Постояльцам разрешили выйти из своих комнат на ужин. Во время еды стояла тишина. Вокруг детей, как акулы, кружили санитары и техники. Они явно были на взводе, готовые ударить или применить электродубинку, если хоть кто-то пикнет. И всё же за этой кажущейся тишиной стояло настолько сильное возбуждение, что Фрида Браун ощутила лёгкое опьянение. Был совершён побег. Все дети радовались, но никто не хотел показывать этого. А она радовалась? Фрида не была в этом уверена. Часть её да, но…

 Рядом с ней сидел Эйвери, закапывая две своих сосиски в печёные бобы, а потом раскапывая. Погребая их и эксгумируя. Фрида не была такой смышлёной, как Люк Эллис, но была достаточно умна, и знала, что такое «погребение» и «эксгумация». Но она не знала, что будет, если Люк расскажет о происходящем здесь тому, кто поверит ему. В частности, что с ними будет? Отпустят ли их? Отправят ли домой к родителям? Фрида была уверена, что именно в это хотят верить дети – отсюда и тишина в столовой, – но сама сомневалась. Ей было всего четырнадцать, но она уже была закоренелым циником. Она рисовала человечков с улыбками, но сама редко улыбалась. Кроме того, она знала то, чего не знали остальные. Эйвери был в офисе миссис Сигсби и там выложил всё начистоту.

А это значило, что Люк никуда не денется.

– Ты собираешься есть или будешь играться?

Эйвери отодвинул тарелку в сторону и встал. Вернувшись от миссис Сигсби, он был похож на мальчика, который увидел призрака.

– В меню на десерт есть яблочный пирог и шоколадный пудинг, – сказала Фрида. – Тут не как дома – по крайней мере, у меня, – где нужно съесть всё, что лежит на тарелке.

 – Я не голодный, – сказал Эйвери и ушёл из столовой.

Но через два часа, когда детей снова отправили по комнатам (гостиная и столовая были объявлены запретными территориями, а дверь на игровую площадку заперли), он пришёл в комнату Фриды в пижаме, сказал, что проголодался и попросил у Фриды жетоны.

– Ты шутишь? – спросила она. – Я только недавно попала сюда. – На самом деле у неё было три жетона, но она не собиралась делиться с Эйвери. Он нравился ей, но не настолько.

– А, ну ладно.

– Возвращайся в кровать. Пока спишь, есть не хочется, а когда проснёшься, уже будет завтрак.

– Можно спать с тобой, Фрида? Ведь Люка нет.

– Ты должен быть в своей комнате. А то у нас могут быть проблемы.

– Я не хочу спать один. Они делали мне больно. Они били меня током. Что если они вернутся и снова сделают мне больно? Они могут, если найдут меня…

– Что?

– Ничего.

Она задумалась. Вообще-то она много о чём размышляла. Отменным мыслителем была Фрида Браун из Спрингфилда, Миссури.

– Ну… ладно. Забирайся в кровать. А я лягу чуть позже. Хочу посмотреть передачу о животных. Ты знал, что некоторые дикие животные поедают своих детёнышей?

– Правда? – Эйвери выглядел потрясённым. – Это ужасно грустно.

Она похлопала его по плечу.

– Многие не едят.

– О, это хорошо.

– Да. Теперь ложись и не болтай. Не люблю, когда болтают одновременно с телеком.

Эйвери забрался в постель. Фрида смотрела передачу о животных. Аллигатор бился со львом. Или это был крокодил. В общем, было интересно. И Эйвери был интересен. Потому что у Эйвери был секрет. Если бы она была таким же сильным ТП, как он, то уже узнала бы. Но она только что-то почувствовала.

Когда она убедилась, что он спит (он слегка похрапывал, как и полагается маленьким мальчикам), она выключила свет, забралась к нему в постель и потрясла его.

– Эйвери.

Он хрюкнул и попытался отвернуться от неё. Она не дала.

– Эйвери, куда пошёл Люк?

– Прекиль, – пробормотал он.

Она не представляла, что такое Прекиль, и ей было всё равно, потому что это было неправдой.

– Ну же, куда он пошёл? Я не расскажу.

– Вверх по красным ступенькам, – сказал Эйвери. Он всё ещё почти спал. Может, думал, что это сон.

– Что за красные ступеньки? – прошептала она ему на ухо.

Он не ответил, и когда в этот раз он попытался отвернуться от неё, Фрида отпустила его. Потому что получила то, что хотела. В отличие от Эйвери (и Калиши в лучшие дни), она не то, чтобы могла читать мысли. Но обладала интуицией, которая, вероятно, строилась на размышлениях, и, порой, если человек был очень открыт (как сонный маленький мальчик), она получала короткие ясные картинки.

Она легла на бок, глядя на потолок комнаты и размышляя.