Дети были снаружи, на игровой площадке – всё, кроме Люка, который лежал без сознания на уровне «Д», пока доктор Ричардсон брала образцы. Из гостиной вышли двое мужчин. Они были в красной форме, а не в розовой или синей, которую в Передней Половине носили санитары и техники, и без именных табличек на груди. Трое старожилов – Калиша, Ники и Джордж – поняли, что будет дальше.

– Я была уверена, что они пришли за мной, – сказала Калиша Люку. – Я здесь дольше всех и у меня десять дней не было никаких тестов, хотя я уже выздоровела от ветрянки. У меня даже не брали кровь, а ты сам знаешь, как эти кровососы любят делать это. Ники – вот, за кем они пришли. Ники!

Её голос дрогнул, когда она произносила это, от чего Люку стало грустно, ведь Калиша ему очень нравилась, но он не был удивлён. Хелен поворачивалась к Нику, как стрелка компаса, указывающая на север, когда он появлялся в поле её зрения; даже маленькие Г смотрели на него с открытыми ртами и горящими глазами, когда он проходил мимо. Но Калиша была с ним дольше всех, они были институтскими зверушками и почти одного возраста. Из них могла получиться пара.

– Он дал им отпор, – сказала Калиша. – Жёсткий отпор. – Она так резко поднялась на кровати, что чуть не столкнула Люка на пол. В её лице читалось отчаяние, а кулаки были сжаты над её маленькой грудью.

– Я должна была дать им отпор! Мы все должны были!

– Но это случилось слишком быстро, так?

– Он ударил одного из них в горло, а второй ударил Ники током в бедро. Должно быть, у него онемела нога, но он ухватился за верёвочный курс, чтобы не упасть, и пнул второго рабочей ногой, прежде чем этот ублюдок смог снова воспользоваться электропалкой.

– Выбил её из руки, – сказал Люк. Он увидел это, но говорить было ошибкой, потому что он не хотел, чтобы она знала. Но Калиша, кажется, не заметила.

– Точно. Но затем тот, которого он ударил в горло, прижёг его в бок и, видимо, эта блядская хреновина была выставлена на полную пощность, потому что я услышала треск, хотя и была в стороне от корта для шаффлборда. Ники упал, они нависли над ним, прижгли ещё раз и он подскочил, хотя и лежал там без сознания, но – подскочил, и Хелен метнулась к нему с криком: «Вы убиваете его, вы убиваете его», и один из них пнул её в бедро, выдохнув «ха», как какой-то долбаный каратист, и заржал, а она упала со слезами; они подняли Ники и унесли его. Но прежде чем занести его в гостиную…

Она замолчала. Люк ждал. Он знал, что она скажет дальше – это было очередное озарение, которое вовсе не было озарением, – но должен был дать ей сказать. Потому что ей не следовало знать, кем он теперь стал, никому из них не следовало.

– Он немного пришёл в себя, – сказала она. По её щекам катились слёзы. – Достаточно, чтобы увидеть нас. Он улыбнулся и помахал. Он помахал. Вот каким он был храбрым.

– Ага, – сказал Люк, услышав «был». И подумал: «Мы никогда его больше не увидим».

Она схватила его за шею и прильнула своим лицом к его лицу так неожиданно и резко, что они стукнулись лбами.

– Не смей так говорить!

– Извини, – сказал Люк, гадая, что ещё она могла уловить в его мыслях. Он надеялся, что немного. Надеялся, что она была слишком расстроена из-за этих краснорубашечников, которые забрали Ники в Заднюю Половину. То, что она сказала дальше, значительно успокоило его на этот счёт.

– Они брали образцы? Так ведь? Ты в бинтах.

– Да.

– Эта темноволосая сучка, так? Ричардсон. Сколько?

– Три. Один с ноги, один с живота, один между рёбер – этот больнее остальных.

Она кивнула.

– Они взяли образец с одной из моих грудей – что-то вроде биопсии. Было очень больно. Но, что если они не берут? Что, если они засовывают внутрь? Они говорят, что берут образцы, но они постоянно обо всём врут!

– Ты о трекерах? Зачем, если есть это? – Он дотронулся пальцем до чипа в ухе. Оно больше не болело – теперь чип был просто частью Люка.

– Не знаю, – с грустью ответила она.

Люк залез в карман и достал баночку с таблетками.

– Они дали мне это. Может, тебе стоит принять одну. Думаю, она тебя успокоит. Поможет уснуть.

– «Окси»?

Он кивнул.

Она потянулась к баночке, но тут же отдёрнула руку.

– Дело в том, что я не хочу одну, не хочу две. Я хочу их все. Но, думаю, я должна пережить то, что сейчас чувствую. Думаю, так будет правильно. А ты как думаешь?

– Не знаю, – ответил Люк, и не солгал. Всё это было как-то сложно. И не важно, насколько умным он был, – он был всего лишь двенадцатилетним ребёнком.

– Иди, Люк. Я хочу погрустить одна.

– Ладно.

– Завтра мне будет получше. И, если они заберут меня следующей…

– Не заберут. – Говорить это было глупо, максимально тупо. Она засиделась. Даже слишком.

– Если заберут, будь другом для Эйвери. Ему нужен друг. – Она пристально посмотрела на него. – И тебе тоже.

– Хорошо.

Она попыталась изобразить улыбку.

– Ты – золото. Иди сюда. – Он наклонился, и она поцеловала его сначала в щёку, а потом в уголок рта. Её губы были солёными. Но Люк не возражал.

Когда он открыл дверь, она сказала:

– Это должна была быть я. Или Джордж. Не Ники. Он единственный, кто никогда не вёлся на их враньё. Единственный, кто никогда не сдавался. – Она повысила голос. – Вы здесь? Вы слушаете? Надеюсь, да, потому что я вас ненавижу и хочу, чтобы вы это знали. Я ВАС НЕНАВИЖУ! 

Она откинулась обратно на кровать и начала всхлипывать. Люк хотел подойти к ней, но передумал. Он уже утешил её, как мог, и ему было больно – не только из-за Ники, но и из-за того, что с ним проделала доктор Ричардсон. Не важно, брала ли темноволосая женщина образцы тканей или что-то засовывала в его тело (трекеры были бессмысленны, но он полагала, что это мог быть какой-то экспериментальный энзим или вакцина), потому что все их тесты и инъекции, казалось, не имели смысла. Он снова подумал о концентрационных лагерях и ужасных, бессмысленных экспериментах, которые там проводились. Замораживание людей, сжигание людей, заражение людей болезнями.

Он вернулся в свою комнату, подумывая принять одну или даже две таблетки «Окси», но не стал.

Решил было воспользоваться мистером Гриффином, чтобы зайти на сайт «Стар Трибьюн», но не стал делать и этого.

Он подумал о Ники, покорителе женских сердец. Ники, который сначала поставил Гарри Кросса на место, а потом подружился с ним, что было гораздо смелее, чем побить его. Ники, который противился тестам и дал отпор людям из Задней Половины, когда они пришли за ним. Ники, который никогда не сдавался.