33
Готовлюсь к дератизации. Мне, конечно, самому противно – по целому ряду причин: во-первых, это напоминает о бывшей, во-вторых, заставляет признать правоту некоего психоаналитика, методы которого стоило бы предать вечному забвению, и в-третьих, я просто терпеть не могу концерты, бодрых модников и синие туалетные кабинки. Однако делать нечего. Чтобы прикончить мышь, надо выманить ее из дома.
Мы на площадке. Сцена минета – завтра. Отступать некуда.
– Слушай, Майло, – начинаю я свою реплику, – сегодня выступает Бек. Может, рванем вместе в «Индор Коачелла»? Ты же хотел.
– Да, – он кивает, – но завтра главная сцена…
– Кстати. Я думаю, получится круто, если вставить в оральный дубль кадры с концерта: свет, звук, движение…
Майло кивает:
– Интересная идея. Можно попробовать.
– Скажем, что решили вместе пробежаться, а сами рванем…
Теребит свой идиотский пучок.
– Лав ни слова, да?
Готово! Мышеловка взведена. От одной мысли, что скоро он сдохнет, мне становится легче. Только немного напрягает необходимость тащиться в царство поясных сумок и экстази. Но должна же эта шобла хоть когда-то на что-нибудь сгодиться. Смерть на фестивале – обычное дело. И Майло сам, еще до начала съемок, строил планы туда поехать. Я просто вызвался его проводить.
Кстати сказать, я не сторонник крайних мер. И сделал все возможное, чтобы спасти дурачку жизнь. В обеденный перерыв попросил Лав подняться к нам в спальню и рассказал ей о своих чувствах (как она и просила). Взял ее за руки и попытался объяснить, что съемочная площадка начинает напоминать секту.
– В этих идиотских бусах Майло – вылитый Чарльз Мэнсон.
– Джо, – она вздыхает, – ты должен сам разобраться со своими эмоциями.
– Эмоции тут ни при чем; я просто не хочу, чтобы ты жалела потом о совершенной глупости.
Она берет мое лицо в руки.
– От меня зависит общее дело. Я не могу всех подвести.
– Лав, речь ведь об обычном минете, а не о судьбе человечества.
Она улыбается:
– Ты ревнуешь, потому что между нами этого не было. Но я не Хармони, Джо. И не сценарист. Автор художественного замысла – Майло.
Этот сукин сын всем промыл мозги.
Я сделал все, что смог. Ненасильственные методы не помогают. После обеда я предпринимаю последнюю попытку. Тщетно. Все хотят минет. Форти заявляет, что это мощно. О «Буром кролике», мол, до сих пор помнят только из-за аналогичной сцены. Чушь! Никто давно и не вспоминает об этой затянутой, скучной пошлятине. Майло доказывает, что минет поднимет материал на новый уровень и не даст фильму затеряться.
На площадку заявляется Барри Штейн, предвкушающий завтрашнюю съемку. И я понимаю, что выхода нет. Старый распутник утверждает, будто минет – это пропуск в мир арт-хауса и независимых кинофестивалей.
Мои единственные союзники – родители Лав.
– Я не понимаю современные фильмы, – вздыхает Дотти по «Скайпу». – Ведь это же порно.
– В «Форсаже» такого нет, – поддакивает ей Рей.
– Потому что он не про реальную жизнь, пап!
Кончается все тем, что Рей и Дотти шлют Любви свою любовь. Говорят, что доверяют ей и Майло, обещают не вмешиваться и считают дочку красавицей.
Мы занимаемся сексом. В миссионерской позе. Без огонька. Лав быстро засыпает. Я пишу Майло:
«Готов?»
Он отвечает, что ему нужно еще двадцать минут. Я иду вниз и насыпаю себе в миску хлопья. Выхожу на террасу, ем и смотрю на звезды. Предстоящая поездка с Майло вгоняет меня в тоску, поэтому я стараюсь не думать о ней и фантазирую, какая чудесная жизнь у нас начнется, когда он сдохнет. Незаконченный фильм останется без режиссера. Катастрофа, паника! И тут на сцену выйду я и всех спасу. В моей версии Лав проснется и, не найдя Майло (к черту вымышленные имена!), поймет, что он ее бросил. Под песню Питера Гейбриэла она выйдет на кухню и наберет телефонный номер.
– Алло, – скажет, – у меня тут тяжеленный старый стол. Приезжайте, заберите.
За моей спиной открывается дверь, раздаются шаги, я оборачиваюсь.
– Лав?
Она прикладывает палец к губам. На ней прозрачная сорочка, которую я раньше никогда не видел, и ни туфель, ни трусов.
– Сюда!
Берет меня за руку и ведет на кухню.
– Лав, что происходит?
– Я – Хармони. Ты – Орен, да?
Вот это поворот!
– Да.
Жестом приказывает, чтобы я сел на стол.
Делаю, что велено.
Она смотрит мне в глаза, берет ягоду и кусает.
– Я все еще голодна.
– Это же реквизит, – предупреждаю я.
– Знаю.
– Здесь нельзя ничего трогать.
– Знаю, – она кивает.
У меня жужжит телефон. Как не вовремя! Мне же еще надо убить Майло! Сообщение от него, и Лав, наверное, разбудил он, пока собирался… Нет, так не пойдет! За последний месяц мы с ней страшно отдалились друг от друга, а тут еще этот минет, и теперь она хочет сгладить все сексом…
– Лав, что за фигня?
– Просто маленькая шалость.
– Нет. Что происходит между тобой и Майло? Только честно.
Она накрывает мои ладони своими. Я чувствую, как они дрожат.
– Честно… – повторяет Лав и закусывает губу. Теперь и меня пробирает дрожь. – Утром, в тот день, когда мы с тобой познакомились, я переспала с Майло в «Шато».
Все гораздо хуже, чем я предполагал. Впрочем, есть и хорошая новость: мои инстинкты меня не подвели – я правильно почувствовал опасность, когда в первый раз увидел его за ужином в «Шато». Надо думать, он здорово тогда удивился: с утра Лав была с ним, а вечером уже нашла замену…
– Ты приняла душ?
– Что? Сейчас?
– Нет, тогда, в первый день, после секса.
– Конечно.
– Меня позвала, чтобы его отшить?
– Нет. – Она вспыхивает. А через секунду опускает глаза и шепчет: – Да. Я знаю, это ужасно. Но ты и вправду мне очень понравился. С самого начала.
Мои догадки оказались верными: Майло действительно пытается ее вернуть, и ей это не нравится. Тем не менее она не злится.
– Мы с ним лучшие друзья. Несколько раз сходились, но неудачно. Из-за меня. Не люблю его, и всё – ничего не могу с собой поделать. Не вини его, Джо. Я сама его спровоцировала.
Она обнимает меня. Я чувствую ее грудь под тонкой сорочкой. Кладет мне руки на плечи и подталкивает к столу. Расстегивает и стаскивает брюки. Опускается на колени – как в сценарии, и… Когда меня касаются ее губы, я улетаю в рай. И снова думаю о Господе всемогущем, который создает нам пары на небесах.
Я почти на пике. Приоткрываю на секунду глаза и замечаю Майло, стоящего в дверях. Интересно, сколько он слышал. Надеюсь, всё.
Закрываю глаза и слышу шум заводящегося мотора. Майло уезжает один. Возможно, мне и не придется его убивать. Ревность отступила.
Мышь ликвидировалась сама.
Я кончаю.
