Когда Герб и Эйлин позже вернулись в школу в тот день, Люк крутился возле парковочной полосы с четырьмя другими детьми: двумя мальчиками, и двумя девочками. Они смеялись и о чём-то оживлённо болтали. Эйлин они казались обычными: девочки были в юбках и чулках, их груди только начали округляться, а Люк и его друг Рольф в мешковатых штанах – дань моде всех подростков в этом году – и футболках. На футболке Рольфа было написано: ПИВО – ДЛЯ СОСУНКОВ. У него была виолончель в мягком чехле, и он кружился вокруг неё, будто в танце.

Люк увидел своих родителей, дал пять Рольфу, затем схватил свой рюкзак и нырнул на заднее сиденье «Фораннера» Эйлин.

– Оба тут, – сказал он. – Интересно. Чем обязан такой небывалой чести?

– Ты правда хочешь учиться в Бостоне? – спросил Герб.

Люк не растерялся; он засмеялся и вскинул обе руки в воздух.

– Да. А можно?

Будто он спросил, можно ли ему остаться ночевать у Рольфа, удивилась Эйлин. Она вспомнила, каким словом Грир описал их сына. Он назвал его многогранным, и это было идеальное попадание. Люк был гением, который каким-то образом не был испорчен своим собственным необъятным интеллектом; он без всяких зазрений совести мог запрыгнуть на скейтборд и скатиться вниз по крутому тротуару, подвергая опасности свой бесценный мозг.

– Давайте устроим ужин пораньше и поговорим об этом, – сказала она.

– «Рокет Пицца»! – воскликнул Люк. – Согласны? Пап, ты ведь взял свой «Прилосек»?

– О, после сегодняшней встречи, он всегда при мне.