Вернувшись в офис, она сказала Розалинде, чтобы её никто не беспокоил, если только это не Стакхаус или Зик Ионидис, который сейчас вёл наблюдение на уровне «Г». Она села за стол, глядя на экранную заставку своего компьютера: белый песчаный пляж на Сиеста-Ки, куда, как она говорила людям, собиралась перебраться на пенсии. Но она давно перестала говорить это себе. Миссис Сигсби была совершенно уверена, что умрёт здесь, в лесу, вероятно, в своём маленьком домике в посёлке, или, более вероятно, – прямо за этим самым столом. Двое её любимых писателей, Томас Харди и Редьярд Киплинг, умерли именно так; почему бы также не умереть и ей? Институт стал её жизнью, и она не возражала.

Как и большинство сотрудников. Когда-то они были солдатами или охранниками в таких крупных компаниях, как «Блэкуотер» и «Томахок Глобал», или служили в правоохранительных органах. Денни Уильямс и Мишель Робертсон из группы «Руби Ред» были сотрудниками ФБР. Если Институт не был их жизнью, когда они пришли сюда, то он стал их жизнью. Дело было не в деньгах. Не в бонусах и пенсионных возможностях. Отчасти это было связано с образом жизни, который был им настолько знаком, что походил на сон. Институт был как небольшая военная база; в посёлке даже имелась лавка, где они могли купить широкий ассортимент товаров по низким ценам и заправить свои машины, заплатив девяносто центов за галлон обычного бензина и доллар-пять за галлон высокооктанового. Миссис Сигсби какое-то время провела на авиабазе Рамштайн в Германии, и Деннисон-Ривер-Бенд – правда он был гораздо меньшего размера – напоминал ей о Кайзерслаутене, где она с друзьями иногда выпускала пар. В Рамштайне было всё, даже кинотеатр и «Джонни Рокетс», но иногда вам просто хочется сбежать. Так и здесь.

 Но они всегда возвращаются, подумала она, глядя на песчаный пляж, который она иногда посещала, но никогда не будет там жить. Они всегда возвращаются, неважно, насколько небрежными здесь стали некоторые вещи, и всегда молчат. Это единственное, в чём они никогда не бывают небрежны. Потому что, если люди узнают, что мы здесь делаем, о сотнях загубленных детей, мы будем осуждены и казнены всего парой десятков. Как Тимоти Маквей.

Это была тёмная сторона медали. Светлая сторона была проста: все сотрудники, от часто раздражающего, но, несомненно, компетентного доктора Дэна Осла-Конга Хендрикса и докторов Хекла и Джекла из Задней Половины, до самого последнего уборщика понимали, что судьба мира находится в их руках, как и в руках тех, кто был до них. Не только выживание человеческой расы, но и выживание всей планеты. Они понимали, что нет предела тому, что они могут и будут делать для достижения этих целей. Никто из тех, кто полностью осознавал работу Института, не мог считать её чудовищной.

Жизнь здесь была хороша – во всяком случае, достаточно хороша, особенно для мужчин и женщин, которые глотали песок на Ближнем Востоке и видели своих сослуживцев с оторванными ногами или вывалившимися кишками. Периодически вам дают отпуск; можно съездить домой и провести время с семьёй, если она у вас есть (у многих сотрудников Института не было). Разумеется, вам нельзя рассказывать им о том, чем вы занимаетесь, и через какое-то время они – жёны, мужья, дети – понимают, что работа важнее. Потому что она поглощает вас. Ваша жизнь выстраивается в определённом порядке: Институт, посёлок и Деннисон-Ривер-Бенд с тремя барами, в одном из которых играют живую кантри-музыку. И как только заведённый порядок устаканивается, обручальное кольцо часто оказывается снятым с пальца, как у Алворсон.

Миссис Сигсби открыла нижний ящик стола и достала телефон, похожий на те, какими пользовались группы эксфильтрации: большой и увесистый, как в те времена, когда кассеты уступали место компакт-дискам, а портативные телефоны только начали появляться в магазинах электроники. Из-за цвета его иногда называли Зелёным Телефоном, но чаще Нулевым, потому что у него не было экрана и кнопок с цифрами, только три маленьких белых колёсика.

«Я позвоню, – подумала она. – Может быть, они поаплодируют моему дальновидному мышлению и похвалят за проявленную инициативу. Может быть, решат, что я параноик и пришло время подумать о моей замене. Так или иначе, я должна сделать это. Долг зовёт, и должен был позвать раньше».

– Но не сегодня, – прошептала она.

Нет, не сегодня, пока не разберётся с Алворсон (избавится от тела). Может, и не завтра и даже не на этой неделе. Звонок – это серьёзное дело. Сначала нужно всё упорядочить, чтобы во время разговора быть максимальной точной. Если она действительно хочет воспользоваться Нулевым Телефоном, то должна быть готова ответить кратко, когда человек на другом конце скажет: «Приветствую, мишиш Шигби, чем могу помочь?»

Это не откладывание на потом, сказал она себе. Нисколько. К тому же, не хотелось бы доставлять кому-то проблем, но…

Она услышала сигнал интеркома.

– Звонит Зик, миссис Сигсби. Третья линия.

Миссис Сигсби ответила.

– Что скажете, Ионидис?

– Все на месте, – ответил он. – Двадцать восемь локаторов мигают в Задней Половине. В Передней Половине двое в гостиной, шестеро на игровой площадке, пятеро в своих комнатах.

– Очень хорошо. Спасибо.

– Не за что, мэм.

Миссис Сигсби встала, чувствуя себя лишь слегка лучше, но не могла сказать, почему. Конечно, все постояльцы на месте. Или она ожидала, что кто-то из них уехал в «Дисней Уорлд»?

Ладно, теперь можно перейти к обычной рутине.