21
– Не двигаться!
Приказ явно излишний, потому что я при всем желании двигаться не могу. Пока я был в отключке, она связала меня по рукам и ногам эластичными лентами. И теперь я лежу как мумия на белом пушистом ковре. Рот тоже замотан, чтобы я вдруг не заорал. Предусмотрительная, стерва! Ходит по комнате, сжимая в руке телефон. Интересно, давно она вызвала копов? Почему они еще не приехали? Что со мной будет? Черт бы побрал эти ленты – с ними я бессилен. Хотя… Осталась единственная возможность.
И я пла́чу.
Рыдаю самозабвенно и искренне – из-за того, что мир жесток; из-за того, что дети голодают; из-за того, что Харви регулярно обновляет свой канал на «Ютьюб», а Келвин такой болван: то нюхает, то курит, то бегает по пробам, то воображает себя писателем… Я плачу по мистеру Муни и его яичнице, и по Мэрилин Монро, висящей над кроватью.
Девица хватает ножницы и подходит ближе. Плач выносить непросто. Она склоняется надо мной и разрезает ленту, зажимающую рот.
– Замолчи!
Я пускаю пузыри, хлюпаю носом, оттопыриваю нижнюю губу и подвываю:
– Спасибо тебе, спасибо!
– Хватит, – повторяет она и промокает мне лицо кухонным полотенцем.
– П-п-прости меня. Я больше не пошевелюсь, честно. Тихо буду дожидаться копов.
При этих словах она на секунду отводит глаза влево – значит, в полицию пока не звонила. Фыркает, бросает полотенце на пол, но ни телефон, ни ножницы из рук не выпускает.
– Молчать!
Я киваю.
– Прости.
Она снова принимается ходить по комнате. Почему не вызвала копов? Любая на ее месте первым делом бросилась бы набирать 911. Значит, есть какая-то причина, и это мой единственный шанс. Больше лажать нельзя.
– Они скоро приедут, – уверяю я ее.
Останавливается и бросает:
– Я сказала: тихо!
– Прости.
– Молчать!
– Обещаю. Только дай мне сказать последнее слово, пока они еще не приехали.
Вздыхает и смотрит на меня.
Выпаливаю:
– Я искал здесь свою девушку.
– Ты взломал дверь.
– Нет, она была открыта.
– Врешь.
– Сама посмотри. Клянусь, дверь была не заперта, как и сказала Лидия.
Девица вылетает из комнаты в коридор. У нее крепкие мускулистые ляжки. Я слышу, как она скрипит ручкой и потом захлопывает дверь. Хорошо, что я умею подбирать отмычки.
Возвращается.
– Кто такая Лидия?
– Копы знают твой код? – интересуюсь я (теперь я в #КомандеДевушек). – Когда звонишь в «девять-один-один», надо обязательно сообщать код.
– Знают. – Она кривит губы.
Ей приходит сообщение. Она читает и тут же строчит ответ. Наверняка ее лучшая подруга. Пишет что-то типа: «Немедленно звони в полицию», а она отвечает: «Сама разберусь», но подруга волнуется: «Срочно вызывай копов, солнышко, это опасно». Я нюхом чую динамику: похоже, наклевывается шанс на освобождение.
Эта девица не намерена обращаться за помощью к представителям маскулинной власти. Она уверена, что сама справится (вон у нее сколько эластичных лент!). Она – каратель, одинокий герой-мститель. Как отчаянная девушка из «Ночного рейса». Непонятно только, что делают в ее убежище Мэрилин Монро и хипстерская мебель. Они совершенно не сочетаются с ее мускулистыми ляжками и крепкими кулаками. Впрочем, не так уж и важно; главное – она не собирается упекать меня за решетку. Может, станет держать связанным у себя в спальне или вырубит и вышвырнет на улицу.
Она кидает телефон на кровать.
– Всё в порядке? – спрашиваю я, исподволь давая понять, что мы равны и не враги друг другу.
Ей это не нравится, она подходит и заносит ножницы.
– Я здесь задаю вопросы, понял, мудак?
– Понял-понял. Ты главная.
Приседает (черт, хоть бы штаны надела!).
– Кто ты такой?
На кону моя судьба. Ответить надо так, чтобы ей захотелось меня освободить. Второй попытки не будет.
– Пол, – представляюсь я.
– Хорошо, Пол. Что дальше?
– Клянусь, я не маньяк! Ничего плохого у меня даже в мыслях не было.
– Да, – признает она и немного отодвигает ножницы от моего лица, – оружия при тебе нет.
Киваю:
– У меня сейчас сложный период.
Девушки любят, когда парням тяжело. Убирает ножницы. Я выдыхаю.
– Пришлось взять академ в юридической школе. Я учусь на прокурора.
– Хм… Девушка с тобой учится?
– У меня нет девушки.
Снова заносит ножницы. Черт, поторопился! И снова слажал.
– Ты ведь сказал, что искал здесь свою девушку. Лидию или как ее там?
– Прости, – только и остается мне извиняться. – Переволновался.
Сжимает губы. Откладывает ножницы. И берет телефон.
– Звоню копам.
Киваю, как республиканец, обещающий населению понизить налоги.
– Конечно, – соглашаюсь, – это твой долг. Надо было сразу звонить. Подумать только: я влез к тебе в спальню… Это же кошмар! И как я мог ошибиться?! На твоем месте я давно позвал бы на помощь. Ситуация жуткая, сам понимаю.
Отодвигает телефон, смотрит на меня.
– А толку? Посадят тебя в обезьянник, через день выпустят…
Я соглашаюсь:
– Верно. Но я сам виноват. Надо же было так ошибиться…
Внимательно слушает и телефон не набирает. Я чувствую, как из безликой угрозы постепенно превращаюсь для нее в человека, в Пола.
– Позвонить – мой гражданский долг, – задумчиво бормочет она.
В соседней квартире вдруг оглушительно начинает орать песня «Shooting Star» от «Бэд компани» и через пару секунд так же неожиданно замолкает. Переглядываемся и улыбаемся.
– Так каждое утро, – замечает она. – Будильник.
– Да-а-а, хорошее начало дня… Один живет?
– Одна, – поправляет меня девица, и я вижу, что лед тронулся. – Хотя в целом ты прав.
Конечно! Пусть привыкает к этой мысли.
– Ну всё – звоню копам, – снова заводит она. – Ничего личного. Просто долг.
– Конечно, – поддакиваю я смиренно. – Правильно.
Проводит пальцем по экрану, снимая блокировку. У нее коротко подстриженные, ненакрашенные ногти. Вводит код. За стеной слышно, как соседка встает с кровати и шаркает в ванную. Моя девица нажимает девятку и замирает в нерешительности. Я наношу финальный удар:
– Не переживай. Я сам виноват.
Убирает руку от телефона, смотрит на меня и спрашивает:
– Что произошло?
Всё, победа! Я принимаюсь в красках расписывать ей, как тяжело мне дается учеба, а тут еще пару месяцев назад девушка мне изменила…
– Где ты учишься? – перебивает она (да благословит Господь женщин, чье любопытство безгранично, а настроение переменчиво).
– В Калифорнийском университете, – отвечаю я и перехожу к самому интересному: рассказываю, что от отчаяния полез на сайт знакомств. – Там я и нашел Лидию. Мы встретились, поделились фантазиями, она попросила, чтобы я сделал вид, будто тайком пробираюсь к ней и застаю ее врасплох в постели…
– Фу, пошлятина! Она в этом доме живет?
– Да, если я правильно записал адрес. Он у меня в телефоне. Лидия сказала, что запирает дверь, только когда у нее кто-нибудь есть, в остальное время – пожалуйста, вход открыт. Я понимаю, звучит мерзко… Но было незаперто, и у меня даже сомнений не возникло.
Девица вскакивает и начинает бегать по комнате: она поверить не может, что оставила дверь открытой. Значит, сама во всем виновата. Стучит себе телефоном по лбу.
– Надо же быть такой рассеянной!
Меня она больше не боится и охает лишь, что ей еще повезло: мог бы явиться кто-нибудь действительно опасный. Откидывает телефон и берет ножницы.
– Не шевелись.
Разрезает ленты на руках. Мы знакомимся. Ее зовут Рейчел. Она няня. В колледже руководила службой доверия для жертв изнасилования и до сих пор учит женщин самообороне. Я растираю затекшие запястья.
– Тогда все понятно.
Рейчел работает в богатой семье. Эта квартира принадлежит им – вот, собственно, почему она и не стала вызывать полицию.
– Они параноики! Местные чокнутые толстосумы. Если б я позвонила копам, копы позвонили бы им, и такая шумиха поднялась бы! – Она откладывает ножницы. – Ты посмотри на эти ковры, фотографии в спальне – сразу видно, что сексисты. Идеальная женская квартирка, как ее представляют себе старперы.
– Верно подмечено, – поддакиваю я. – Они знамениты?
Кивает, но морщится.
– Я подписала договор о неразглашении. Даже мама не знает, на кого я работаю.
– Охренеть! – подыгрываю я.
– Да. Самой надоело. Ты Лидии-то своей звонить будешь?
Откуда у местных женщин такое бесстрашие? Просто загадка! С чего она взяла, что мне можно верить? Может, я вру (а я вру!). Может, я извращенец, насильник. Какого хрена она мне улыбается и спрашивает про подружку? Пять минут назад убить была готова, а теперь чуть ли не флиртует!
– Нет, – отвечаю я, потирая запястья. – Думаю, это знак, что продолжать не стоит.
– Точно! – поддакивает Рейчел. – Всему свое время. Я в прошлом месяце ходила на семинар по осознанному одиночеству. Просто потрясающе! Отлично мозги на место ставит!
Господи, не успела выпуститься, а уже строит из себя гуру! Думает, что любую проблему можно решить при помощи болтовни, сборищ, лозунгов и надежды.
– Будешь кофе? – предлагает она мне с широкой улыбкой.
Естественно, я соглашаюсь (будто у меня есть выбор). Рейчел отправляет меня на диван, засыпает молотый кофе в допотопную кофеварку и принимается болтать о себе. Она не только нянчится с богатенькими недорослями и учит женщин самообороне, но и натаскивает школьников перед экзаменами. И вообще не понимает, как некоторые могут фантазировать об изнасиловании.
– Я изучала проблемы женщин в Калифорнийском университете, и многие – очень многие! – имеют подобные фантазии. Ну как так, объясни мне!
Уходит в спальню и даже не закрывает за собой дверь. Я вижу, как она напяливает РОЗОВЫЕ легинсы от «Викториа’с сикрет», стаскивает их, надевает джинсы, тут же снимает. А я сижу и несу псевдоинтеллектуальную чушь про извращенные сексуальные фантазии, желание передать контроль и случайные знакомства в Интернете. Няня Рейчел выпархивает в гостиную в микроскопической черной юбке, огромных уродливых уггах и в укороченной серой футболке. На губах толстый слой блеска. Волосы расчесаны. Парфюм. Нарядилась специально для меня. Я вломился к ней в квартиру, напал в кровати, а она еще старается меня соблазнить…
– Возможно, ты прав, что отказ от контроля вызывает рост возбуждения, – заявляет Рейчел. – Но за пределами своей квартиры я и так немногое могу контролировать. Так что уж в своей спальне хочу быть полновластной хозяйкой. Думаю, ты это уже понял.
Разливает кофе по надколотым икеевским кружкам, на которых огромными буквами написано «ЛЮБОВЬ». Выглядит нелепо. От Рейчел несет табаком.
– Уверена, ты пьешь черный, – хихикает она.
Киваю, хотя на самом деле пью со сливками.
– Спасибо.
Она смотрит в окно на стволы пальм.
– Вообще мне здесь нравится. И ребенок пока вполне сносный – еще не понял, что можно быть ублюдком. Только добираться было неудобно. От Игл-Рока, где я раньше жила, до Брентвуда и Малибу как до луны. И хозяин снял мне эту квартиру. В таких ситуациях либо сразу увольняют, либо дают бесплатное жилье.
– Класс! – восхищаюсь я. Надо выяснить, появляется здесь Эми или ляпнула адрес от балды. – Одна живешь или с соседкой?
– Конечно одна. Я ведь не в колледже.
Эми назвала случайный адрес. Вот сука! А я из-за нее чуть не попал в тюрягу. Говорю няне Рейчел, что мне пора. Предлагает обменяться номерами. Отказываюсь. Расстраивается, но берет себя в руки и желает удачи с учебой.
– Спасибо, – отвечаю, – а тебе удачи с толстосумами.
Смеется:
– Спасибо, Пол.
Пересекаю Франклин-авеню. К Лав возвращаться уже нет смысла, я запорол свой шанс на новую счастливую жизнь. Обхожу магазин стороной, чтобы не встретиться с Келвином. Приближаюсь к дому; на мое счастье, Харви отсутствует. Все-таки Бог есть!
Зато у двери меня встречает Дилайла.
– Я знаю о твоей проблеме, Джо.
Нет, похоже, Бог меня покинул…
