К тому времени, когда он добрался до столовой, там уже никого не было, за исключением уборщика (на табличке значилось имя ФРЕД), который мыл пол. Для обеда было ещё рано, но на столике у входа стояла ваза с фруктами: апельсины, яблоки, виноград и пара бананов. Люк взял яблоко, затем подошёл к торговым автоматам и воспользовался одним жетоном, чтобы купить пакет попкорна. Завтрак чемпионов, подумал он. Мама бы не одобрила.

Он прошёл в гостиную и выглянул на игровую площадку. За одним из столиков для пикников сидели Джордж и Айрис, которые играли в шашки. На батуте осторожно прыгал Эйвери. Ники и Хелен там не было.

– Кажется, это худшее сочетание продуктов, какое только можно представить, – сказала Калиша.

Люк вздрогнул, просыпав на пол часть попкорна из пакета.

– Чтоб тебя, привидение.

– Прости. – Она присела на корточки, подняла несколько попкорин и отправила их в рот.

– С пола? – спросил Люк. – Не верю своим глазам.

– Правило пяти секунд.

– По данным Национальной службы здравоохранения Англии правило пяти секунд – это миф. Полная чушь.

– Твоя гениальность накладывает на тебя обязанность разрушать чужие заблуждения?

– Нет, я просто…

Она улыбнулась и встала.

– Да я просто подначиваю тебя, Люк. Ветрянщица просто подначивает тебя. Ты в порядке?

– Да.

– Тебе уже вставляли градусник?

– Да. И давай не будем об этом.

– Вас поняла. Хочешь до обеда поиграть в криббидж? Если не умеешь, я научу.

– Я умею, но не хочу. Думаю, пойду обратно в комнату.

– Поразмыслить над своим положением?

– Что-то вроде того. Увидимся в обед.

– Когда прозвенит звонок, – сказала она. – Считай, это свидание. Не унывай, маленький герой, и дай мне пять.

Она подняла руку и Люк увидел что-то, зажатое между её большим и указательным пальцами. Он приложил свою белую ладонь к её коричневой, и сложенный клочок бумаги перешёл из её руки в его.

– Увидимся, парень. – Она зашагала на игровую площадку.

Вернувшись в свою комнату, Люк лёг на кровать, повернулся к стене и развернул клочок бумаги. Почерк Калиши был очень мелким и аккуратным.

«Как можно скорее встреться с Морин у ледогенератора возле комнаты Эйвери. Записку смой».

Он скомкал бумажку, прошёл в ванную и бросил её в унитаз, попутно спуская штаны. Он чувствовал себя нелепо, делая это, – как ребёнок, играющий в шпиона; и одновременно с этим он совершенно не чувствовал себя нелепо. Ему хотелось верить, что, по крайней мере, в la maison du chier нет камер, но верилось слабо.

  У ледогенератора. Там, где Морин разговаривала с ним вчера. Интересно. По словам Калиши, в Передней Половине было несколько мест, где прослушка работала плохо или вообще не работала, но Морин, похоже, предпочитала именно это. Может, потому что там не было видеонаблюдения. Может, только там она чувствовала себя в безопасности, потому что ледогенератор был довольно шумным. А, может, он делал слишком поспешные выводы.

Он подумал о том, чтобы перед встречей с Морин зайти сайт «Стар Трибьюн», и сел за компьютер. Он даже дошёл до мистера Гриффина, но затем остановился. Действительно ли он хотел знать? Что эти ублюдки, эти монстры – лгали, и его родители были мертвы? Зайти на сайт «Трибьюн» было бы сродни тому, чтобы поставить всё на кон.

Не сейчас, решил он. Пусть он и прошёл через унижение градусником, но не сейчас. Если это делает его трусом, то так тому и быть. Он выключил компьютер и пошёл в другое крыло. Морин не было рядом с ледогенератором, но её тележка с бельём стояла посреди коридора, который Люк теперь считал коридором Эйвери, и он услышал, как она напевает что-то о каплях дождя. Он пошёл на звук её голоса и увидел, как она застилает чистые простыни в комнате, украшенной плакатами ВФП с гигантскими бифштексами в обтягивающих шортах. Все они выглядели достаточно злобно, чтобы прожевать гвозди и выплюнуть скобки для степлера.

– Привет, Морин, как дела?

– Хорошо, – ответила она. – Спина немного побаливает, но на этот случай у меня есть «Мотрин».

– Нужна помощь?

– Спасибо, но это последняя комната и я почти закончила. Две девочки и один мальчик. Скоро поступят. Это комната мальчика. – Она указала на плакаты и засмеялась. – Если ты вдруг не понял.

– Я, вообще, думал принести льда, но у меня в комнате нет ведёрка.

– Они лежат в шкафу возле корзины для мусора. – Она выпрямилась, упёрлась руками в поясницу и поморщилась. Люк услышал, как хрустнула её спина. – Ох, так намного лучше. Я покажу тебе.

– Если вас не затруднит.

– Нисколько. Пойдём. Можешь катить мою тележку, если хочешь.

 Пока они шли по коридору, Люк размышлял о своих исследованиях, проведённых в отношении проблемы Морин. Особенно выделялся один статистический факт: американцы задолжали более двенадцати триллионов долларов. Деньги потрачены, но не заработаны, а просто взяты в долг. Парадокс, который может понравиться только бухгалтеру. В то время, как большая часть долга связана с ипотекой на дома и бизнесы, немалая сумма распределилась по маленьким пластиковым прямоугольникам, которые есть в каждой сумочке и каждом бумажнике – этакий оксикодон для американских потребителей.

Морин открыла маленький шкафчик справа от ледогенератора.

– Достанешь сам, чтобы мне не горбиться лишний раз? Какой-то оболтус засунул все ведёрки в самый конец.

Люк потянулся за ведёрком, одновременно заговорив тихим голосом:

– Калиша сказала, что у вас проблемы с кредитами. Кажется, я знаю, как решить их, но многое зависит от вашего заявленного местожительства.

– Моего заявленного…

– В каком штате вы живёте?

– Я… – Она украдкой огляделась. – Нам нельзя сообщать вам личные данные. Это будет стоить мне работы, если кто-то узнает. Больше, чем работы. Могу я доверять тебе, Люк?

– Я буду держать рот на замке.

– Я живу в Вермонте. Берлингтон. Там я провожу выходные. – Сказав ему это, она как будто высвободила что-то внутри себя, слова полились потоком, хотя она по-прежнему говорила тихо. – Первое, что я делаю по окончании работы, так это удаляю из своего телефона кучу назойливых входящих звонков. А когда прихожу домой, делаю то же самое с автоответчиком на другом телефоне. На стационарном. Когда автоответчик заполнен, они шлют письма – с предупреждениями, угрозами – на электронную почту или суют конверты под дверь. Мою машину, эту развалюху, они могут забрать в любое время, но теперь они взялись за мой дом! Он оплачен, и не благодаря ему! Я погасила ипотеку поощрительной премией, когда устроилась сюда – именно поэтому я и устроилась сюда, но они заберут его и тогда плакали мои, как это называется…

– Сбережения, – шёпотом сказал Люк.

– Точно, правильно. – На её желтоватых щеках появился румянец, но Люк не знал, от досады или от гнева. – Как только они получат дом, они возьмутся за сбережения, но эти деньги не для меня! Не для меня, но они всё равно заберут их! Так они говорят.

– Он задолжал так много? – Люк был поражён. Её муж, должно быть, тратил деньги налево и направо.

– Да!

– Тише. – Он держал в одной руке пластиковое ведёрко, а другой открыл ледогенератор. – Хорошо, что Вермонт. Там нет совместной собственности.

– Что это значит?

«То, что по их мнению, вы не должны знать, – подумал Люк. – Есть столько всего, что по их мнению, вы не должны знать. Стоит раз попасть в ловушку, только там они и хотят вас видеть». Он взял пластиковый совок, лежащий внутри автомата, и притворился, будто разбивает лёд на куски. – Карты, которыми он пользовался, были на его имя или на ваше?

– На его, конечно, но они продолжают доставать меня, потому что мы всё ещё женаты, а номера счетов – те же!

Люк начал наполнять ведёрко льдом… очень медленно.

– Они сказали, что могут сделать это и это звучит убедительно, но они не в праве. Не юридически и не в Вермонте. И не в большинстве штатов. Если он пользовался своими картами и на бумагах стоит его подпись, то это его долг.

– Они говорят – общий! Наш долг!

– Они лгут, – прямо сказал Люк. – А что касается звонков, о которых вы рассказали, – они звонят после восьми вечера?

Её голос понизился до яростного шёпота.

– Ты шутишь? Иногда они звонят ночью! «Заплатите, иначе банк заберёт ваш дом на следующей неделе! Вы придёте и увидите свою мебель на лужайке, а замки в дверях будут заменены!»

Люк читал об этом и о том, что было ещё хуже. Коллекторы угрожают старикам выгнать их из дома престарелых. Угрожают молодым семьям, которые всё ещё пытаются обустроить финансовую независимость. Они делают всё, что угодно, лишь бы получить свой процент.

– Хорошо, что большую часть времени вас нет дома и эти звонки оказываются на автоответчике. Они разрешают вам приносить сюда мобильник?

– Нет! Что ты! Он лежит в моей машине, в… в общем, не с собой. Как-то раз я сменила номер, но они узнали его. Как?

Легко, подумал Люк.

– Не удаляйте входящие звонки. Сохраняйте их. На них стоит дата и время. Коллекторские агентства не имеют права звонить клиентам – так они называют вас – после восьми вечера.

Он высыпал ведёрко и начал снова наполнять его, ещё медленнее. Морин глядела на него с изумлением и зарождающейся надеждой, но Люк не замечал этого. Он был глубоко сосредоточен на проблеме, мысленно проводя линии до центральных узлов, в которых эти линии можно было обрезать.

– Вам нужен адвокат. Но даже не думайте идти в одну из этих контор-однодневок, которые рекламируются по телеку, – они возьмут с вас втридорога, а потом устроят Главу 7. Вы никогда не восстановите свой кредитный рейтинг. Вам нужен пробивной вермонтский адвокат, который специализируется на списании задолженностей, знает всё о законе «О добросовестных практиках взыскания долгов», и ненавидит этих кровососов. Я поищу и найду такого.

– Ты можешь это сделать?

– Почти уверен. – Если они не забрали его компьютер. – Адвокат должен выяснить, какие коллекторские агентства пытаются выбить из вас деньги, – те, что звонят вам по ночам. Банки и кредитные компании не любят называть имена посредников, которых они используют, но пока действует закон «О добросовестных практиках», – хотя в Вашингтоне есть влиятельные люди, которые пытаются отменить его, – хороший адвокат может вынудить их сделать это. Люди, которые звонят вам, постоянно переступают черту. Это кучка козлов, работающих в бойлерных.

И они не сильно отличаются от козлов, работающих здесь, подумал Люк.

– Каких бойлерных…

– Не важно. – Разговор уже начал затягиваться. – Хороший адвокат по списанию задолженностей пойдёт в банк с записью с вашего автоответчика и предложит им выбор: забыть о долге, либо пойти в суд с обвинениями в незаконной предпринимательской деятельности. Банки не любят ходить в суд, где люди узнают, что они нанимают парней, которые не шибко отличаются от бандитов из фильмов Скорсезе.

– Значит, мне не придётся платить? – Морин выглядела потрясённой.

Он посмотрел прямо в её усталое, бледное лицо.

– Разве вы сделали что-то плохое?

Она помотала головой.

– Но это огромная сумма. Он обставил свой дом в Олбани, накупил стереосистем и компьютеров, и ЖК-телевизоров; покупает всякие вещи для своей фифы, играет в казино и это продолжается уже несколько лет. А я дурочка всё верила, пока не стало слишком поздно.

– Ещё не поздно, в том-то и…

– Привет, Люк.

Люк вздрогнул, обернулся и увидел Эйвери Диксона.

– Привет. Как тебе батут?

– Нормально. Потом стало скучно. Знаешь, что? Мне сделали укол, и я даже не плакал.

– Молодец.

– Хочешь посмотреть телевизор до обеда? Айрис сказала, тут есть «Никелодеан». «Губка Бок» и «Расти-механик», и «Мой шумный дом».

– Не сейчас, – сказал Люк, – но ты иди.

Эйвери секунду разглядывал их, затем пошагал по коридору.

Как только он ушёл, Люк повернулся к Морин.

– Ещё не поздно, в том-то и дело. Но нужно спешить. Встретимся здесь завтра. Я дам вам имя адвоката. Хорошего. С приличным послужным списком. Обещаю.

– Это… милок, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Ему нравилось, что она называла его «милок». Он чувствовал некую теплоту. Глупо, возможно, но приятно.

– Вот и нет. То, что они пытаются сделать с вами, слишком плохо, чтобы быть правдой.

– Я этого не забуду, – сказал она и сжала его руку. – Если ты сможешь…

В дальнем конце коридора с грохотом распахнулись двери. Люк вдруг подумал, что сейчас увидит парочку санитаров, злобных санитаров – возможно, Тони и Зика, – которые явились за ним. Они отведут его куда-нибудь и будут расспрашивать, о чём они с Морин разговаривали, и если он не ответит, они воспользуются «методами усиленного допроса», пока он всё не выложит. У него будут проблемы, но, возможно, у Морин будут проблемы похуже.

– Не волнуйся, Люк, – сказал она. – Это всего лишь новенькие.

В дверях появились трое санитаров в розовом. Они катили целую вереницу каталок. На первых двух были спящие девочки, обе светловолосые. На третьей лежал большой рыжеволосый мальчик – предположительно, поклонник ВФП. Все трое спали. Когда санитары приблизились, Люк сказал:

– Ни фига себе, кажется, эти девочки – близнецы! Копии!

– Ты прав. Их зовут Герда и Грета. А теперь иди и поешь чего-нибудь. Я должна помочь с заселением новеньких.