Тим довольно скоро понял, что она имела в виду. Он был словно участковым инспектором из 1954 года, только без оружия и даже без дубинки. И не имел права проводить задержания. Несколько крупных городских бизнесов были оборудованы охранными системами, но большинство небольших магазинчиков обходились без них. В таких местах, как бакалейный магазин Дюпре или аптека Оберга он проверял, горят ли зелёные огоньки сигнализации и нет ли следов взлома. В других, калибром поменьше, дёргал за дверную ручку и заглядывал внутрь через стекло, сопровождая это стандартным тройным стуком. Иногда ему отвечали взмахом руки или парой слов, но в основном следовала тишина, что тоже было неплохо. От делал пометку мелом и двигался дальше. На обратном пути он проделывал ту же процедуру, только теперь стирая пометки. Это напомнило ему старую ирландскую шутку: Если ты доберёшься туда первым Пэдди, сделай пометку на двери. А если первым доберусь я, то я сотру её. Судя по всему, никакой практической пользы от этих пометок не было – просто традиция, возможно корнями уходящая к ночным стучащим времён Реконструкции.

Благодаря одному из помощников шерифа, работающих на полставки, Тим нашёл приличное место для ночлега. Джордж Баркетт сказал, что у его матери есть небольшие апартаменты над гаражом, и она сдаст их недорого, если Тиму интересно.

– Всего две комнаты, но очень уютные. Раньше там жил мой брат, пока не переехал во Флориду пару лет назад. Подвизался в этом тематическом парке «Юнивёрсал» в Орландо. Деньги гребёт лопатой.

– Неплохо.

– А то, но и цены во Флориде… ого-го какие. Должен тебя предупредить Тим: если будешь там жить, то не сможешь громко слушать музыку. Мама не любит музыку. Ей даже не нравилось банджо Флойда, на котором он играл, как Бог. Порой, они очень сильно ругались из-за этого.

– Джордж, я редко бываю дома.

Офицер Баркетт – около двадцати пяти лет, добродушный и жизнерадостный, но не обременённый интеллектом – просиял.

– Отлично, совсем забыл об этом. Ещё там есть маленький «Кэрриер», не ахти какой, но даёт достаточно прохлады, чтобы можно было спать, – по крайней мере, Флойд не жаловался. Ну как, согласен?

Тим согласился, и хотя кондиционер действительно был на ахти, кровать была удобной, спальня – уютной, а душ не капал. Из кухонной утвари – только микроволновка и электроплитка, но в основном он питался в «Бевс Итэри», так что всё было в порядке. И плата была божеской: семьдесят долларов в неделю. Джордж описал свою мать каким-то драконом, но миссис Бёркетт оказалась добродушной женщиной с таким протяжным южным говором, что он понимал только половину её слов. Иногда перед его дверью она оставляла кусок кукурузного хлеба или кусок пирога, завернутый в вощёную бумагу. Будто он снимал жильё у эльфа из Дикси.

 Норберт Холлистер, владелец мотеля с крысиным лицом, был прав насчёт «Дюпре Сторадж энд Вэрхаузинг»: там хронически не хватало людей и всегда требовались работники. Тим сообразил, что текучка характерна для таких мест, где нужно заниматься физическим трудом за минимально разрешённую законом почасовую оплату (в Южной Каролине: семь долларов с четвертью). Он сходил к бригадиру, Вэлу Джарретту, который согласился взять его на три часа в день, начиная с восьми утра. Что давало Тиму время привести себя в порядок и поесть после окончания ночной смены. И вот, в дополнении к своим ночным обязанностям, он снова грузил и разгружал.

Так устроен мир, сказал он себе. Так устроен мир. На данный момент.