалась слабее. Валд’Оро, который телепортировался в Ранду вместе с ней, был процентов на тридцать сильнее. Сейчас она почти догнала своего любовника.

Марк периодически задавался вопросом, что она сделает, когда наберет еще больше силы через доспех? Вдруг наступит момент, когда он не сможет защитить свое сокровище и свой орден? Она просто заберет доспех с собой, продолжит напитываться у себя в Южной Меркане, наплевав на поиски Мириэль? А Ранду уничтожит, растопчет, как муравьев, ставших бесполезными.

Он ничего не мог изменить, ни на что не мог повлиять. Без Ветарии он всяко не отыщет Мириэль. Ему приходилось идти на этот риск. Каждый день, открывая портал из Ярун’Але, он ждал подвоха с активированным Сапфирным копьем наготове. Каждый день Ветария исследовала доспех и уходила, не причинив вреда. Как долго это будет продолжаться? Сколько еще мартышка будет нуждаться в Ранду?

Кончились, отгуляли морозы, на смену зиме пришла весна. Растаял снег, выглянула первая трава, распустились почки на деревьях. Первый раз за четырнадцать лет Ранду встречали весну не взаперти.

Марк вышел из замка лишь раз — и больше не пытался высунуть нос наружу. Зелень, цветение, щебет птиц демонстрировали, что весь мир возрождается к жизни. К любви. А он утратил свою любовь. Разлучен, проклят той, кого любил.

Он, старался загружать себя делами, находить в них забвение. Помогало не очень. Усиленно практиковать магию у него не получалось — из-за отдачи, которую не мог высвободить. Приходилось ограничиваться исследованиями и административными делами. Да обучением послушников — и то исключительно теоретическим.

Когда весна была в разгаре, А’Джарх осчастливила его. Работа с доспехом дала первый результат. Они могли проложить первый портал в иной мир и отправить туда что-либо.

Они начали с неодушевленных предметов. Следующий этап — пересылка живой массы. Для этого Марк вывел из подземелий Ранду пленников Дорамон.

Когда Ветария узнала, где оказалась Мириэль, когда она и Арелато договорились вместе работать над порталом в тот мир, она успела отменить приказ карательному отряду. Не истреблять сбежавших послушников Дорамон, а захватывать живыми. Великим Магистрам понадобится экспериментальный материал. А у молодых кровопийц будет шанс принести хоть какую-то пользу.

Оршава привела пленников из подземелья. Марк бросил на них взгляд, полный ненависти и отвращения.

— Взять вон того, — скомандовал он, указав на самого рослого послушника.

Ветария легонько коснулась его рукой.

— С твоего позволения, у меня есть пара слов для них.

— Для этих? Ты хочешь с ними разговаривать?

— Дай мне пять минут, Арелато. С тебя не убудет.

Марк раздраженно махнул рукой. Пусть мартышка делает с ними, что хочет. В конце концов, это она отдала приказ истребить Дорамон вплоть до безусых юнцов и безгрудых девчонок. А потом изменила планы. Пусть распоряжается.

Ветария вышла вперед, окинула пленников острым взглядом серо-голубых глаз.

— Вы все должны были умереть по моему приказу. Ваша кровь отравлена проклятой магией. Вы несете миру лишь смерть и разрушение. Вы понимаете, что вас пощадили не для лучшей участи. Ун-Чу-Лай и Ранду используют вас в магическом эксперименте. Скорее всего, большинство из вас погибнут в нем. Кому-то может повезти. На этот раз мы не сможем догнать и прикончить вас, как на поле боя. У тех, кто перенесет эксперимент, появится шанс на спасение. Вы окажетесь в мире без магии. Пока не знаю, сохраняются ли в нем способности чародеев из нашего мира. Вы узнаете это первыми.

Она сделала паузу, наблюдая, как вспыхнули глаза пленников. Усмехнулась как можно зловеще.

— Небольшое уточнение. На этот раз мы не сможем догнать и прикончить вас сразу. У нас будут свои дела. Но когда мы закончим с ними, я обязательно уделю время, чтобы разыскать тех, кто выжил, и исправить это недоразумение. Я сказала, что вы попадете в мир без магии. Если у вас сохранятся способности и вы будете ими пользоваться, нам не составит труда засечь магические всплески. По ним мы найдем вас и довершим то, что отложили во время истребления вашего ордена. Так что если хотите скрыться от нас — забудьте все, что практиковали. Слейтесь с жителями того мира, чтобы вас невозможно было отличить. А если такая жизнь начнет претить вам — сделайте то, чему вас учили в послушничестве. Примените чародейство. И я тут же явлюсь за вами, прекращу обрыдлое существование. Вы видели гибнущих товарищей. Вы знаете, что я не ведаю пощады. И я умею искать то, что скрыто. Рано или поздно я настигну каждого. Лишь от вас зависит когда.

Ветария смолкла и кивнула Марку. Тот подал знак Пеширро. Старший магистр Ранду схватил выбранного пленника. Ветария облачилась в доспех и сосредоточилась. В центре зала заклубился туман — не черный, как обычно при порталах, а белый. Пеширро втолкнул туда пленника.

Прошло несколько минут. Ветария смотрела в точку перед собой, ее зрачки не двигались. Потом она тряхнула головой, возвращаясь в реальность замка Ранду.

— Портал не открылся на том конце. Подопытный распался на атомы. Буду устранять ошибку. Остальных можно увести — пока эксперимент не возобновится.

Дрожащих от ужаса пленников увели. Арелато вымученно ухмыльнулся.

— Да у тебя талант запугивать, Ун-Чу-Лай. Ты действительно собираешься выслеживать их в том мире?

А’Джарх пожала плечами.

— Будь у меня время для этого, не сказала бы им ни слова. Я просто хотела обезопасить чужой мир от магии крови… насколько возможно. Но если мои интересы вынудят задержаться там, я найду время и силы, чтобы попутно разыскать их… и обезопасить мир окончательно.

Арелато хмыкнул. Не задерживаясь на обреченных Дорамон, он вернулся мыслями к насущной проблеме:

— Сколько тебе понадобится, чтобы отрегулировать портал? Когда мы сможем воспользоваться им сами?

Женщина со вздохом пожала плечами.

— Это непредсказуемо, Марк. Дни, недели, месяцы. Мы занимаемся совершенно новым чародейством. Никто, ни один маг прежде не переходил из нашего мира в иной. По крайней мере, не возвращался и не делился опытом. Мы первопроходцы. Так что никаких сроков. Никаких гарантий. Все идет своим чередом.

Арелато скрипнул зубами, но не сказал ни слова. Он даже не мог участвовать в работе Ветарии. Отдача не позволит ему применить даже самое слабенькое заклятие с помощью доспеха. Не говоря уж о прокладывании иномирного портала. Ему остается полагаться на честность мартышки, которую он видел во всей красе перед уцелевшими Дорамон. Насколько меньше она лгала ему?

Переместившись в резиденцию Ун-Чу-Лай в Ярун’Але, Валд’Оро насмешливо взглянул на своего Великого Магистра.

— И долго ты собираешься водить за нос беднягу Арелато? Или он так и не узнает, что три четверти времени ты проводишь в доспехе, не выстраивая портал в иной мир, а исследуя множественные измерения?

Ветария усмехнулась в ответ.

— Зачем ему это знать? Обойдется без этой информации. Никто не обещал помогать ему бескорыстно. Наши дела на первом месте. К тому же Арелато не помешает проникнуться вязью. Пусть получит в полной мере все, что несет разлука с феей. Больше будет ценить ее, когда обретет вновь.

— У тебя нет сомнений, что он ее обретет? Ты уверена в своих силах? Портал будет готов?

— Портал может быть готов через неделю, если я буду заниматься только им. Правда, тогда погибнут почти все послушники Дорамон — придется ускоренно экспериментировать с транспортировкой живой массы. А в более медленном темпе я успею своевременно производить отладку. Тогда кому-то из них действительно повезет.

Валд’Оро улыбнулся с неожиданной теплотой, приобнял маленькую женщину, крепко прижал к себе.

— Моя добрая Вета… Ты все-таки мягкосердечна, как бы ни притворялась злобной стервой.

Она потерлась щекой о его рубаху, а потом подняла лукавый взгляд.

— Уж ты-то не делай ошибку тех, кто не знает меня. Во мне прекрасно уживаются и злобная стерва, и мягкосердечная добрячка!

Он растрепал ей волосы и поцеловал долгим поцелуем. Когда оба отстранились друг от друга, Ветария грустно вздохнула и припала к груди мужчины.

— Ох, Вал… Подчас мне хочется побыстрее достроить портал для Арелато, пустить в расход всех Дорамон и навсегда забросить эксперименты с измерениями. Если у нас получится, мы потеряем друг друга…

— Только телом, Вета, — мягко промолвил он. — Физически. Моя душа, разум и сердце никуда не денутся от тебя. Я по-прежнему буду тебя любить. Наша любовь друг к другу — служение. А оно требует отпускать то, чему служишь. Мы делаем это во имя безопасности будущего ордена. Чтобы никто никогда не смог дотянуться до наших детей, причинить им вред.

На глазах Великого Магистра выступили слезы.

— Я знаю, Вал… Знаю. И не собираюсь отступать. Просто даже мне бывает тяжело. Порой так хочется стать наивной, бестолковой бабенкой, которая знать не знает о магии и войнах орденов. Которой не надо никого защищать. Которой некого бояться, потому что она не насолила никому из сильных мира сего. А потому можно просто быть счастливой рядом с любимым мужчиной.

Валд’Оро усмехнулся.

— Ты бы умерла со скуки через неделю такой жизни. И быстро нашла бы, как впутаться в интриги, наставить палок в колеса сильным мира сего. И все закрутилось бы по накатанной колее.

— Ты снова прав, любимый. Но в первую очередь, — она ухмыльнулась, — я умерла бы от старости почти пятьсот лет назад. Наивные бабенки не живут веками.

— Ты хороша на своем месте, Вета. И ты нужна здесь.

Они снова приникли друг к другу в поцелуе, наполненном горьким вкусом неизбежной разлуки, которую эти двое сами себе готовили во имя интересов ордена. Затем Ветария сказала:

— Пойдем навестим нашего дорамонского гостя. Может, он стал разговорчивее. — Она притворно вздохнула. — Пора опять включить злобную стерву.

Оба спустились в подвал резиденции, где скрывались тюрьма и пыточная камера. Прикованный к металлической скамье, обездвиженный и беспомощный, перед ними предстал узник. Тот самый магистр Дорамон, что швырял проклятия в адрес Ветарии. За что она не убила его, а велела схватить живым.

— Рада видеть тебя в добром здравии, магистр Сецела, — елейно проговорила она. — Ты выглядишь не таким изнуренным, как позавчера. Полагаю, сегодня безопасно возобновить наши эксперименты над тобой. Ты выдержишь их.

Реки узника задрожали.

— Что я вижу? Ты не согласен со мной? Может, ты созрел поведать мне о загадочном Рогне, который придет за мной? О том, как ускорить его приход? Ты ведь жаждешь этого, жаждешь, чтобы он явился по мою душу, кем бы он ни был? Давай, Сецела, расскажи. Хватит молчать. Жизнь вытекает из тебя по капле, но я могу поддерживать ее до бесконечности. Бесконечности твоего личного ада. Тебе нравится это, Сецела?

Губы изможденного магистра зашевелились, но разобрать слов было невозможно. Ветария проникла магией в его мысли. Во время пыток они были надежно защищены ритуалом, взломать который она не могла. Но сейчас он сам обращался к ней, и она могла слышать, что хотел ей сказать пленник.

«Мой ад — жалкое подобие того, что предстоит тебе, Игрок Кристалла. Ты в подметки не годишься силам Рогна в искусстве мучений. Ты познаешь это на себе. Будь проклята! Проклята! Проклята!»

В голове магистра кровопийц звучали раскаты демонического хохота. Из его уст вырвался лишь тонкий писк. Ветария поджала губы и повернулась к Валд’Оро.

— Вот ведь упрямый дурак. Деваться некуда, начинаем допрос. Как будто нет занятий интереснее и приятнее.